Текст книги "Чудесатости из Подкроватии. Ужасно смешная книга для задорной гребли лапками по жизни"

Сниму уютную квартирку

Шерсторыг пробирался в свой рабочий кабинет, как кинозвезда, надев огромные темные очки на пол-лица и накинув на голову капюшон толстовки. Сегодня очередь аж четыре раза обвила здание, поэтому пришлось лезть через канализационные люки, чтобы попасть внутрь.

– С одной стороны, мамочка бы гордилась мной, а с другой, хотелось бы хоть раз войти в кабинет нормально, – пробурчал Шерсторыг, отпихивая ногой наглых канализационных крыс.

Вчера он прыгал на балкон с вертолета, позавчера его внесли на работу в огромной сумке под видом пиццы, три дня назад вообще пришлось остаться ночевать на диванчике, потому что клиенты стояли у дверей так плотно, что выйти наружу не было никакой возможности. А после диванчика болела спина, разве это дело?

Кое-как пробравшись на работу, он переоделся в модный в этом сезоне костюм с огромными плечами и стразами, нацепил на башку парик с длинными блондинистыми кудрями (он ему шел больше других), полюбовался в зеркало и погладил себя по голове:

– Трудно быть таким популярным. А что делать, что делать… я же не виноват, что такой притягательный.

Отхлебнув черной горячей жижи, в которой что-то пищало и барахталось (ммм, вкусняшка), Шерсторыг скомандовал секретарше:

– Запускай.

За дверью кабинета послышались звуки драки, кто-то кого-то азартно лупил по чему-то мягкому с криками: «Вас тут не стояло!»

Первыми в дверь вошла слегка помятая после потасовки странная парочка. Он был малюсеньким и лохматым, она шкрябала по потолку огромной войлочной шляпой рыжего цвета. Секретарша предложила было малюсенькому подушечку, чтоб повыше сидеть в кресле, но он отказался и кряхтя влез на коленки к своей спутнице. Дождавшись, когда кряхтение прекратится, Шляпа обратилась к Шерсторыгу:

– Здравствуйте, нам посоветовали обратиться к вам, сказали – вы лучший в этом деликатном вопросике.

У нее был такой низкий голос, что по кабинету пошли мощные вибрации, даже окна задребезжали, парик на голове Шерсторыга повернулся задом наперед, а малюсенький слетел на ковер и так и остался там лежать, дрыгая ножками. Шляпе пришлось самой поднять его и притулить обратно к себе на коленки.

– Да-да, я такой, – сказал Шерсторыг сквозь кудри и вернул парик на место. – Мадам, у вас прелестная-прелестная шляпка.

– Хи-хи-хи, это не шляпка, это волосы у меня так свалялись. – Шляпа захихикала кокетливо в ладошку, стараясь не сдувать малюсенького, который грозно таращил глаза, но продолжал молчать.

– Непередаваемая красота, мадам!

– Ой, спасибо. Вы еще милее, чем на фотографиях и в интервью, – окончательно раскраснелась Шляпа и так засопела от чувств-с, что малюсенькому пришлось грызануть ее за коленку, чтобы вернуть в реальность.

– Чем могу помочь, мадам? – Шерсторыг источал обаяние на километр вокруг себя и старался не смотреть на блестящую поверхность стола, чтобы не начать целовать свое отражение.

– У нас крайне деликатная проблема, только вы можете нам помочь!

– Я весь внимание, мадам. Погодите, я только приму меры предосторожности. – И Шерсторыг быстро примотал парик скотчем к голове, чтобы не отвлекаться на всякие мелочи.

– Дело в том, что мы ожидаем прибавления семейства…

– Браво, браво, какие прекрасные новости, мадам! – Шерсторыг изобразил крайнюю степень восторга. – Выглядите прекрасно. А на каком вы месяце?

– Дело в том, что в нашем виде малышей вынашивает самец. – И Шляпа нежно-пренежно погладила малюсенького по макушке, на что тот еще сильнее выпучил глаза и снова укусил ее за коленку.

– И на каком же ваш супруг месяце?

