Текст книги "Досье Кеннеди"

Глава 5

Серж Голдман пронзительно вскрикнул, выскочил из машины и побежал через скользкий двор, с трудом удерживая равновесие. В правой руке у него по-прежнему болтался черный чемоданчик.

Гигант сорвался с места с удивительным для его веса проворством. Кризантем почти не пошевелился, но его старый парабеллум тотчас уткнулся в огромный живот незнакомца. Турок вежливо улыбался, но это было лишь внешним проявлением его поведения. Незнакомец хорошо понял это и остановился, злобно уставившись на Кризантема маленькими черными глазками.

Мариза, видя как Голдман исчезает в дверях замка, глубокомысленно изрекла:

– Кажись, наш котик совсем спятил...

Парабеллума она не заметила: турок стоял к ней спиной.

– Кажется, Его Сиятельство вас не приглашали, – мягко сказал он гиганту.

– Какое еще высочество? – проворчал тот, воздерживаясь, однако, от резких движений.

– Принц Малко, хозяин этого замка, – пояснил Кризантем на плохом немецком. – Сейчас вы находитесь на территории его поместья.

Малко приблизился к «бегемоту», как он его мысленно окрестил:

– С кем имею честь?

Незнакомец в дежурной улыбке обнажил острые желтоватые зубы:

– Моя фамилия Грельски. Стефан Грельски. Он говорил по-немецки с каким-то неопределенным акцентом. Его огромные руки густо поросли черными волосками, выражение глаз говорило о незаурядных умственных способностях. Рядом с ним Малко выглядел хилым юнцом.

– Что вам угодно? – спросил Малко.

Грельски опять изобразил на лице улыбку, еще более фальшивую, чем первая. Кризантем переложил пистолет в левую руку и сунул правую в карман.

– У меня была назначена встреча с... э-э... господином Голдманом, – пояснил Грельски, – но я немного опоздал, и он уехал с вами. Чтобы его не потерять, я решил отправиться за вами вслед. Грета! – позвал он, повернувшись к «мерседесу».

Его спутница с достоинством выбралась из машины, и под ее каблуками жалобно заскрипел снег. Она, должно быть, весила еще больше, чем Стефан. У нее были обесцвеченные волосы, лицо тюремной надзирательницы и глаза цвета голубого фарфора.

– Знакомьтесь: моя жена Грета, – любезно сказал Грельски.

Закутанная в шубку Мариза некоторое время непонимающе смотрела на них, а затем притопнула ножкой:

– Ну и мороз тут у вас! Все-таки лучше было бы нам поехать на Антильские острова...

Не обращая на нее внимания, Малко повернулся к Грете.

– Может быть, у вас и назначена встреча с господином Голдманом, – сухо сказал он, – но ему, похоже, не очень-то приятно вас видеть. Поскольку он мой гость, я вынужден просить вас удалиться.

Малко отступил назад, слегка кивнув Кризантему. Турок послушно попятился, чувствуя, что гигантская парочка с превеликим удовольствием разорвала бы его на части.

– Это какое-то недоразумение... – заворковала Грета.

В этот момент двери замка распахнулись, и на пороге появилась женская фигура.

– Малко! Ну что ты там?

Золотисто-карие глаза принца позеленели от злости. С каждой минутой ситуация все больше запутывалась. Он надеялся спровадить незваных гостей прежде, чем Александра начнет приставать с расспросами, но было слишком поздно. Она уже спускалась со ступенек парадного входа в своих неизменных кавалерийских галифе, свитере и высоких коричневых сапогах.

– Да что же вы стоите на таком холоде? – воскликнула она. – Заходите в дом!

Грельски с достоинством ответил:

– Да мы как раз собирались уходить. Не хотелось беспокоить вас...

– Что вы! – по-хозяйски всплеснула руками Александра. – Ужина хватит на всех. Куда вы поедете в такой мороз? Заходите, заходите!

Грельски неуклюже поклонился. Кризантем пропустил парочку вперед, мысленно рисуя на широких спинах гостей стрелковую мишень и ужасаясь при мысли о том, что ему, возможно, придется рыть в мерзлой земле такие огромные могилы.

