Текст книги "Подари мне меня"

Глава 1. Мира

Я трясущимися руками распаковывала конверт с результатами последних исследований. Предательски дрожащие пальцы отказывались ровно распечатать его по намеченной линии. В нервном напряжении я слишком сильно дернула за конец надорванной полосы и повредила часть самих результатов. Несколько листов вывалились под ноги, и два из них застряли между сиденьем автомобиля и коробкой передач. Мысленно я выругалась – совершенно нетипичное для представителя моей профессии поведение: юристам не положено нервничать и показывать эмоции, как и портить официальные документы.

Надо было собраться, поэтому я закрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти, растирая на правой руке выемку между большим и указательным пальцами. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… Ну сколько можно! Я даже в зале суда так не переживала.

Взгляд снова уперся в белый конверт с эмблемой одной из столичных репродуктивных клиник. На меня словно с издевкой смотрело изображение счастливого малыша на руках у матери. Ухмыльнувшись, я представила на месте женщины себя. Как по мановению волшебной палочки, перед глазами возникло видение розовощекого карапуза с рыжими кудряшками и голубыми глазами. Возникло и снова померкло. Я сжала кулаки, повторяя про себя: «Я обязательно стану мамой самого здорового и счастливого на свете ребенка».

Итак, вернемся к бумагам. Я не понимала причину своего беспокойства. За эти два года я получала десятки таких конвертов, сотни анализов и исследований. АМГ, ФСГ, ЛГ, прогестероны и эстрадиолы, маточные трубы и бесконечные УЗИ. И везде один диагноз: полностью здорова, хоть в космос. Но мне не нужно было в космос, я просто хотела стать мамой.

Это желание возникло внезапно и даже не у меня.

Я была замужем уже три года. Три года абсолютно ровных отношений. С Витей меня свел отец, спланировав замужество так же, как и все в моей жизни – практически идеально. Идеальный муж для идеальной дочери. Преуспевающий бизнесмен с успешным ресторанным бизнесом. Умен, хитер, хорош собой и – самое главное – нравится папе.

Мне было как-то все равно. Я давно привыкла, что моя жизнь распланирована посекундно на десятки лет вперед. Мамы не стало, когда мне было десять, и я обещала на ее могиле, что буду самой послушной дочерью на свете. Никогда ее не подведу. И так оно и было. До этого конверта.

Я знала, что в этот раз они нашли причину, нашли ее именно во мне. До последнего теплилась надежда, что это Витя, что он виноват в том, что в нашей огромной пятикомнатной квартире в центре Москвы до сих пор не слышно детского смеха. Я была в двух лучших клиниках столицы и одной немецкой. Отец долго не принимал тот факт, что репродуктивная сфера в России – одна из самых лучших и зарубежные специалисты не могут дать больше нашего.

Но в этот раз отличился Витюша, снова. За три года совместной жизни меня порядком достал этот напыщенный индюк. Он лип к отцу и его деньгам как клещ, вытаскивая для своего бизнеса лучшие условия и утирая нос конкурентам. Мне было все равно, я даже пыталась в первый год порвать эти отношения, пока моего муженька не озарило: нам нужно завести ребенка.

При мысли о ком-то, кто будет любить меня без папиных денег и связей, просто за то, что я есть, душа обретала необходимую ей гармонию. Я уже готова была сделать этого ребенка самым счастливым, даже несмотря на то, что изначально отнеслась к идее негативно. Но папа, как всегда, решил все за меня, а позже и я, к своему удивлению, осознала, что хочу этого, хочу до скрежета зубовного.

И вот Витюша нашел новую клинику, с его слов, самую лучшую, с самыми квалифицированными специалистами, ведь только здесь он соглашался сдавать свою вонючую сперму на анализ. Тоже мне, бык-осеменитель.

Я зло выдернула бумаги из конверта и начала читать. Вознесенская Мирослава Илларионовна, двадцать восемь лет. Диагноз: бесплодие, трубный фактор.

