Текст книги "Отлученный"

Эта история напомнила Ла Скумуну о том, что в чулане кабака ждет своей, участи тело Жанно Виллановы.

– Нормальный человек не возит трупы из ресторана домой!.. Что сказал Ксавье?

– Похоже, он тогда здорово распсиховался… Из газет не поймешь, что там произошло. Единственное, что мне доподлинно известно, это то, что потом те ребята наехали на меня. Сказали, что Ксавье хана, что против него серьезные подозрения и, даже, если он выкрутится, все равно долго не проживет.

– Это мы еще посмотрим. Больше ты ничего не знаешь?

– Ничего. Однажды я прочла в газете фамилию его адвоката и написала ему. Ответа я так и не получила.

– Слушай меня внимательно: держи язык за зубами и жди от меня известий. Если Ксавье согласится, я тебя отсюда выкраду и спрячу в надежном месте.

– А те что скажут?

– Это мое дело. Но если я узнаю, что ты протрепалась обо мне, брошу. Поняла?

– Думаете, эта стерва Ольга не станет болтать?

– Беспокойся о себе. Только о себе. Скоро в городе станет жарко и, если ты не последуешь моему совету, не уверен, что останешься в живых.

Он похлопал ее по плечу и вышел из комнаты. Марселин слышала, как он сказал хозяйке:

– Не надо, мой ангел, я знаю дорогу.

Марселин услышала хлопок закрывающейся входной двери. Помещение заполнила тишина, не предвещавшая ничего хорошего.

Наконец Марселин решилась присоединиться к своим коллегам в столовой. Она твердо решила молчать. Пока.

Глава 2

Шарло Щеголь ходил между столиками с важным видом, но это, однако, не означало, что он чувствует себя в своей тарелке. С самого начала вечера малыш Фанфан хлопал его по спине всякий раз, когда Шарло проходил мимо.

– Растешь, растешь!.. – говорил Щеголю Фанфан. – Он тараторил очень быстро и много жестикулировал.

Больше всего Шарло боялся, что Фанфан схватит его за пиджак, чтобы рассказать какой-нибудь анекдот, и тем самым испортит форму лацканов.

Фанфан сгреб со стола стопку жетонов и направился с ними к меняле, но по дороге опять натолкнулся на Щеголя.

– Ты только посмотри, – сказал он, хлопнув его по груди свободной рукой.

– Не хочешь порезвиться с девочкой? – предложил Шарло.

– Все вы одним миром мазаны. Стоит отыграть немного бабок в вашем гнилом притоне, как у вас от жадности сердце разрывается. Признайся, что сейчас ты себя чувствуешь именно так, а? – И маленькая ухоженная рука Фанфана к неудовольствию Шарло снова похлопала его по пиджаку как раз на уровне сердца.

– Лично я желаю тебе одних только выигрышей, – сохраняя дружелюбный тон ответил Щеголь, поправляя пиджак и приглаживая лацканы.

– Разумеется, ты так не думаешь, но все равно спасибо тебе на добром слове.

– Ошибаешься. Я был бы рад увидеть тебя с руками, полными жетонов, и с набитыми карманами.

Шарло позвали.

Какой-то тип хотел встретиться с Жанно Виллановой, а Шнурок до сих пор еще не появлялся. Сегодня вечером все почему-то хотели поговорить с Виллановой. «Как сговорились», – подумал Шарло.

Ему пришлось в который уже раз за сегодняшний день повторить, что Жанно вернулся из поездки и снова уехал.

– Я прибыл издалека, – настаивал мужчина, – а он велел мне прийти именно сегодня.

Визитер был явным южноамериканцем и не остался незамеченным. Шарло чувствовал, что на них устремлены взгляды почти всех присутствующих.

– Послушайте, может быть вы согласитесь немного подождать моего компаньона? Возможно, он что-нибудь знает. Может быть, Жанно предупреждал его о вашем визите.

– Подожду, – ответил мужчина.

Шарло отошел от отопительных батарей. У корней его волос выступил мелкий пот. Он не мог уйти и не знал, что ему делать. На шкаф, в котором покоился труп Виллановы, он старался не смотреть.

