Текст книги "Никита Хрущев"

Поскольку в связи с реформой тысячи кадровых офицеров были уволены из рядов армии и милиции, то Хрущев в целях экономии заметно уменьшил военные пенсии, что сразу же вызвало недовольство новых военных пенсионеров.

О мероприятиях Хрущева писала вся мировая пресса. Каждый день в центральных газетах много раз повторялось его имя. Почти каждый день печатались его портреты, в связи с тем или иным событием. Но в то же время практически все основы власти Хрущева были к началу 1964 года подорваны, и авторитет руководимой им партии находился на очень низком уровне.

Ко всему этому неожиданно добавились непонятные директивы об усилении антирелигиозной пропаганды, и в 1963 году во многих местах стали не только закрывать, но и разрушать действующие церкви. Их часто превращались в гаражи для сельскохозяйственной техники, поскольку в сельской местности не хватало хороших зданий для ее хранения. Знаменитый архитектурный ансамбль, считавшийся третьим по древности в России, Боровский монастырь, ранее превращенный в музей, был трансформирован в техникум сельскохозяйственной механизации, а богатые художественные росписи церквей просто замазали. Среди населения СССР насчитывается не менее 50–60 миллионов верующих христиан, и в основном это деревенские жители старшего поколения. Разрушение и закрытие церквей уменьшило их привязанность к родным местам и спровоцировало миграцию пожилых людей, которые еще работали в колхозах (а во многих колхозах они выполняли значительную часть работ), в города к уже взрослым детям. Существовавшие ограничения на передвижение сельских жителей не распространялись на граждан пенсионного возраста (женщины с 55 лет, мужчины с 60 лет).

Резко усилились преследования различных религиозных сект и некоторых особенно активных религиозных групп, особенно после принятия нового Уголовного кодекса РСФСР 1961 году, в котором статья 227 объявляла преступной религиозную деятельность, «связанную с побуждением граждан к отказу от общественной деятельности или исполнения гражданских обязанностей, а равно вовлечение в группу (религиозную) несовершеннолетних».

Таким образом, помимо отделения школы от церкви, проведенного сразу после 1917 года, теперь родителям запретили давать детям даже домашнее религиозное образование, а если молодежь до 18 лет посещала церковь, то местного священника могли привлечь к ответственности. Все это вызывало у людей тревогу и беспокойство о том, что репрессии могут вновь начаться. Авторы этой книги, во всяком случае, уже всерьез опасались этого по отношению к себе. Один – в связи с рукописью о шарлатанстве и преступлениях Лысенко, которая циркулировала среди интеллигенции с весны 1962 года под названием «Биологическая наука и культ личности» и была предметом резкой критики на идеологическом пленуме ЦК КПСС в июне 1963 года и в газете «Правда» в августе того же года. Другой – в связи с первым, пока еще кратким вариантом рукописи о преступлениях сталинизма, готовым для обсуждения в самиздате в конце 1963 года.

Глава 17
Новые попытки выйти из сельскохозяйственного тупика

При всех неудачах в сельском хозяйстве, которые, начиная с 1958 года, сопутствовали почти любым реформам Хрущева, было очевидно, что он действительно искренне и не жалея сил старается поднять экономику и сельское хозяйство, создать в стране изобилие продуктов. По его теории, именно изобилие продуктов питания позволит ускорить и демократизацию общества. Но парадокс состоял в том, что все неудачи Хрущева по существу и объяснялись именно отсутствием настоящей демократии, не только в стране, но и внутри партии. Не было того, что принято называть «внутрипартийной демократией», особенно когда дело касалось предложений самого Хрущева.

После засухи 1963 года, в том числе и на целине, он наконец понял, что целина, которая должна была помочь выиграть несколько лет, необходимых для развития интенсивного сельского хозяйства в основных районах (машины, удобрения, механизация производства), по существу затормозила их развитие и производство удобрений и отвлекла внимание от тех обещаний, которые были сделаны в 1953 году. Тяжелый урок 1963 года заставил Хрущева по-новому взглянуть на все эти проблемы. Но и тут ему помешал его необузданный размах.