Моргнув пару раз, я вновь прочитала верхнюю строчку. За ней шли результаты всех возможных и невозможных анализов, исследований. Я стала перебирать их, подыскивая нужное. Так… Это гормональный фон, это исследование крови на свертываемость, это генетика, это биопсия эндометрия, экспертное УЗИ… Где же ты? Я перебирала чертовы бумажки уже десятый раз, когда догадалась залезть под сиденье своего «мерседеса». Наощупь я шарила по бархатистой поверхности, не находя ничегошеньки. И вот, когда я уже думала вылезти из салона, пальцы сомкнулись на клочке бумаги. Как назло, самом маленьком из всех в конверте.

Я жадно перебирала строчки в поисках знакомых терминов и не находила их. Дойдя до диагноза, я полезла за телефоном и голосовой командой озвучила его поисковику. Перед глазами замелькали сотни сайтов. Я открыла первый и замерла.

Через 20 минут я откинулась на сиденье и устало потерла глаза. Три года, три долбаных года я искала причину моего бесплодия, скидывая все на Витю, нелюбовь к нему и еще сотню причин. И вот теперь оказалось, что дело в каких-то там ресничках, сделавших мои трубы непроходимыми. Вот черт, черт, черт, черт!

Комплекс отличницы дал о себе знать, а внутри все съежилось. Теперь только ЭКО. Но я не сдамся! У меня будет ребенок, и точка!

Я завела машину и направилась к дому. Сегодня меня ждал непростой разговор с мужем.

Москва, как назло, встретила меня отсутствием пробок и хмурой погоды. А я бы не отказалась от отсрочки. Но не в этот раз.

Погода была чудесная, солнечная. Последствия недавнего ливня и урагана уже были устранены. Столица везде убиралась исключительно хорошо, не говоря уже о центре. Мой дом находился возле Киевского вокзала. Все как любит отец: дорого, богато и рядом с работой в Сити. Я медленно заехала на подземную парковку нового дома бизнес-класса. Припарковавшись, закрыла дверь с оглушительным хлопком и вышла к лифтам. Взгляд скользнул по огромному «роллс-ройсу» слева на местах для гостей. Водитель отца дядя Сережа вежливо помахал мне рукой в знак приветствия. Я застонала. Как же все не вовремя!

Створки бесшумно растворились, и я взглянула в зеркало напротив. Передо мной стояла высокая девушка с идеальной фигурой и копной рыжих волос. В меня с детства были вложены немалые деньги: лучшие уходовые средства для тела, кожи, волос, ежедневный спорт. Я иногда ощущала себя племенной кобылой на выставке, но не могла не согласиться с тем, что была красива. На лице сияли огромные серые глаза с опушкой из густых ресниц и широких бровей. Маленький курносый нос окропляли веснушки, скрывавшие мой возраст. Я была очаровательна. И грустна.

Все те же стальные глаза сейчас лихорадочно блестели, выдавая расстройство и смятение. Это никуда не годилось. Если Витюша не заметит моего состояния, то отец-то уж точно не пропустит.

Нажав на кнопку «СТОП» я затормозила подъем на двадцать первый этаж. Несколько раз вдохнув, принялась выполнять одно за другим все упражнения, что когда-то давали мне психолог и учитель по актерскому мастерству. Через двадцать минут на меня вновь смотрели ледяные глаза без единой эмоции. Холодно и совершенно нечитаемо.

Лифт доставил меня на верхний этаж, где располагался только наш пентхаус. Открыв дверь, я медленно сняла легкий тренч и любимые туфли на пятнадцатисантиметровой шпильке. Жаль, нельзя остаться в обуви, терпеть не могу быть ниже ростом: и отец, и муж были достаточно высокими.

Проверив свой безжалостный взгляд на состоятельность, я двинулась вглубь пентхауса. Голоса доносились из столовой.

Глава 2. Мира

Наша квартира подверглась дизайнерскому ремонту в стиле минимализм. Мрамор и дерево прекрасно сочетались и создавали впечатление единения с природой. К сожалению, кроме красивой картинки, не было ничего больше, ни капли уюта. Я давно привыкла ко всему этому и старалась бывать дома только ночью. Но даже тогда, ложась на огромную кровать на самом краю – подальше от мужа, – не могла представить себе, что это не очередной гостиничный номер.