Вокруг столов, за которыми расположились игроки, стояли многочисленные зрители. Абажур оставлял в тени их суровые лица. Женщины в зал не допускались, хотя Шарло считал, что с ними было бы приятнее.

Южноамериканец не растворился в толпе завсегдатаев. Он бросался в глаза везде.

Как только появилась крысиная мордочка Шнурка, Шарло направился к нему с непривычной для себя быстротой. О том, чтобы с заговорщицким видом уединиться в соседнем кабинете, не могло быть и речи.

– У нас проблемы, – сообщил Шарло чуть шевеля губами.

– Рассказывай, – ответил Шнурок таким же образом, одновременно улыбаясь присутствующим.

– Жанно спрашивали несколько человек. От некоторых я отделался, но вон тот тип у края стола, очень настойчив. Видишь?

– Да…

– Он говорит, что у него с Жанно сегодня встреча. Небось, он знает Макса и всех остальных.

– Иду к нему.

Шарло почувствовал облегчение. Шнурок был способен даже свою родную мать убедить в том, что у нее никогда не было детей.

– Это не вы, случайно, спрашивали Жанно Вилланову?

Иностранец спокойно повернулся и стал внимательно разглядывать маленького хрупкого человечка с рябым лицом.

– Вы, очевидно, компаньон того господина, что принял меня здесь несколько минут назад? – Он говорил почти без акцента и выглядел отлично, хотя и был уже не первой молодости. Шнурок подумал, что незванный гость родился явно по эту сторону океана. В лице южноамериканца четко просматривались черты выходца с относительно недалекой Сицилии. За свою жизнь Шнурок успел насмотреться на сицилийцев.

– Я тоже компаньон Виллановы, – сообщил он и, заметив на лице гостя удивление, поспешил добавить: – В здешних делах, разумеется.

– Так мне что, придется его ждать? – спросил сицилиец.

– Это первый раз, когда он срочно уехал, не сообщив мне, куда, – заявил Шнурок.

– Но вчера он был здесь, я в этом уверен.

– Конечно, был. И сегодня утром был. Он внезапно Уехал в полдень.

– За ним что, кто-то заехал?

– Что-то вроде этого, как я понял, – пробормотал Шнурок, решивший обойтись с этим типом повежливее: вдруг пригодится.

– Вы знаете, с кем он уехал?

– Послушайте, это не самое подходящее место для подобных разговоров. Ваш отель далеко?

– Улица Бово.

– Это совсем рядом. Лучше пойдем туда, – предложил Шнурок.

Неизвестный не ответил, но направился к двери. Шнурок подмигнул Шарло и вышел. Иностранец последовал за ним.

Гостиница была не самой шикарной, но, все-таки, первоклассной. В этот поздний час ее бар пустовал. Шарло и сицилиец заказали две рюмки коньяка и сели в дальнем углу возле распространявшего мутный свет аквариума.

– Я работаю с Жанно уже десять лет, – сообщил Шнурок и стал ждать результата.

– Меня зовут Чиприано, – представился мужчина. – Я приехал в этот город, чтобы в нем обосноваться. Вилланова продал мне свой клуб.

– А-а!

– Вас это удивляет?

– Я не сказал, что удивлен. Значит, вы приехали заключить сделку?

– Мы ее уже заключили. Осталось только подписать бумаги.

– Я это и сказал. Вы приехали заключить сделку.

– Допустим. Но я хотел сказать, что уже заплатил.

– Вы сообщаете мне интересные вещи! Жанно получил деньги?

– Да. Он провел несколько дней у меня, в Палермо. Предпочел получить с меня лирами и перед возвращением сюда вложил деньги в Италии. Мне-то все равно.

– Доверие прекрасная штука, – прошептал Шнурок.

– Мы познакомились в Санта-Фе. И не вчера.

Улыбка не смягчала черты Чиприано, она больше напоминала мрачную гримасу.

– У вас есть договор или что-то в этом роде?

– У меня есть его слово и мне этого достаточно. Когда он вернется?

– Откуда мне знать? Может, завтра. Или через несколько дней.

– Я подожду столько, сколько нужно.

– Это кажется мне разумным.

– Даже если он передумал, пусть вернет деньги, и мы больше не будем поднимать этот вопрос.

– Меня бы удивило, если бы он передумал.

