Текст книги "Констанция. Книга пятая"

Слушая щебетание престарелой графини де Андуйе, Констанция изредка задавала конкретные вопросы, но никаких конкретных ответов добиться не могла. Старуха либо намеренно – либо по рассеянности, что было более вероятно, игнорировала вопросы Констанции, предпочитая предаваться свободному потоку рассуждений. От нее можно было узнать о чем угодно – какие украшения были на последнем балу у самых знатных дам парижского общества, о чем сейчас модно говорить в салонах, какие развлечения стали особенно популярны, что написал в своем последнем памфлете господин Бомарше и как здоровье дряхлеющего Вольтера. Изредка попадались крупицы полезных сведений и именно ради них Констанция слушала Ташеретту де Андуйе.

– Герцогиня д'Айен-Ноайль уже несколько лет является полноправной управительницей королевы. Да, маркизу де ла Файетту повезло с родственницей, да и с зятем тоже. Если бы ни герцог д'Айен-Ноайль, его бы уже давно ждали неприятности. После той ссоры с графом Прованским его вполне могли бы отправить куда-нибудь подальше от королевского двора, но герцог д'Айен-Ноайль сам позаботился обо всем. Вы знаете, что маркиз де ла Файетт своей блестящей карьерой обязан ни кому иному, как своему тестю? Именно герцог отправил его служить в Мец, а потом организовал эту поездку в Америку, после которой маркиз вернулся настоящим национальным героем. Да, конечно, маркиз талантливый военный, но сколько талантливых военных похоронили свои способности в дальних гарнизонах. Между прочим, мой муж воевал еще при Людовике XIV под командованием принца Евгения Савойского. В сражении с австрияками он получил тяжелое ранение и вернулся домой. С тех пор я ненавижу австрийцев…

Графиня де Андуйе неожиданно осеклась, словно только сейчас вспомнив о том, что ее величество Мария-Антуанетта и сама была австриячкой. Но Констанция никак не отреагировала на эти слова, скорее даже продемонстрировав их одобрение. А потому Ташеретта де Андуйе быстро успокоилась и продолжала:

– Я слышала, что на последнем спиритическом сеансе графа Калиостро публика общалась с духом Клеопатры. Вы представляете, как это интересно – поговорить с самой Клеопатрой. Ведь с ней делили ложе такие знаменитые люди как Юлий Цезарь и Марк Антоний. А еще граф Калиостро изобрел какой-то неслыханный раствор, в котором растворяется золото. Вы представляете, вместе с бриллиантами. Граф говорит, что драгоценности таким образом уходят в вечность. Я бы не пожалела какого-нибудь золотого кольца, чтобы посмотреть на это собственными глазами.

– Надеюсь, что граф Калиостро любезно предоставит вам такую возможность, – вставила Констанция. – Если, конечно, он сегодня все-таки исполнит свое обещание и посетит салон госпожи де Сен-Жам.

Ташеретта де Андуйе принялась горячо трясти головой.

– Я тоже на это надеюсь. Не скрою от вас, мне безумно хочется познакомиться с этим волшебником. Ведь он настоящий волшебник, не так ли? Вы слыхали – он может растворяться во мраке и материализоваться из темноты. Говорят, что он даже совершает путешествия в прошлое и будущее. Я буду просто счастлива, если граф Калиостро продемонстрирует сегодня нам что – нибудь из своих чудес. Кстати, вы не знаете, он женат или нет? Может быть, попробовать выдать за него мою внучку Луизу?

Услыхав свое имя, девушка встрепенулась.

– Бабушка, ты всерьез считаешь, что я могу стать женой господина де Калиостро? Старуха пожала плечами. – А почему бы и нет? Он человек знатный, граф. Он богат и обласкан при дворе. К тому же, он итальянец, насколько мне известно, и своим темпераментом сможет расшевелить тебя.

На лице девушки появилась кислая улыбка.

– Но я слышала, что граф Калиостро может заставить любить себя женщину даже самого высокого положения и звания.