Причудливый рисунок на мраморном полу привел меня в огромную комнату с окнами в пол. За столом на двенадцать персон сидели лишь двое. Оба высокие и подтянутые, они будто сошли со снимка из журнала «Форбс». Мой отец в свои пятьдесят девять был более чем хорош собой: иссиня-черные волосы лишь слегка оттенялись сединой на висках. Его рост был немногим менее метра девяносто, а фигура – поджарой и внушительной. Казалось, он еще в молодости проглотил титановый стержень, ставший опорой и его осанки, и характера. Я унаследовала те самые стальные глаза и, как многие говорили, особую «породу».

Второй скорее подходил для рекламы брендового белья для подростков. Ростом он немного уступал отцу, а фигура была менее крупной. Зато благодаря возрасту и трем часам в спортзале практически ежедневно Витюша обладал телом Аполлона. К телу прилагались золотистые волосы, холеная бородка и огромные светло-голубые глаза. Знаю, что он в юности действительно подрабатывал моделью… трусов.

Каждый раз при воспоминаниях о тех фото настроение повышалось, вот и теперь улыбка сама появилась на моем лице. Мужчины заметили меня и прекратили разговор. Из кухни выглянула наша экономка Ирена, пышногрудая дама из ближнего зарубежья, по паспорту Айгуль Бироменджабова. Она холодно мне улыбнулась:

– Мирослава Илларионовна, чай? Или подать ланч?

Бросив взгляд на мужчин, я так же холодно ответила:

– Чай, как обычно, пожалуйста.

Отец, как всегда сидевший во главе стола, поднялся и раскрыл объятия. Я уже была достаточно взрослой, чтобы не обманываться этим жестом. Но взрослая, не взрослая, а сердце екает всегда.

Подойдя к нему вплотную, я подставила лоб для поцелуя – годами отработанное движение. Только когда теплые губы коснулись моей кожи, прозвучало приветствие:

– Здравствуй, дочь.

Я вздернула подбородок и с удивлением уставилась в стальные радужки. Он очевидно был зол. Даже не так: отец был в бешенстве. Это застало меня врасплох, и лишь неимоверным усилием воли я заставила собственные эмоции подчиниться.

– Добрый день, отец. Что заставило тебя отложить свои дела среди недели и навестить нас?

Я постаралась вложить в свой голос всю язвительность, что копилась во мне в последнее время. В голове лишь прокручивались мысли и события последнего месяца. Но никак не удавалось понять, что же стало причиной столь неприятного визита.

Вот уже много лет мы виделись с отцом по трем причинам: обязательные семейные выходы в свет, озвучивание им решений относительно моей жизни и – самое интересное – порицание моих промахов. Очевидно, что на этот раз на повестке дня третье. Но не мог же он так быстро узнать… Или мог?

Отстранившись, я бросила взгляд на муженька, и все сразу встало на свои места. Вот сволочь!

На его лице играла такая знакомая ехидная усмешка. Все-таки подловил меня. Я еще выскажу ему все, что о нем думаю, но не сейчас, не при отце.

Отвлекло меня покашливание. Мой родитель стоял в шаге и с вопросительно вздернутой бровью протягивал ко мне руку. Значит, точно знает. А я-то, наивная, думала, что мой визит в клинику останется без внимания. Дура. Внутри закипало неведомое раньше раздражение.

Спорить бесполезно, конверт с результатами анализов оказался в огромной руке. Отточенным до автоматизма движением содержимое было извлечено, и серые глаза впились в диагноз.

Я не тешила себя иллюзиями. Поддержки я бы не получила в любом случае. Но почему-то все равно было обидно. Его глаза лишь на секунду сузились, а потом гневно метнулись ко мне. Ну конечно, поддержка, как же.

– Ты слишком неаккуратно вскрыла конверт, Мирослава. Для юриста твоего уровня это непозволительно.