– А?

– Можете не сомневаться. Менять свои решения – не в его стиле.

– Меня беспокоит его поспешный отъезд… Если окажется, что он решил уладить свои дела по-другому…

– Его дела улажены. Спокойно живите себе здесь. Я вам сообщу, как только появятся какие-то новости.

– Хорошо. В городе спокойно?

– Политика нервирует население. Образуются разные кланы – можно подумать, что находишься в Мексике. Но бизнес идет, а это главное.

Шнурок одним глотком осушил свою рюмку, отказался от предложенного Чиприано нового угощения и вежливо простился – скоро в клуб должен был явиться Ла Скумун, а Шнурок хотел успеть поговорить с Шарло до его приезда.

Несмотря на реальную перспективу поиграть на рассвете в могильщиков, он чувствовал себя лучше. Шнурок, когда брал на себя труд хорошо подумать и просчитать, редко ошибался. А сейчас он хорошо подумал и надумал, что этот пришлый сицилиец – как раз тот человек, который создан, чтобы избавить их от Ла Скумуна.

Он в нескольких словах изложил ситуацию Щеголю.

– Что Ла Скумун, что этот хмырь – один хрен! – резюмировал Шарло.

– Я с тобой не согласен, – возразил Шнурок, – Во-первых, этот постарше, а значит, умнее. Во-вторых, можно устроить ему трудности и выжить из города. Он мужик зажиточный, может обосноваться в любом месте.

– Так что же мы будем делать?

– Изображать покорность, чтобы этот придурок вообразил, будто у него все на мази. А потом, сам увидишь, как они сцепятся.

Шарло вытянул левую руку, чтобы из рукава-показалась манжета. Правая всегда выступала больше. Надо будет по этому поводу сказать пару ласковых портному-армянину, у которого он одевался. Тот считался лучшим в своем деле в городе и драл со всех бешеные деньги.

– Вот невезуха, – буркнул Шарло.

– В чем?

– Да с рукавом. Наверное, дефект в плече.

– Тебе повезло, что я думаю и за тебя, – сказал Шнурок. – Не то одели б тебя в деревянный макинтош, как Жанно.

К ним подошел Фанфан и показал пустые руки.

– Меня обобрали, – заявил он.

– Тебя никто не заставлял играть, – возразил Щеголь. Фанфан сделал к нему шаг и подмигнул.

– Ого! Ты смотри! Твой костюм! – воскликнул он, с наигранным огорчением разглядывая пройму пиджака. – Прости, старик, но с плечом у тебя не все в порядке.

– Он прав, это точно! – согласился Шнурок.

Прижав подбородок к груди, Шарло неестественным образом вывернул шею. Вокруг воротника сорочки собрались складки.

– Ты так считаешь? – спросил он. – Покажи. Мне надо переодеться.

– Лучше посмотри, кто пришел, – сказал Шнурок.

Они стояли в конце зала, на свободном пространстве между двух столов, как раз напротив двери. Фанфан тоже посмотрел в указанном Шнурком направлении. Он не знал только что пришедшего мужчину. А Ла Скумун спокойным шагом приблизился к ним, практически не глядя на образовавших своего рода двойную изгородь возле столов игроков.

– Как дела? – спросил он.

Его взгляд на мгновение задержался на Фанфане.

– Это Фанфан, – представил Шнурок.

– Ла Рока, – назвался Л а Скумун, протягивая руку.

Фанфан пожал ее. Он жил удачей. То есть всем, чем угодно, только не работой. Маленького роста, но превосходно сложенный, он был баском по происхождению, и женщины считали, что у него красивые глаза. Ему, как и Ла Скумуну, было всего двадцать пять, но выглядел он намного моложе, тогда как Ла Скумун смотрелся лет на пять старше.

Шнурок посмотрел на Ла Року, потом на Фанфана, чье присутствие, похоже, не беспокоило Ла Скумуна. Сказать ему было нечего. Надо дождаться рассвета, закрыть клуб и избавиться от трупа Виллановы.

– Ну и видок у тебя… – сказал Л а Скумун Шарло.

– Обычный, – отозвался тот.

Но Ла Рока подумал, что накануне, в полдень, предлагая Вилланове помощь в возвращении Мод, Щеголь выглядел намного лучше.