Александра смерила Маризу ироничным взглядом.

– Вы с ними? – спросила она с легким презрением в голосе. Бедняжка Мариза тряхнула головой, словно очнувшись. Ее ноги уже успели посинеть от холода. Нейлоновые чулки и мини-юбка были не слишком удачной одеждой для северных широт. Она последовала за супругами Грельски, двигаясь, как заводная кукла.

Малко вошел в холл первым, недоумевая, куда подевался Серж Голдман. Принц быстрым шагом пересек библиотеку я небольшую гостиную с деревянными панелями, красными бархатными шторами и пушистым ковром, привезенным из памятного вояжа в Тегеран. Массивная мебель из темного дерева отлично смотрелась в этой комнате с четырехметровым потолком.

Малко заглянул в трапезную, открыл дверь кухни. Адольф и Ильза – старички-австрийцы, выполнявшие почти все домашние работы – колдовали над жареным барашком.

– Сюда никто не заходил? – спросил Малко.

– Нет, господин!

Обескураженный Малко прикрыл дверь.

Замок состоял из трех основных корпусов, расположенных в одной плоскости. Во время войны он был полностью разорен, так как перенес несколько пожаров, служил пристанищем то немцам, то русским, и в конце концов от него остались одни каменные стены.

Принцу удалось почти полностью восстановить центральную часть замка и благоустроить ее первый и второй этажи. Зато оба боковых крыла представляли собой вереницу пустых коридоров и нежилых комнат. Не хватало еще, чтобы Голдман затерялся в этом огромном лабиринте...

Малко на цыпочках поднялся по узкой каменной лестнице, расположенной рядом с кухней. Отопление работало прекрасно, и в так называемом «дорогом» (благодаря ковровой дорожке) коридоре второго этажа царило приятное тепло. В коридор выходило шесть комнат. Первые две были пусты. Третья, расположенная по соседству со спальней Малко, оказалась запертой на ключ изнутри. Малко негромко постучал в дверь перстнем:

– Голдман, вы здесь?

Тишина.

– Голдман, отвечайте, не то я выломаю дверь.

– Не надо! – пискнул Серж изнутри.

– Открывайте. Это же глупо! Здесь вам ничто не грозит. Некоторое время Голдман учащенно дышал, видимо, навалившись на дверь со своей стороны, затем из-за двери донеслось:

– Это ловушка. Я их знаю. Они убьют меня.

Антильские острова остались в бесконечной дали... Голдман совершенно отчаялся и уже не знал, какому Богу молиться. Теперь он ненавидел и проклинал всех сразу: КГБ, ЦРУ, Малко, Грельски – всех, кто втянул его в этот кошмар. А главное – он не знал, что предпринять. Час назад, в машине, он уже решил было отдать привезенные документы этому австрийскому князю. Но не успел, испугавшись появления Грельски.

Голдману казалось, что он медленно сходит с ума, словно подопытное животное, перед которым поставили неразрешимую задачу. Малко почувствовал его паническое состояние даже сквозь закрытую дверь и заговорил как можно спокойнее:

– Я хочу вам помочь. Я не мог помешать им войти...

Он рассказал о внезапном появлении Александры и пообещал что выпроводит незваных гостей при первой же возможности. Голдман молчал.

– Хорошо же, – разозлился Малко. – Раз так, я и мои друзья уезжаем. Разбирайтесь сами со своими бегемотами!

Несчастный продюсер издал такой стон, от которого разрыдался бы даже самурай, и медленно приоткрыл дверь. Его лысый череп блестел от пота; он опять напоминал затравленного кролика. Австрийцу стало жаль его.

– Чего от вас хотят эти Грельски?

– Я действительно должен был встретиться с ними в аэропорту, – смущенно признался Голдман.

– Зачем?

– Чтобы передать документы, которые привез из Нью-Йорка. Продюсер умоляюще посмотрел на Малко:

– Вы же знаете, что там написано! Вы же понимаете, что я не могу им это отдать! Тогда меня убьют другие... то есть наши!

«Интересно, что же там такое, в этом чемоданчике... – подумал Малко. – Выходит, Голдман – не простой перебежчик...»

Он посмотрел Голдману в глаза. Тот быстро заморгал.