– А что в этом плохого? Ты, кажется, еще никого не любила как следует. Думаю, что ты сможешь гордиться тем, что первым мужчиной, которого ты полюбишь, будет такой знаменитый человек, как граф Калиостро. Запомни, все, что от тебя требуется, когда он прибудет сюда – быть с ним любезной и ласковой.

– А если он даже не захочет взглянуть на меня? – неуверенно пробормотала Луиза.

Ташеретта де Андуйе резко махнула рукой.

– Вздор. Захочет, и еще как захочет. Он же мужчина в конце концов. Все мужчины одинаковы. Уж в этом то я за свою долгую жизнь смогла разобраться, поверь мне, внучка. Нет ни одного мужского сердца, которое смогло бы устоять перед обаянием молодости и красоты. А ты самая красивая в роду де Андуйе, это уж вне всякого сомнения. Если даже у вас ничего не получится в первый раз, то я сама лично займусь тем, чтобы граф Калиостро не остался в Париже без нашего присмотра. Он уже не слишком молодой человек, и ему наверняка требуется уютный семейный уголок, где он мог бы отдохнуть от дел и общества. Не робей, Луиза, я уверена в том, что у нас все получится. Пойдем-ка еще раз проверим твой туалет.

Констанция облегченно вздохнула, когда обе графини де Андуйе покинули салон, наконец – то оставив ее в покое.

Граф Калиостро все не появлялся, и Констанция уже подумала о том, чтобы род каким – нибудь благовидным предлогом – например, сославшись на головную боль, покинуть салон. Правда, госпожи де Сен-Жам нигде не было видно, а не поставив ее в известность, Констанция уходить не хотела.

Господин Бомарше, граф и графиня де ла Мотт и господин де Лаваль сели играть в карты. Минимальной ставкой игры в «фараона» было сто ливров.

Констанция вместе с кардиналом де Роаном стояла возле стола, за которым шла карточная игра, и, изредка перебрасываясь с ним короткими фразами, наблюдала за ходом партии. Толстяк господин де Лаваль выигрывал одну ставку за другой. Когда, наконец, в салоне появилась госпожа де Сен-Жам, Констанция вознамерилась, пожаловавшись на головную боль, покинуть этот дом, было уже поздно. На сияющем лице госпожи де Сен-Жам появилась торжествующая улыбка, и она с радостью объявила:

– Граф Александр де Калиостро.

ГЛАВА 5

Граф Калиостро вошел в салон госпожи де Сен-Жам усталой походкой, говорившей о том, что у него выдался тяжелый день. Судя по всему, он только что прибыл с одного из своих представлений, где ему пришлось демонстрировать способности профессора демонологии и мистицизма. Глаза его покраснели, веки набрякли и меньше всего он сейчас напоминал человека, склонного поражать воображение окружающих чем-то сверхъестественным и необычайным. Его обычное черное одеяние смотрелось в этот момент как-то по особенному зловеще.

Мужчины, которые сидели за столом, играя в карты, немедленно позабыли о своем занятии и поднялись навстречу Калиостро, чтобы приветствовать его. Особенную горячность проявил почему-то кардинал де Роан. Констанция вполне могла понять причины преклонения перед графом Калиостро людей, подобных госпоже де Сен-Жам. Ничего удивительного не было и в том, что свое горячее поклонение знаменитому итальянцу выказали граф и графиня де ла Мотт, обе наследницы графского титула Андуйе и господин де Лаваль. Что же касается кардинала де Роана, то Констанция никак не могла понять причин, вызывающих подобный восторг у слуги божьего. По мнению Констанции, церковь, признающая только божественные чудеса, должна была проявлять высшую степень недоверия по отношению к тому, что делал этот явный атеист. Во всяком случае, по представлению Констанции, человек набожный и, уж тем более, посвятивший всю свою жизнь служению церкви, просто обязан был относиться к чудесам Калиостро с настороженностью и даже подозрительностью.

