Текст книги "Нежный похититель"

Жаклин Нейвин
Нежный похититель

Пролог

Лондон, Англия

Март 1816 года

Ли Броуди почувствовала, что на балу происходит нечто странное, еще до того, как увидела графа-дьявола и заметила волнение, охватившее собравшихся в зале. Лишь спустя несколько минут, когда ропот негодования пронесся по залу, она поняла, что случилось. Появился непрошеный гость, о котором ходили самые фантастические и далеко не добрые слухи.

На душе Ли тоже стало тревожно. Почему – она и сама не знала. Но неприятное ощущение, нарастая, захлестнуло Ли, подобно морской волне.

По телу побежали мурашки. Уже потом Ли подумала что скорее всего это игра воображения, к которой Ли питала склонность.

Ночь выдалась холодная, как это обычно бывает в Лондоне ранней осенью. Но не от легкого освежающего ветерка по телу Ли пробежала дрожь. В битком набитой зале особняка маркиза Стила было душно, несмотря на настежь открытые окна. Одни сгрудились вокруг отведенного для танцев, выложенного дорогим паркетом центра зала, громко разговаривали, звенели бокалами, отпуская замечания в адрес танцующих. Другие стояли со скучными лицами, не испытывая ни малейшего интереса к происходящему вокруг. Третьи сияли улыбками, стараясь подметить, рассмотреть и оценить каждую деталь, чтобы наутро смаковать ее во время очередных светских визитов.

Эдмунд Хэруид тут же подхватил Ли Броуди и прижал к стене своими цепкими, широкими ладонями. Красивый, обладающий высоким титулом и значительным состоянием, Хэруид мог стать первым кандидатом в женихи. А коль скоро предполагалось, что Ли ищет достойного мужа, она разрешила ему самому представиться ей. При этом мило улыбнулась и несколько раз кокетливо моргнула ресницами. Так ее учили... Тем не менее надежда на состоявшееся знакомство тут же развеялась, когда Хэруид начал плотоядно поглядывать на ее грудь.

Такое случалось часто. Ее фигура буквально сводила мужчин с ума. Но еще в начале этого первого в ее жизни светского сезона Ли твердо решила, что мужчина, чей взгляд опустится ниже положенного, будет тотчас же списан за ненадобностью. Причем без всяких перспектив на будущее.

Так она была намерена поступать всякий раз, когда нескромный взгляд кавалера вызовет у нее хоть малейшее раздражение. В таких случаях плечи Ли как-то сами собой поднимались, а руки с такой силой сжимались в кулаки, что надетые на них детские вязаные перчатки начинали трещать по швам.

Именно по этой причине Хэруид моментально потерял для нее всякий интерес.

Тут Ли обнаружила, что разговоры вокруг постепенно смолкают, и наконец в зале наступила тишина.

Что-то не так... Что-то происходит. Собравшиеся застыли в неподвижности.

И тут Ли увидела мужчину. Высокого, с длинными, вопреки моде, черными волосами, блестевшими при свете сотен мерцающих свечей. Он стоял к ней в профиль, поэтому Ли не могла рассмотреть его лицо. Бросались в глаза только выступающие острые скулы. У стоявшей за ее спиной женщины перехватило дыхание. Державший женщину под руку мужчина во всеуслышание произнес:

– Боже милосердный! Глазам своим не верю, это же... Уоринг!

Уоринг?! Ли не раз слышала это имя. Его произносили с презрением, называя Уорингом-Дьяволом. Всем было известно, что он – убийца...

Большинство молодых дам должны были испытать желание немедленно исчезнуть отсюда при появлении столь скандальной и опасной для их репутации личности. Но к досаде маменьки Ли Броуди, ее дочь пренебрегла этикетом и даже приподнялась на цыпочки, только бы рассмотреть криминальную знаменитость.

Убийца... Подумать только! И где? На светском балу в самом центре Лондона! Потрясающе!

То, что Уоринг ни разу не посмотрел на Ли, неожиданно задело ее. Ли могла бы получше рассмотреть его, если бы перед ней вдруг не выросла высокая дама. Уоринг, прищурившись, обвел взглядом собравшихся. Ли заметила, что у него аристократические брови с изломом и смуглый цвет лица.