– На тридцать восьмом. Сначала он хотел разродиться двадцать лет назад, мы в полночь стали вызывать нашего семейного доктора, а он такой старенький, что почти ничего слышит. Мы и пентаграммы рисовали, и в портал ему орали: «Старый ты хрен, вылезай!» – еле-еле вызвали его. А он послушал пузо моему супругу и говорит: «Вы бы меньше гнилой редиски ели, а то от газов может и пополам разорвать. В моей практике были такие случаи». И действительно, два века тому назад одного беременного, как воздушный шарик, разорвало, одни лоскуточки и остались. Представляете? Просто: «БУМ!» – и нет его.

Шерсторыг не успел набрать воздуха, чтобы хоть что-то ответить, как Шляпа снова заговорила под дребезжание мебели в кабинете. «Только бы люстра беременному папашке на башку не свалилась», – подумал Шерсторыг, незаметно поглядывая на ходивший ходуном потолок.

– Потом он хотел разродиться десять лет назад, но мы поругались и он передумал. У него, знаете, сложный характер, но я все равно люблю его.

– И я очень вас понимаю, мадам! Ведь он так… так… – Шерсторыг пытался подобрать слова для комплимента и обычно это давалось ему легко, но когда на тебя сердито смотрит кто-то крохотный и беременный, это сделать не так-то и просто. На счастье Шерсторыга, Шляпа была как говорливый весенний поток:

– О, спасибо, спасибо! У нас уже есть тринадцать прекрасных деток, все они живут в отдельных костюмчиках. И этому малышу мы бы хотели заранее подобрать идеальный уголок на вырост.

– Правильно ли я понимаю, что вы хотите взрослую особь?

– Да, именно. Мы ожидаем девочку, а девочки у нас в роду идут в меня. Такие, знаете ли, крупненькие, – снова захихикала Шляпа, крепко держа малюсенького за плечики. – Поэтому мы хотим, чтоб вы подобрали нам просторный домик. И чтоб она была покладистая.

– А что вы имеете в виду под словом «покладистая»?

– Нам бы хотелось, чтоб характер у особи был флегматичный, без взбрыкиваний и прочих неожиданностей. А то недавно сына наших знакомых прямо на улице выблевали. Так неловко получилось.

– Да что вы говорите! – учтиво изумился Шерсторыг.

– И чтоб не сильно страшная была, – неожиданно подал голос малюсенький. У него оказался весьма приятный баритон.

– Да, и чтобы не курила.

– Посмотрим, что я смогу для вас сделать. – Шерсторыг залез в огромную папку и стал перебирать варианты. На самом деле все данные хранились у него в компьютере, но пухлые папки смотрелись гораздо внушительнее. Ими можно хлопать так, чтобы повсюду летела пыль, и заставлять клиентов чихать. Класс? Класс.

Как известно, сначала нужно подсунуть что-нибудь похуже и постепенно извести клиента, умотать его до радужных кругов перед глазами, чтоб в окончательный вариант он вцепился, как пантера в задницу дрессировщику, и отдал вам все свои денежки с радостью. Так вот надо вести бизнесы, запоминайте.

– Вот ве-ли-ко-леп-ный вариант! – Шерсторыг включил свой самый приятный продающий голос и показал Шляпе фото улыбающейся старушки.

– Эммм…

– Не курит. Вы хотели, чтоб особь была взрослой и не курила? Вот. Берите, не пожалеете.

– Я доверяю вашему опыту, но хотелось бы более гладкий фасад. – Тут Шляпа предусмотрительно прижала мужа к груди и расхохоталась собственной шутке, да так, что распахнулись окна и двери, а у секретарши туфли слетели и вонзились шпильками в стену приемной, едва не прибив кого-то в очереди.

– Все-таки присмотритесь. Это очень правильный вариант для растущего потомства. Повышенная степень безопасности и комфорта, выходит из дома только три раза в неделю в магазин за свежими булочками, скорость передвижения – как у улитки, вашего малыша не растрясет.

– Да, но…

– Да, вы правы! Есть и недостатки. Она страдает запорами, но мы вам подарим комплект ароматизаторов в виде забавных зверюшек. Вот смотрите, какие у нас ежики, какие лисички! И три ящика свежей зелени дадим для пищеварения.

– Да, но у нее срок годности не так велик, как нам бы хотелось. Вдруг она скопытится через год, а нам потом опять к вам приходить?

