Текст книги "Путешественники XIX века. Часть 1"

1 апреля 1808 года экспедиция прибыла в Хардвар, небольшой город на левом берегу Ганга. Так как он расположен у начала плодородной индостанской низменности, то его часто посещают паломники. Там в священной реке в знойное время года совершаются очистительные омовения. Но паломничество не обходится без реликвий и без торговли ими, и Хардвар поэтому сделался важным рынком, где продавали лошадей, верблюдов, сурьму, ассафетиду, сушеные фрукты, шали, стрелы, кисею, ткани из хлопка и шерсти, всякие товары из Пенджаба, Кабула и Кашмира. Добавим, что там продавали и рабов в возрасте от трех до тридцати лет по цене от десяти до ста пятидесяти рупий.[41]41
  Рупия – общее название денежных единиц во многих странах Юго-Восточной Азии.


[Закрыть] Этот рынок, где смешивается столько лиц, столько наречий, столько разнообразных одежд, представляет собою очень занимательное зрелище.

Английская экспедиция тронулась 12 апреля и по дороге, усаженной смоковницами[42]42
  Смоковница, винная ягода, инжир или фиговое дерево – субтропическое растение семейства тутовых, рода фикус.


[Закрыть] и белыми шелковицами, добралась до Гурудуара. Неподалеку, на речках, поросших по берегам ивняком и малиной, крутились водяные мельницы очень простого устройства. Земля там плодородна, однако тирания правителей мешала населению извлекать из нее достаточный доход. Вскоре местность стала гористой, но все еще попадались персики, абрикосы, орехи и другие европейские фруктовые деревья. Дальше путникам уже пришлось углубиться в горные цепи, являющиеся отрогами Гималаев.

Через некоторое время в глубине ущелья участники экспедиции увидели Бхагиратхи, который ниже по течению называют Гангом. Вдоль левого берега реки тянутся высокие, почти голые горы. Направо расстилается плодородная равнина. В деревне Чивали разводят много мака для получения из него опиума. Все местные крестьяне зобаты, что несомненно объясняется свойствами воды.

В Джошваре путники перешли через так называемый «джула», то есть канатный мост – своеобразное и очень опасное сооружение.

«На обоих берегах реки, – рассказывает Уэбб, – в землю на расстоянии трех футов друг от друга вбивают по два толстых кола. Поперек за ними кладут по бревну. К бревнам привязывают с дюжину толстых канатов и наваливают на них огромные кучи срубленных деревьев. Веревки делят на два пучка, отстоящие один от другого на один фут, и перебрасывают их на другой берег. Затем над рекою протягивают веревочную лестницу и привязывают ее к этим канатам, заменяющим перила. Ветки, положенные на нее на расстоянии двух с половиной, а то и трех футов, образуют настил моста. Они обычно очень тонки и, кажется, вот-вот сломаются, так что путникам, естественно, приходится больше рассчитывать на канаты и все время цепляться за них. У человека, отважившегося ступить на это зыбкое сооружение, при первом же шаге может закружиться голова, так как оно раскачивается под ногами из стороны в сторону, а грохот потока, над которым висит путник, действует отнюдь не успокоительно. Мост к тому же так узок, что, когда на нем встречаются двое, одному приходится вплотную прижиматься к канатным перилам, чтобы другой мог пройти».

Путешественники проехали затем через Бахарат. Большинство домов в нем так и не было восстановлено после землетрясения 1803 года.

Но рынок, имеющийся там, и само местоположение Бахарата, лежащего на скрещении дорог из Джемаухи, Кедарната и Сринагара, придавало этому поселку некоторое значение. После Батхери дорога стала такой плохой, что пришлось бросить поклажу, а когда дорога превратилась просто в тропинку, которая вилась вдоль пропастей по каменистым осыпям и скалам, англичане должны были повернуть назад.

Девапрайага стоит на слиянии рек Бхагиратхи и Алакнанды. Первая река мчится с севера с бешеным грохотом. Вторая – спокойнее, глубже и шире; тем не менее вода в ней в период дождей поднимается иногда на сорок шесть футов выше обычного уровня. Слияние этих двух рек образует Ганг.