Между тем, ничего подобного не происходило. У Констанции сложилось впечатление, что в лице великого капеллана, кардинала де Роана, граф Александр де Калиостро нашел одного из своих самых горячих, если не сказать больше – главного поклонника во Франции.

Сама Констанция не склонна была считать этого итальянца шарлатаном или проходимцем. Ей казалось, что разбираться в сущности того, чем занимается граф де Калиостро – не ее дело. Ей просто хотелось увидеть все собственными глазами. Из всех гостей, присутствовавших в этот вечер в салоне госпожи де Сен-Жам, с графом Калиостро были незнакомы лишь Констанция и обе графини де Андуйе. Именно их и представила итальянскому кудеснику госпожа де Сен-Жам.

Констанции показалось, что граф Калиостро посмотрел на нее каким-то настороженным взглядом. Правда, он ни единым словом не выдал своих чувств, церемонно и даже с неким подчеркнутым почтением поцеловав ей руку. Констанция не знала, что сказать в ответ на это приветствие, но живая графиня де Андуйе взяла инициативу на себя.

– О, граф, как нам приятно познакомиться с вами. Мы столько слышали о вас.

Очевидно, Калиостро до боли были знакомы подобный слова, потому что он даже не счел нужным что-либо ответить на них. Графиня Андуйе тут же задала очередной вопрос, который, наверняка, был заготовлен у нее для всякого незнакомого человека. – Скажите, а из какой части Италии вы родом? По линии мужа у меня есть родственники в Милане, а моя прабабушка была замужем за одним из неаполитанских князей. Вы случайно не из Неаполя? Мне было бы очень приятно узнать, что ваши корни уходят в ту же почву, что и мои.

Калиостро не смутился.

– Мой род происходит из окрестностей Турина, – спокойно ответил он, еще не зная, на какие подводные камни ему суждено наткнуться.

Графиня де Андуйе, которая никак не могла пропустить мимо ушей подобное заявление, немедленно повернулась к Констанции.

– Наша сегодняшняя гостья графиня де Бодуэн, кажется, несколько лет провела в Турине. Не так ли, дорогая?

Констанция кивнула.

– Да.

Пожилая графиня де Андуйе немедленно воскликнула:

– Прекрасно! Может быть, вы прежде уже встречались с графом Калиостро?

Констанция, которая за время своей жизни в Пьемонте и слышать не слыхивала ни о каком роде Калиостро, хотя знала на перечет все знатные фамилии не только Турина и его окрестностей, но и всей страны, замялась.

– Н-нет, к сожалению, мы не встречались.

Сам Калиостро, чувствуя, что угодил впросак, стал торопливо объяснять:

– К сожалению, в Турине у меня совсем не осталось родных. Мои родители умерли еще тогда, когда я был ребенком, и я воспитывался у дальних родственников матери. После того, как мне исполнилось восемнадцать лет, я покинул Италию и путешествовал по Европе, нигде подолгу не задерживаясь. К сожалению, я даже не смог получить полноценного университетского образования, потому что мои родители почти ничего не оставили мне в наследство. А родственники матери были столь бедны, что я не мог рассчитывать на помощь с их стороны. Большую часть образования я получил самостоятельно. Но уверяю вас – те учителя, которые занимались со мной, принадлежали к самым известным научным кругам.

Графиня де Андуйе не унималась.

– Скажите, граф, а какие науки вы изучали?

Судя по всему, этот вопрос упал на благодатную почву, потому что Калиостро тут же принялся пространно рассуждать о философии и химии, математике и механике. Похоже, что эта тема была ему значительно ближе, нежели рассказы о происхождении графского рода Калиостро и деяниях его предков.

Констанции вообще показалось, что рассказ Калиостро – не более чем выдумка. Потому что любой человек знатного происхождения, который встречался ей до сих пор, всегда охотно рассказывал историю своего рода. Разумеется, Констанция не стремилась никого разоблачать, а потому спокойно слушала рассказ приезжего итальянца, который произвел такой фурор в Париже. После того, как Калиостро поделился своими воспоминаниями о путешествиях в Польшу и Россию, госпожа де Сен-Жам сказала:

– О, это было очень интересно. Благодарим вас, граф, за то, что, несмотря на свою занятость, вы нашли время посетить нас. Я думаю, что сейчас вы не откажетесь поужинать вместе с нами.