Я двадцать восемь лет вместе с этим человеком, и он все равно способен меня удивлять. Его дочь только что узнала, что она бесплодна, а он переживает за неопрятность, допущенную в отношении документов! Уголки рта помимо воли сложились в горькую усмешку.

– Может, по существу? Как видишь, новости не самые приятные для меня. Правда, с учетом развития современных вспомогательных репродуктивных технологий это не проблема.

Я расправила плечи и вонзилась в отца взглядом, полным решимости. Пусть только попробует снова лезть в это. Сзади послышалось довольное сопение моего мужа:

– Так это дело в тебе? Я же говорил! Ты просто не умеешь выбирать клинику. Надо было сразу обратиться по моей рекомендации к Араратову. Я же говорил, что они лучшие. Столько денег и времени потеряли.

Я вышла из тени отца и кинула пренебрежительный взгляд на этого идиота. Он ожидаемо вначале скуксился, но довольно быстро взял под контроль свои эмоции. Учится.

Теперь, глядя прямо на мужа, я не без удовольствия продолжила:

– Отец, я рассчитываю на полгода взять паузу. Мне надоели все эти исследования и анализы. Плюс сейчас я веду крупное дело «Стройтеха». Самое время отдохнуть от клиник. Заодно подготовлюсь к процедуре ЭКО более обстоятельно.

Я все же опустилась на стул по правую руку от отцовского места. Ирен тут же поставила передо мной золотистую чашку из лиможского фарфора с ароматным чаем. Мужчины как по команде уселись за стол вместе со мной. Муж недовольно скрипел зубами. Но он будет молчать.

– Ирен, подай закуски.

Мой всевластный родитель мог бы раздавать указания даже британской королеве. По крайней мере, я не знала ни одного человека, имевшего смелость ему перечить. Кроме мамы. Что уж можно было говорить о прислуге. Все они его жутко боялись.

Ирен поставила поднос трясущимися руками буквально через минуту. Зря она так, должна держать марку. Губы отца пренебрежительно вытянулись, но тут подал голос муж:

– Не могла бы ты не трястись как осиновый лист? В этом месяце лишаешься отгулов.

Взгляд экономки мне не понравился: он был цепкий, обиженный. Но, похоже, никто, кроме меня, его не заметил. И пышные бедра в мгновение ока оказались вне зоны видимости.

Раздражение мужа при этом сменило объект:

– Мира, я категорически против перерыва в планировании. Сколько еще мне ждать? Ты и так угрохала кучу времени и денег непонятно на что. Между прочим, ты не молодеешь. Я не хочу, чтобы мой сын рос в престарелой семье!

Боже. Непроходимый идиот. Как же я от него устала. Хорошо хоть, теперь можно послать его подальше с сексом. Терять на эту мерзость время я больше не намерена. Да, всего пять минут раз в месяц. Про себя я горько улыбнулась, а вслух возразила:

– Витюша, дорогой, – на слове «дорогой» он подавился чаем, – я зарабатываю достаточно, чтобы позволить себе исследование любого уровня. И я еще не уточняла диагноз у более надежных специалистов. Знаешь ли, странно, что до этого никто не находил у меня проблем. А вот твой, – я сделала многозначительную паузу, – материал проверить в другом месте стоит, и вообще…

Но закончить мне не дали. Я даже не успела насладиться бледным лицом мужа, как отец резко опустил руки на стол. Лиможский фарфор нервно звякнул.

– Хватит, Мира, Виктор прав. Не стоит откладывать ЭКО, раз причина найдена. У тебя было достаточно времени, чтобы решить эту проблему. Теперь он возьмет все в свои руки. Жду результата. Мне нужен внук.

Его низкий голос отразился от стен столовой, а взгляд вынуждал меня вновь включить режим подчинения.

Но была и новая сторона. Новые ощущения злости и желания перечить. Это моя жизнь и мое желание иметь ребенка. Но привычка все же взяла свое. Не отрывая глаз от чашки, я произнесла безразличным бесцветным голосом:

– Хорошо.