– Отдайте чемодан мне.

– Нет! – всхлипнул Голдман, заламывая руки. – Тогда меня убьют Грельски!

«Да, всем не угодишь», – подумал австриец.

– Ладно, а где он, этот ваш ящик?

– Я его спрятал...

Малко вздохнул. В замке была по меньшей мере сотня закоулков, куда Голдман мог бы сунуть чемоданчик. Малко решил разобраться с этим позже: Александре его долгое отсутствие покажется подозрительным. Она была капризна, но отнюдь не глупа.

– Хорошо, идемте, и старайтесь выглядеть поспокойнее, – приказал Малко. – Я обещал Александре ужин в кругу друзей, а не экскурсию по замку Дракулы.

Он подтолкнул Голдмана к парадной лестнице. Из-за приоткрытой двери библиотеки доносились голоса. Чемоданы Голдмана стояли в холле, в углу. Малко вошел в библиотеку, почти насильно увлекая продюсера за собой.

Грельски сидели в креслах, Мариза – на банкетке у камина. Заложив ногу за ногу, она беззастенчиво демонстрировала свои кружевные штанишки, и Александра, стоявшая у столика с напитками, то и дело бросала на нее убийственные взгляды. Галифе Александры уж никак не позволяли ей произвести подобный эффект, и в отместку она старалась посильнее выпятить грудь, набирая в легкие максимальное количество воздуха. Кризантем стоял в уголке – бесстрастный и неотразимый в своем белом кителе метрдотеля. Боясь нарушить великолепие своего туалета, он чуть наклонился вперед, чтобы китель не топорщился на животе от постороннего предмета.

Увидев супругов Грельски, Голдман оцепенел, словно ему бросили за шиворот живого скорпиона, а затем робко присел на край дивана, стараясь держаться как можно дальше от пары великанов.

Чтобы разрядить обстановку, Малко весело объявил:

– Я тут показывал нашему другу его комнату... – Он сделал заметное ударение на слове «друг».

– Что будете пить? – обратилась к продюсеру Александра. – Коньяк, водку, виски?

– Коньяк, – выдавил из себя Голдман. Судя по его состоянию, коньяка ему потребовалось бы не меньше литра.

Александра захлопотала у столика, будто бы случайно расположившись между Малко и Маризой, и протянула Малко его стакан, сопроводив свой жест многозначительным взглядом. Несмотря на кавалерийский костюм, Александра производила впечатление необычайно чувственной женщины.

Малко, согревая водку в ладонях, стал понемногу расслабляться. Супруги Грельски развалились в креслах и, казалось, дремали, но в какой-то момент Малко перехватил взгляд маленьких черных глаз, устремленный на Голдмана и не предвещавший продюсеру ничего хорошего. Мужчина и женщина наверняка были вооружены, однако пока что не выказывали никакого намерения применить силу.

И все же, учитывая драматичность момента, помимо оружия, имевшегося у Кризантема, Малко держал при себе собственный сверхплоский пистолет, разработанный и изготовленный в лабораториях ЦРУ и заряжавшийся на выбор обычными или газовыми патронами. «Единственный пистолет, который не заметен даже под смокингом», – сказал в свое время генерал Хиггинс, вручавший это чудо техники наследному австрийскому принцу.

«Какой позор! – подумал Малко. – Носить оружие в собственном доме!» Он дорого бы дал за то, чтобы его окружали сейчас старые верные друзья, а не это сборище двойных или тройных агентов.

Он посмотрел в окно: снаружи все тонуло в белом тумане. Метель бессильно билась о метровые стены замка.

– Кушать подано, Ваше Сиятельство, – торжественно объявил Кризантем.

Трапезная находилась на противоположной стороне от вестибюля. Александра открывала шествие. Голдман, вопреки всем правилам этикета, затесался между ней и Малко – подальше от Грельски, чем заслужил недобрый взгляд Кризантема.

Массивный стол был накрыт белоснежной скатертью. Мариза тихо ахнула, увидев, что комнату освещают только два огромных подсвечника на семь свечей. Ужин при свечах впервые явился ей не на киноэкране, а в реальной жизни. Она бросила на Малко восхищенно-признательный взгляд.