Калиостро охотно согласился, и гости прошли в зал, где уже стояли столы с едой и напитками.

За ужином Калиостро был молчалив и спокоен. Госпожа де Сен-Жам, сидевшая рядом с почетным гостем, пыталась оживить довольно спокойное течение вечера. Она то и дело принималась рассказывать о чудесах, которые творил Калиостро и о которых ей самой стало известно по рассказам разнообразных знатных особ. На вопросы о том, правда ли это, Калиостро изредка согласно кивал, а иногда отвечал:

– О, люди склонны преувеличивать мои скромные способности.

Правда, он не уточнял, в чем именно состояла неверность того или иного утверждения. В общем, Калиостро вел себя именно так, как и ожидала Констанция – достаточно скромно и с достоинством. На все просьбы показать что-нибудь сверхъестественное во время ужина, Калиостро отвечал уклончиво, либо ссылался на усталость. В конце концов, когда подали сладкое, Калиостро уступил нажиму графини де Андуйе и продемонстрировал фокус. Он взял серебряное блюдо, дунул на лежавшую рядом серебряную же ложку и, приложив их друг к другу, продемонстрировал, как ложка прилипает к блюду. Затем он повернул блюдо к оцепеневшей от немого восторга госпоже де Сен-Жам и сказал:

– Дуньте.

Хозяйка салона, торопливо вытерев губы салфеткой, осторожно подула на блюдо. Серебряная ложка со звоном упала на стол, едва не разбив хрустальный бокал, стоявший перед графом Калиостро.

Госпожа де Сен-Жам, не в силах выразить свое божественное восхищение перед столь невероятным даром, стала шумно аплодировать. К ней тут же присоединились другие гости, среди которых особо усердствовал великий капеллан Франции. В этот момент кардинал де Роан выглядел настоящим мальчишкой, который присутствует при рождении чуда.

Из вежливости Констанция также поаплодировала, впрочем, не проявив особого рвения. В этом обществе хватило и иных, куда более восторженных поклонниц графа Калиостро.

После сладкого и фруктов Калиостро продемонстрировал еще одно чудо. Он дождался, пока чай в его чашке остынет, и, продемонстрировав ее гостям, обхватил ладонями. Прямо на глазах у изумленных гостей чай, налитый в фарфоровую чашку, начал закипать.

Единственным человеком, который среди всех остальных засомневался в этом чуде, был господин Бомарше. С некоторым недоверием посмотрев на бурлившие на поверхности темной жидкости пузырьки, он произнес:

– Насколько я знаю, науке уже давно известны вещества, которые, растворяясь в воде, вызывают бурное выделение газов. Кстати, обычно такие вещества ядовиты.

В ответ на это, граф Калиостро отнял одну руку от чашки и приложил к фарфоровой поверхности ладонь госпожи де Сен-Жам, которая сидела рядом с ним. Та вскрикнула от боли и немедленно отдернула руку.

– Горячо! Там настоящий кипяток! – воскликнула она. Не дожидаясь очередного объяснения, которое могло бы последовать по поводу этого факта из уст знаменитого публициста и комедиографа, граф Калиостро, ничуть не поморщившись, выпил чай, пузырившийся у него прямо на губах.

Несколько мгновений все молчали, ожидая, очевидно, что с Калиостро что-нибудь случится. Сам же итальянец, улыбаясь, пояснил:

– Я не стал предлагать свой чай вам, господин Бомарше, поскольку вы наверняка отказались бы выпить его. В доказательство того, что это обыкновенное чудо, я могу продемонстрировать вам только себя, живого и здорового. Но в одном, господин Бомарше, вы были правы – все это не сложно. Не сложно для человека, знакомого с потусторонними силами и магическими науками.