Это священное и всеми почитаемое место. Брахманы[43]43
  Брахманы – жрецы одной из древнейших религий – брахманизма – индийского рабовладельческого общества.


[Закрыть] придумали способ получать здесь изрядный доход: они устраивают нечто вроде купален, где паломники за плату могут совершать омовение, не опасаясь быть унесенными течением.

Через Алакнанду путники перебрались по особому мосту, называемому «диндла».

«Такой мост, – говорится в отчете, – делается из трех – четырех толстых веревок, закрепленных на берегах. Небольшой ящик размером в восемнадцать квадратных дюймов подвешивается к ним на обручах, укрепленных с двух его сторон. Путешественник усаживается в ящик и переправляется с одного берега на другой при помощи веревки, за которую тянет человек, стоящий на противоположном берегу».

13 мая экспедиция вошла в Сринагар. Любопытство жителей было так возбуждено, что городские власти обратились к англичанам с посланием, прося их пройтись по городу.

Сринагар, где в 1796 году уже побывал полковник Хардуик, был почти полностью разрушен землетрясением 1803 года. Затем в том же году его разграбили горкали. Тут Уэбб встретился с людьми, посланными им в Гангаутри по пути, которым он сам не мог пройти. Они побывали у истоков Ганга.

«Большая скала, – говорит с их слов Уэбб, – с двух сторон омываемая неглубоким потоком, имеет сходство с лежащей коровой. На поверхности скалы с одною края есть углубление. Из-за него-то и возникло в фантазии людей представление, побудившее окрестить скалу «Гаумоки», что значит «пасть коровы»; по народному преданию, она изрыгает воду священной реки. Дальше идти было невозможно: перед индусами отвесной стеною вздымалась гора. Ганг, по-видимому, выходил из-под снега у ее подножия. Долина здесь заканчивалась. Никто никогда не проникал дальше».

Обратный путь путешественники проделали другой дорогой. Они видели слияние Ганга и Кели-Ганга или Мандакни, большой реки, берущей начало в горах Кердара, встречали огромные стада коз и овец, навьюченных зерном, прошли много ущелий, посетили города Бадринат и Мана; наконец, в ужасный холод и снегопад они достигли водопада Барсу.

«Здесь, – говорит Уэбб, – заканчивается путь пилигрима. Многие идут сюда для того, чтобы их оросили брызги священного водопада. Течение Алакнанды в этом месте можно проследить до юго-восточного конца долины, но ложе реки совершенно скрыто под грудами снега, накопившегося за многие века».

Уэбб приводит также некоторые подробности о женщинах Маны. На шее, в ушах, в носу они носят золотые и серебряные украшения и ожерелья, которые никак не гармонируют с их грубой одеждой. У иных детей путешественники видели серебряные браслеты и ожерелья стоимостью в шестьсот рупий.

Зимою этот город, ведущий большую торговлю с Тибетом, совершенно заносит снегом. Жители ищут спасения в соседних городах.

В Бадринате путешественники посетили священный храм, известный далеко за пределами этого края. Само строение, его внешний и внутренний вид не дают никакого понятия о громадных суммах, затрачиваемых на его содержание. Это одно из стариннейших и наиболее почитаемых святилищ Индии. Омовения совершают здесь в бассейнах с очень горячей серной водой.

«Число горячих источников очень велико, – говорится в отчете. – У всякого свое название и особое свойство, а брахманы, конечно, ухитряются извлекать пользу из каждого. И бедный паломник, совершая по очереди требуемые омовения, замечает, что не только убывает количество его грехов, но и кошелек его скудеет. Многочисленные поборы, которые взимают на этом пути к раю, могли бы привести его к выводу, что хождение по узкой стезе добродетели тоже обходится недешево».

Храму принадлежат семьсот деревень, подаренных правительством, переданных в качестве залога по ссуде или пожертвованных людьми, которые их нарочно для этого купили.

