Книга: Дитя волн - Жюль Сюпервьель

Эти маленькие и короткие в истории, в которых заложена такая глубина, что у меня иногда просто мозг начинал болеть. То есть, они не открывают прям вселенские тайны, а на вещи, которые реальные в этом. И они кажутся такими пустяками, но стоит только задуматься и всё! Ты теряешь себя в пустыне мыслей.

Может быть, я не такой человек. Может быть, это слишком было для одного дня. А может быть это просто не моё. Иногда мне казалось, что ещё чуть-чуть и растворюсь в этом сборнике, став лишь призраком на бумаге. С одной стороны это признак моего восторга, а с другой стороны - меня это жутко напугало.

Я не могу точно описать все свои чувства, но единственная вещь, ставшая для меня сто процентным плюсом - язык автора. О, это сложно с чем-то сравнить, но только одно точное описание приходить мне в голову - ясное ночное небо, полностью укрытое звездной картою, по которой можно читать созвездия и выискивать пути в новые галактики.

Итого - неоднозначный сборник, прочитать который должны все. Я пока не могу определиться со своими ощущениями, но наверное это к лучшему. Потому что подобные книги не должны вызывать только негативные или только положительные эмоции. Они смесь. И это восхитительно.

Море волнуется два... Истории уходят в бесконечность, в ту же бесконечность уходит и все, что у этих историй внутри. Сюпервьель ненавязчиво учит простым вещам

Следует научиться молчать, когда надо, даже если испытываешь такое большое счастье, что не знаешь, куда его поместить.

и заставляет улыбаться красоте, он много говорит о смерти, но редко называет ее по имени, показывает то, что может быть сильнее смерти. И вода, кругом вода, в каждой истории и в каждом преложении, протекающем внутрь читателя. Этот сборник не имеет ни сюжета, ни четких персонажей, ни канонических завязок-развязок, но про него хочется говорить "настоящая литература". Говорят, что "Дитя волн" напоминает японскую короткую прозу дзуйхицу - пожалуй, да. Но что-то откровенно французское, негромко журчащее, просвечивает сквозь каждую фразу.

Море волнуется три... Маэстро Жюль, месье Сюпервьель, вы прекрасны, воздушны и удивительны - во всей своей неподдельной легкости полета и умении быть грустновато-правдивым, но наивно-фантастичным. Откуда вы узнали о той двенадцатилетней девочке с плавучей улицы, о том, что подчас волы не жуют жвачку, а поют в глубине души? Может вы умеете правильно видеть? Или это морские волны нашептали вам сказочные истории - о девушке с голосом скрипки или о любящих тенях в небе, а вы запомнили их и записали так, что получилась правда? Может, вы - преемник Оле Лукойе и верите в детские души во взрослых организмах, рассказывая свои ювелирные истории каждому, кто пожелает открыть тоненькую книжку с морем на обложке?

Пусть вас не издают, пусть тихие флейтовые переливы вашего рассказа заглушаются громогласными барабанами актуальности-современности, пусть кто-то не верит в искренность и фантазию, но... вокруг тысячекратно одиноких людей все так же продолжает сворачиваться Змейка-дней-которые-нам-остается-прожить.

Я набрела на неё случайно. А вы вот возьмите и целенаправленно читните волшебства :)

"Текст"

Моряки, мечтающие в открытом море, облокотившись на планширь, остерегайтесь слишком долго грезить темными ночами о любимых лицах. Вы рискуете породить на свет где-нибудь в самом пустынном месте странное существо, одаренное всеми человеческими чувствами, но не способное ни жить, ни любить, ни умереть, существо, которое тем не менее страдает, как будто оно живет и любит, и все время стоит на пороге смерти, существо, поразительно обездоленное в безбрежности морей, - как наше дитя Океана, рожденное воображением Шарля Льевана из городка Стенворд, палубного матроса с четырехмачтовика "Смелый", который в одном из плаваний потерял свою двенадцатилетнюю дочь и как-то глубокой ночью, находясь под пятьдесят пятым градусом северной широты и тридцать пятым градусом западной долготы, так долго грезил о ней, с такой невероятной скорбью, что принес ребенку страшное несчастье.