Господин Бомарше благоразумно промолчал. Судя по всему, в той области, которая касалась потусторонних сил, загробной жизни, философского камня и четырнадцати способов превращения человека в мышь, знаменитый автор «Женитьбы Фигаро» был совсем не так силен, как в науке владения пером и бумагой. Плотно поужинав, граф Калиостро заметно оживился и повеселел.

– Итак, господа, – сказал он, откидываясь на спинку кресла, – если вы не возражаете, я хотел бы вначале выкурить трубку хорошего табаку, а затем приступить к тому делу, ради которого я и прибыл сюда, в салон гостеприимнейшей госпожи де Сен-Жам.

Его глубокие проницательные глаза сверкали каким-то странным блеском, и Констанции на мгновение стало даже как-то не по себе. Если поначалу ее просто забавляло и временами даже веселило происходившее, то сейчас, с наступлением глубокого вечера, она начала чувствовать какое-то неприятное чувство беспокойства. Нет, она отнюдь не боялась за себя. В конце концов, после всего того, что бывало с ней в этой жизни, граф Калиостро отнюдь не представлял для нее ни малейшей опасности. Скорее, дело было в другом. С некоторых пор Констанция стала бояться всего, что было связано с таинственными потусторонними силами, которые делают человека игрушкой в руках судьбы. Может быть, причиной было то, что во сне к ней часто являлись тени из прошлого – Витторио, Арман, Филипп, Эмиль. Едва ли не всякий раз, как происходило подобное, Констанция поднималась наутро совершенно разбитой и опустошенной.

Хвала господу, у нее был Мишель. Маленький Мишель, который почти целиком занимал ее внимание и отвлекал от тяжелых мыслей. Но иногда и занятия с сыном не помогали. Так бывало каждый раз, когда Миш ель вспоминал отца. Констанция как могла успокаивала сына в такие минуты, но вечером, перед сном, ее опять охватывали воспоминания о прошедшем, и она плакала, зарываясь лицом в подушку.

Она заставляла себя больше никогда не думать о любви, не надеяться на ожидавшее ее где – то в будущем счастье. Жить нужно было сегодня, сейчас, одним днем и одним мгновением. Очевидно, хорошее расположение духа у графа Калиостро, в которое он пришел после ужина, сказалось на его способностях творить чудеса. Достав трубку и набив ее табаком, граф закурил ее, не поднося к огню. Табак задымился сам, без посторонней помощи. Дамы, присутствовавшие на ужине, пришли в окончательный экстаз, когда стоявшие в вазе на столе искусственные цветы он начал превращать в настоящие и подносить их по очереди всем женщинам.

Чудо это было столь непостижимым, что каждая считала своим непременным долгом проверить лепестки и шипы, а также понюхать аромат. Розы, действительно, были настоящими. Констанции достался белый цветок, который она положила на стол перед собой. Все то время, пока граф Калиостро демонстрировал свои способности, господин Бомарше сидел с отсутствующим выражением лица. Констанция на мгновение даже пожалела его. Впрочем, ей показалось, что в этом было нечто наигранное. Судя по всему, Бомарше и Калиостро были хорошо знакомы друг с другом, и, скорее всего, гениальный писатель просто ревновал своего соперника по популярности и моде. «Наверное, все талантливые люди одинаковы», – подумала Констанция.

С наслаждением затянувшись табачным дымом, граф Калиостро произнес:

– Итак, господа, насколько я понимаю, все вы собрались сегодня для того, чтобы стать свидетелями чего-то необыкновенного. Разумеется, не испытывай я глубокого почтения по отношению к хозяйке салона госпоже де Сен-Жам и ее гостям, я бы вряд ли смог найти время для того, чтобы посетить вас. Мой день до отказа заполнен приглашениями и встречами в самых богатых домах Парижа. Для того чтобы не выглядеть голословным, скажу лишь, что час назад я был в гостях у герцога де Монморанси. Там мы занимались опытами с философским камнем. К сожалению, философский камень мне пришлось оставить у графа де Монморанси, который уговорил меня обменять его на равное количество золота. А для того, чтобы получить из Италии необходимые составляющие для новых опытов, мне потребуется несколько дней.