«Было бы отлично», – подумал Шерсторыг и сделал вид, что внимательно копается в папке с фотографиями, в которой на самом деле было напихано всяких газет, комиксов и туалетной бумаги для объема.

– Вот! Буквально отрываю от сердца. Сам бы вселился, да вам нужнее.

Шляпа прищурилась и внимательно посмотрела на фото:

– А разве…

– Что, мадам?

– Разве это не прежняя старушка, которую вы нам показывали?

– Нет, это не она, – невозмутимо ответил самый лучший продажник в этом мире.

Но и клиентка оказалась не лыком шита:

– А покажите тогда предыдущее фото?

– Я его куда-то засунул, мадам. Быстро не смогу найти.

– Я вас обожаю! Меня предупреждали, что так будет, но я не думала, что вы способны на такие фокусы. Всех своих родственников к вам пришлю.

– Благодарю вас, мне очень приятно.

– А другой домик покажите!

– Вот, смотрите. Роскошь, простор, удобства! – и Шерсторыг показал новую фотографию. На ней был большой щекастый человек. – Обратите внимание, какая вместительность, можно хоть на самокате кататься. И цена очень смешная.

– О, вот это другой разговор. Смотри, дорогой, какой милый толстячок! Нашему малышу будет в нем очень хорошо. А почему такая низкая цена?

– Ну есть один маленький-премаленький нюансик. Там в левой руке живет один студент, но он тихий. И в пятке вчера заселились молодожены. А в коленке…

– Это что, общежитие?

– Мадам, ну какое общежитие. Тихо, спокойно, после 22.00 все выключают музыку, даже барабанщик из мизинца сразу прекращает репетировать.

– Там еще и барабанщик?! Нет, нам это не годится. Давайте другой вариант.

– Вы такая привереда, это мне нравится. Сейчас я вам покажу вариант, из-за которого вчера чуть не передрались два клиента.

– Любопытно. А что вы там пальцем закрываете краешек фото?

– Да пустяки. У него одной ножки нет.

– Вот вы плут! Вы нам сегодня покажете что-нибудь годное?

– Конечно. Вот смотрите. Самое лучшее для вас. – И Шерсторыг продемонстрировал новый вариант.

– А почему он какой-то зелененький?

– Правда красиво, мадам?

– Да, цвет хорош. Но отчего он такой?

– Это самый модный оттенок в этом году. Клиенты просто в очередь выстраиваются, клянусь.

– Что в переводе с вашего значит: «Вообще никто не берет»?

– Мадам, я вынужден признать, что, не будь вы замужем, я бы моментально сделал вам предложение. Я покорен.

Тут Шляпа снова мощно захихикала, а малюсенький стал от ревности грызть ей коленку.

– Тогда признайтесь, что с этой особью не так?

– Ну… немножко умерла.

– Это кадавр?

– Ну почему сразу кадавр? Особь померла всего недельку назад, очень свежая, даже не пахнет еще. Сам бы там жил, да все время на работе.

– Давайте следующее фото.

– Ванну с формалином дарим, мадам. Подумайте хорошенько.

– Я вас сейчас ударю, давайте другое фото!

– Эх, мадам, вы разрываете мне сердце…

Тут вдруг огромная прическа Шляпы зашевелилась, наружу высунулась детская рука и тихонько дернула дамочку за ухо: «Мама! Ты же обещала!»

– Ой, простите, это наш младший, пришлось взять с собой, он ваш большой фанат.

Шерсторыг сунул было руку в банку с леденцами из зеленых соплей (у-у-у, нямка!), но Шляпа замахала руками:

– Нет-нет. У него аллергия на сладкое. Он мечтает о вашем знаменитом автографе.

– А… ну это легко. – И Шерсторыг набрал побольше воздуха и стал изо всех сил кашлять и давиться.

На пару секунд он стал багровым и даже фиолетовым от нехватки воздуха, но в конце концов отрыгнул прямо себе в ладони маленькую фигурку из шерсти.

– Это для вашего малыша, мадам. – Он протянул это влажное от слюны творение Шляпе, и она сразу засунула фигурку куда-то в недра своих ужасных волос.

– Вау! Спасибки! – раздалось из прически.

– Все для. Любой каприз.

Шерсторыг выпил литр воды, чтобы смочить пересохшую от срыгивания глотку и снова захлопал своими пыльными папками.