1 июня экспедиция прибыла в Джосимах. Там проводник – брахман получил от правительства Непала распоряжение как можно скорее выпроводить англичан на территорию, принадлежащую Компании. Тогда только он понял – правда, слишком поздно, – что экспедиция предпринята англичанами не столько ради научных, сколько ради политических целей. Месяцем позже Уэбб и его спутники вернулись в Дели. Результатом экспедиции Уэбба было окончательное установление истоков Ганга и изучение верхнего течения рек Бхагиратхи и Алакнанды. Таким образом, экспедиция выполнила задачу, поставленную перед ней Компанией.

В 1808 году английское правительство решило послать новую группу в Пенджаб. Анонимный отчет этой экспедиции, напечатанный в «Анналах путешествий», содержит много любопытных подробностей. Поэтому мы приведем из него некоторые выдержки.

6 апреля 1808 года английский офицер прибыл со своей группой в Хардвар, куда во время ежегодной ярмарки, стекались сотни тысяч людей. В городе Барейли, расположенном между реками Джамна и Сатледж, путешественник сделался жертвой любопытства женщин, просивших разрешения навестить его.

«Их взгляды и жесты, – говорится в отчете, – выражали изумление. От души смеясь, они подошли ко мне поближе. Их веселость вызывалась цветом моего лица. Они засыпали меня вопросами, хотели знать, ношу ли я шляпу, бываю ли когда-нибудь на солнце, всегда ли сижу взаперти или все-таки выхожу на улицу под балдахином и ложусь ли спать на столе в своей палатке (моя постель стояла тут же, но занавески были задернуты). Затем они подробно осмотрели постель, подкладку шатра и все остальное.

Все мои посетительницы были очень миловидны, с правильными и мягкими чертами лица. Оливковый тон кожи представлял приятный контраст с белыми ровными зубами – что характерно для всех жителей Пенджаба».

Английский офицер посетил города Мустафабад и Амбала. Местность, по которой он проехал, населена сикхами,[44]44
  Сикхи – название членов религиозной общины, возникшей в Пенджабе в XVI веке. Сикхизм, провозглашавший равенство людей и не признававший кастовых различий, стал идеологией антифеодального крестьянского движения. Отобранные у феодалов земли сикхи распределяли между безземельными крестьянами. В конце XVIII века образовалось государство сикхов, но в середине XIX века оно было завоевано англичанами.


[Закрыть] основой характера которых является благожелательность, гостеприимство и правдивость. Это, по мнению автора, самое привлекательное из всех индийских племен. На дальнейшем пути, преодоленном без особого труда, путешественник миновал несколько мелких городов Пенджаба и прибыл в Амритсар.

Амритсар по архитектурному облику красивее остальных больших городов Индостана. Это главный пункт по перепродаже шалей и шафрана, а также и других товаров Декана.

«14‑го числа, – рассказывает путешественник, – я надел белые туфли и, с соблюдением соответствующих обрядов, посетил Амритсар – то есть «бассейн бессмертия». Отсюда и название города. Амритсар – водоем площадью в сто тридцать пять квадратных ярдов – выложен обожженным кирпичом. Посередине высится красивый храм, куда проходят по дамбе. Храм прекрасно отделан как снаружи, так и внутри, и раджа на свой счет часто добавляет новые украшения. В этом-то священном месте и лежит за шелковой занавесью книга законов, составленных Гуру и записанных гурумухтинским алфавитом. Храм называется Хермендель – то есть обитель бога. При нем состоят шестьсот «акади» или священников. На доброхотные даяния прихожан они построили себе удобные дома. Хотя эти священники и пользуются безграничным уважением, все же они не совсем лишены пороков. Получив деньги, они тратят их с такой же легкостью, с какой они им достаются. Число красивых женщин, каждое утро являющихся в храм, поистине громадно. Своим изяществом, отличным сложением и чертами лица эти красавицы значительно превосходят женщин из низших классов Индостана».