Госпожа де Сен-Жам огорченно вздохнула.

– Очень жаль. Откровенно говоря, я надеялась на то, что наши гости смогут увидеть сегодня ваши знаменитые опыты с превращениями.

Граф Калиостро развел руками.

– К сожалению, придется отложить это на следующий раз. Сегодня же, милейшая госпожа де Сен-Жам, могу предложить вашим гостям сеанс общения с духами. Надеюсь, это вас не разочарует.

Хозяйка салона тут же захлопала в ладоши.

– Великолепно! Спиритический сеанс с графом Калиостро – это именно то, о чем я мечтала. Наверняка все остальные скажут то же самое, не правда ли?

Гости наперебой начали восхвалять способности графа Калиостро как медиума, что вызвало у итальянца удовлетворенную улыбку.

– Ну вот и отлично, – сказал он, поднимаясь со стула. – Наступило подходящее время для спиритического сеанса, и мы можем заняться этим прямо сейчас. Кстати, этому же способствует и погода за окнами этого гостеприимного дома. По пути сюда я невероятно продрог, хотя ехал в карете, завернувшись в плащ. Зима в Париже в этом году, наверняка, выдалась более холодной, чем обычно. Большинство присутствующих столь живо занимала погода в этом году, что еще несколько минут, позабыв и о спиритическом сеансе, и о философском камне, гости дружно жаловались на непривычную для Франции промозглую сырость, вызывавшую болезни.

Тему болезней можно было развивать бесконечно долго, если бы кардинал де Роан, проявлявший явные признаки нетерпения, не повысил голос:

– Господа! – воскликнул он. – Граф Калиостро уже приготовился демонстрировать нам свои изумительные способности. Мы должны немедленно следовать за ним.

Пожилая графиня де Андуйе, которая особенно назойливо жаловалась Констанции на охватывавшие ее в последние дни приступы подагры, неохотно переключилась на тему спиритизма. Пока гости медленно выходили из-за стола и направлялись в соседнюю комнату, старая графиня сказала:

– Мы с внучкой только недавно узнали, что в доме, который теперь принадлежит нам здесь в Париже, раньше жил придворный астролог его величества Людовика XV. Там с нами часто происходят какие-то необъяснимые вещи. Однажды мы были свидетелями того, как посреди ночи в коридоре появилось привидение. Оно жутко стонало, охало и звало нас за собой, а потом исчезло за закрытой дверью под лестницей на второй этаж. Может быть, еще раньше в этом доме жили гугеноты? Во всяком случае, у меня складывается именно такое впечатление, потому что это привидение вспоминало Варфоломеевскую ночь и вероломное предательство короля.

Констанция пожала плечами.

– Почему бы вам не переселиться из этого дома?

Проблема привидений мало интересовала ее, потому что в жизни Констанции хватало реальных людей, которых следовало бояться. Правда, большинство из них уже были в могиле, и их духи, слава богу, не мучили Констанцию.

– Я уже подумывала об этом, – ответила Ташеретта де Андуйе. – Но я уже достаточно стара для того, чтобы заниматься переездами, а моя внучка еще слишком молода. Она не сможет найти подходящий дом и лишь попусту растратит деньги. К тому же, Луиза начиталась каких-то модных философских исследований и считает, что призраки и привидения – это всего лишь плод нашего воображения, а отнюдь не следы присутствия потусторонних сил. А как вы считаете, графиня де Бодуэн? Ведь призраки на самом деле существуют? Или вы тоже склонны думать так же, как моя несмышленая внучка?

Констанция поспешила успокоить старую графиню:

– Нет, нет, что вы. Я убеждена в том, что этот мир движим невидимыми для нас силами. Иначе, как объяснить кошмары, сновидения, грезы наяву? Я не слишком хорошо знакома с исследованиями современной науки, посвященными этой теме, но я уверена, что ни один ученый не сможет объяснить, почему в нашем мире так много непонятного.