В совершенном восторге друг от друга они с Шляпой препирались еще минут сорок, один раз Шляпа все-таки ударила Шерсторыга в глаз, два раза малюсенький падал с ее колен, и три раза секретарша напоминала, что за дверью ожидают нетерпеливые клиенты. Еще через десять минут очередь не выдержала, сорвала дверь с петель и выволокла Шляпу с малюсеньким в коридор с криками: «Сколько можно!» В самую последнюю минуту Шерсторыг успел сунуть в руку Шляпы фото самой первой старушки и одновременно выхватить деньги:

– Вы не пожалеете, мадам! Приходите еще!

С криками: «Обожаю вас! Какая гадина!» – Шляпа стала таранить дверь кабинета, но Шерсторыг уже сладко улыбался новому клиенту.

Предстоял долгий-долгий рабочий день. Все хотели уютное гнездышко. А еще больше все хотели увидеть знаменитого Шерсторыга, способного продать даже кадавр.

Кстати, вам дивно идет зеленый цвет. Хотите снять уютную квартирку?

Про зеленые трусы

Ночью случилась такая беда, что все кухонные монстры выползли из своих убежищ и столпились под сушилкой для белья. Даже поддверный монстр, узкий, как ремешок, и тот приполз. А ведь ему давно за сто тыщ лет, одной лапой он уже на радуге для монстров. Его уже раза три хоронили, да он обратно приползает каждый раз. У – упорство.

Даже крохотный обгорелый монстрик из фена прилетел. Если когда вы сушите волосы, вам примерещится черный мотылек, не надо делать руками вертолет. Он так может башкой в кафель улететь, а вам потом мозги оттирать со стенки. Берегите своих монстриков, у вас же вся квартира ими нафарширована. В унитазе тоже есть, да. Нет, он не вылезет, если туда поорать, я пробовала. Нет, он не глухой, он в наушниках. Слушает музыку, унитазный джаз.

Сначала кухонные монстры приперлись позлорадствовать, ведь проблема была у монстра из стиральной машинки, у того самого, что всех бесит. Выделывается много. Все монстры – недоделки, один он крутой. Типа, в шкафу и под диваном любой может жить, вы попробуйте-ка пожить в стиральной машине!

Когда она просто стоит, еще терпимо, а когда ее врубают, начинается такое бу-у-у-э-э-э-э и дырдырдыр, что ходишь потом весь зеленый. Поэтому, когда монстр из стиралки выбирается наружу, он ходит как матрос враскачку, немножко держится за печень и дышит глубоко, чтоб не того-этого нечаянно.

Монстр из стиралки – это особая каста, не то что какие-нибудь подкроватные, которые, тьфу, всю жизнь возятся в пыли и кошачьих перекати-поле. Что сложного среди ночи вылезти и шуршать по комнате? Вы попробуйте среди бела дня контактировать с человеком.

Почему, когда человек открывает стиралку, она пустая?

Просто о тех случаях, когда человеки открывали стиралки, а стиралошные монстры по какой-то причине не успевали спрятаться (целовались там или жевали ваш лифчик), история умалчивает. Много, ой много страшных тайн скрыто в дырочках стирального бака. Зря вы думаете, что уж вас-то туда не запихать… туда однажды даже одного борца сумо запихали, и ничего, вошел.

Этим вечером стиралошный монстр то ли заснул, то ли просто обожрался носков и замешкался, не заметил, как хозяйка выключила машинку и стала белье развешивать. Еле успел прикинуться зелеными трусами.

– Странно. У меня таких не было. Наверное, соседские ветром принесло, – подумала хозяйка. Она была оптимистка и всегда находила логические объяснения любым странным происшествиям.

И крепко прищемила монстру шкуру прищепками. И еще кой-чо важное прищемила, да не при детях будет сказано.

Повисел, повисел стиралошный монстр, подергался, подергался, но прищепки хозяйке достались в наследство от бабушки и держали крепко.

– Помогите, – пискнул стиралошный, особо ни на что не рассчитывая. От отчаяния больше.