После Амритсара английский офицер посетил Лахор. Данные о том, что сохранилось от этого великого города к началу XIX столетия, представляют большой интерес.

«Очень высокие стены, – говорится в отчете, – украшены снаружи со всей восточной роскошью, но они обваливаются, так же как и мечети и дома горожан. На этот город, как на Дели и Агру, время наложило свою тяжелую разрушающую руку. Теперь развалины Лахора не менее обширны, чем руины древней столицы».

Через три дня после прибытия путешественник был принят правителем Ренджейт-Сингом, который обошелся с ним очень любезно. Беседа велась главным образом о военном искусстве. Радже исполнилось тогда двадцать семь лет. Его лицо было бы приятно, если бы он не потерял из-за оспы один глаз. Он держался просто и приветливо, и в нем чувствовался властелин. Посетив гробницу Шах-Джахана, Шалламар и другие достопримечательности Лахора, офицер вернулся в Дели, а затем во владения Компании. Благодаря ему об этих любопытных краях стало известно несколько больше, и новые сведения тотчас возбудили ненасытную жадность английского правительства.

В следующем, 1809‑м, году Компания послала к эмирам провинции Синд посольство в составе Николаса Хенки Смита, Хенни Эллиса, Роберта Тейлора и Генри Поттинджера. Конвоем командовал капитан Чарлз Кристи.

Посольство на судне было доставлено в Карачи. Начальник этой крепости отказался дать разрешение на высадку, пока он не получит указаний от эмиров. Произошел обмен письмами, и в одном из писем Смит нашел некоторые неправильности в обозначении титулов и званий генерал-губернатора и эмиров. Начальник крепости оправдывался своим незнанием персидского языка и заявил, что, желая полностью ликвидировать недоразумение, предлагает по выбору посла казнить или ослепить того, кто писал письмо!

Англичане удовлетворились таким заявлением и отказались от казни виновных.

Письма эмиров были написаны в тоне презрительного превосходства. В то же время эмиры стянули свои войска в количестве восьми тысяч человек и чинили всевозможные препоны попыткам англичан собрать хоть какие-нибудь сведения. После долгих переговоров, во время которых гордость англичан бывала не раз уязвлена, посольство получило разрешение выехать в Хайдарабад.[45]45
  Хайдарабад – бывший штат в Индии, расположенный в центральной части Индостана.


[Закрыть]

За Карачи, главным торговым портом Синда, вдоль побережья океана расстилается широкая равнина, где не увидишь ни дерева, ни кустика. Пять дней ушло на то, чтобы пересечь ее и добраться до Таты, старинной столицы Синда, в то время уже покинутой и лежавшей в развалинах. Раньше каналы соединяли ее с Индом – громадной рекой, у своего устья широкой, как морской залив. Об этой реке Поттинджер собрал более ценные, подробные и полезные сведения, чем до тех пор имевшиеся.

Было заранее условлено, что посольство под каким-нибудь благовидным предлогом разделится на две части и доберется до Хайдарабада разными путями, чтобы узнать побольше о географии страны. Так и было сделано. Однако в Хайдарабаде снова пришлось вести неприятные и затяжные переговоры насчет аудиенции для посольства, не соглашавшегося на унизительные требования эмиров.

«Обрыв, на котором высится восточный фасад крепости Хайдарабад, – рассказывает Поттинджер, – кровли домов, даже самые укрепления – все было усеяно множеством жителей обоего пола, громкими кликами и рукоплесканиями, выражавшими нам свое расположение. Перед дворцом, в том месте, где англичанам надо было спешиться, их встретил Ули-Мухаммед-хан и некоторые другие знатные сановники. Они повели нас к широкому открытому помосту, на дальнем конце которого сидели эмиры. Помост был устлан богатейшими персидскими коврами, и нам пришлось снять обувь. Едва посол ступил на помост и направился к властителям, как они все трое поднялись и стояли, пока он не дошел до указанного ему места. В отличие от мест других членов посольства, оно было покрыто вышитым сукном. Властители обратились к каждому из нас с очень вежливыми расспросами о нашем самочувствии. Впрочем, так как прием был пустой церемонией, все ограничилось любезностями и учтивыми фразами… На эмирах было множество драгоценных камней, не считая тех, что украшали рукоятки и ножны их сабель и кинжалов. На перевязях сверкали огромные изумруды и рубины. Эмиры занимали места по возрасту: старший сидел посередине, средний по правую руку от него, младший по левую. Тонкая войлочная подстилка покрывала пол, а поверх нее лежал шелковый тюфяк толщиною с дюйм и ровно такого размера, чтобы три властителя уместились на нем».