Старая графиня согласно закивала головой.

– Вот-вот, а моя внучка считает, что о духах и призраках думают только старые девы и пожилые дамы вроде меня.

Констанция не удержалась от улыбки.

– Ваша внучка еще слишком молода. Она многого не знает в этой жизни. Для нее весь мир сейчас – одно светлое пятно, как солнце в жаркий июльский день. Она ослеплена его лучами и не желает замечать облаков и туч, растущих на горизонте. Всем приходится через это пройти. Я тоже была наивной, простодушной девушкой. Впрочем, это не имеет отношения к тому, ради чего мы здесь сегодня собрались.

Казалось, пожилая графиня де Андуйе только и ждала возвращения разговора к прежней теме.

– Да, да, вот именно, – затараторила она. – Ведь это очень интересно, очень забавно, не правда ли? Пообщаться с духами, особенно, если это духи великих людей. Говорят, что граф Калиостро может вызвать дух абсолютно любого человека, когда-либо жившего на этой земле. Он обладает совершенно невероятными способностями медиума. А вы когда-нибудь прежде принимали участие в спиритических сеансах?

Констанция честно призналась, что это будет первый опыт подобного рода в ее жизни.

– Раньше я только слыхала о них. А, услышав о том, что в Париж приехал граф Калиостро, мне захотелось принять участие в таком сеансе.

Графиня де Андуйе горделиво подняла голову.

– Многие считают это просто развлечением. А я искренне верю в существование духов и призраков. Думаю, что здесь я не одинока в своем мнении.

Констанция решила ободрить старую графиню.

– Я разделяю ваши убеждения.

Гости прошли в небольшую комнату рядом с обеденным залом, где госпожа де Сен-Жам подготовила все для предстоящего спиритического сеанса. Комнату освещали тусклым светом полтора десятка свечей на стенах, и Констанция увидела перед собой большой круглый стол, вокруг которого громоздилось около десятка стульев. Констанция только успела подумать о том, что места для спиритического сеанса слишком мало, когда граф Калиостро сказал:

– Госпожа де Сен-Жам, мне очень неудобно беспокоить вас, однако боюсь, что этот стол будет слишком тяжел для проведения спиритического сеанса. Как вы сами понимаете, духи бесплотны, и отвечать на наши просьбы, переданные посредством тяжелой дубовой мебели, им будет затруднительно. Вы не могли бы распорядиться, чтобы слуги принесли сюда что-нибудь более легкое? Найдется у вас в доме стол из сухой сосны или с чего-нибудь в этом роде?

Госпожа де Сен-Жам выглядела обескураженной. Несколько мгновений она вертела головой по сторонам, словно стараясь найти в пустой комнате какую-нибудь мебель. Когда, наконец, ей стало ясно, что вожделенный спиритический сеанс может и не состояться, она неожиданно засуетилась.

– Да, да, конечно, ваша светлость. Сейчас я вызову слуг и распоряжусь, чтобы этот стол заменили. Боюсь только, что придется взять тот, который стоит в комнате слуг. Заранее приношу свои извинения гостям за причиненные им неудобства. Я просто не придала значения тому, за каким столом мы будем сидеть. Мне казалось лишь, что он должен быть круглым.

– Да, да, круглым и легким, – подтвердил граф Калиостро. – В деле общения с потусторонними силами имеет значение каждая мелочь, какой бы незначительной на первый взгляд она ни казалась.

Пока слуги занимались заменой стола, гости окружили графа Калиостро, и великий капеллан Франции кардинал де Роан принялся расспрашивать знаменитого мага и чародея о секретах его чудес. Поначалу Калиостро отшучивался, но вопрос этот на разные лады повторяли многие остальные, и итальянцу пришлось сдаться.

– Я узнал о существовании потусторонних сил еще в раннем детстве, когда по ночам ко мне являлись духи и разговаривали со мной. Потом вдруг мне попались старинные книги, в которых были описаны способы общения с призраками.