Поздно вечером, как только хозяйка ложилась в спальне читать, у кухонных монстров начиналась Бесшумная огрызошная вечеринка. И такая она была популярная, что даже из соседних квартир монстры припирались. И тараканы, и прочие букашки. И некоторые коты даже. Короче, много тусовщиков набивалось. Секьюрити пускали только самых бесшумных и быстрых, тех кто мог за секунду до открытия двери успеть зашифроваться под тапок или еще под что. Зайдет, бывало, хозяйка с книжкой водички попить или немножко пельменей поесть в час ночи, а там и на люстре в десять рядов висят, и под ковром в три слоя. И тишина. Очень любила хозяйка такие тихие вечера, когда даже любимые тапки сами собой подбегали к ногам.

На писк стиралошного монстра приперлись все. Вообще все. И десять рядов с люстры, и три слоя из-под ковра. И тараканы, и прочие букашки. И чей-то давно умерший кот. Не то чтобы скелет, скорее, привидение кота. Ну не захотел идти на Зарадугу, сидел, сидел, слушал как ему ангелы кискискают, передумал и пошел обратно по тоннелю домой. Так и бродит до сих пор по девятиэтажке где хочет.

Приперлись все, стали бесшумно ржать и клешнями да щупальцами с ложноножками тыкать:

– Блевотка висит! Ха-ха-ха. Идиотище.

Ну сам виноват как бы. Не надо было выпендриваться, нос воротить от кухонных монстров. Виси теперь, друг сердешный, до утра. А утром хозяйка сама решит, что с этими страшными зелеными трусами делать. Может, выкинет нафиг в мусоропровод, там на стиралошного монстра помоешные давно зуб точат. А не надо было в мусоропровод орать: «Дураки вонючие!»

Очень плохо у стиралошного монстра с дружбой было. Не любил его никто.

Перестал он пищать о помощи, повисел молча три минуты, да и заревел с зелеными такими красивыми соплищами: «Я больше не буду, простите меня!»

Ну, кухонные добрые душой были ребята. Когда всю жизнь возле вкусных огрызков да в тепле обитаешь, говнистых характеров не бывает. Говнистость – она от голода, холода и прочих неблагоприятных условиев появляется в организме.

– Точно не будешь больше?

– Честно-честно.

– Поклянись.

– Клянусь хозяйкиным лифчиком, что больше никогда не буду обзываться.

– А покатаешь нас в стиралке?

– А вы не наблюете тама?

– Наблюем. А пену нам сделаешь для вечеринки?

– Сделаю! Снимите меня сейчас же! У меня уже синяки от прищепок.

Повскакивали кухонные монстры друг на друга, сделали пирамиду и клешнями да щупальцами с ложноножками кое-как побороли старые прищепки. Упал стиралошный в копытца да в лапки к кухонным монстрам: «Спасибо, спасибо!» – говорит.

Очень ему не хотелось, чтоб помоешные ему морду сильно набили и в какашках изваляли.

С тех пор на каждой Бесшумной огрызошной вечеринке блевотный аттракцион «Эх, прокачу!» и мыльная пена до самого потолка.

Если у вас нет крепких прищепок и вы вдруг вытащите из стиралки неожиданные зеленые трусы, киньте это обратно. А то выколупывай вас потом из дырочек…

Синяк и лохматый

Лохматый так хотел собачку, что, проснувшись однажды ночью, увидел, как она бродила по его комнате. Правда, у нее было шесть ног, она чуть-чуть светилась и была синей, но все равно – чудесной.

Лохматый замер от восторга и молча любовался песиком.

– Назову его Фридрихом. Или Синяком. Здорово же будет орать на весь двор: «СИНЯК! Ко мне!»

Тут Синяк нашел носок и стал с чавканьем его жевать.

– Синяк! Фу! – громко сказал Лохматый.

От неожиданности песик упал на бок и притворился дохлым. Тогда Лохматый слез с кровати и вытащил пожеванный носок из пасти:

– Нельзя носок есть! У тебя живот потом болеть будет.

– Ни разу еще не болел, – буркнул песик, продолжая лежать на боку.

– Ты говорящий! Во дворе все сдохнут от зависти.

– Все сразу?

– Ага.

– Я люблю такое. Когда дохнут.

– Кто ж не любит! – улыбнулся Лохматый.

– Ты странный мальчик. Первый раз такого вижу, чтоб не орал, – сказал Синяк.

– А я первый раз вижу говорящего песика.