После, аккуратно обмакнув губы салфеткой, я молча встала из-за стола. Словно ледяная статуя, пряча в глазах и походке свои истинные чувства, прошла до крайнего окна. Лишь на мгновение мой взгляд задержался на закатной Москве. Уже ближе к арке я холодно бросила:

– Всем хорошего вечера. Прошу меня извинить. «Стройтех» сам себя из банкротства не вытащит. – И добавила совсем ледяным тоном: – Витюша, дорогой, в девять у меня в кабинете.

Обернувшись, я послала самую кровожадную улыбку, на которую была способна:

– Обсудим с тобой наши договоренности.

С удовольствием отметила вздернутые брови отца и удивленно-испуганное выражение муженька. Они не стали меня останавливать. Я не торопясь прошла в свой кабинет.

Пожалуй, это была единственная комната в квартире, которая мне нравилась. На полу светлая инженерная доска цвета золотистого ясеня, молочные стены. Одну из них украшал триптих, созданный мной на одном из мастер-классов: золотистая дымка в тон полу из растекшихся спиртовых чернил с вкраплениями черных потеков. Помню, что дизайнер была в восторге.

Еще две стены были выполнены из декоративных панелей под теплый мрамор. Их украшали стоящие кадки с фикусами и длинные стеклянные стеллажи. Третья стена представляла собой огромное окно в пол. Напротив нее стоял стол в идеальном порядке с одинокой цветущей орхидеей.

На часах было только шесть часов.

Где-то вдалеке хлопнула дверь. Отец на меня разозлится, но всему есть предел. Переживет мое маленькое своеволие в виде прерывания обеда.

Я чувствовала, как закипаю. Неужели он не видит, насколько его зять ничтожен. Да, он умен и хитер, иначе не смог бы прибрать к рукам такой бизнес, но он отвратителен. Тщеславен, низок и страдает набором комплексов нарцисса! Надо же, как подсуетился! Позвонил и нажаловался моему папочке. Но он еще не понял, что я не безвольная кукла.

Черт с ним. Мысли про отца были привычно задвинуты подальше. Сегодня не время. Я принялась за работу.

От бумаг меня отвлекла открытая толчком дверь.

– Хотела меня видеть, дорогаааая?

Он был, как всегда по вечерам, в черном спортивном костюме. Жаль, меня давно не прельщают обтянутые синтетикой мышцы. Выражение лица вечно портило Виктора, даже в рекламе трусов.

Я холодно окинула мужа взглядом:

– Стучаться не учили? Или твоими железяками последние мозги отбило?

Его немного перекосило, но муженек быстро взял себя в руки.

– Я же дома, дорогаааая. О чем хотела поговорить? Кстати, как я понимаю, в протокол ЭКО мы вступаем через недельку?

Я удивилась. Даже менструальный цикл мой выучил. Совсем уже рехнулся. И зачем ему от меня так срочно ребенок?

Вслух я задавать эти вопросы не стала. Просто устало откинулась на кресло и с выражением полной уверенности ответила:

– Во-первых, счета у нас с тобой теперь будут раздельные, я давно хотела это сделать. Изменения в брачный договор я уже внесла, завтра заедешь к нашему нотариусу подпишешь.

Я наслаждалась эффектом от произнесенных слов. Несмотря на достаточно успешный бизнес, он частенько таскал деньги с нашего общего счета. Только вот пополнять его забывал. Мне всегда было как-то все равно, но после сегодняшнего захотелось ударить побольнее и перекрыть этот источник. С удовольствием отметила, что сюрприз удался на славу. Прежде чем муженек успел развопиться, я продолжила:

– Во-вторых, раз у нас ЭКО, то секс нам совсем не обязателен. Захочешь спустить пар – выкручивайся сам. – Его лицо стало красным. – Не беспокойся, пункт об изменах остается в силе, для обоих. Не разорвешься. Подкопишь своих живчиков для процедуры.

И, пока Витюша не разорался, а он, к слову, был к этому близок, добила:

– В-третьих, еще раз устроишь подобный спектакль, покатишься на все четыре стороны.