Уоринг повернулся и вышел в соседний зал. Какая-то неведомая сила заставила Ли пойти следом за ним. Желание немедленно увидеть лицо этого человека было так велико, что Ли даже не услышала, как ее окликнул Хэруид.

Она удивлялась упрямству, с которым, забыв стыд и приличия, протискивалась сквозь толпу вслед за человеком, убившим, как утверждали, своего родного отца. Это была не первая ее дерзкая выходка, за которые ей потом приходилось расплачиваться. Порой она сожалела о содеянном, порой, напротив, гордилась собой, хоть и, опасалась наказания.

Но зачастую Ли решала, что лучше уж перетерпеть кару, нежели умирать от скуки, выслушивая нотации, мольбы, упреки и раздраженные монологи матери, которые постоянно сыпались на нее. Из двух зол – неприятностей и скуки – Ли предпочитала первое. Поэтому и следовала сейчас за Уорингом-Дьяволом.

Она обошла группу мужчин, о чем-то оживленно споривших, извинилась перед теми, кому невзначай наступила на ногу, невольно прислушиваясь к обрывкам разговоров, долетавших до ее ушей.

– Тут вы правы! – кипятился пожилой джентльмен с пухленьким лицом. – Мой внук знаком с этим парнем по Оксфорду и утверждает, что тот всегда был трезвомыслящим и вполне достойным человеком. Я знаю еще многих, не сомневающихся в его невиновности.

Второй участник спора набросился на него с раздражением:

– Как у вас только язык повернулся сказать такое?! Ведь он был в доме один, когда нашли тело! И почему-то сбежал. Почему, если был невиновен? Ведь он не появлялся в Англии более года!

– Вот и остался бы где-нибудь подальше от британских берегов! – подал реплику третий. – Вряд ли найдутся желающие видеть его здесь.

– А я слышал, будто убийца проник в дом через окно с целью ограбления, – возразил четвертый. – Ведь стекло было разбито. Да и материалы следствия подтверждают, что именно взломщик пробрался в дом и убил отца Уоринга.

– Что за вздор, Кларенс! Ваша наивность просто удивительна! Именно Дьявол был заключен в тюрьму за убийство отца. И это неоспоримый факт! Никто бы не посмел посадить лорда без веских на то оснований.

Возбужденные голоса спорщиков еще долго долетали до слуха Ли, продолжавшей преследовать Уоринга. Она подумала, что тот вряд ли обращает внимание на все эти разговоры. Шел он, распрямив широкие плечи, с высоко поднятой головой. Щеголеватый пиджак был сшит по последней моде. Длинные изящные ноги придавали уверенность его походке. Было в нем что-то от ягуара – любимое сравнение ее лучшей подруги Дафны, которое она непременно использовала при описании героев своих щекочущих нервы повестей, романов и очерков. Ли любила ее опусы за их бесхитростные и в то же время волнующие сюжеты. К счастью, матушка не знала и половины того, что дочь почерпнула из произведений подруги.

Уоринг же казался Ли одним из героев, рожденных писательской фантазией Дафны. Настоящим человеком-загадкой!

На какое-то мгновение Уоринг задержался в дверях игорного зала. Казалось, он кого-то искал. Ли тоже остановилась. И тут мысль ее лихорадочно заработала. Не вовлечен ли он еще в какую-нибудь тайную аферу – например, очередное убийство? Или же дело касается любовницы, бросившей Уоринга, пока тот сидел в тюрьме, с которой он хотел бы вновь сойтись или же наказать неверную за предательство?

Все это так похоже на авантюрные опусы Дафны! Ли затрепетала от восторга и постаралась пробиться поближе к двум джентльменам, оживленно обсуждавшим ту же тему.

– На его руке остался длинный и глубокий шрам, доказывающий, что Уоринг разбил стекло, дабы представить все происшедшее обыкновенным ограблением, – говорил один из них. – Имение моего брата граничит с владениями Уоринга, а потому ему стали известны все подробности из самого достоверного источника – от местного констебля. Можете мне поверить!

– А шрам на руке? Что вы на это скажете?