Отчет заканчивается описанием Хайдарабада – крепости, вряд ли способной устоять перед натиском европейского войска, – и различными соображениями о характере посольства, одной из целей которого было закрытие французам доступа в Синд. Как только соглашение было заключено, англичане вернулись в Бомбей.

Благодаря этому путешествию Ост-Индская компания ближе ознакомилась с одной из пограничных стран и получила много ценных сведений о природных богатствах этой области, пересекаемой Индом – известной еще в древности огромной рекой, которая берет начало в Гималаях и по которой можно легко доставлять товары с орошаемой ею обширной территории. Правда, цель путешествия была скорее политического характера, но географической науке потребности политики принесли пользу и на этот раз.

Немногие сведения, имевшиеся до тех пор об областях, лежащих между Кабулом, рекой Индом, Персией и Индийским океаном, были и недостаточны и неточны.

Компания, вполне довольная тем, как капитан Кристи и лейтенант Поттинджер выполнили поручение, решила доверить им новое, более щекотливое и трудное предприятие. Им предлагалось пробраться по суше через Белуджистан к генералу Малькольму, послу в Персии, и собрать об этой обширной стране данные более подробные и более точные, чем те, которые имелись ранее.

Пройти в европейском платье через Белуджистан с его фанатическим населением нечего было надеяться. Поэтому Кристи и Поттинджер обратились к одному индусскому купцу, который поставлял лошадей правительствам Мадраса и Бомбея, и тот послал их, как своих агентов, в Келат, столицу Белуджистана.

2 января 1810 года два офицера отплыли из Бомбея в Сонмиани, единственный морской порт провинции Лхосса, куда они прибыли, сделав по дороге остановку в Порсбандаре на гузаратском берегу.

Местность, которую путешественникам пришлось пересечь, чтобы добраться до Белы, представляет собою сплошное соленое болото. «Джам», то есть правитель города Белы, оказался умным человеком. Он забросал англичан вопросами, свидетельствовавшими о стремлении к знанию, и поручил вождю племени безенджо провести путешественников в Келат.

Климат этих мест очень не похож на бомбейский. Поттинджер и Кристи в горах страдали от жестокого холода, от которого даже замерзала вода в бурдюках.

«Келат, – говорит Поттинджер, – это столица всего Белуджистана, почему он и называется Келат, то есть Большой город. Он расположен на возвышенности в западном конце хорошо возделанной долины длиною около восьми миль, а шириною около трех. Большая часть этого пространства занята садами. Город образует квадрат. С трех сторон он опоясал глинобитной стеною высотой футов в двадцать, с устроенными через каждые двести пятьдесят шагов бастионами; в них, как и в стенах, много бойниц для стрелков. Мне не пришлось побывать во дворце. Издали он выглядит беспорядочным скоплением обыкновенных глинобитных строений с плоскими кровлями вроде террас. Все это находится под защитой низких стен с брустверами и бойницами. В городе насчитывают почти две с половиной тысячи домов и свыше тысячи в предместьях. Дома построены из полуобожженного кирпича и досок и обмазаны глиной. Улицы в общем шире, чем в других азиатских городах. На многих улицах имеются тротуары для пешеходов, приподнятые над проезжей частью. Посередине – открытая сточная канава, что очень неприятно, так как в нее выбрасывают мусор и нечистоты и в ней скопляется и застаивается дождевая вода. Никаких правил, обязывающих горожан чистить канавы, не существует. Что еще мешает городу быть красивым и чистым, это обычай выдвигать вперед верхние этажи домов, отчего внизу на улицах темно и сыро. Базар в Келате огромный и полон самых различных товаров. Ежедневно сюда привозят и продают по сходной цене мясо, зелень и другие съестные припасы».