Уже летом 1963 года, когда стало ясно, что урожай будет плохим, Хрущев все-таки провозгласил главным направлением химизацию сельского хозяйства, увеличение производства удобрений. Он выдвинул для советской химической промышленности неожиданную программу – довести производство удобрений к 1970 году до 100 миллионов тонн, то есть увеличить его за семь лет в пять раз. Для решения этой грандиозной задачи ежегодный прирост производства удобрений с 1964 года должен был составлять 12 миллионов тонн, то есть в 10 раз выше, чем в 1953–1963 годах.

Хрущев объявил эту нереальную программу, не обсудив ее с плановыми органами и с экспертами в области агрохимии и производства удобрений. Производство химических удобрений, ставшее основой высоких урожаев в США и Европе, в СССР являлось сильно отстающей отраслью. В 1937 году после окончания второй пятилетки в СССР производилось только около 3 млн тонн химических удобрений – явно недостаточно для такой огромной страны. Любая из маленьких стран Западной Европы производила больше. После войны производство удобрений стало увеличиваться, но планы постоянно не выполнялись. В 1950 году было фактически произведено около 5,5 млн тонн удобрений – в три раза меньше, чем было предусмотрено послевоенной пятилеткой. Решение сентябрьского пленума в 1953 году увеличить производство удобрений к 1959 году до 17 млн тонн также не было выполнено, в 1959 году оно оставалось на уровне 13 млн тонн[50]50
  Народное хозяйство СССР в 1962 г. Статистический ежегодник ЦСУ. М., 1963. С. 165.


[Закрыть].

В начале семилетки развития народного хозяйства, начавшейся в 1959 году, именно планы по удобрениям выполнялись наиболее плохо, на 40–45 %. Только в 1962 году производство удобрений достигло той контрольной цифры в 17 млн тонн, которая объявлялась еще на 1950 год, а потом на 1959 год. Но и в 1962 году в СССР на гектар посевов вносилось (теоретически, без учета потерь и прочих недостатков) химических удобрений в 3 раза меньше, чем в США, в 7 раз меньше, чем во Франции, в 11 раз меньше, чем в Англии, и в 15 раз меньше, чем в ФРГ.

При этом удобрения были в основном негранулированные и худшего качества. Почти не применялись гербициды. Было очень слабо развито и химическое машиностроение. В колхозах почти не было складов для удобрений (только на миллион тонн), а также специальных вагонов для перевозки. По данным контрольных органов, по этим причинам почти четверть производимых удобрений терялась и портилась до внесения в почву. В колхозах не хватало и машин для внесения удобрений, и часто эти работы производились вручную. Существовало много и других проблем.

Поэтому неожиданное задание Хрущева о 100 млн тонн и ежегодном увеличении производства на 12 млн тонн (за 30 лет сумели достигнуть только 17 млн, и то без нужного освоения) было совершенной утопией. Ему это разъяснили очень быстро. Но нужно было объявить меньшую цифру и отступить без потери престижа. На конец 1963 года Хрущев наметил специальный пленум ЦК КПСС по вопросам химизации сельского хозяйства. Группу видных ученых, химиков и агрохимиков попросили написать и опубликовать письмо, в котором они бы предложили несколько уменьшить конечную цифру в 100 млн тонн и выделить больше средств на постройку хранилищ и улучшение использования удобрений. После этого Хрущев учел «замечания» ученых и предложил пленуму 70–80 миллионов и ежегодный прирост в 7–9 миллионов тонн.

Но и сниженные задания были нереальными. Можно отметить, что в 1964–1965 годах этот план выполнялся не более чем на 50–60 %. Большая часть удобрений все еще шла под технические культуры, а средняя нечерноземная полоса, наиболее нуждавшаяся в удобрениях, имела весьма ограниченные возможности для интенсивного земледелия.

После неурожая 1963 года следующий год стал для Хрущева решающим. Он собирал в ЦК КПСС одно совещание за другим, и все по сельскому хозяйству. Но каких-либо коренных изменений не намечалось. Летом 1964 года, вернувшись из поездки в Данию и Швецию, Хрущев подготовил и разослал членам Президиума ЦК новый доклад о перестройке всего руководства сельским хозяйствам. Эту перестройку он планировал реализовать на пленуме ЦК КПСС в ноябре 1964 года. Хрущев предложил создать в Москве двенадцать Государственных комитетов для руководства отраслями сельского хозяйства: Госкомитет по животноводству, Госкомитет по птицеводству, Госкомитет по производству зерна, Госкомитет по техническим культурам, а также по химизации, мелиорации, механизации и т. д. В каждом из них должно было быть не менее 500–600 экспертов в данной отрасли. Записку с этим предложением Хрущев направил не только в Президиум ЦК, но и во все обкомы. В августе ее начали обсуждать на разных совещаниях. Было очевидно, что этот проект совершенно неосуществим, ведь он вводил уже не двоевластие, а полное раздробление руководства сельским хозяйством. И без того секретари обкомов по сельскому хозяйству были недовольны своим профессиональным статусом, а теперь у каждого из них было бы в Москве по двенадцать разных начальников.

Обсуждение «Докладной записки» Хрущева стало поводом для серьезного объединения против него членов ЦК КПСС и секретарей всех обкомов. Это не был заговор, подобный тому, который организовывали в 1957 году Маленков, Молотов и Каганович. Противники Хрущева и рады были избежать его смещения, но это было невозможно. На смену ему не было очевидного лидера. Почти всех членов Президиума ЦК КПСС и многих членов пленума выдвинул сам Хрущев, они когда-то успешно работали вместе с ним, составляли ударную силу на его пути к власти. Но неизбежное решение нужно было принять. Управление огромной страной в условиях сложной научно-технической революции не под силу одному человеку, особенно если него нет нужных знаний, терпения и разумного отношения к опыту других. Пусть у него благие намерения, но ими, как известно, вымощена дорога в ад. Хрущев, может быть, и хороший человек, но вел к развалу и страну, а главное – и партию, он подрывал основы партийной диктатуры, единства и устойчивости. Не нужно больше никаких реорганизаций, думали члены ЦК, нужно вернуть СССР к надежным формам спокойного централизованного руководства. С этой мыслью они начали не спеша готовить заседание Президиума ЦК КПСС, чтобы снять Хрущева с главных постов. Одновременно готовили пленум ЦК КПСС, который бы одобрил это решение. Задачу им облегчало то, что Хрущев отдыхал в октябре на берегу Черного моря в своей резиденции в Пицунде. Этот знаменитый мыс, на котором растет единственный в мире лес древней реликтовой сосны – ботаническое чудо, – был на ²/₃ обнесен многокилометровой бетонной стеной, за которой недалеко от моря находилась дача Хрущева. Именно здесь провел он последние дни своей политической карьеры.

Глава 18
Смещение Хрущева

В октябре 1964 года, когда было подготовлено смещение Хрущева, его популярность была на очень низком уровне практически среди всех слоев населения. В предыдущей главе мы уже показали, что в СССР ни одна достаточно большая социальная группа не была готова оказать ему серьезную поддержку. Не было таких групп и среди руководства партией и государством, лишь малое число личных помощников и выдвиженцев Хрущева могли выступить на его стороне, однако они занимали хоть и важные, но не слишком влиятельные посты. Поэтому смещение Хрущева могло быть проведено обычным путем на заседании Президиума ЦК КПСС и на пленуме ЦК, а не путем заговора, который в 1957 году пытались организовать Молотов, Маленков и Каганович. Тогда они хотели сделать так, чтобы основной состав пленума ЦК КПСС оставался в неведении. С октября 1964 года в Москву начали вызывать из областей членов пленума ЦК КПСС и информировать их индивидуально и по группам о подготовке смещения Хрущева. В основном беседы с ними вел М. А. Суслов. Из общего состава ЦК КПСС (более двухсот человек) против выступили только трое – секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству В. И. Поляков, секретарь Ленинградского обкома В. С. Толстиков и один из секретарей ЦК Украины, женщина, имени которой мы не знаем. Рассказывают, что она пыталась дозвониться до Хрущева и сообщить ему о заговоре, но это ей не удалось. Телефон черноморской резиденции Хрущева был уже, по-видимому, под контролем.