Я мило улыбнулась. Только зубы скрипнули. Муженек немного сдулся, но все же решил высказаться:

– Очень нужен мне твой секс и твои деньги. Много не потеряю. Обмороженные бревна, знаешь ли, не так сильно заводят. Это ты только попробуй ко мне подойти!

На этом содержательная беседа была окончена, и он вылетел из кабинета, хлопнув дверью. Этот звук показался мне бальзамом. За окном была почти ночь. Я выключила освещение и обернулась к панораме города. Красиво. Всегда любила огромные окна.

Когда отец вызвал меня с очередного заседания три с половиной года назад и представил Витю, сложно было предугадать все. Тогда передо мной стоял обаятельный и умный мужчина с букетом красных роз. Я ломалась недолго, отец дал месяц на то, чтобы определиться, ведь свадьбу было выгоднее играть летом.

Ну, я и определилась. А после фантастического торжества на пятьсот человек показалась вторая сторона медали. Причем быстро. В первую же брачную ночь, которая была для меня действительно первой. Меня передернуло от воспоминаний.

Спорить с отцом сейчас было бы бесполезно. Он скажет, что я не справилась. Что даже здесь успела все испортить. Поэтому продолжу плыть по течению. Это не первый договорной брак по расчету на свете. Я обязательно еще буду счастлива. Когда стану мамой.

Глава 3. Макс (спустя две недели)

– Макс, я все узнал! Он уболтал женушку на ЭКО, стимуляция идет полным ходом, и через недельку у них там эта процедура, ну, которая почти крайняя мера, все время забываю…

Олег вошел в кабинет без стука. Только моему другу это и позволялось. Пожалуй, он был единственным, кому я доверял как самому себе, как брату. Хотя в моем случае сравнение неудачное.

Вот уже почти десять лет я гонялся за этим ублюдком, чтобы придушить его. Придушить его финансово, морально и физически. Четыре года назад почти получилось, но гаденыш выкрутился. Тогда я просто рвал и метал, когда ему удалось заручиться поддержкой Вознесенского. Он продал последнее, свою честь, ублажив дочку этой ледяной глыбы. Конечно же, очередная дура позарилась на ангельскую внешность.

Вот теперь укрепляет позиции, так сказать. Заделает ей ребенка и навсегда пропишется в семействе сильных мира сего. Вознесенский его тогда точно не бросит. Я видел его несколько раз. Старой закалки и бизнес ведет так же – аккуратно, подбирая под себя кусочек финансового рынка. Он банкир, беспринципный и жесткий, идет напролом, но в политику не лезет и на госзаказы не претендует. Всего лишь методично стравливает игроков этого опасного рынка. У него определенно есть чему поучиться. Дочка только вот подкачала…

Олег молча ждал, пока я покончу с размышлениями. Он давно привык к моей привычке уходить в себя, просчитывая ходы полученной информации. Сам был веселым и импульсивным, душой компании. Противоположности притянулись. Я ухмыльнулся и откинулся на кожаное кресло.

Он продолжил наш разговор:

– Сразу вижу, думал обо мне. Надеюсь, ты не собираешься заделать мне ребенка через ЭКО?

Друг с улыбкой опустился в шикарное черное офисное кресло. Его слова на секунду врезались мне в мозг. А это идея!

Видно, мое лицо стало настолько довольным, что Олег поперхнулся своим кофе, который незаметно принесла ему Эльвира, моя секретарша.

– Если что, то я пошутил! А то ты смотришь на меня, словно собираешься откачать пару литров спермы. – Чашка оказалась на столе. – Боже, я скоро стану реально отличать овуляцию от эякуляции, если еще раз окунусь в эту тему! Макс, может, хватит копать в этом направлении? Пусть себе делают недодеток.

Я ухмыльнулся.

– Олег, дети, зачатые путем ЭКО, ничем не отличаются от остальных. Ты явно перечитал форумом «яжематерей». – Направившись к бару, стал искать свой счастливый коньяк. – Кстати, друг мой, давай-ка отметим.

Он с выражением униженной и оскорбленной девицы знатного происхождения уставился на меня. Без смеха смотреть на это было невозможно. Я улыбнулся и протянул ему стакан с напитком прекрасного зрелого возраста. Янтарная жидкость ласково плескалась в краях бокала.

– Друг мой, – он, смакуя, оценил мой многолетний подарок, – а ты случаем не перепутал повод? Я тебе рассказал о том, что твой драгоценный сводный братец собирается стать папашей внука Вознесенского, а не то, что он переписал на тебя «Вдохновение».

При упоминании маминого ресторана мои зубы скрипнули. Я его отберу, чего бы мне это ни стоило, а этого урода уничтожу и поставлю на биржу труда!

– Нет, Олег, я просто решил, что пора сделать Вознесенским одолжение. Избавить их от дурной наследственности.

Друг нахмурился и взял из моих рук бокал.

– Только не говори мне, что все же настроился на киллера. Я думал, это не твои методы.

– Нет, до киллера я вряд ли дойду. Просто пора бы и мне задуматься о будущем, а то уже тридцать шесть лет стукнуло, а я все еще не озаботился проблемами наследования своей империи.

Олег ошалело уставился на меня. Потом посмотрел на папку на моем столе с результатами слежки за Витюшей и его женушкой. Потом опять на меня. Затем его взгляд неприлично уставился между ног, словно из моих штанов сейчас выпрыгнут эти самые наследники.

– Дырку прожжешь. А мне еще этим местом биоматериал для мадам Вознесенской добывать. Так что, – я вытянул вперед руку для тоста, – давай-ка выпьем за мое скорое отцовство!

Олег застыл с протянутой рукой, и я сам чокнулся о его бокал. Пока друг вспоминал самые эпичные нецензурные слова, по его мнению подходящие к моему поступку, я еще раз оценил свою идею.

В принципе, мысль прекрасная. Витюша хочет внука Вознесенского? Ну что ж, придется потерпеть, а там уже и бизнес его дожму. Десять лет, как этот упырь забрал то, что принадлежит мне. И десять лет, как я пытаюсь это вернуть. Все это слишком затянулось.

Я окинул тяжелым взглядом молчаливого друга: у того до сих пор не было комментариев относительно моей идеи. В моей руке плескался многолетний коньяк известной марки. Я отпил, и алкоголь привычно обжег горло, оставляя яркое послевкусие. Отличный все же напиток.

Откинувшись в кресле, я живо представил себе картину из прошлого. Мне двадцать пять, и я иду в мамин ресторан отмечать юбилей. Это была чудесная традиция, которой мама следовала из года в год: каждое 1 июня ресторан закрывался, и мы праздновали. Мама владела одним из лучших заведений страны уже около десяти лет. Его она открыла после развода с отцом. В качестве компенсации за пятнадцать лет беспросветной жизни в унижении и боли. Всего лишь маленький уютный ресторанчик без названия и истории.

За это время ей удалось не только вдохнуть в него жизнь, но и получить мировое признание. Я взрослел на кухне маминого ресторана среди вечной суеты и умопомрачительных запахов. В тот день я обещал ей, что помирюсь с отцом и приму его. Для нее это было очень важно.

И вот мысленно я вновь стою на пороге «Вдохновения», чтобы открыть дверь и вместо знакомой теплой улыбки увидеть рыдающего Джованни.

Она уговорила меня помириться с отцом, а его нет. Поэтому мама поехала сама за этим твердолобым скотом. Они возвращались обратно вместе, должно быть, опять ругались. Даже спустя столько лет он умудрялся превращать ее жизнь в ад своим присутствием. Иначе как объяснить то, что этот урод гнал под двести, будучи нетрезв. Они разбились. Мать умерла сразу, что было с ним, пока он не сдох, я никогда не спрашивал.

Из воспоминаний меня выдернул тычок Олега. Он уже десять лет понимал меня в такие минуты без слов. Поэтому поднял бокал в молчаливом тосте. Не чокаясь.

– Макс, я, конечно, все понимаю. Этот гондон заслуживает всего самого «замечательного», но ты понимаешь, что будет в итоге?

Я молча крутил почти пустой бокал. Эльвира без напоминаний внесла закуски и забрала пустые чашки. Исключительно удачная секретарша.

– А что в итоге? В итоге я размажу этого сосунка, лишив поддержки Вознесенского. Заберу «Возрождение» и подарю его Джованни в том виде, которого он достоин. И буду ходить туда до старости есть пасту.

Я невесело усмехнулся.

– А с последствиями ЭКО ты что делать будешь?

Олег внимательно изучал меня.

– Ты о ребенке? Ну, так представлю, что в благотворительных целях стал донором спермы для богатенькой дурочки.

Я поднялся и плеснул себе еще коньяка. Конечно, со стороны покажется, что это немного дико, но многие сдают свой биоматериал для помощи бездетным семьям. Ну и что, что я буду знать, кому он достался, – положения дел это не меняет. Главное – цель! Но, кажется, друг так не считает:

– Нет, я тебя, с одной стороны, понимаю. В двадцать пять лишиться матери и всего, что было тебе и ей дорого. Лишиться средств к существованию фактически. Это даже не месть, ты просто возвращаешь свое. Но, Макс, – друг внимательно посмотрел прямо мне в глаза. – Это же будет твой родной ребенок, сын или дочь. И ты не узнаешь, где он будет расти и как, не будешь участвовать в его жизни, не увидишь первую улыбку, шаги… И вообще, даже для тебя это слишком цинично.

Я пожал плечами. За эти десять лет у меня не было времени на эмоции. После похорон матери я остался не удел. Если бы не Олег, мне даже ночевать было негде. Оказалось, что все, абсолютно все наше имущество за неделю до моего двадцатипятилетия было переписано на отца. Квартира, машина, «Вдохновение», счета. Я никогда не вдавался в подробности финансов и организации, с детства работая с матерью бок о бок. Мы копили и откладывали, чтобы я смог начать свой бизнес – купить первый отель. То, что отец дал матери при разводе, давно уже окупилось, и мы с легкостью могли вернуть те деньги.

Я так и не узнал, почему она сделала это. Не знал я и про завещание отца, где про меня не было ни слова. Зато было про то, что все имущество, включая недавнее приобретение, отходит к Витюше. Моему младшему братцу.

Сначала я заберу свое. Заберу «Вдохновение», а потом методично уничтожу его ресторанный бизнес и отправлю без штанов на биржу труда.

За последние десять лет я едва ли не ночевал на работе. Влез в долги и кредиты, чтобы через пять лет выйти в чистую прибыль. Через семь я отдал все, что занимал у знакомых матери и банков. Сейчас у меня три крупных отеля в Москве, огромный участок у реки и собственный автопарк. В финансовом плане у меня есть все. Осталось вернуть главное. А там уже можно будет и развлечься. И если для этого нужно стать донором спермы для рыжей дурочки – то я готов.

И все же.

– Олег, а откуда в тебе такая тяга к отцовству? Может, ты реально перечитал мамских форумов? Ты же вроде взрослый дядя. Вон, начальник службы безопасности, бывший фээсбэшник. Баб меняешь, как твой лучший друг, – я подмигнул ему. – Так откуда розовые сопли?

Я с усмешкой посмотрел на него. Мне было действительно это интересно. С начала нашего расследования в этой мутной клинике Олег сам не свой. Уже пару месяцев даже баб не цепляет, как обычно. Раньше практически каждый вечер у него была новенькая.

– Да тут такое дело… – Друг устало потер переносицу, вмиг став чернее тучи. – Я тебе не говорил, но я решил ради интереса сам сдать спермограмму. В общем, у меня, оказывается, проблемы. И, скорее всего, мне тоже в будущем нужно будет это самое ЭКО.

Я удивленно уставился на него.

– И что ты молчал? Мы с тобой перетряхиваем эту клинику уже полгода, а ты только мне сказал? Олег, – я сел рядом на диван. – Ты же сам уже в теме. С современным уровнем технологий это совершенно не проблема. Проблема бабу нормальную найти. Чтоб не шалава хотя бы. И не любительница моделей нижнего белья.

Я усмехнулся. А Олег выдавил улыбку.