Население, по словам Поттинджера, делится на резко отличающихся между собой белуджей и брагуи; те и другие подразделяются, в свою очередь, на множество племен. Первые, судя по их виду и языку, родственны современным персам; у брагуи, наоборот, сохранилось много старинных индусских слов. Частые браки между представителями этих двух народностей положили начало третьей.

Белуджи, выходцы из гор Мекрана, все сунниты, то есть считают четырех первых имамов законными наследниками Магомета. Отличаясь всеми достоинствами и недостатками пастушеского племени, они гостеприимны, но зато ленивы и проводят время за игрой и курением. Обычно белуджи ограничиваются одной-двумя женами и не так ревниво, как другие мусульмане, скрывают их от посторонних взглядов. Со своими многочисленными рабами они обращаются хорошо. Белуджи отличные стрелки и страстные охотники. Наконец, они безгранично храбры и развлекаются набегами, называемыми «ченао». Такими налетами обычно занимаются неруи – наиболее дикие и склонные к грабежам из всех белуджей.

Брагуи отличаются еще большей приверженностью к кочевому образу жизни. Они деятельны, сильны и исключительно выносливы: выдерживают и ледяной холод в горах, и палящий зной на равнинах. Брагуи обычно небольшого роста и так же отважны, так же искусны в стрельбе, так же верны своему слову, как и белуджи, однако не питают такой страсти к грабежам.

«Я не встречал среди азиатских племен, – говорит Поттинджер, – ни одного схожего с белуджами, – мне часто попадались белуджи, у которых волосы и борода были каштановое».

После довольно короткого пребывания в Келате два английских офицера, все время выдававшие себя за торговцев лошадьми, решили, что им пора продолжать путешествие. Но вместо того, чтобы следовать большой дорогой в Кандагар, они поехали через унылую бесплодную, мало населенную страну, которую орошает река Каиссер, пересыхающая летом. Они прибыли в городок Нушки, расположенный на границе Афганистана.

Там белуджи, видимо доброжелательно настроенные, стали говорить англичанам о трудностях, ожидающих их на пути в Хоросан и в его столицу Герат, если они направятся через Седжестан.

– Лучше, – советовали они, – поезжайте в Керман, через Кеджи, Бампур или через Серхед (деревню на западной границе Белуджистана), а оттуда уже пробирайтесь в Нармешир.

Поттинджер и Кристи задумали двинуться двумя разными дорогами. Такое решение противоречило инструкциям, но «мы оправдывали его, – говорится в отчете, – несомненными выгодами, которые оно сулило. Ведь таким образом нам удалось бы добыть гораздо больше географических и статистических сведений о стране, которую нам поручено было исследовать, чем если бы мы путешествовали вместе».

Первым – по дороге в Душак – отправился Кристи. Мы проследим его путь позже.

Через несколько дней в Нушки пришли письма из Келата, в которых корреспондент Поттинджера сообщал ему, что посланцы эмиров Синда разыскивают обоих путешественников. Эмирам стало известно, кто они на самом деле, и теперь Поттинджеру ради собственной безопасности следовало поскорее уезжать.

25 марта английский лейтенант направился в Сераван – маленький городок на афганской границе. По дороге Поттинджер видел странные сооружения – гробницы или алтари. По По преданию, их строили «гебры» – огнепоклонники, которых теперь называют «парсами».

Сераван расположен в шести милях от гор Серавани, среди бесплодной голой местности. Город возник только благодаря постоянному обилию воды в реке Бели – преимущество, неоценимое в краях, часто страдающих от засух, неурожаев и голода.