Малко сел во главе стола, Александра – справа от него, Голдман поспешно пристроился слева, Мариза – рядом с Голдманом, Стефан Грельски – по правую руку от Александры, его жена – напротив Малко.

Кризантем, куда-то ненадолго исчезнувший, вскоре весьма эффектно появился вновь, неся длинное серебряное блюдо с разрезанным барашком. Его сопровождала Ильза с закусками на подносе.

Стефан Грельски удовлетворенно хмыкнул.

Разнесли закуски. Голдман почти ничего не ел, зато Грельски тут же завалили свои тарелки овощами и венгерскими колбасками. После Греты Маризе остались лишь пучок моркови и ложка паштета. Супруги Грельски ели так жадно, что, казалось, вот-вот проглотят и свои вилки. Голдман загипнотизированно смотрел, как их мощные челюсти перемалывают пищу, и все больше съеживался на стуле, словно ожидая, что сейчас настанет и его черед быть съеденным.

Только Мариза была в восторге от сказочной обстановки, в которую она попала. То и дело наклоняясь к Малко с просьбой передать ей очередное блюдо, она полностью убедила принца в том, что под ее зеленым платьем нет никаких следов лифчика.

Александру эти странные гости уже не на шутку заинтриговали. Она ничего не подозревала об истинном характере работы Малко. Для нее он был коммерческим директором филиала фирмы «IBM» в Покипси...

Она прикоснулась коленом к бедру Малко под столом, одновременно одарив Маризу ласковым взглядом.

Проглотив закуски, супруги Грельски с тревогой посмотрели в свои пустые тарелки. К счастью, Кризантем почти сразу же поднес им блюдо с барашком, обсыпанным жареными каштанами.

– Вот это класс! – воскликнула Мариза по-английски.

Александра скорчила презрительную гримаску и шепнула по-немецки Малко:

– Где ты ее откопал?

Он пожал плечами.

Кризантем то и дело ходил на кухню за токайским вином. Александра попыталась завести светскую беседу, но ее никто не поддержал, и она обиженно склонилась над тарелкой. Малко не терпелось поскорее закончить ужин и избавиться от супругов Грельски.

Пока Стефан Грельски разгрызал последние косточки барашка, Грета достала из сумки коробку фисташковых орехов. Ее супруг небрежно запустил туда руку и всыпал горсть орехов себе в рот. Голдман с суеверным ужасом смотрел на них.

– Как жаль, что мы разминулись в аэропорту, – прохрипел Грельски. – Правда, взамен мы получили такой великолепный ужин... Увы, с утра до вечера кушать не станешь. Иногда приходится и работать.

Лысина Голдмана заметно побледнела.

Кризантем принес пирог, и Грельски опять уткнулись в тарелки. Голдман смотрел на десерт совершенно равнодушно. Мариза, осушившая в одиночку целую бутылку вина, старалась поймать взгляд Малко и содрогалась при мысли о том, что ей предстоит провести ночь в одной постели с «котиком».

Александра встала из-за стола и повела всех в библиотеку, куда Ильза уже подала кофе.

Все расселись на прежние места. Малко посмотрел на часы: половина десятого. Для того, чтобы выпроводить Грельски, время было уже вполне подходящее. Он не спеша вышел в холл и открыл входную дверь. В замок ворвался ледяной ветер: к вечеру метель еще усилилась. За пеленой снега не был виден даже стоящий посреди двора «мерседес».

За спиной Малко раздались легкие шаги, и он обернулся. Походка Александры была грациозной даже в сапогах.

– Ты что тут делаешь?

В голосе Александры сквозило явное подозрение.

– Смотрю, не наладилась ли погода.

– Ты собираешься уезжать?

Он обнял ее за талию.

– Нет, мне хочется остаться с тобой наедине.

Она мягко отстранилась.

– Послушай, я ведь их не приглашала. И вообще они какие-то странные. Толстого я вообще боюсь. Он похож на мясника.

«Зачем же ни за что обижать мясников?» – чуть не сказал Малко.

– У меня не было выхода: это мои деловые партнеры, – ответил он. – Но теперь, когда ужин закончен...