– Может быть, шрам что-то и доказывает. Но куда важнее, что обвинение с него снято теми, кто информирован куда больше, нежели ваш брат!

– Ну что ж, пока Уоринг в отпуске. Но какие же крепкие нервы надо иметь, чтобы после всего явиться сюда как «и в чем не бывало!

Ли с тревогой заметила, что Уоринг собирается уходить. Она последовала за ним в игорный зал. Но он задержался там ненадолго, окинул рассеянным взглядом сидевших за покрытыми зеленым сукном столами любителей азартных игр и направился к входной двери.

Пока Ли, работая локтями, пробиралась через толпу сплетников, лакей уже услужливо открыл Уорингу дверь, и тот вышел на улицу. Экипаж поджидал у мраморных ступеней парадного крыльца.

Уоринг уселся на заднее сиденье, возница захлопнул за ним дверцу, взобрался на свое место и тронул поводья. Экипаж исчез за поворотом...

Ли сокрушенно вздохнула, подумав, что никогда больше не увидит этого человека.

Мужчина без лица еще долго стоял перед ее мысленным взором. Он являлся Ли в снах, был непременным героем ее фантазий, подчас нагоняющих страх. Все это продолжалось до тех пор, пока Броуди не встретила Карла Эндерса. Тогда ее маменька решила, что дочери пора выбирать себе мужа.

Что же касается Уоринга, то он больше не появлялся ни на одном балу или другом светском рауте. И вскоре все забыли о нем. Последние сенсации носили в основном скандальный характер. В высшем свете любят скандалы. Героиней одного из них стала Ли, когда сезон уже закончился...

Глава 1

Йоркшир, Англия

Июнь 1816 года

Только в прекрасном сне можно увидеть такую резвую, лоснящуюся, подвижную, как ртуть, кобылу, думала Ли Броуди, поднимаясь верхом по узкой тропинке к охотничьим угодьям. Ее тело как бы сливалось в одно целое с прекрасным животным, подчиняясь ритму бега и каждому движению лошади, перед которой, казалось, расступалась пелена тумана.

У самого гребня холма Ли остановилась.

Йоркширские охотничьи угодья представляли собой разноликий ландшафт, в котором яркие краски цветущих полей, зеленеющих рощиц, дубрав и лесов чередовались с серыми остатками древних скал и выветренными плоскогорьями.

Броуди пустила лошадь в галоп. Ей хотелось как можно скорее добраться до Мадиганз-Тор. Нет, не там был ее дом. Не в этих местах родилась Ли Броуди. И очень сожалела об этом. Потому что очень любила этот край. Особенно хорош он был сейчас, в пору совсем ранней и еще влажной весны, когда все кругом поражало глаз свежей, молодой зеленью, пело о возрождении природы, а легкий душистый ветерок бодрил и опьянял. Ли казалось, что радостные звуки этой юной весенней симфонии проникают в каждую клеточку ее тела.

После тесных рамок столичного высшего света с его строгими и скучными правилами Ли жаждала хотя бы временной передышки. Наслаждаясь чистым воздухом первозданной природы, она вдыхала его аромат и чувствовала, как с каждой минутой дышится все легче и легче. Казалось, еще немного, и она избавится наконец от душного, грязного лондонского смога, осевшего в легких. А вместе с ним – и от груза омерзительных упреков, укоров и нотаций приверженцев светского «бонтона».

Она жаждала именно сейчас вновь очутиться на этой земле! Особенно после того, как... Нет, не надо! Ли застонала при мысли о том, что ее первый выезд в свет окончился полным провалом. К счастью, Карл, кузен Дафны, сообщил, что намерен приехать в Йоркшир и пробыть здесь довольно долго. Ли была счастлива, узнав об этом. Ведь она проведет много дней в своем любимом месте с самым дорогим на свете человеком! Именно тогда, когда это ей больше всего требуется!

Все неприятное, что произошло между ними, Ли старалась забыть. Но это ей плохо удавалось. Воспоминания отзывались в сердце острой болью...