Затем Поттинджер посетил округ Кхаран, который славится сильными и выносливыми верблюдами, и пересек пустыню, занимающую южную часть Афганистана. Песок здесь чрезвычайно мелкий, его частицы для пальцев почти неощутимы. Под действием ветра он образует холмы от десяти до двадцати футов в вышину, отделенные один от другого глубокими лощинами. Даже при отсутствии ветра бесчисленные песчинки носятся в воздухе и порождают особый мираж. Проникая в глаза, рот и ноздри, они вызывают сильное раздражение и неутолимую жажду.

Вступив на территорию Мекрана, Поттинджер был вынужден прикинуться «пирзадехом», то есть «святым», потому что здешние обитатели в большинстве своем грабители, и, выдавая себя за купца, он мог бы подвергнуть себя большой опасности.

После деревни Гуль в округе Дайзук они миновали разрушенные крепости Асманабад и Хефтер и пришли в город Пур, где Поттинджер вынужден был признаться, что он «франги» (европеец), чем вызвал великое негодование у проводника, который в течение двух месяцев, прожитых вместе, ни разу не усомнился в нем, и перед которым он часто демонстрировал свою святость.

Наконец, изнемогая от усталости, Поттинджер добрался до Бампура, где в 1809 году побывал капитан бенгальских сипаев, Грант. Благодаря прекрасной памяти, оставленной по себе этим офицером, Поттинджер был принят сердаром.[46]46
  Сердар – в некоторых странах Ближнего и Среднего Востока так называют главнокомандующих войсками. В Индии и Афганистане – глава племени, влиятельный сановник.


[Закрыть] Но вместо того, чтобы предоставить в распоряжение англичанина все необходимое для продолжения путешествия или удовлетвориться скромными подарками, сердар сумел еще выклянчить у Поттинджера пистолеты, которые пригодились бы тому во время дальнейших странствий.

Басман – последнее оседлое поселение в Белуджистане. Здесь есть горячий серный источник; его воду белуджи считают прекрасным средством от накожных болезней.

Границы Персии в то время еще не были точно установлены. Существовала широкая полоса территории, которая, хотя и не могла считаться нейтральной, все-таки являлась спорной и служила постоянной ареной кровопролитных схваток.

Небольшой городок Реган в области Нармешир очень привлекателен. Это крепость, – вернее, укрепленный поселок, окруженный прочными высокими стенами с бастионами.

Дальше, уже в самой Персии, находится Бам, город, судя по окружающим его развалинам, когда-то весьма значительный. Правитель его принял Поттинджера очень любезно.

«Подойдя поближе к тому месту, где я стоял, – рассказывает путешественник, – он обернулся к одному из приближенных и спросил, где «франги». Ему указали на меня; он сделал мне знак следовать за собой. Потом окинул меня с головы до ног внимательным взглядом и, увидев, как я был одет, явно очень изумился. По правде сказать, мой костюм был достаточно странным и вполне оправдывал такое неучтивое рассматривание. На мне была грубая рубаха, какие носят белуджи, и штаны, бывшие когда-то белыми. Но за шесть недель непрерывной носки они побурели и превратились почти в лохмотья. Прибавьте к этому синий тюрбан, веревку, заменявшую пояс, а в руках толстую палку, сослужившую мне немалую службу при ходьбе и помогавшую отбиваться от собак».

Несмотря на плачевный вид представшего перед ним оборванца, правитель принял Поттинджера со всей приветливостью, какую можно было ожидать от мусульманина, и дал ему проводника до Кермана.

3 мая путешественник вошел в этот город, чувствуя, что проделал самую трудную часть путешествия и теперь находится почти в безопасности.

Керман – столица старинной Карамании. При господстве афганцев он был цветущим городом, и шали местного производства соперничали с кашмирскими.

В Кермане Поттинджер стал свидетелем зрелища частого в этой стране, где жизнь человека не ставят ни во что; у европейца оно, однако, не может не вызывать ужаса и отвращения.