– Ты с ума сошел! Смотри, что на улице делается. Они же не доедут до города. Пусть уж ночуют здесь. Места всем хватит.

Александра была искренне возмущена. Малко чувствовал, что назревает ссора, но собирался стоять на своем: ставка была слишком велика.

Вдруг рядом с ними возник гигант Стефан с рюмкой коньяка в руке. Он галантно поклонился Александре:

– Дорогая госпожа, мы уже и так слишком злоупотребили вашим гостеприимством. Нам пора уезжать. Ауф фидерзейн... – И он снова поклонился, сверкая в полутьме хитрыми медвежьими глазками.

– Да что вы! – возразила Александра. – Оставайтесь у нас! Погода ведь просто ужасная. Кризантем!

Турок возник словно из-под земли. Для метрдотеля его поза могла показаться странной: просунув руку между пуговицами кителя, он держался за живот, словно его мучили колики.

– Приготовьте комнату для мистера и миссис Грельски, – велела Александра. – Они будут ночевать у нас.

Стефан Грельски обомлел от счастья и, поставив рюмку, ухватил руку Александры своими огромными лапищами. Кризантем пошел стелить постели, говоря себе, что такие гости заслуживают не уютной кроватки, а совсем другого ложа.

Александра с чувством выполненного долга направилась в библиотеку. Малко посмотрел ей вслед. Когда Серж Голдман услышит эту новость, то, небось, полезет на стену по шторам.

– Дорогая, – сказал Грельски жене, – наши друзья настаивают на том, чтобы мы заночевали...

– Ах, как это мило с их стороны! – сказала она, обрадовавшись не меньше мужа.

Мариза потянулась и сказала:

– Я уже почти сплю... – Но ее глаза, устремленные на Малко, говорили совсем о другом.

Однако Малко не ответил на ее взгляд: он смотрел на Сержа Голдмана, забившегося в угол дивана с позеленевшим лицом. Голдман открыл рот – быть может, чтобы закричать, – но Малко был уже рядом. Он налил продюсеру полный стакан виски и заставил проглотить, затем участливо присел на диван, готовясь предотвратить возможный скандал.

Супруги Грельски неожиданно пришли ему на помощь. Они одновременно встали с кресел.

– Однако, мы порядком устали...

– Александра, покажи гостям их комнаты! – поспешно сказал Малко.

Посмотрев на Маризу, он добавил:

– Быть может, вы тоже соблаговолите выбрать себе спальню?

Она расплылась в улыбке. Пожалуй, если бы у нее действительно была возможность все здесь выбирать, она немедля прыгнула бы в постель хозяина...

– Посиди здесь, котик! – велела она тоненьким голоском. – Я пойду взгляну на наше гнездышко.

Голдман был вне себя от бешенства. Когда все, кроме Малко, вышли, он прошипел:

– Мерзавец, вы нарочно меня сюда заманили. Они убьют меня, убьют...

Его голос сорвался на крик, и Малко пришлось слегка сдавить его шею. Голдман поперхнулся, побагровел и умолк, но глаза его по-прежнему пылали гневом. Малко попытался его урезонить, успокоить, ободрить.

– Обещаю, что завтра утром я сам отвезу вас в американское посольство в Вене.

Кроличьи уши продюсера порозовели, и он с надеждой спросил:

– Правда? А как же остальные?

– Они не причинят вам вреда. Мариза будет с вами. Я не стану ложиться спать и прибегу по первому зову.

На беднягу Голдмана жаль было смотреть. Он молча качал головой.

– Почему бы вам не избавиться от того, что вас так страшит? – предложил Малко.

В многострадальной голове Голдмана крепко засела мысль: свои козыри опасно держать при себе, но выкладывать их на стол в тысячу раз опаснее.

– Только в том случае, если вы их убьете, – простонал продюсер. – Мне очень страшно. Они всегда обо всем узнают...

– Но что же вы намерены делать дальше, в конце концов?

– Не знаю. Сначала пусть они уедут. Вы их еще не знаете... Голдман чуть не плакал. Малко поражался, как такому жалкому, трусливому человечку доверили тайну. Наверное, думал он, Голдман таскает в своем чемоданчике шифр десятилетней давности, будучи уверен, что хранит секрет каких-нибудь «лучей смерти»...

– Идите спать, – сказал Малко. – А когда поутру проснетесь, этих Грельски здесь уже не будет.

– Они стоят на лестнице...

Малко встал и взял продюсера за руку.

– Тогда поднимемся по запасной.

– Что с тобой? – прошептала Александра. – Обиделся?

Она лежала рядом с Малко на его огромный кровати с балдахином. Свитер, блузка и лифчик лежали на стуле. Но сегодня ей не понадобилось отстаивать свою честь: Малко ограничился тем, что снял с себя только куртку. Его сверхплоский пистолет лежал наготове под матрацем, и Малко прислушивался к каждому звуку. Словом, обстановка не благоприятствовала ни легкому флирту, ни далеко идущим притязаниям.

Комната Грельски располагалась в конце коридора. За ней была комната Малко, а следующая – Кризантема. Последний получил приказание держать свою дверь открытой: он должен был следить за лестницей, ведущей на третий этаж, где забаррикадировались Голдман и его легкомысленная подруга.

Малко непременно разместил бы их в западном крыле замка, если бы там работало отопление. Но чтобы привести в порядок весь замок, ему, похоже, предстояло еще не один год верой и правдой служить ЦРУ.

Малко положил руку на грудь Александры, лежавшей с закрытыми глазами. Внезапно в коридоре послышался какой-то скрип. Ничего не подозревая, Александра придвинулась поближе и положила голову ему на плечо... На этот раз ее неизменным галифе опасность явно не угрожала: по замку разнесся дикий крик, эхом отразившийся от древних стен. Александра подскочила словно ужаленная.

Кричала женщина.

– Старый козел! – произнесла Александра, дрожа от негодования. – Он ее, наверное...

Малко был уже на ногах. Незаметно для Александры он успел сунуть пистолет в карман и бросился к двери. Она изумленно посмотрела ему вслед.

Дверь Сержа Голдмана была открыта. Опасаясь ловушки, Малко снял со стены стальную латную рукавицу – все, что осталось от некогда стоявших в углу рыцарских доспехов, – и бросил ее в комнату. В ответ снова раздался крик.

Малко ворвался внутрь. На первый взгляд комната казалась пустой, но присмотревшись, он различил на кровати, под одеялом, очертания скрюченной человеческой фигуры. Терзаемый ужасным предчувствием, Малко приблизился и сдернул одеяло. От очередного вопля у него зазвенело в ушах.

Мариза съежилась на постели, одетая лишь в ночную рубашку, к тому же задравшуюся до подмышек. У нее была маленькая острая грудь, худые ноги и веснушчатая кожа. Малко еще не успел закончить осмотр ее достопримечательностей, как Мариза судорожно вцепилась в него и повалила на кровать.

– Спасите меня! – истерически взвизгнула она, глядя на него расширенными, словно от наркотиков, глазами.

Малко встряхнул ее за плечи:

– В чем дело? Где Голдман?

Она вздрогнула.

– Котик? Не знаю... Когда я проснулась, дверь была открыта, а он исчез. Я вышла в коридор, а там стояла толстуха. Она схватила меня за шею...

Действительно, на шее у нее остались синеватые кровоподтеки.

Все стало ясно: Голдман решил забрать чемоданчик, но по дороге его перехватили. Дело попахивало убийством.

– Я поищу его, – сказал Малко, – а вы оставайтесь здесь.

– Нет! – в ужасе воскликнула Мариза.

Малко попытался выпрямиться, но девушка повисла на нем и не отпускала от себя.

– Черт с ним, с котиком, я боюсь, боюсь!

Малко уже почти освободился от рук, обвивших его шею, когда с порога донеслось:

– Швайнхунд![1]1
  Свинья (нем.).


[Закрыть]

На них надвигалась Александра – в наряде, состоявшем только из галифе и длинных светлых волос. Глаза ее метали молнии. Мариза предусмотрительно отпустила Малко и стала подыскивать оружие для защиты. И вовремя: австрийка уже бросилась вперед, выпустив когти.

– Значит, ты бросил меня среди ночи и побежал трахать эту вешалку?!