Но в последнее время отнюдь не Карл был причиной ее уныния. Не о нем тосковала Ли Броуди... И ни минуты не жалела о том, что сделала. Тем более ни с кем не делилась своими мыслями и переживаниями. Ли понимала, что должна покаяться. И непременно расскажет обо всем матери, как только вернется к своей семье. Впрочем, она поступила бы точно так же, если бы можно было начать все сначала.

И все же кое о чем Броуди сожалела. Если бы ей снова представился случай ударить Карла после того, как она размазала по его голове сырное суфле! О, тогда она была бы действительно счастлива!

Броуди пришпорила кобылу. Та мгновенно перешла на умеренную рысь. Чтобы ветер не снес с головы кокетливую, чуть приплюснутую шляпку, Ли прикрепила ее булавкой к волосам.

– Боже мой, как же я люблю эти места! – прошептала она, ласково погладив лошадь по холке.

Кобыла довольно заржала. Тогда Ли решила, что настало время поговорить с умным животным.

– Уверяю тебя, – сказала Ли, наклонившись к уху лошади и потрепав ее по шее, – дело отнюдь не в том, что мне не доставляло истинного удовольствия пребывание в Лондоне. Более того, я пользовалась успехом! Не сомневайся, тот неприятный инцидент забудется, и уже в начале следующего года меня снова пригласят! Матушка считает, что инцидент с Карлом – сущая ерунда. Кроме того, он заслужил то, что получил! Поверь, это правда! Так говорит даже сама герцогиня. А она ни о ком дурного слова не скажет.

Ли неожиданно поникла, словно устав от столь бессовестной бравады.

– Но разве не прекрасная мысль – избавиться от всего этого? – продолжала Ли. – Мне чертовски надоело всегда быть правой!

Ли снова потрепала лошадь по холке и громко рассмеялась:

– Надо же! Я провела всего три дня с кузеном Дафны, а она уже успела меня отругать! Черт с ней! Я и сама люблю ругаться. Ты плохо обо мне думаешь, верно?

Кобыла почему-то упорно молчала. Видимо, считала невежливым комментировать высказывания хозяйки.

– Наверное, странно выглядит человек, разговаривающий с лошадью! – рассмеялась Ли. – Я себе такого обычно не позволяю. Но сегодня мой мозг постоянно работает. А поэтому рот почти никогда не закрывается.

Неожиданно подул сильный ветер. Ли подняла голову и увидела, что собираются облака. Неужели близится буря? Надо поскорее возвращаться! Дафна предупреждала, что погода здесь непредсказуема!

Ли глубоко вздохнула и неохотно повернула лошадь, слегка сожалея о том, что позволила кобыле выбрать дорогу и привезти сюда хозяйку.

«Через несколько недель, – думала Ли, – придется уехать. Скорее всего в Камбрию. Видимо, именно там живет семья, которую следует навестить в первую очередь. Не говоря уже о том, что я обожаю свою племянницу. А затем... затем у нас с матушкой начнется жизнь бродячих цыган, переезжающих из селения в селение, заходящих то в один, то в другой дом. У себя дома в Лондоне я жила по правилам «бонтона». Но ведь нет у меня больше своего дома. И скорее всего никогда не будет. Я даже не могу вспомнить, останавливались ли мы в последний раз в своем доме или где-нибудь еще».

А окружающая природа быстро меняла свой облик, сбрасывая наряд очарования. Облака из кучевых превратились в темно-синие, сливаясь в одну грозовую тучу. И это очень встревожило Броуди. Ей стало не по себе.

Она вновь пришпорила лошадь, желая как можно скорее вернуться в Барстоу-Коттедж. Там ее ждет пылающий камин, чашка горячего чая, приятная болтовня с Дафной. Может быть, подруга почитает ей отрывки из своего нового сочинения. Она просто обязана это сделать! Ибо сегодня был день приключений...

Опасность, которую Ли подсознательно ощущала, подстерегала ее за карликовыми сучковатыми кустами, разросшимися перед огромными вековыми деревьями. Именно там ее подкарауливал сильно подвыпивший мужчина очень высокого роста с всклокоченными от ветра волосами. Он стоял, широко расставив длинные ноги, и казался таким же неподвижным, как выступы торчавших из земли там и здесь скал. В руках у него была подзорная труба, и он следил за женщиной, неспешно ехавшей верхом через поросший вереском луг.

– Вон она, милорд! – сказал ему стоявший рядом низкорослый человек с выбитыми верхними зубами. – Посмотрите, мистер Гейдж.

Морган Гейдж еще раз внимательно посмотрел в трубу.

– Да, это она! – произнес он неожиданно мягким, почти добрым голосом. – Но сегодня – одна. День выдался хороший, и она не усидела дома.

Оба расхохотались.

Морган перевел взгляд на еще троих участников готовившегося нападения, нанятых им еще утром. Все трое приняли охотничьи стойки, подобно гончим псам, которых хозяин собирается спустить на выслеженную дичь.

– Взять ее! – приказал Морган, помолчав.– И горе каждому из вас, если хоть один волос упадет с головы этой женщины! Понятно?

– Понятно!

Ли заметила преступников, когда трое похитителей, появившись из засады и мгновенно вскочив на коней, поскакали ей наперерез. Намерения их были совершенно очевидны. И Ли охватил ужас. Повернув лошадь, она изо всех сил пришпорила ее и понеслась вниз по пологому склону холма. Бросив взгляд через плечо, Броуди убедилась, что похитители пустились за ней. О том, что впереди топкое болото, Ли знала из рассказов Дафны. Но сейчас это ее пугало меньше, нежели преследователи. Топот копыт их коней с каждой секундой приближался...

...Грубая рука схватила ее сзади за плечо и выбросила из седла. С отчаянным криком Ли упала на землю. На какое-то мгновение боль от удара при падении притупила сознание. Когда же Ли пришла в себя, трое преступников уже спешились и наклонились над ней. Она задыхалась, сдерживая подступавшие к горлу рыдания.

Девушка посмотрела вверх и почувствовала на щеках холодные капли дождя. Значит, она не потеряла сознания. В тот же момент ее ноги и руки крепко связали, и Ли застонала от боли. В следующее мгновение рот ей заткнули кляпом. Спустя еще несколько секунд она почувствовала, что ее подняли, понесли куда-то и положили спиной на что-то твердое. Она догадалась, что это хребет лошади. Значит, ее собираются увезти...

Так и случилось.

Примерно через полчаса Ли почувствовала, что лошадь замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась. Чьи-то руки довольно грубо сняли ее с лошади и понесли. Минуту или чуть больше спустя до ушей девушки донесся стук затворяемой двери. Стало ясно, что ее внесли в комнату. Затем положили на что-то очень жесткое. Дверь захлопнулась, и наступила полная тишина. Ли поняла, что все ушли, оставив ее одну.

Она открыла глаза и села на кушетке. Это стоило некоторых усилий. Ибо корсет врезался в ребра и мешал дышать.

Потребовалось еще несколько минут, чтобы Ли окончательно пришла в себя. После чего еще раз внимательно осмотрела комнату.

На шатком деревянном столе горела сальная свеча. Плавящееся сало стекало прямо на стол, распространяя невыносимое зловоние, к которому примешивался еще какой-то омерзительный запах. К своему ужасу, Ли очень скоро обнаружила, что он исходит от койки, на которой она лежит. В голову полезли мысли о клопах, вшах, тараканах и других отвратительных тварях.

В углу стояли глиняный кувшин и таз.

Ни печи, ни камина в комнате не было. Но Ли дрожала не от холода, а от сознания того, чего от нее хотят похитители.

Ситуация напоминала романы Дафны, изобилующие деталями, не предназначенными для юных благовоспитанных девиц: подробное описание похищений, изуверских пыток и изнасилований.

Впрочем, об изнасиловании Ли Броуди имела весьма смутное представление. Нет, теоретически она, конечно, знала, что это такое. Но некоторые слова и выражения в произведениях Дафны казались Ли либо туманными, либо совсем непонятными. Замирая от страха, она вся дрожала.

Из-за закрытой двери до девушки доносились мужские голоса: то грубые, то визгливые, то спокойные, но разобрать слов она не могла.

Наконец она услышала стук входной двери и удаляющийся конский топот.

Неужели ее оставили одну?

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился высокий мужчина. Ли испуганно вскрикнула и широко раскрытыми от ужаса глазами уставилась на него.

Она, разумеется, не знала, что это и есть Морган Гейдж...

В полумраке можно было лишь смутно различить огромную фигуру и контуры смуглого, свирепого лица. Громадные плечи загородили на мгновение горевшую на столе свечу. Но Ли все же заметила, что его черные курчавые волосы коротко подстрижены, что на нем белая сорочка и зеленые бриджи...

Вошедший, видимо, был джентльменом. И у Ли появилась надежда на спасение.

Однако первые же слова Моргана, а особенно его тон, повергли Броуди в отчаяние.

– Вы не ожидали меня здесь увидеть? – спросил Морган.

В его тихом голосе звучали суровые нотки. Ли продолжала наблюдать за незнакомцем, стараясь не выдать своего страха и унять дрожь.

– Я давно ждал возможности поговорить с вами один на один, Глорианна. И прошу прощения за то, что пришлось вас похитить. Другого выхода у меня не было. Постараюсь объяснить почему.

Морган подошел к кушетке, и Ли подняла голову, чтобы его рассмотреть. Длинный, острый нос, резко очерченные скулы и широкий насмешливый рот. Выражение лица было решительным и в то же время благородным.

– Я отлично понимаю, какие неудобства вам причинил, – продолжал Морган все таким же тихим, но уверенным тоном. – Однако, поверьте, все это произошло отнюдь не по моему желанию. Я сейчас развяжу вас, но сначала выну изо рта этот ужасный кляп. Тем более что нам просто необходимо откровенно поговорить. Честное слово, именно эта необходимость и стала причиной всего происшедшего! И я надеюсь на искренний и до конца откровенный разговор. Так что наклоните голову и расслабьтесь, чтобы я мог вытащить кляп. При этом, умоляю вас, не кричите и не зовите на помощь! Все равно вас никто не услышит. Также имейте в виду, что мои нервы натянуты до предела!

Ли постаралась расслабиться и наклонила голову. И тут же почувствовала прикосновение к своему лицу пальцев Моргана, вынимающего кляп. По телу ее пробежала дрожь. Ли наконец вздохнула полной грудью и тут же почувствовала злобу и отвращение к этому человеку.

– Ну а теперь, Глорианна, – услышала она его низкий, зловещий голос, – я хотел бы знать, почему вы так упорно избегали встреч со мной?

Открыв глаза, Броуди крикнула:

– Никакая я не Глорианна! Слышишь ты, мерзкий ублюдок?!

Морган продолжал спокойно смотреть на нее. Только по выражению светло-карих с золотистым оттенком глаз можно было догадаться, насколько он шокирован услышанным.

Морган нахмурился, насколько возможно приблизил лицо к лицу Броуди и что-то пробормотал. Слов она не разобрала, но догадалась, что это ругательство. Ли успела заметить на виске Моргана бордовый шрам, тянувшийся от уголка левого глаза к уху.

Морган схватил со стола свечу и поднес ее чуть ли не к самому носу пленницы. Пока он старался рассмотреть ее лицо, Ли приготовилась обрушить на него поток бранных слов.

– Ты, – начала она, – хотел украсть совсем другую женщину, безмозглый идиот! И даже не догадался убедиться в том, что не ошибся, прежде чем пустить по моему следу своих гаденышей! Сейчас же развяжи меня! Слышишь, тупоголовый болван? Черт бы тебя побрал со всеми потрохами! Я...

– Проклятие! – воскликнул Морган, снова засунул кляп в рот пленницы и выбежал из комнаты.

Ли тут же вытолкнула языком скомканный грязный платок и хотела завизжать, однако вовремя вспомнила, что именно это ей строго запрещено.

И вдруг, к своему великому удивлению, Броуди вдруг ощутила, что страх перед этим человеком исчез. Наружность незнакомца, его грубоватое, но вовсе не страшное лицо вытеснили из сознания Ли ужас, охвативший ее во время похищения на вересковой пустоши.