На Западе о смещении Хрущева написано много статей и очерков, и основные обстоятельства этого события в настоящее время известны. В советской прессе никаких подробностей не публиковалось, однако члены Президиума ЦК КПСС и другие ответственные работники ЦК КПСС после 16 октября разъехались по стране, чтобы провести собрания партийного актива и объяснить причину принятого решения. В результате этих закрытых собраний постепенно стало многое известно и из того, что произошло в Москве в период между 12 и 15 октября. В самиздатской литературе некоторые подробности смещения Хрущева изложены только в первом выпуске рукописного сборника «Политический дневник». (Одиннадцать выпусков этого сборника, №№ 3, 9, 25, 33 и др., опубликовал в 1972 году в Голландии Фонд имени Герцена. Дополнительные восемь выпусков, №№ 7, 28 и др. он опубликовал в 1975 году с предисловием одного из авторов настоящей книги (Ж. А. Медведева), выполнявшего в период работы в СССР обязанности помощника редактора этого ежемесячного информационно-политического бюллетеня, проявившего инициативу в публикации как первого, так и второго комплекта выпусков «Политического дневника» за границей. № 1 этого сборника пока не публиковался и поэтому мы не считаем возможным воспроизвести здесь некоторые факты, изложенные в анонимной статье Р. А. Медведева, посвященной обстоятельствам смещения Хрущева.)

Президиум ЦК КПСС собрался для решения вопросе о смещении Хрущева уже 11 октября 1964 года. На заседании отсутствовал А. Микоян, который отдыхал на своей даче, расположенной неподалеку от дачи Хрущева (вопреки существующей версии, Микоян в этот день не знал о подготовке решения). Не участвовал в заседании Президиума ЦК КПСС и Ф. Р. Козлов, который был серьезно болен. Кроме членов и кандидатов в члены Президиума на заседании присутствовал министр иностранных дел А. А. Громыко и несколько секретарей обкомов (всего двадцать два человека). Хотя министр обороны Р. Я. Малиновский, Председатель КГБ В. Е. Семичастный и другие руководители армии, государственной безопасности и милиции были полностью в курсе всех событий и поддерживали готовившееся решение, тем не менее были приняты специальные меры, чтобы изолировать Хрущева с момента, когда началась подготовка заседания и до принятия окончательного решения. В зарубежной прессе неожиданное падение Хрущева вызвало многочисленные сенсационные сообщения о заговоре, перевороте и т. д. В действительности организаторы решения стремились именно к тому, чтобы провести все мероприятия в пределах конституционных и партийных норм и избежать каких бы то ни было волнений в стране. Первоначально было даже предусмотрено, что Хрущев мог остаться членом ЦК КПСС, поскольку избрание членов ЦК – это прерогатива съезда партии. Однако его поведение во время заседания не оставило ему этой возможности. Основной доклад на заседании пленума был поручен Суслову, хотя на пост Первого секретаря предполагалось избрать Л. И. Брежнева. Суслову доверили главный доклад именно потому, что он не был обязан своей карьерой Хрущеву и входил в состав Президиума ЦК еще в сталинские времена. Большинство других членов Президиума ЦК выдвинул сам Хрущев, и многие из них в недавнем прошлом слишком активно участвовали в реализации различных проектов и реорганизаций, которые стали теперь предметом критики. Именно поэтому ни доклад Суслова, ни другие материалы этого заседания никогда не печатались, и на проводившихся после пленума ЦК собраниях актива обсуждались лишь очень немногие из обвинений в адрес Хрущева. Избранный Первым секретарем ЦК КПСС Брежнев сказал в заключительном слове, что «не надо на себя выливать грязь» и рекомендовал не комментировать смещение Хрущева на собраниях беспартийных и в печати шире, чем в официальной версии, опубликованной в газетах (освобожден по личному заявлению в связи со старостью и состоянием здоровья).

Хрущеву сообщили о заседании Президиума ЦК КПСС 13 октября. К этому времени Кремль был изолирован и все связи Хрущева взяты под контроль. Поводом для неожиданного пленума стало, по словам Брежнева, проводившего этот телефонный разговор, решение обсудить записку Хрущева о новой перестройке системы управления сельским хозяйством. (Эту записку он разослал членам Президиума ЦК в августе с предложением обсудить ее в ноябре перед намеченным пленумом ЦК КПСС. Уже в августе ее открыто критиковали на партийных собраниях сельскохозяйственных учреждений, сельского актива и во многих научных институтах.) В Москву был вызван и Микоян. Хрущев сначала отказался немедленно приехать на пленум, причем в достаточно грубой форме. Кроме Брежнева его пытался уговорить также и Малиновский. Однако Брежнев после короткого перерыва сообщил Хрущеву, что в случае его отказа Президиум ЦК начнет обсуждение без него, и Хрущев согласился. Однако ему был подан не его личный, а военный самолет. После приземления в Москве Хрущев распорядился сначала отвезти его домой, но на этот раз охрана не подчинилась, и ему сообщили, что есть распоряжение о том, чтобы он сразу явился в Кремль.

Заседание Президиума продолжалось до поздней ночи 13 октября. Против смещения Хрущева выступал только Микоян, однако в дальнейшем он присоединился к большинству. Хрущев не соглашался на добровольную отставку и требовал созыва полного пленума ЦК. Он надеялся, что, как и в 1957 году, сумеет получить поддержку большинства членов пленума. Однако в перерыве заседания в ночь с 13 на 14 октября именно Микоян уговорил Хрущева согласиться на добровольную подачу заявления об отставке. Была принята и формулировка, которую впоследствии опубликовали в газетах. Поэтому на пленуме ЦК КПСС не должно было быть широких прений и «проработки» Хрущева.

Президиум ЦК КПСС продолжил заседание 14 октября, а во второй половине дня был собран уже заранее подготовленный полный состав пленума ЦК КПСС. Пленум открыл Брежнев. Председательствовал Микоян, доклад о смещении Хрущева и основных мотивах этого решения сделал Суслов. Во время доклада звучало много реплик, направленных против Хрущева. Предложение об освобождении его с постов Первого секретаря и Председателя Совета министров СССР и о выводе его из состава ЦК было принято единогласно и без прений.

В докладе Суслов обращал внимание на многие ошибки Хрущева в сельскохозяйственной и экономической политике, которые мы уже рассмотрели в данной книге. Кроме этого его обвинили в попытках создания «культа собственной личности», в том, что он злоупотреблял властью, вместо коллегиального решения вопросов на Президиуме ЦК создал небольшой неофициальный кабинет из друзей и родственников и привлек к политике всю свою семью. Его зять А. И. Аджубей выполнял функции министра иностранных дел, и многие внешнеполитические решения принимались даже без консультации с Громыко и дезориентировали послов в разных странах. Из некоторых личных внешнеполитических решений Хрущева, подвергшихся критике, было и присуждение Президенту ОАР Гамалю Насеру и вице-президенту Амеру званий Героя Советского Союза, а также строительство в Индонезии большого и дорогого стадиона, в то время как эта страна, по существу, нуждалась в продовольственной помощи.

После смещения Хрущева были сняты с должностей редактор «Известий» А. И. Аджубей, редактор «Правды» П. А. Сатюков, председатель Комитета по радиовещанию и телевидению А. Харламов (за раздувание «культа Хрущева»), а также секретарь ЦК по сельскому хозяйству В. И. Поляков. Других серьезных перестановок в партии и в государственном аппарате не произошло. Было принято решение об обязательном разделении постов Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета министров СССР (на эту должность рекомендовали А. Н. Косыгина).

Смещение Хрущева и другие перемены в руководстве страной, связанные с октябрьским пленумом ЦК КПСС, почти все население страны встретило удивительно спокойно и даже с большим удовлетворением. Некоторое беспокойство проявляли лишь реабилитированные старых партийцы, которые связывали свою реабилитацию с инициативой Хрущева. Однако в 1964 году эта группа состояла в основном из людей пенсионного возраста и не влияла на принятие политических решений. Рассказывают, что когда министр КГБ Семичастный доложил Брежневу, что по стране не было зарегистрировано ни одного публичного или организованного выступления в защиту Хрущева, Брежнев сначала не мог в это поверить. Ведь больше десяти лет имя Хрущева ежедневно появлялось в прессе, его портреты печатали в центральных газетах и журналах больше ста раз в год, и деятельность его не была полностью негативной. Но к 1964 году Хрущев сумел настроить против себя все слои населения и весь руководящий партийный и государственный аппарат.