Бросив почти незаметный взгляд на кардинала де Роана, Калиостро добавил:

– Я еще тогда сомневался – не противоречит ли все это божественному слову и писанию. Однако господь наш утверждает, что душа человеческая бессмертна, а потому нужно лишь найти путь, как снестись с ней нам, живущим на земле. Для этого необходимо было овладеть тайнами сущего. Именно этому я и посвятил большую часть своей жизни. Я считаю, что за те многие годы, которые занимаюсь общением с высшим существом, мне удалось узнать лишь малую толику того, чем располагает сотворенная божьей милостью вселенная. Я безмерно благодарен нашему создателю за то, что он допустил меня к тайнам мироздания. Именно этим я пользуюсь, когда демонстрирую вам возможности, недоступные простому человеку. Господь бог отметил меня своей печатью, и я обязан во всем и везде прославлять его имя и дело.

На лице кардинала де Роана была написана такая блаженная улыбка, что только идиоту не было понятно, для кого были предназначены эти слова.

И вновь Констанция засомневалась в бескорыстности итальянского графа. Слишком уж нарочитой и демонстративной была его речь. Но, похоже, что многим присутствующим именно это и нужно было.

Наконец, к всеобщему удовлетворению, все было подготовлено к началу сеанса. Слуги вынесли из комнаты тяжелый стол и принесли на его место чуть меньший по размерам простой неполированный круглый столик. Именно такой и мог стоять в комнате для слуг. Попутно выяснилось, что госпожа де Сен-Жам совершила еще одну ошибку при подготовке этого вечера. В маленькой комнате, где должен был пройти спиритический сеанс, был небольшой камин. Но госпожа де Сен-Жам, распорядившись зажечь камины во всем доме, забыла именно об этой комнате, которую сама же и заперла на ключ еще днем. Ей не хотелось, чтобы в этой священной обители духов сновали слуги и суетились кухарки.

Прошло еще несколько минут, прежде чем огонь в камине разгорелся. Наконец-то все было готово.

Участники сеанса в нерешительности стояли у стен комнаты, ожидая распоряжений графа Калиостро. Тот сделал еще несколько мелких распоряжений, затем окинул взглядом комнату и, повелительно взмахнув рукой, бросил двум задержавшимся в комнате слугам:

– Потушите свечи. Нам достаточно огня из камина.

Стол был маленьким, а участники сеанса должны были сидеть, положив на него руки. Поэтому было затрачено еще несколько минут на то, чтобы всем было удобно сидеть. Констанция оказалась между кардиналом де Ровном и господином Бомарше. Далее по кругу, начиная с великого капеллана Франции, сидели графиня де ла Мотт, граф де ла Мотт, госпожа де Сен-Жам, господин де Лаваль, Ташеретта де Андуйе и Луиза де Андуйе. Констанция успела заметить и недовольный взгляд на лице кардинала де Роана. Похоже было на то, что он предпочитал видеть графиню де ла Мотт не рядом с собой, а напротив, там, где сейчас сидела старуха де Андуйе. Во всяком случае, он то и дело косил глаза в сторону графини де ла Мотт, муж которой, пользуясь случаем, уставился на Констанцию.

Констанция посчитала, что ей досталось неудачное место, потому что камин находился у нее за спиной, и отблески огня от горящих поленьев освещали лица всех, кто сидел сбоку и напротив графини де Бодуэн.

Особенно неприятно было Констанции каждый раз ловить на себе вожделенный взгляд графа де ла Мотта. Господин де Лаваль был, в основном, занят собой и почти не обращал внимания на окружающих.

Правда, через несколько мгновений Констанция перестала жаловаться самой себе на судьбу и поняла, что лучше сидеть напротив графа де ла Мотта, чем рядом с ним. Он наверняка не смог бы сладить со своими руками и сделал бы что-нибудь такое, в чем потом долго раскаивался. Впрочем, вполне возможно, что госпожа де Сен-Жам, рядом с которой сидел граф де ла Мотт, думала по-другому. За столом воцарилось молчание после того, как граф Калиостро сказал: