Текст книги "Москворечник, или Роман с олигархом"

Мы хохотали до слез. Когда истерика прошла, Юля предложила отложить работу до понедельника и немного передохнуть. Иначе мы рисковали окончательно сойти с ума.

Весь остаток дня я провела, пролистывая сайты конкурентов и пытаясь понять, не переусердствовали ли мы с выдумками, наделяя крем поистине сказочными качествами. Но нет, все было в порядке вещей. Страницы пестрели разнообразными тюбиками и флакончиками, к каждому из которых прилагалось столь же невероятное описание. На одном из сайтов я увидела свой любимый гель с микрогранулами, которые согласно обещаниям производителя, проникают глубоко под кожу, гарантируя похудательный эффект. Теперь, когда я знала, как создаются подобные средства, знакомый флакончик вызвал лишь горькую усмешку. Забавно, а ведь раньше я искренне верила, что гель мне поможет. В момент покупки воображение рисовало стройную красотку из телевизионной рекламы, на которую я планировала походить как две капли воды. Для этого всего-то нужно втереть заветное средство в пятую точку. Сейчас, вспоминая об этом, мне было смешно и грустно одновременно. Смешно, потому как теперь я знала правду, грустно, потому что миллионы женщин до сих пор пребывали в плену иллюзий.

Глава 8. Улыбайся!

Я выбираю, поступясь талантом, стать оборотнем с розовым зонтом…

С Инной начали происходить поистине ужасные перемены. После того, как у нее появился щедрый Барон, и без того заносчивый характер подруги стал просто невыносим.

Вирус гламура всецело завладел ее худосочным организмом. Стоило обзавестись богатым любовником, засветиться с ним в тусовке, постоять у пресс-вола под шквалом фотовспышек – и все, она инфицирована. В первую очередь пострадала психика. Приступы мании величия сменялись паническими атаками по поводу недостаточной гламурности. Ее бесспорно уникальное эго уже давно разрослось за пределы нашей съемной квартирки и теперь душило меня со всех сторон. Инна стала капризной, агрессивной, высокомерной и почему-то очень возбужденной. Она без конца крутилась перед зеркалом, примеряла новые наряды, по три часа отмокала в ароматных ваннах, а после выщипывала невидимые волоски на бровях. Находиться с ней рядом, а тем более общаться, с каждым днем становилось все сложнее. Но, к счастью, теперь мы пересекались редко. Подруга нашла себе более подходящую компанию: теперь она тусила с Тасей и ей подобными. Очевидно, в их обществе она чувствовала себя более комфортно, культивируя и поощряя новые симптомы вируса гламура. Инфицированные вместе посещали бутики, встречались в ресторанах, на светских мероприятиях, поддерживали друг друга в приступах капризов и звездности, вновь и вновь по кругу заражаясь друг от друга. Болезнь явно прогрессировала. После таких встреч Инна возвращалась другой. Манера говорить, ходить, жестикулировать стремительно менялась. Все чаще казалось, что подруга старается кому-то подражать, стремясь соответствовать особым и исключительным канонам, приближающим ее к кумиру. Но кумир и причины, заставляющие ее это делать, были неизвестны. К началу ноября вирус так прочно вжился в ткани подруги, что она мало походила на себя прежнюю, мутировав в совершенно новую личность. И, признаться, эта личность мне совершенно не нравилась.

Упиваясь гордостью и напускным равнодушием, я стоически терпела тягостное соседство, но день ото дня становилось все тяжелее. Уверена, мне было бы легче, если бы Инна окончательно оставила меня в покое. Но нет, видимо, она во что бы то ни стало хотела устроить мою личную жизнь, а потому без конца читала нотации.

Неделю назад Инна вернулась из Милана. Накануне поездки, взглянув на небольшой саквояж, которая подруга собрала в дорогу, мне не удалось удержаться от едкого комментария:

– А ты все свои тридцать три платья вакуумом упаковала?

– Глупая, – в унисон ответила подруга, – мысли шире! Я же бедная девочка из деревни. У меня совсем нет вещей. В Милане девочку оденут, обуют, обогреют и накормят. Посмотрят на дрожащие коленочки, еще и шубку купят. – Усмехнувшись, Инна громко захлопнула полупустой багаж, посмотрела снисходительно, почти с жалостью, и добавила: – Ну, кто, скажи мне, кто едет с бойфрендом в Италию с вещами?

Учу, учу тебя, все без толку…

Сказано – сделано. Из Милана Инна приехала с тремя чемоданами, битком набитыми новой одеждой. Кроме шубы, ей удалось выклянчить еще и дубленку.

– А если в метро придется спуститься? Не могу же я в лисьей шубе это делать! – парировала она мой изумленный взгляд.

На фоне фешенебельной подруги мое безденежное положение действовало особенно удручающе. Гордость и чувство собственного достоинства конечно спасали, но есть от этого меньше не хотелось… Каждый вечер, когда я видела подругу, отправляющуюся на вечеринку, перед моими глазами мелькали вовсе не наряды, и уж конечно не роскошные интерьеры ресторанов. В эти моменты я могла думать лишь о бесплатной еде, к которой Инна так и не прикоснется, боясь набрать лишние пять грамм, тогда как попадись мне официант с подносом канапе, я без тени смущения смела бы их все, да еще и шпажки облизала. Да-да, не сомневайтесь! Чувство голода – опасная штука, напрочь срывающая маску воспитанности.

Так и сегодня, мы столкнулись в дверях – расфуфыренная цапля и голодная синица.

– Чего такая кислая? Улыбайся! – пропела Инна и, махнув на прощание надушенным хвостом, выпорхнула навстречу столице.

Перспектива провести вечер в тишине и спокойствии, казалась не такой уж плохой. Заварив себе чай, я вышла на балкон. Откуда-то доносилась любимая песня Земфиры «Бесконечность». И мне мучительно захотелось курить. Но сигареты стали мне не по карману. Вместо табака я втянула запах осенней листвы. Горьковатый привкус меланхолии медленно растекался по губам и казалось, я растворяюсь в ней. Вдалеке миллионами огней, неоновых вывесок, фар пульсировало сердце столицы. Чем дольше я жила в этом городе, тем больше казалось, что я становлюсь невидимой не только для его жителей, но и для себя самой. Улыбка, которую словно помаду, я каждый день наносила на губы, к вечеру исчезала. Высокие стены, толпы людей и шум насмешливо срывали с лица фальшивку и небрежно отбрасывали в сторону. Я терялась, чувствуя себя карликом, мелким зверьком, одержимым единственным желанием – выжить. На работе пыталась казаться сильной, делала вид, что мне безразличны нападки, пропускала мимо ушей колкости. Когда звонила родителям, старалась говорить веселым беззаботным голосом человека, у которого в жизни все складывается легко и безоблачно. Перед подругой принимала независимый деловой вид. У меня было уже столько притворных лиц, что я начинала забывать свое истинное. А в те моменты, когда удавалось избавиться от притворства, с ужасом понимала, что пропасть между мной настоящей и той, кем я хотела казаться, разрасталась все больше. И мне оставался лишь этот горький запах листвы.

Словно в насмешку, судьба преподнесла мне очередное испытание. На следующий день все попытки включить компьютер закончились неудачей. Подоспевший системный администратор после тщательного осмотра компьютерного блока сообщил, что жесткий диск умер.

– Но компьютер совсем новый, – сказала я, до последнего не желая верить в плохое. – Диск не может полететь, ведь там все мои наработки.

– Сожалею, но такое случается. – Взгляд, полный сочувствия и недосказанных слов, поведал о многом. – Насчет информации я попробую что-нибудь извлечь. Но особо на это не рассчитывай.

– А когда… – я не договорила, пытаясь совладать с обуревающими меня чувствами.

– Новый диск привезут только завтра. Сегодня постараюсь разобраться с этим. – Он повертел в руке маленькую стальную коробочку, с торчащими в разные стороны проводами. – В переговорной есть ноутбук, можешь временно поработать там.

Когда парень ушел, я некоторое время неподвижно сидела перед темным монитором, гадая, чьих рук это дело.

– Ты чего такая понурая? – рядом нарисовалась Бляхер. Злорадный блеск в ее глазах был лучшим ответом на мой вопрос. Видимо, окончательно озверевшая после лошадиной дозы шампанского офисная банда завершила пятничный вечер жестокой расправой над моим компьютером.

Глядя на ее бессовестное наглое лицо, я испытывала желание разрыдаться. Но это был бы излишне щедрый подарок моим недоброжелателям. Смахнув навернувшиеся слезы, я уныло побрела в переговорную. Пока системный администратор не разберется с моим компьютером, как ни крути, придется обитать здесь. После офисного шума тишина этой комнаты казалось оглушительной. Опустившись на стул, я понуро уставилась на казенный ноутбук.

– Что, дружок, выперли нас? – сказала я обреченно.

Правда заключалась в том, что оба мы были самыми настоящими изгоями.

К обеду, прослышав о моем несчастье, в переговорную заглянула Юля.

– Ох, мне так жаль, – сочувственно начала коллега, взглянув на ноутбук, – наверно, все пятничные тексты пропали?

– Наверно… – уныло повторила я, – вот, попыталась восстановить их по памяти, смотри, что вышло.

Откинувшись на спинку кресла, я развернула ноутбук к коллеге.

– Да? – Юля встала рядом и с интересом взглянула в монитор. – Хмм… а знаешь, у тебя талант, – внезапно сказала она, пробегая глазами строки, – перефразировать несколько моментов и полный порядок.

Невероятно польщенная, я слабо улыбнулась.

– Так, хватит киснуть, приглашаю тебя на кофе. Одевайся!

Я угощаю, – сообщила Юля.

Последняя фраза стала решающей. Половина второй зарплаты, как и первой, ушла на покрытие долга за туфли, вторая ее часть была отдана за аренду квартиры. Мне оставались лишь копейки на проезд. На еду денег по-прежнему не было. Единственными, кто мог помочь мне в этой ситуации, были родители, но, видимо, я еще не достигла крайней степени истощения, поэтому пока упивалась гордостью и ролью мученицы, и с какой-то детской наивностью надеялась, что за любые страдания обязательно последует вознаграждение. Но время шло, а небеса молчали.

Спустя несколько минут мы уже сидели в «Кофемании», потягивая восхитительное какао.

– Сколько ты работаешь в компании? – спросила я подругу.

Юля задумалась, очевидно, подсчитывая.

– Два года, – наконец ответила она и, похоже, сама удивилась цифре.

– Они всегда такими были?

Пояснений не требовалось, коллега прекрасно поняла о ком идет речь.

– Всегда, – к моему ужасу сообщила девушка, – потерпи, скоро будет легче.

– Не знаю… я готова взорвать этот офис, вместе с его злобными обитательницами.

– А ты чего ожидала? Неужели надеялась, что стареющие кошелки захлопают в ладоши при виде молодой сотрудницы и угостят тебя конфеткой?! Очнись! – Юля весело тряхнула кудрями. – Пойми, у них в жизни ничего нового уже не предвидится, а у тебя все только начинается. Уже за это тебя стоит уничтожить.

Из груди невольно вырвался тяжелый вздох. Отправляясь в Москву, я и не предполагала, какие трудности ждут меня впереди.

– Иногда мне кажется, что они не успокоятся, пока я не уволюсь.

– Ты в своем уме? – горячо воскликнула Юля. – Это все равно что сдаться на самом старте, еще до начала забега!

– Ничего себе старт, – жалобно проскулила я, – они издеваются надо мной каждый день. Я даже по офису стараюсь не ходить, чтобы не привлекать лишнее внимание.

– А вот это зря, – собеседница отхлебнула какао и продолжила: – Только подумай, тебе удалось придумать ЛипоКрем! – Сказала она это так, словно мне удалось поймать бозон Хиггса без Большого адронного коллайдера. – Это абсолютное ноу-хау на рынке. Даже не представляешь, как оно ценно и важно для компании. Посмотри хотя бы на Савву, да у него руки трясутся от будущих прибылей. А уж поверь, он прирожденный бизнесмен, золотую жилу чует издалека. Так что возьми себя в руки. Еще немного – и ты будешь легендой в компании. Выше нос и… улыбайся!

О нет, продолжать улыбаться, невзирая на сложности, лавиной обрушившиеся на мою голову, я уже не могла. Сколько можно лицемерить?

Как ни странно, вечером Юле представилась отличная возможность воспользоваться своим же советом. На часах было девять и никого кроме нас в офисе не осталось. Перед уходом я заглянула в коробочку к коллеге и обнаружила ее в весьма удрученном состоянии.

– Ты чего такая расстроенная? Тоже вандалы комп поломали?

– Нет, хуже, – убийственным тоном сообщила она. – Савва торопит с рекламными плакатами, нужно к концу недели их сверстать, а с понедельника увешать Москву. Ума не приложу, как все успеть!

– Я могу тебе помочь? – Хоть у меня самой дел было невпроворот, но хотелось отблагодарить Юлю за поддержку и доброе отношение.

– Буду рада, если завтра ты заедешь перед работой в фотостудию, я с восьми буду там возиться с моделями. Помнишь, на последнем кастинге отбирали?

Я кивнула:

– Не вопрос, приеду к девяти, только Савву предупрежу.

– Не нужно, Савва тоже там будет. – Несмотря на усталость, Юля озорно улыбнулась: – Ну как пропустить фотосессию полуобнаженных девиц?

Ровно в девять, как и обещала, я прибыла по указанному адресу. Обветшалое двухэтажное здание ничем не напоминало заведение, где рождаются гламурные снимки. Обуреваемая сомнениями, я позвонила Юле.

– Да, все верно. Дверь находится с правого торца. Смело поднимайся на второй этаж.

Вскоре я оказалась в студии известного московского фотографа Бориса Стрельникова. Борис был известен фотосессиями для известных глянцевых журналов и работой со звездами самой разной величины. Оказаться в его студии было волнительно и интригующе. Помещение представляло собой длинный просторный зал, разделенный на две зоны. В одной половине располагался офис, но большая часть была превращена в мастерскую творца. Здесь стояли огромные лампы с причудливыми зонтиками, несколько диванов, стулья разных форм и размеров, даже одна кровать, очевидно, оставшаяся с последних съемок. Все пространство было залито светом многочисленных осветительных приборов, и если бы не мощный кондиционер, здесь наверняка стояла бы африканская жара. Под потолком по всему периметру зала висели динамики, из которых лилась негромкая музыка.

В самом дальнем углу я обнаружила Юлю, Савелия Константиновича и незнакомого мужчину, который, наверно, и был именитым фотографом. Несмотря на седые волосы, одет он был по-молодежному: джинсы, яркая футболка и стильные кеды. Занятая лицезрением фотографа, я не сразу заметила повисшее в воздухе напряжение. Лица присутствующих лишь подтвердили мои опасения. Что-то явно шло не так.

– Доброе утро, – робко произнесла я, хотя уже было ясно, что доброго в нем было мало.

Юля подошла ко мне и шепотом пояснила:

– Одна модель заболела, две другие совершенно не подходят для съемок. Выбирали мы их на съемки лица, а для ЛипоКрема требуется тело.

– А если их фотошопом «потолстеть»?

– Не-е, не то, – покачала головой собеседница, – нужна натура.

Видимо, услышав наш диалог, голос подал Борис:

– Устройте новый кастинг, – раздраженно заметил фотограф, – неужели в Москве моделей мало?

– Время – деньги, – дернулся Савва, и его выразительные брови возмущенно заходили вверх-вниз. – С понедельника у нас забронированы и оплачены билборды по всему городу, кого прикажете туда подвесить, вас?

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Юля предложила несколько вариантов. Можно было вызвать моделей в студию и наиболее подходящих сразу отфотографировать, либо использовать тех, что есть.

– Нет, ребята, – отрезал Борис, – у меня в четыре новая съемка, а такими темпами мы с вами до ночи провозимся.

Но тут я заметила на себе странный взгляд начальника. Савелий Константинович пристально меня разглядывал, словно что-то замышлял. Его хищный прищур не предвещал ничего

хорошего. Чуя неладное, я отвернулась и постаралась спрятаться за Юлю. Но не тут-то было!

– Попробуем Машу! – слова директора прогремели, как пушечный выстрел.

Все уставились на Савву.

– Она молодая, стройная и… – Он обошел меня кругом и отвесил весьма сомнительный комплимент: – И каждая среднестатистическая покупательница узнает в ней себя.

Вдруг я почувствовала себя, как в кошмарном сне, когда обнаруживаешь себя голой посреди улицы. Все принялись меня разглядывать и, совершенно не смущаясь, обсуждать.

– Это вариант, – к моему ужасу поддержал фотограф, – причесать, накрасить и она – конфетка. Ну-ка, сделаю пару снимков…

– Нет! – придя в себя от шока, воскликнула я. – Я не модель!

– Ты стройная, но не тощая, именно такая девушка и требуется для рекламы ЛипоКрема, – как можно мягче сказала Юля.

Только в одном она была, несомненно, права. За месяц голодовки лишний жирок на животе и ненавистные «уши» на бедрах, так портившие фигуру, растаяли без следа. И сейчас мое тело выглядело почти идеально. Но в остальном… Я не модель!

Вспомнив, как во время кастинга печально разглядывала свое отражение в стеклянных дверях, я поняла, что мысли всетаки материальны, и что нужно бояться своих желаний. Тем временем Савва бегал вокруг и что-то убедительно вещал. Будь на моем месте его мама, он без тени сомнений, раздел бы ее и загнал под фотокамеру. Этот человек не желал упускать ни единого шанса заработать очередной миллион!

Спустя десять минут ругани и препирательств меня всетаки приставили к стене. Вооружившись фотокамерой с длиннющим, напоминавшим пушечное дуло, объективом, Борис бодро защелкал вспышкой. Ослепленная, перепуганная, я чувствовала себя совершенно несчастной, а тут:

– Выгибайся… выпяти попу, втяни живот… так, руки на бедра, пальцы вместе… держи спину… И главное… Улыбайся!

Господи, ну сколько можно улыбаться! Я чувствовала себя куклой-марионеткой под неусыпным взглядом зрителей.

– Маша, отечество тебе это не забудет! – явно забавляясь ситуацией, вставил Стрельников, ни на секунду не отрываясь от своей камеры.

– Хмм… – задумчиво протянул он, закончив «обстрел». Вместе с Саввой они припали к камере. Прокручивая получившиеся кадры, мужчины напряженно вглядывались в снимки, затем переглянулись.

– Отлично! – вынес вердикт директор. – Начинаем!

Пребывая в ужасе от происходящего, я продолжала упираться. Ну, честно, никогда не хотела стать лицом крема для похудения, и уж тем более не жаждала висеть на всех билбордах Москвы. Вот если бы предложили обложку Космополитена – другое дело.

Видя, что я все еще сопротивляюсь, Савва прибегнул к последнему аргументу:

– Обещаю повысить зарплату в два раза. В два раза, – повторил он, – начиная с сегодняшнего дня.

А это значит, что я могу одним махом погасить задолженность перед Инной!

Словом, я согласилась, и вскоре меня окружила команда профессионалов, до того тихо дремавшая на диванчиках неподалеку. Для начала меня впихнули за ширму, заставили снять всю одежду и одели в широкий махровый халат. Далее водрузили на неудобное кресло. И пока я мучилась от затекшей спины, ребята что-то делали с моими волосами, лицом, ногтями, без конца прикладывали какую-то одежду. Юля комментировала, подсказывала и в самом конце, окинув меня придирчивым взглядом, расплылась в довольной улыбке.

– Звезда-а! – радостно протянула она.

Я же смотрела на звезду в зеркале и искренне недоумевала. Макияж казался излишне ярким, укладка неестественной, а купальник – слишком открытым. Но Юля заверила меня, что для фотосъемки все это в порядке вещей. А дальше последовал трехчасовой фитнес с короткой передышкой на кофе. Ногу согни, разогни, ближе, дальше, повернись, наклонись, голову право, плечо влево и так далее. Никогда бы не подумала, что у фотомоделей такая сложная профессия. За время съемки мне несколько раз меняли прическу, макияж, одежду, постоянно требовали что-нибудь выпятить, зажать, втянуть, изогнуться и, прости Господи, улыбаться. Вконец озверевшая, я просто делала, как они хотели. Назло, ради и вопреки.

В конечном итоге, по задумке Юли, получилось четыре образа: в платье, в купальнике, в домашней одежде и в джинсах. Идея проста: чем бы вы ни занимались, где бы ни были – «ЛипоКрем» работает и всегда следит за вашей фигурой. После съемок я не чувствовала ни рук, ни ног, а перед глазами расплывались темные круги от вспышки. Савелий Константинович снисходительно разрешил нам с Юлей отправляться по домам, но с утра ждал в своем кабинете с фотографиями.

Придя домой раньше обычного, я нос к носу столкнулась с подругой.

– Хмм… неплохо, откуда такой боевой раскрас? – удивилась она.

– Так получилось, – неопределенно ответила я. Ни сил, ни желания пускаться в подробности, не было. Хотелось осмыслить произошедшее и понять, куда же я все-таки вляпалась.

– Ты сегодня явно не из офиса, – не отставала подруга, – неужели с Железным человеком встречалась?

Я невольно сморщилась, как от боли. Напоминание об этом мужчине было явно лишним. Он до сих пор представлялся мне недосягаемой мечтой, потянувшись за которой, я плашмя грохнулась на землю. Но вопреки удрученному состоянию на моих губах появилась ослепительная улыбка. В последнее время все только и говорили: «Улыбайся!» Да пожалуйста!

– Нет, не встречалась, – с каким-то ожесточенным весельем сообщила я, – просто сегодня в офисе тестировали новую косметику, визажисты красили всех, вот и я решила попробовать.

И через секунду захлопнула дверь ванной прямо перед любопытным носом подруги.

Спасительная тишина подействовала успокаивающе, охлаждая разыгравшиеся нервы. И лишь когда я осталась наедине с собой, мне наконец-то удалось избавиться от липкой притворной улыбки. Из зеркала на меня смотрело незнакомое лицо. Впалые щеки, потухший взгляд… Набрав в ладони воды, я погрузила в нее лицо. И так несколько раз, пока макияж не превратился в безобразное пятно, медленно стекавшее вниз. Словно кто-то невидимый наконец-то стягивал маску притворства с моего лица. Кого я обманываю?

Позади на полке стояла ароматическая соль – один их продуктов «Миража». Щедро отсыпав полбанки в ванную, я открыла кран на полную и погрузилась в воду. Степень усталости превышала все допустимые нормы, даже голод отступил. Но в этом был один неоспоримый плюс – полное равнодушие. Меня больше не волновали ни дрязги на работе, ни подруга, ни безденежье, я чувствовала лишь огромную, поглотившую меня с головой, усталость.

Улыбайтесь сами, господа, улыбайтесь!