– Проигрался? – спросил он у Шнурка, указывая на Шарло.

– Еще чего! – ответил Фанфан. – Он никогда не играет – слишком хитер для этого! Его мучает складка на плече… Костюмчик-то совсем новый!

– Ты начинаешь мне надоедать, – сказал Шарло.

– Оставь его в покое, – посоветовал Шнурок, дружески беря Фанфана под руку. – Сам знаешь, он не любит, когда над этим смеются.

– Ты уже несколько часов постоянно путаешься у меня под ногами, – не успокаивался Шарло. – Это слишком много!

Фанфан высвободился. Его лицо стало матовым.

– Что ты сказал?

Ла Скумун хорошо знал, чего можно ждать от людей этой породы.

– К чему ссориться по пустякам? – спросил он и тон его голоса совершенно не изменился. Игроки, толпящиеся вокруг столов, не обращали на группу хозяев заведения ни малейшего внимания.

Шнурок, стоявший рядом с Шарло, подумал, что неприятности никогда не приходят поодиночке.

– Знаешь что? – сказал Ла Скумун, слегка толкнув Фанфана. – Пошли поиграем. Это нас развлечет.

Они ушли, почти как друзья.

– С этим типом ты однажды нарвешься, – предупредил Шнурок.

– С каким типом?

– С Фанфаном. Он из тех, кто все время скалит зубы, но ему пристрелить человека как высморкаться!

– Все равно он меня заколебал своими шуточками… Пристрелить как высморкаться, пристрелить как высморкаться! Не ему одному, а? Может, мне вообще рта не раскрывать, когда меня достают всякие засранцы? Так не пойдет.

– Конечно не пойдет, – прошептал Шнурок, – но нам нужно немного времени. Теперь уже немного, и нужно лишь чуточку потерпеть.

Стоя у угла стола, Ла Скумун и Фанфан наблюдали за выскакивающими из башмачка[3]3
  Небольшая коробка своеобразной формы, в которую вставляется карточная колола (Прим ред.).


[Закрыть] картами.

– Много ты просадил за картежным столом?

– По разному бывало.

– Ты везунчик? – спросил Фанфан.

– Не всю дорогу, – ответил Ла Скумун, и это означало, что все зависит от того, против кого играешь.

– Я тебя здесь раньше, вроде бы, не видел, – заметил Фанфан.

– Стой здесь, я сейчас вернусь, – сказал вдруг Ла Скумун.

Он подошел к меняле, вынул из кармана пачку купюр, сгреб взятые на них жетоны и, вернувшись к Фанфану, сунул их в карман его пиджака.

– Чего это ты? – удивился Фанфан.

– Постарайся отыграться. Бабки – они, знаешь, то приходят, то уходят…

И он вернулся к обоим хозяевам заведения. Было четыре часа утра.

– Когда вы закрываетесь? – спросил он.

– Работаем, пока есть народ.

– Через полчаса лавочку надо закрыть, – решил Ла Скумун.

– Не выйдет, – возразил Шарло. – Посмотри, какая толпа.

– И, в основном, проигравшие, а они никогда не хотят прекращать игру, – добавил Шнурок.

– Объявите всем, что закрываетесь через полчаса, – приказал Ла Скумун.

Он подошел к окну. Через жалюзи пробивался слабый свет вывесок и уличных фонарей. Мимо, по улице, проехала припозднившаяся машина.

Время было подходящим. Имелся реальный шанс обеспечить проводы в последний путь тела Виллановы без каких-либо помех.

Внезапно по залу пробежал ропот, за которым наступила непривычная тишина. Крупье за столами объявили о предстоящем через полчаса закрытии. Игроки запротестовали, но Ла Скумун даже не повернулся.

– Сейчас они реагируют еще ничего… Но в момент закрытия мы услышим совсем другую песню, – предупредил подошедший к Ла Скумуну Шнурок.

Тот пожат плечами. Песня – не песня, а закрываться надо. И нет ни малейшего смысла возвращаться к данному вопросу?

Прошло полчаса.

– Прекратите игру. Обменяйте желающим жетоны и соберите карты, – приказал Ла Скумун.

Поток клиентов медленно вытекал из дверей, но за одним из столов игроки все не расходились. Стати слышны возмущенные голоса.