Почему Ли не могла понять. Возможно, покрой одежды Моргана, его манера глотать слова казались такими знакомыми. Все это она уже слышала и видела на светских раутах. Ли больше не сомневалась, что имеет дело с джентльменом. А это успокаивало. Ее гнев как рукой сняло.

Да, перед ней – джентльмен! Возможно, даже герой. В опусах Дафны джентльмены всегда герои. Они совершают подвиги. Освобождают женщин из грязных лап мерзавцев. При этом они обычно неотесанные грубияны с неприятным запахом изо рта и со многими физическими недостатками. Но несмотря ни на что, все равно джентльмены и всегда готовы на благородные поступки.

Ли больше не сомневалась, что похитители не намерены покушаться на ее невинность, которую в высшем свете почитают чуть ли не как святыню. Общеизвестно, что для всякого рода подлецов нет большего удовольствия, чем лишить девушку невинности, превратив ее тем самым во всеми презираемое существо.

Ли прогнала прочь подобные мысли, чувствуя, что к ней снова подбирается страх. Однако она предпочитала негодование. Гнев придал бы Ли силы и сделал менее уязвимой...

Но могла ли она игнорировать теперь уже очевидный факт, что...

О Господи! Что уже оказалась в лапах этого человека!

Тут снова открылась дверь, и Морган опять предстал перед Броуди. Лицо у него по-прежнему оставалось суровым, но что-то в нем изменилось. Исчезли самодовольство и надменность.

Броуди ощущала его присутствие буквально всем своим существом. Сердце бешено колотилось. Ее бросило в жар.

Несмотря на острый ум и интеллект, эмоции у Ли Броуди всегда брали верх над рассудком. Случилось так и сейчас.

– Я требую, чтобы ты немедленно меня развязал! – крикнула она, бросив на Моргана свирепый взгляд.

Тот предостерегающе поднял палец, призывая девушку не шуметь. Ли не обратила на этот жест должного внимания. Более того, поднятый палец еще сильнее ее разозлил.

– Немедленно развяжи меня!

Морган покачал головой и, издав похожий на легкое покашливание звук, с некоторой укоризной прошептал:

– Где это вы научились так разговаривать?

– Я больше ни слова не скажу тебе, сукин сын! Потому что презираю тебя, грязный, мерзкий ублюдок дешевой проститутки!

– Мы гораздо быстрее найдем выход из создавшейся ситуации, если вы перестанете сквернословить. Я уже по достоинству оценил ваше искусство говорить пакости и ругаться, словно базарная торговка. Мне очень хочется исправить свою ошибку. Так что давайте попытаемся найти общий язык, пока я не потерял терпения.

Морган говорил хладнокровно и твердо. В его словах Ли усмотрела искреннее желание помочь ей и ответила почти миролюбиво. Даже перешла на вы:

– Вы не добьетесь от меня ничего, сэр, поскольку не заслужили пока даже моего презрения, не говоря уже об уважении. Вы призываете меня быть благоразумной? Но самое разумное, что я могу сделать, это просто не замечать вас.

И Ли демонстративно отвернулась.

Никакой реакции Моргана на этот презрительный жест не последовало. Тогда Броуди исподтишка бросила на него взгляд. Похититель смотрел на нее, вскинув брови.

– Вы либо невероятно глупы, либо безумны! – наконец тихо произнес он.

Ли посмотрела ему прямо в глаза.

– Я безумная? – с сарказмом переспросила она. – Ну, это уж слишком! Разве я прячусь в кустах, подстерегая женщин и похищая их самым бессовестным образом?

Заметив, как сузились глаза Моргана, Ли подумала, что ей не следовало вести себя подобным образом. Однако она вздернула подбородок, когда заговорила вновь, хотя голос ее звучал уже не столь резко.

– Вы даже не потрудились... Я ведь до сих пор связана... Черт побери, мои несчастные ноги, я хотела сказать лодыжки, затекли и ужасно болят от этих веревок!

Морган лукаво посмотрел на нее и рассмеялся:

– Надо же! Вы и впрямь ругаетесь не хуже любого портового грузчика! Но краснеете, обронив слово «ноги» вместо «лодыжки». Боже мой, какая святая наивность! Ну хорошо. Я развяжу вам но... э... простите лодыжки. Но не думайте меня перехитрить! Предупреждаю: для вас это плохо кончится!