Мариза не владела немецким, но прекрасно уловила смысл сказанного. Она сжала кулаки и приготовилась стоять насмерть.

Малко решил, что сейчас никак не время давать разъяснения, безжалостно бросил Маризу к ногам разъяренной Александры и бросился к двери, успев получить на ходу довольно чувствительную царапину. Нужно было спасать Голдмана. Мариза уже схватила с ночного столика серебряную расческу с длинной рукояткой.

– Да я тебе глаза вырву, потаскуха! – зашипела Александра.

Малко побежал по коридору. Пусть Александра думает, что все дело в девчонке. Так проще. Но куда же подевался Кризантем? Он недолго терялся в догадках: турок появился на лестнице с пистолетом в руке. Глаза его едва не вылезали из орбит.

– Они меня придушили! – возмущенно сообщил он. – Я услышал шорох, выглянул в коридор. Толстяк стоял у двери, прижавшись к стене. Он обхватил меня сзади руками, а впереди, как из под земли, появилась его женушка, и они вдвоем стали меня душить. Я хотел ее укусить, но потерял сознание. Очнулся я на своей кровати...

– Пойдем в разные стороны, – сказал Малко. В этот момент из западного крыла донесся нечеловеческий вопль. Кризантем и Малко бросились туда. Им пришлось спуститься вниз и выбежать на улицу, поскольку прямого сообщения между корпусами не было. Нежилое западное крыло представляло собой прямоугольную постройку с прилегающей к ней башней.

Через минуту они были на месте. На первом и втором этажах никого не было. Крик повторился снова, перейдя в протяжный стон.

Он доносился из закрытой комнаты третьего этажа. Едва Кризантем и Малко приблизились к двери, как она распахнулась, и снова послышался вопль, а затем – кошмарный хрип.

– Входите же, дорогой SAS, – раздался голос Стефана Грельски.

Серж Голдман лежал на спине посреди пустой комнаты. Грета Грельски восседала у него на груди, спиной к Сержу. Ее огромный зад частично скрывал лицо продюсера, но оставшаяся часть лица представляла собой жуткое зрелище: левый глаз Голдмана вывалился из орбиты на окровавленную щеку. Ноги несчастного слабо подергивались.

Голубые глаза Греты сохранили прежнее безмятежное выражение, но она твердой рукой направила на Малко и Кризантема пистолет «П-38» с цилиндрическим глушителем, казавшийся в ее толстых пальцах детской игрушкой.

– Прошу вас подождать несколько минут, – проворчал Грельски, державший в зубах толстую сигару, – пока мы закончим нашу беседу.

В левой руке у него тоже был пистолет, а в правой – довольно необычное оружие. Малко узнал одно из старых копий, украшавших стены холла в его замке. Острие копья было испачкано кровью.

Грельски подмигнул Малко:

– Не будем нервничать. Это всего лишь светская беседа.

Он закрыл дверь ногой и повернул ключ в замке.

Малко и Кризантем не опустили оружия. Малко колебался. Конечно, можно открыть огонь. Двое против двоих – получится четыре трупа. С Голдманом – пять. И на этом – точка. Но тут у Малко мелькнула не совсем пристойная мысль: сейчас Грельски заставит Голдмана говорить, и он, Малко, сможет извлечь из этого пользу для себя.

Грельски медленно подошел к Голдману и наклонился над ним. Малко прислушался: Грельски задавал вопросы на иврите.

Голдман слабо покачал головой. С печальным вздохом Грельски воткнул копье в пол, вынул изо рта сигару и потушил ее о шею Голдмана. Тот пронзительно закричал.

Грельски достал зажигалку «зиппо», снова зажег сигару и погасил ее о то же самое место. Он повторил эту процедуру еще несколько раз. Малко едва сдерживался, чтобы не выстрелить. Шея несчастного на месте ожога почернела и кровоточила. По комнате распространился тошнотворный запах.

Но Голдман открывал рот только для того, чтобы закричать. Сидящая на нем Грета наблюдала за происходящим ясными голубыми глазами и с невинной улыбкой, напоминая ужасную карикатуру на Джоконду.