– Держи. Твои бабки, – подойдя к Ла Скумуну сказал Фанфан.

– Отыгрался?

– Нет. Но с тобой мы в расчете.

– Оставь себе.

– Нет причин!

– А на кой черт нам причины? – удивился Ла Скумун.

Он держал руки в карманах, и Фанфан не знал, что делать с приготовленными купюрами.

– Еще увидимся, – сказал Фанфан.

– Конечно.

Фанфан не спеша сунул деньги в карман, никак не решаясь уйти.

– Будь начеку, – наконец предупредил он. – Тип, который отказывается уходить, вон за тем столом, крутой малый. Сам видишь, с ним еще целый десяток.

– Разберемся, – заявил Ла Скумун.

Фанфан отошел, но все еще никак не мог решиться покинуть игорный дом. Шарло и Шнурок вели переговоры с несговорчивыми игроками. Сунув руки в карманы, Фанфан прислонился к стене.

Ла Скумун направился к столу. Толпа игроков тут же расступилась. Он подошел к спорящим и спокойно оглядел мужчину с худым лицом и впечатляющей мускулатурой, не желавшего вставать из-за игрового стола. При виде Ла Скумуна Шнурок и Шарло Щеголь сочли за лучшее отойти в сторону.

– Мы закрываемся, – объявил Ла Скумун.

– Это было бы слишком просто, – отозвался крутой.

– Вас предупредили за полчаса.

– Этого недостаточно.

Ла Скумун обвел взглядом зрителей.

– У тебя много друзей, – улыбнулся он.

– Решаю я, а не они. А я остаюсь.

– Может, ты считаешь, что тебе не дали шанса отыграться? – поинтересовался Ла Скумун.

– Вилланова никогда не выкидывал таких штучек. А вас эти новые манеры заведут очень далеко.

– Ни разу в своей жизни я не отказывался дать человеку шанс, – прошептал Ла Скумун.

Он велел Шнурку принести несколько карточных колод. Шнурок вернулся уже через пару секунд и положил на стол несколько пачек совершенно новых карт.

– Выбирай, – предложил Ла Скумун.

Мужчина посмотрел на окруживших картежный стол игроков и распечатал первую пачку.

– Ну, а теперь что?

– Сколько ты проиграл? – спросил Ла Скумун. Мужчина, похоже, вдохновлялся одним видом зеленого сукна.

– Пятьдесят больших жетонов, – наконец ответил он.

– Эй, минутку! – вмешался Шарло, отлично знавший, что этот игрок никогда не имел такой суммы.

– Откроем по карте. Если выиграешь – заведение компенсирует тебе все потери. Проиграешь – уйдешь с тем, что имеешь сейчас.

– Сначала я хочу увидеть бабки.

Кто-то кашлянул. От такой наглости черты Ла Скумуна стали резче. Шнурок мысленно спросил себя: сколько трупов им придется перетаскивать. Ла Скумун кончиками пальцев разложил в ряд всю колоду и перевернул одну карту. Выпала пятерка бубей.

Вокруг стола поднялся и тут же смолк ропот. Игрок не двигался.

– Твой ход, – предложил Ла Скумун.

Выпавшая пятерка была слабым началом. Продолжение не предвещало Ла Роке ничего хорошего: три шанса были за то, что его соперник вытянет карту меньшего достоинства и сорок восемь за то, что – большего. Шнурок спросил себя, где Ла Скумун возьмет такие деньжищи.

Мужчина взял карту, маленький красный прямоугольник рубашки которой четко выделялся на зеленом сукне. Игрок пока не переворачивал ее, а, слегка прижав указательным пальцем, возил туда-сюда по столу. Через минуту он прервал это занятие и взялся за другую карту.

– Не позволяй ему этого, – воскликнул подошедший ближе Фанфан.

Мужчина поднял глаза на Ла Скумуна и, поскольку тот не возражал, взял вторую карту. Ее-то он и открыл. Это была двойка треф.

– Мы в расчете, – сказал Ла Скумун.

Его противник встал, сгреб карты и швырнул их на пол. Они с шорохом разлетелись по комнате. На столе остались только бубновая пятерка, трефовая двойка и первая карта, выбранная проигравшим.

Ла Скумун открыл ее. Это был король треф.

– Вот видишь, – сказал он Фанфану.

Присутствующие комментировали произошедшее. Проигравший рассматривал первую вытянутую им карту.

– Я не имел права брать вторую, – заявил он.

– Ты хотел навязать мне свою волю, – ответил Ла Скумун. – Обычно, когда прикасаешься к карте, следует ее открывать. В игре, как, впрочем, и в других делах, не стоит мухлевать.

– Кто ты такой? Тебя здесь никто не знает! – обводя широким жестом присутствующих довольно громко заявил проигравший.

Ла Скумун, стоявший с опущенными руками, придвинул к себе стул и спокойно сел на него. Шнурок вспомнил, что с Виллановой все было точно так же.

– Ошибаешься, меня здесь хорошо знают, – ответил Ла Рока. – А теперь уходи. Тебе дали шанс. Уверяю, для тебя сейчас лучше уйти.

– Слушай, парень, ты ведь использовал свой шанс, – вмешался Шнурок.

Проигравший посмотрел на Ла Скумуна. Он никогда еще не встречал человека, способного сесть при подобных обстоятельствах. У Ла Роки был скучающий вид. Находившийся в группе болельщиков смуглый мужчина несколько секунд пристально рассматривал его, а затем положил руку на плечо здоровяка.

– Шнурок прав, – сказал он. – Пошли. – Он потянул за собой друга и добавил: – Я тебе все объясню.

Это вмешательство сильно заинтересовало Фанфана, но, прежде чем последовать за вышедшей за порог группой, он на секунду остановился перед Шарло и протянул ему руку.

– Не психуй, – сказал он. – Ты прикинут лучше всех на планете.

И Шарло Щеголь расцвел.

– Я это знал, малыш, – ответил он улыбаясь, и даже очередной хлопок Фанфана по лацкану его пиджака не испортил ему настроения.

На лестнице группа блатных разделилась. Фанфан пошел за тремя мужчинами, одним из которых был проигравший, а двое других – его друзья. Среди этих двоих был и смуглый. Он как раз что-то объяснял все еще возбужденному здоровяку.

– По тому, как он сел, я вспомнил, что где-то уже его видел.

– Я б его уделал как щенка, – воинственно заявил хвастун.

– Но играл-то он с тобой по-королевски. Нам остается только снять перед ним шляпу.

– Ничего, мы еще вернемся и скажем ему пару ласковых.

– Значит, ты его узнал? – спросил Фанфан смуглого незнакомца.

– Когда он сел. Однажды, в одном кабаке на Сицилии я видел, как какой-то тип сделал то же самое. Так вот, только он сел, как все, кто были в забегаловке, разбежались кто куда… А он здорово похож на того мужика.

Город, по которому на пробуждающейся заре медленно шли и тихо беседовали четверо мужчин, не был обычным городом. Припозднившиеся гуляки не встречали здесь торопящихся на работу людей. В других городах в такой час по улицам обычно уже хлопотливо снуют молочницы и мусорщики; здесь же, чтобы выйти из дома, люди ждали наступления дня.

Фанфан прошел со своими попутчиками совсем немного. Его маленькая машина стояла у тротуара недалеко от клуба. Он остановился рядом с ней, а трое друзей продолжили свой путь, даже не заметив, что потеряли случайного собеседника.

Фанфан вернулся к только что покинутому им заведению. Ему вдруг захотелось подняться по лестнице и снова войти в игровой зал, чтобы еще немного поболтать с Шарло, Шнурком и Ла Скумуном.

Он взбежал по лестнице и постучал в дверь.

Ла Скумун поднял голову и сделал знак не шевелиться. Тщательно завернутый в брезент труп Виллановы лежал у его ног в центре комнаты.

Фанфан постучал снова. Ла Скумун выхватил пистолет. Шарло Щеголь сделал то же самое.

Они все трое на цыпочках подкрались к двери. Ла Скумун положил руку на задвижку. Время поджимало. Если стучавший или стучавшие не уберутся, их план полетит к черту.

Стволом пистолета он показал Шарло Щеголю, что нужно встать с другой стороны двери и медленно открыл задвижку.

Почти в то же мгновение они услышали шаги спускающегося по лестнице человека. Разочарованный Фанфан, по-видимому, отправился спать. Шнурок некоторое время покараулил у окна. Скоро машина непрошенного гостя отъехала.

– Это был Фанфан, – сообщил Шнурок.

– Тогда еще ничего, – заметил Шарло.

Ла Скумун подошел к трупу.

– Шнурок спустится посмотреть, свободен ли путь, а мы с тобой понесем его, – сказал он, обращаясь к Щеголю. – Моя тачка за домом.

Операция прошла гладко и в полной тишине. Груз занял свое место на заднем сиденье машины. Они накрыли его одеялом – как никак, на дворе была зима.

Все трое втиснулись на переднее сиденье и Ла Скумун спросил:

– Куда поедем?

– В Гарданн, – ответил Шнурок. – Езжай по Эксскому шоссе.

До самого склона Висты они не произнесли ни слова. Наконец показался небольшой таможенный пост.

– Само собой, – предупредил Ла Скумун, – мы не остановимся здесь ни под каким предлогом.

Они поняли, что это означает. Было пять часов утра. Еще не рассвело. Пост находился справа от дороги. Ла Скумун включил ближний свет, а через минуту совсем выключил фары. Шоссе было довольно широким. Машина неслась по нему в темноте на полной скорости.

Когда свет фар снова прорезал темноту, автомобиль был всего в нескольких сантиметрах от цементной стенки. Ла Скумун крутанул руль, и шины завизжали. Шнурок провел ладонью по глазам.

– Надо же, как заносит, – прошептал Шарло.

– Далеко еще это ваше место? – спросил Ла Скумун, чтобы хотя бы что-нибудь сказать.

– До него еще километров десять, – ответил Шнурок. Скоро он показал на ответвлявшуюся от шоссе дорогу, и машина свернула на нее.

Они проехали деревушку, за которой иногда все еще встречались дома – то здесь, то там мелькала темная масса наполовину скрытой за деревьями спящей виллы. Но, наконец, машина снова оказалась на пустой дороге в поле, и сидевшие в ней трое мужчин почувствовали огромное облегчение.

Прошло еще немного времени и они увидели стоящий на двух каменных выступах в стороне от дороги маленький домик.

Ла Скумун затормозил и выключил свет.

– Чья это хибара?

Он был твердо намерен как можно скорее и навсегда забыть дело Виллановы. Следовательно, требовалось, чтобы тело никогда не нашли.

– Моя, – ответил Шнурок.

Ла Скумун был не настолько наивен, чтобы поверить, однако скомандовал:

– Пошли!

Скоро завернутый в брезент труп был положен в узком коридоре прямо на плитки пола.

– Тут за домом есть старый колодец, – объяснил Шнурок. – Воды в нем давно уже нет. Сбросим его туда и закидаем камнями.

– Скорей бы уже все закончилось! – тяжело вздохнул Шарло.

Шнурок выглянул на улицу и оглядел дорогу. Все было чисто. Они быстро схватили тело и уже через минуту то, что еще вчера было Жанно Американцем, вниз головой полетело в колодец.

– Внизу шахта расширяется, так что он сможет расположиться там лежа, – сказал Шнурок.

В нескольких метрах от колодца громоздилась большая груда камней. Этот район вообще был каменистым. Выстроившись в цепочку, они за несколько минут перебросали все булыжники в колодец, наполнив его почти доверху.

– Думаю, сойдет, – оценил Шарло.

Среди камней попадались куски известняка, и нежно-голубой костюм Щеголя оказался исчерченным многочисленными белыми полосками. Щеголь не решался к ним притрагиваться из страха, что грязь въестся в ткань.

– Если я отряхнусь, костюму хана, – сказал он.

– Не отряхивайся, – посоветовал Ла Скумун.

Шнурок хохотнул, а Ла Скумун глубоко вздохнул: этот уголок напоминал ему суровый и бедный ландшафт его родины. Он ласково провел ладонью по рукоятке остатков ворота.

– Если родственники покойного не возражают, можно покинуть кладбище, – заявил Шарло, сделав над собой усилие, чтобы выглядеть невозмутимым.

Они обошли дом, спустились с каменистых террас и сели в машину.

Шнурок думал о будущем, которое в его глазах все больше приобретало образ ожидавшего возвращения Виллановы южноамериканца сицилийского происхождения.

– Хотелось бы мне знать, как долго мы еще сможем убеждать людей в том, что Вилланова в отлучке, – вздохнул он, усаживаясь в машину.

– Вилланова ни перед кем не должен был отчитываться, – возразил Ла Скумун.

– Некоторые ждут его по делам, – заметил Шнурок.

– Уладят их с другими. Шарло останется в клубе, а он будет только рад заняться делами. Верно, Шарло?

– Смотря какими, – осторожно ответил Щеголь.

Ла Скумун тихо засмеялся.

– Вы до старости не доживете – слишком уж дрейфите, – бросил он. – Дела падают тебе на блюдечке с голубой каемочкой. Как они падали и Вилланове. Ты, часом, не думаешь, что он изобрел велосипед? Вот, посмотри на Шнурка, я уверен, что он уже начал шевелить мозгами.

Шнурок в этот момент не нашел что ответить, а впоследствии у него хватило ума не возвращаться к данному вопросу.

У поста Ла Скумун сбавил скорость, и дежурный чиновник сделал ему знак проезжать.

Скоро они достигли центра города.

– Высади меня на улице де Ром, – попросил Шарло.

– А ты возвращаешься в кабак? – спросил Ла Рока Шнурка.

– Да. Давай заглянем туда вместе, если хочешь.

Ла Скумуну хотелось расспросить своих спутников о Ксавье Аде, но он смолчал. Во-первых, он не верил своим неожиданным компаньонам – всегда успеется сообщить о себе тем, кто, возможно, устранил Ксавье, – а, во-вторых, держа их в неведении, ему легче было проконтролировать возможную болтовню Марселин.

Он отказался от предложения Шнурка и свернул на улицу де Ром, чтобы высадить Шарло.

– Послушайте, – сказал он, – я буду заглядывать в клуб и в ресторан Шнурка. Если возникнут какие-нибудь проблемы, говорите о них только со мной и ни с кем больше. Я все улажу. На некоторое время я еще задержусь в городе.

– Ладно, – ответил Шарло, выходя из машины.

– Не психуй, для моли сойдет, – крикнул Шнурок, глядя на запыленный костюм Щеголя.

Поскольку машина тронулась с места, ответной реплики они не услышали.

– Заходи в кабак когда захочешь, – повторил Шнурок, прощаясь с Ла Скумуном.

Тот поблагодарил кивком головы и вернулся к себе. Он решил не будить Мод, но она ждала его. Ла Скумун молча разделся, принял душ, насухо вытерся и, зевая, потянулся.

– Тебе, наверное, хочется пить? – спросила Мод. Она была уже в постели, но, когда он вошел, оперлась на подушки и приподнялась. Учащенное дыхание, придававшее колыханию ее большой груди какое-то трогательное очарование, выдавало ее волнение. Ла Скумун приласкал ее своим загадочным взглядом. – Мог бы предупредить, что Уходишь, – продолжала она.

– Ты так крепко спала…

– Нет, ну ничего себе! Я тут мечусь как дура! Протягиваю руку… а там никого. Не решаюсь ни позвонить, ни выйти…

– Глупо так беспокоиться, – мягко упрекнул ее Ла Скумун.

Мод оперлась на руки и наклонилась над Ла Рокой, ночная рубашка на ней распахнулась.

– Я так боялась, что с тобой что-нибудь случится. Уверена, Жанно вернулся, значит будет плохо!..

Он сел рядом и положил руки на теплую кожу ее обнаженных плеч.

– Все улажено. Я встретился с твоим Жанно.

– Ну, и как?

У нее округлились глаза.

– Он уехал из города.

– Неправда!..

– Наоборот, чистая правда. Ты о нем никогда больше не услышишь.

– И он ничего не сказал? Просто взял, и все вот так бросил?

– У него бизнес в Америке. К тому же он понял, что так будет лучше.

Ла Скумун улыбался, но одними только губами. Глаза же его сохраняли пронизывающий блеск. Он напоминал Мод молодого волка. Она обвила его шею руками и привлекла к себе, шепча что-то неразборчивое.