– А я и не песик вовсе.

– А кто?

– Дашь носок дожевать, скажу.

– На. А моя мама говорит, что если есть вредную фигню, то может случиться заворот кишок.

– А моя мама говорит: «Ешь, пока роток свеж!» – прочавкал Синяк.

– А ты как в мою комнату пролез?

– Через щелочку под обоями.

– Здорово. А можно к тебе в гости?

– Лучше не надо. Тем более, ты в щелочку не пролезешь.

– Жалко. Тогда пошли завтра днем в наш двор, я тебя ребятам покажу.

– Днем не могу. Вашим днем я сплю.

– Блин! А можешь разик не поспать?

– Не, мне лучше поспать, а то я кому-нибудь носок откушу вместе с ногой. Сон делает меня добрым.

– Понимаю, меня тоже. Ты обещал сказать, кто ты.

– Дашь второй носок?

– Держи.

Синяк снова зачавкал, заодно жадно поглядывая на свисающие со стула шорты:

– Жалко, что у людей не десять ног, а всего две. Двумя носками разве наешься.

– Шорты не могу дать. Мама прибьет.

– Понимаю. Мамы они такие. А чо можешь?

– В смысле – чо могу?

– Чо можешь дать еще пожевать?

– На кухне ветчина есть в холодильнике.

– Бе. Не, я такое не ем же. Может, платок носовой есть засморканный? Или что-нибудь мятое и грязное?

– Такого у меня полно.

– Правда? – так обрадовался песик, что даже завис в воздухе и перевернулся два раза.

– Правда-правда! – сказал Лохматый. – Подожди минутку, я сейчас быстро в ванную схожу! – Лохматый тихонько выскользнул из детской. Минуты через три он вернулся с виноватым видом.

– Слушай, я забыл. Мама вчера стирку устроила, так из грязного ничего не осталось. Вот я папины трусы принес, но они тоже чистые.

– Да что за дом у вас такой? Собачку покормить нечем! – сердито сказал Синяк. – Некогда мне тут с тобой разговаривать, у меня дел полно. Закрой глаза!

– Зачем?

– Чтоб ты не видел, в какую щелку я залазить буду.

– Ладно. – Лохматый закрыл глаза ладошками.

Синяк тихонько протопал к дальней стенке, отогнул краешек обоев и стал протискивать в щелку.

– Да штош такое! Ы-Ы-Ы-Ыххх!

– Что, не пролазишь? – поинтересовался Лохматый, глядя на Синяка сквозь растопыренные пальцы.

– Это ты виноват! Накормил меня своими толстыми носками! Говорила мне мама: «Не связывайся с людьми, они подлые!»

Синяк еще раз потыкался в щель, потом сел и заныл: «Я до-о-о-мо-мой хочу! К мамочке моей!»

– Да не реви ты. А то разбудишь родителей. Я придумал!

Лохматый сел рядом с Синяком, засунул палец в нос поглубже, что-то там подцепил, вытащил и стал размазывать по синей шкурке.

– Клади мне прямо в рот! – оживился Синяк и широко-широко раззявил пасть.

– Стой! Не ешь. Это не для этого.

– Для этого, для этого!

– Ты что, хочешь застрять в моей комнате навсегда?

– Не-а.

– Тогда сиди смирно. И не мешай мне тебя козявками обмазывать. Они помогут тебе стать скользким, и ты пролезешь в свою щелочку, понял?

– Ты гений!

– Гений не гений, главное, чтоб козявок хватило, – озабоченно сказал Лохматый и снова засунул палец в нос.

На счастье Синяка, в тот вечер Лохматый катался с ледяной горки до звездочек в глазах, промочил ноги и слегка простыл. Так что материала хватило на всего синего «песика», благо он был небольшой. Можно сказал, повезло. Пришлось, конечно, слегка подтолкнуть, но в конце концов Синяк проскользнул в щелку под обоями.

– Спасибо! – раздалось из – под обоев.

– Не за что. Приходи еще. Я обещаю достать еще носков.

– Ладно, приду.

Так у Лохматого появилась своя собственная личная собачка. И исчезли все носки. Потому что это никакая не собачка, это обыкновенный ночной носочник. Тот самый, который живет в щелочке за обоями. Только тсссссс. А то его мама прибьет.