Стефан Грельски выбросил сигару и что-то снова сказал своей жертве на ухо. Голдман с трудом повернул голову и плюнул ему в лицо. Малко не поверил своим глазам: это сделал он, затравленный перепуганный кролик!

Грельски невозмутимо вытер плевок, полез в карман и вынул оттуда штопор с деревянной ручкой. Он, тяжело дыша, присел на корточки возле Голдмана, одной рукой прижал к полу его голову, а другой вставил штопор в левую ноздрю и, вращая, надавил. Малко оцепенел. Он знал, что в глубине ноздрей расположены чрезвычайно хрупкие хрящи со множеством нервных окончаний.

Голдман приглушенно взвизгивал. Грельски нажал сильнее, и продюсер испустил нечеловеческий вопль.

– Так...

Грельски пощечиной привел продюсера в чувство и выжидающе наклонился к его лицу.

На этот раз губы несчастного зашевелились. Голдман заговорил. Малко не удивился: существует предел страданиям, который никто не может преодолеть. Малко мысленно поклялся, что Грельски будет радоваться недолго.

Тем временем толстяк выпрямился. Глаза его возбужденно блестели.

– Прошу прощения, герр Малко, я ненадолго отлучусь.

Пистолет Греты по-прежнему находился в состоянии боевой готовности. Грельски быстро пошел к двери, вынул ключ, вышел и запер комнату снаружи. Никто не произнес ни слова. Голдман отрывисто стонал. Из носа у него струилась кровь.

Стефан Грельски отсутствовал недолго. Ключ снова повернулся в замке, и он вошел, неся черный чемоданчик в руке. Малко перехватил отчаянный взгляд Голдмана.

Инквизитор спокойно обошел лежавшего, на ходу вытащив из пола копье, и вдруг резким движением воткнул его Голдману в живот, повыше пупка. Раздался хруст перебиваемого позвоночника. Голдман изогнулся, едва не сбросив Грету. Из раны длинной струёй хлынула кровь. Копье осталось стоять вертикально.

Малко смотрел на Стефана Грельски. Он знал, что тот готов убить и его. Из чисто человеческих соображений Малко не должен был допустить расправы над Голдманом, но профессиональный долг требовал терпения. В жизни часто встречаются подобные противоречия...

В черных глазках гиганта читалась неумолимая жестокость. Чувствовалось, что прошедшие минуты доставили ему немало удовольствия.

Последовало недолгое молчание. Грельски галантно протянул руку Грете, и она тяжело встала, не сводя глаз с Малко и Кризантема. На протяжении своей карьеры Малко повидал немало ужасов, но эта парочка превзошла все представления принца о жестокости.

Грельски улыбнулся и пригладил рукой волосы.

– Этот болван испортил нам весь вечер... – сказал он, подбирая с пола чемоданчик.

Малко ответил ему столь же любезной улыбкой:

– Вечер еще не окончен. Мне не понравилось, как вы обошлись с Голдманом.

Грельски посмотрел на него так, словно Малко сказал несусветную глупость.

– Во-первых, мон шер, я выполняю приказ. Мне неизвестно, что написано в этих бумагах. А во-вторых, вам вскружила голову ваша игра в шпионов. У вас есть возможность вызвать австрийскую полицию и заодно объяснить ей, что этот дом является бастионом ЦРУ, а вы – один из наиболее ценных сотрудников американской разведки.

– Это не единственное решение, – произнес Малко.

– Ого! Грета, ну-ка, продемонстрируй Его Высочеству свои способности!

Грета едва заметно шевельнула рукой. Послышался негромкий хлопок, и у самой головы Малко в стену ударила пуля. Он не сдвинулся с места. Кризантем побелел, как простыня, и его палец дрогнул на спусковом крючке. Грельски, бесспорно, обладали завидным хладнокровием.

– Давайте расстанемся друзьями, – фальшивым тоном сказал Грельски. – Мы больше не будем вам докучать. Я только попросил бы вас позаботиться об этом... – Он указал на Голдмана. – В вашем саду наверняка найдется укромный уголок... Его никто не хватится, кроме, разве что, ваших друзей из ЦРУ. Но австрийцам лучше не совать нос в эту историю. Она может их скомпрометировать...