«Пятнадцатого мая, – говорит путешественник, – правитель города, который был одновременно затем и племянником шаха и сыном его жены, сам чинил суд над людьми, обвинявшимися в убийстве одного из его слуг. Трудно представить себе, в каком страхе и беспокойстве целый день находились жители. Чтобы никто не мог уйти из города, ворота были закрыты. Правительственные чиновники не занимались делами. Без всякого предупреждения людей тащили в суд и заставляли выступать свидетелями. Я видел, как нескольких человек вели во дворец; они тряслись от страха, словно шли на пытку. К трем часам пополудни правитель вынес приговор тем подсудимым, вина которых подтвердилась. Одним выкололи глаза; другим вырвали язык. Еще некоторым отрезали уши, нос, губы, Обрубили обе руки или пальцы на руках и ногах. Мне говорили, что во время исполнения приговора, пока калечили этих несчастных, правитель сидел у того же окна, где я его видел раньше, и отдавал приказания без малейших признаков сострадания или ужаса перед происходившим».

Из Кермана Поттинджер добрался сначала до Шехро-Бабека – города, расположенного на равном расстоянии от Йезда, Шираза и Кермана. Оттуда он пошел в Исфахан, где с радостью встретил своего спутника Кристи, и наконец в Мерагу, где застал генерала Малькольма. Прошло уже семь месяцев, как путешественники покинули Бомбей. За это время Кристи проделал две тысячи двести пятьдесят миль, а Поттинджер – две тысячи четыреста двенадцать. Но сейчас нам надо вернуться вспять и посмотреть, как Кристи выкручивался из трудностей предпринятого им путешествия. Это оказалось гораздо проще и легче, чем он предполагал!

Он покинул Нушки 22 марта, перевалил через горы Вашути и по невозделанной стране, почти по пустыне дошел до берегов Гильменда, реки, впадающей в озеро Хамуни-Саваран.

«Гильменд, – говорит Кристи в своем отчете, представленном Компании, – проходит вблизи города Кандагара и течет на юго-запад, затем почти в четырех днях пути от Джелалабада поворачивает в Систан, огибает горы и образует озеро. Около Пулалака, где мы побывали, река достигает ширины в тысячу двести футов и очень глубока. Вода в ней прекрасная. По обоим берегам на расстоянии полумили от реки земля орошается и возделывается. Дальше начинается пустыня, поднимающаяся отвесными уступами. Берега реки густо поросли тамариском, а местами служат пастбищем для скота».

Систан, раскинувшийся по берегам Гильменда, занимает всего пятьсот квадратных миль. Обитаемые места тянутся лишь по берегам реки, ложе которой углубляется ежегодно.

В Эломдаре Кристи послал за одним индусом, к которому имел рекомендательное письмо. Тот ему посоветовал отослать белуджей и переодеться паломником. Несколько дней спустя Кристи был уже в Душаке, называемом также Джелалабадом.

«Развалины старого города раскинулись почти на таком же пространстве, как в Исфахане, – говорит путешественник. – Он был построен, как все города Систана, из полуобожженного кирпича. Дома были двухэтажными, с куполообразными крышами. Новый Джелалабад – город чистый, красивый и все время растет. В нем около двух тысяч домов и довольно большой базар».

Кристи проделал дорогу из Душака в Герат без особого труда. Ему только пришлось принимать некоторые предосторожности, чтобы не вызвать подозрений.

Герат расположен в долине среди высоких гор. Долина орошается рекой, поэтому здесь повсюду плодовые сады и огороды. Город занимает пространство в четыре квадратных мили, окружен стеною с башнями и опоясан рвами, наполненными водой. Главные достопримечательности города – обширные базары с многочисленными лавками и мечеть Пятницы (Мешеде Джума).

Редко какой город построен так тесно и имеет такое смешанное население, как Герат. Кристи считает, что в нем около ста тысяч жителей. Это, быть может, самый большой торговый город той части Азии, где правят еще туземные властители. Герат находится на скрещении торговых путей между Кабулом, Кандагаром, Индостаном, Кашмиром и Персией. Он сам поставляет некоторые товары, пользующиеся большим спросом: лошадей, шелка, шафран и ассафетиду.