– Я тоже хотела бы вас предупредить.

– О чем же?

Голос Ли снова стал резким.

– Не вздумайте воспользоваться ситуацией, в которую я попала! Иначе я оторву вам яйца!

– Что вы сказали? – округлил глаза Морган.

Броуди пришла в замешательство, но после короткой паузы повторила:

– Оторву вам яйца, если тронете меня хоть пальцем!

– Черт побери, откуда вы набрались таких слов?!

– Не ваше дело, мерзавец!

– Никогда в жизни не встречал такой вздорной особы!

– Вы уже третий раз меня оскорбляете! Это – не считая всего того, чего я успела наслушаться от ваших гадких молодчиков, когда они сначала тащили меня, потом связали, бросили на лошадь и привезли к вам! А вы... вы...

– Ну, договаривайте!

– Вы... Вы – скотина!

Он недобро ухмыльнулся и в этот момент стал похожим на дьявола.

– Вы меня оскорбили. Ваши выходки поначалу меня забавляли, а сейчас раздражают. Хотелось бы знать, кто вы такая и зачем прискакали утром в наше охотничье угодье? Признайтесь, вас Глорианна послала?

– Я... Я не знаю никакой Глорианны! Это мое последнее слово! Ясно? Так что отпустите меня!

– Пока еще рано.

– Почему? Чего, еще вы хотите?

– Прошу вас, успокойтесь, говорите тише и не так много.

– Я, когда волнуюсь, болтаю без умолку. Потом мама делает мне условный знак, и я прекращаю.

Морган бросил на Ли насмешливый взгляд:

– Жаль, что вашей матушки сейчас нет. Будь она здесь, нам, возможно, удалось бы договориться.

Эмоции у Броуди вновь взяли верх над здравым смыслом.

– Ах, вам бы этого хотелось, не правда ли? – ответила она с сарказмом. – Ну уж нет! Не имею ни малейшего желания сделать вашу жизнь простой и спокойной!

– Даже если тем самым усложняете свою? – бросил Морган, и глаза его сверкнули. Но он тут же отвел взгляд.

Ли уже подметила в нем эту черту и могла бы поклясться, что вывела наконец-то его из себя. Она еще раз внимательно посмотрела на Моргана и вдруг воскликнула:

– Боже мой!

– Что случилось? – удивился Морган.

– Я же знаю вас! Вы – это ОН! Убийца...

Брови Моргана сошлись в прямую линю. Он испытующе посмотрел на Ли:

– Разве мы с вами встречались?

– Нет. Но вас знают все. Граф Уоринг?

Мысли Броуди закружились в бешеном вихре. Если он мог хладнокровно убить родного отца, то что ему стоит расправиться с какой-то девчонкой, невольно ставшей на пути осуществления его очередного дьявольского замысла?

Ли прижалась спиной к стене. Уоринг же запустил пятерню в свою пышную шевелюру и растерянно пробормотал:

– Боже всемилостивый!

В сочинениях Дафны женщины всегда необычайно дерзкие и смелые. Но Ли в этот момент не чувствовала себя ни дерзкой, ни смелой. Ее решительность противостоять этому человеку буквально таяла на глазах. Броуди ощутила исходивший от его тела жар. От него пахло дорогим мылом и конским потом.

Ли изо всех сил сдерживала эмоции. Этот человек похож на изголодавшегося волка, готового броситься на свою жертву. Она не должна проявлять страх, иначе он растерзает ее.

Она бросила на Уоринга испепеляющий взгляд.

– Немедленно отпусти меня, смердящий пес! Иначе я вытряхну из тебя все внутренности и изжарю их на костре!

Уоринг несколько мгновений молча смотрел на Броуди, затем потянулся и лениво проговорил:

– А то, о чем вы упомянули несколько минут назад, вы оторвете раньше, чем выпотрошите мои внутренности?

– А что именно я упомянула?

– Яйца.

Ли не нашлась что ответить. Ей очень не хотелось признаться в своем невежестве относительно анатомии мужского тела. Поэтому она отвела взгляд и не совсем уверенно ответила: