Текст книги "Она не больна"

5

Утром Артем проснулся от легкого повторяющегося шороха.

Ширх… Ширх… Ширх…

Спросонок Артем подумал, что в окно тычется яблоневая ветка и что ее надо бы обрезать. И если ее обрезать, насколько меньше будет яблок в августе. Он стал подсчитывать яблоки, запутался, провалился обратно в сон.

Но тут в стекло ударилось что-то тяжелое, и Артем вскочил. Тут же нет яблони! У них на участке вообще не растут деревья, только малина, смородина, шиповник у забора напротив.

Он раздвинул шторы. У дома стояла Тоня и кидала в окно шарики клевера. Артем взял со стула телефон, посмотрел на часы – 5:48.

Она помахала ему. Артем вспомнил, что стоит в одних трусах, и окно открывает его почти целиком. Он отскочил от окна, натянул одежду и вышел из дома.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Да, – сказала Тоня. – Случилось. Погибло пятнадцать клеверов и восемь репейников – а все из-за твоей сонливости.

– Сейчас пять утра!

– Кажется, шесть.

– Ну, шесть…

– Ты идешь? – перебила Тоня.

– Куда?

Она усмехнулась и пошла вперед. Артем догнал ее.

– Подбери мой купальник за окном, – не оглядываясь, сказала Тоня. – Чтобы тебя разбудить, пришлось кинуть в окно что-то потяжелее репейника.

Артем вернулся, нашел в траве красный купальник. Он был свернут в тугой узел. В голове мелькнула соблазнительная мысль оставить его здесь и пойти досыпать и смотреть сны о яблоках. Тоня уходила вниз по улице, и ее спина говорила: «Нет – так нет, мне-то что».

Он догнал ее.

– Почему ты решил сопровождать меня? – неожиданно спросила Тоня. – Моя мама попросила?

Артем промолчал. Ее мама говорила об этом, верно, но он уже и забыл.

– Твоя мама? – она не отступалась.

– Я бы не стал делать это по чьей-то просьбе, – уклончиво ответил Артем.

На самом деле он знал ответ. Тогда, прикатив мотоблок и мусоля траву, запутавшуюся в его колесах, Артем понял, что в мире нет никого интереснее, чем Тоня. Он не хотел бы общаться с ней в городе, в школе, стеснялся бы ее диких выходок и странных слов. Но здесь Артем мог свободно смотреть на ее сияющее лицо, ловить отстраненный взгляд, наблюдать за движениями, которые он никогда не мог предсказать.

– Мои родители ни за что не признаются, что волнуются за меня, – сказала Тоня. – У них слезы не вытекают, а втекают обратно. Они думают, что меня нельзя тревожить их тревогой. Но они могли тайком назначить мне провожатого.

– Ты не хочешь, чтобы я ходил с тобой?

– Если будешь жалеть меня, прогоню. Некоторые меня жалеют, я вижу.

– Мне тебя совсем не жалко.

– Правда? – Тоня с удивлением и недоверием заглянула ему в глаза. – А мне показалось…

– Правда.

Тоня взяла его за плечи и повернула лицом к себе. Артем невольно зажмурился. Ему стало не по себе от того, как близко к нему оказались нежная кожа, теплота губ и запах волос – сосновый, речной, подводный.

– Э-эй, а ну открой глаза! – возмутилась Тоня.

Артем открыл, она пристально в них посмотрела. Потом произнесла:

– И верно. Не жалеешь. Хочешь меня поцеловать, но это ничего, можешь хотеть.

Артем смутился, промолчал. Тоня шла тихо, задумавшись. На дорожке сквозь гравий и песок выглядывала мелкая трава, она брызгала на щиколотки холодной росой. Воздух был еще ранний, сырой, прохладный, Артем поежился. Но Тоня была одета в шорты и легкую блузку без рукавов, и на ее светлых веснушчатых плечах не было мурашек. Он невольно коснулся ее плеча – горячее, особенно в сравнении с его озябшими пальцами. Тоня никак не ответила на это прикосновение.

Они вышли в поле – то, вчерашнее. Сейчас над ним нависала белесая дымка. Туман протягивал белые лапы над зарослями трав и рекой, но за деревьями уже блестело утреннее солнце.

– Здесь время замирает. Как будто нет того, чего можно хотеть, и все уже есть. Наверное, так бывает, когда умрешь?

Они прошли мимо вчерашней могилки, прикрытой букетом уже увядших ромашек. Тоня посмотрела на нее и сразу отвернулась.

– Когда мне было шесть, мы с девочкой с соседнего участка играли в прятки с игрушками. Я спрятала Станислава Аркадьевича. Она его не нашла, не догадалась посмотреть в сарае, под мотоблоком. А я забыла беднягу забрать. Долго же ему пришлось прятаться! Пока вам мотоблок не понадобился.

– Вы так долго не приезжали сюда? – удивился Артем.

– Это бабушкин участок.

– А где она?

– Нигде.

Тоня притихла, а потом пробормотала:

– А может, бабушка здесь, бродит по полям вместе со Станиславом Аркадьевичем?

И сложив ладони рупором, закричала:

– Бабу-у-ушка-а-а! Баба Надя-а-а-а! Бабуля-а-а-а-а-а!

Она побежала вперед, раскинув руки, потом пять раз прошлась колесом, сделала несколько переворотов – стойка на руках, мост, подъем.

Артем догнал ее, не зная, стоит ли снова удивляться. Тоня шла на руках и говорила:

– Бабуле не нравилось, когда я акробатничаю. Ей казалось, что я пополам переломлюсь. Сейчас она смотрит на меня из-за дерева и прикрывает глаза от ужаса.

Длинные Тонины волосы касались земли, как будто гладили.

– То есть ваш участок все время стоял пустой? – спросил Артем.

– Нет, – Тоня прыжком встала на ноги. – Родители приезжали иногда. Мне не хотелось. А прямо живем-живем мы здесь первое лето.

К ее волосам прицепились травинки и пух с земли. Артем машинально потянулся и вынул из них обрывок сухого стебля. Тоня не смутилась, не отстранила его руку, только притихла. Он дотронулся до другой пряди, шелковой, мягкой, как вода в их дождевой бочке, и смахнул пальцами пух.

– Как будто сердце вынули и положили в ладонь, – ровным голосом произнесла Тоня.

– Что?

– Сердце у тебя в руках, посмотри, – она показала на его правую руку, в которой был купальник.

Связанный в узел красный купальник и впрямь походил на сердце. Артем отдал его Тоне.

– Да, – пробормотала она. Купальник выскользнул из ее ладони и упал в траву. Глаза Тони расширились и потемнели, она покачнулась и начала падать.

– Ты чего? – испугался Артем. Он подхватил ее и опустил обмякшее тело на траву.

– Тоня, Тоня! – Артем потряс ее за плечи, похлопал по щекам. Ему стало жутко. Он вытащил телефон и дрожащими пальцами набрал мамин номер, попутно вспоминая, что родители перед сном отключают телефоны. Мама не брала трубку. Отец тоже.

– Тоня! – сдавленно прошептал он. Потом, присев, поднял ее на руки. Тоня казалась маленькой, легкой, не тяжелее собаки Марты. Однако через несколько шагов он не выдержал, опустился на траву и положил голову Тони на свои колени.

– Бабуля, – пробормотала она и открыла глаза. – Ты здесь?

Артем с облегчением выдохнул.

– Я потеряла сознание? – спросила Тоня.

– Вроде того, – ответил он, настороженно вглядываясь в ее лицо. Что, если она снова повиснет на его руках тряпичной куклой, как ему тогда быть?

– Надолго? – Тоня поудобнее устроила голову на его руках.

– Минут на десять.

– Ты испугался?

Она прикрыла глаза и уткнулась в его грудь – в то место, где все еще испуганно и гулко колотилось сердце.

– Да, – признался Артем.

Тоня вскочила, выпорхнула из его рук. Он удивленно поднял глаза – она грозно смотрела на него сверху вниз.

– Ты не должен никому про это рассказывать, ясно? – жестко потребовала она. – Особенно моим родителям.

– Почему?

– Потому что со мной все в порядке.

– Ясно, – Артем пожал плечами.

Он сходил на то место, где Тоня обронила купальник, и вернул ей.

– Пойдем купаться? – она спросила, но ответа не ждала, потому что тут же повернула к реке. Не в свою тайную бухту, а туда, где обычно купались все дачники. У берега Тоня зашла за дерево – надеть купальник.

Оказалось, не только они пришли на реку в такую рань. На влажном песке сидели двое ребят лет восьми. Они не купались, только заходили в воду по щиколотки и брызгались.

Тоня бросила одежду на песок и сразу нырнула, подняв кучу брызг. Один из ребят возмущенно заверещал:

– Ну, китиха! Намочила всего!

– Она лучше тебя плавает, – поддел его другой, мелкий и щуплый пацан.

– А ты, Росомаха, вообще плавать не умеешь!

– А мне и не надо!

Артем глядел на реку. За несколько быстрых гребков Тоня отдалилась от берега и теперь медленно направлялась к середине реки.

– Ты чего не плаваешь? – спросил Артема щуплый паренек.

– Не хочу, – он пожал плечами. – Я по утрам не купаюсь.

На самом деле хотел. Еще не было и восьми, а солнце уже начало поджаривать шею и плечи. Но он не так хорошо плавал, как эта ненормальная русалка. А бултыхаться у берега казалось глупым. Артем не отрываясь смотрел на Тоню – боялся, что она снова потеряет сознание. Мысленно он уже прикидывал, как будет ее спасать. И при каждом прикиде получалось, что он и сам потонет, поэтому коленки его противно тряслись.

– Я – Росомаха, – сообщил щуплый. – А это – Годзилла.

Его приятель заржал и толкнул его в воду. Росомаха вскочил и толкнул в ответ, они хохотали и брызгались.

Тоня была уже на другом берегу, заросшем высокой травой. Она пробиралась вдоль берега, проваливаясь в ил, и собирала рогоз, который местная ребятня называла камышом. Обратно она плыла с внушительным букетом, одной рукой подгребая, а другой вытягивая вверх толстые стебли.

– О, смотри, китиха камышей нарвала! – восхитился Годзилла.

Росомаха присвистнул. Они уже не пихались, а смотрели на приближающуюся Тоню. Она вышла из воды, бросила добычу на берег.

– Тебе зачем? – спросил Росомаха.

– Низачем, – ответила Тоня.

– А можно нам забрать?

– Берите.

Мальчишки похватали стебли, начали дубасить друг друга, рогоз разломился, и его пух тут же разлетелся по песку и глади реки.

– Камыш притягивает нечистую силу, – вспомнила Тоня.

– Притягивает силу? – засмеялся Годзилла. – Все, Росомаха, теперь будешь силачом.

– А почему нечистую? – спросил Росомаха. – Грязным я, что ли, буду?

– Ты и так уже извозился. Все ноги в иле. Иди мойся!

– Сам иди!

– И пойду, – Годзилла плюхнулся в воду и неуклюже замахал руками. – Видишь, я умею плавать в отличие от тебя.

– А слабо доплыть до камышей? – подначил его Росомаха.

– Ха! – Годзилла оттолкнулся и поплыл к другому берегу.

– Сколько пуха, – огляделась Тоня. – Можно слепить пуховика.

Она собрала с песка эти летние снежинки и скатала в шар. Обернулась и бросила в Артема. Шар рассыпался, не долетев. Тоня хихикнула, взяла еще пригоршню пуха и снова бросила.

– Попала! – обрадовалась она.

Артем чихнул и рассмеялся. Он тоже схватил горсть пуха и бросил в ответ. Тоня увернулась и тоже запустила пуховый снаряд. Они расхохотались, разыгрались, хватая новые пригоршни пуха. Пух разлетелся по траве, песку, летал в воздухе, цеплялся за ветки деревьев.

– Он тонет, – ровным голосом сообщил Росомаха.

Артем бросил взгляд на реку – мальчик плыл к берегу. Запустил в Тоню новый пуховый комок.

– Он тонет, – повторил Росомаха.

– Что за глупости? – удивился Артем. – Он плывет.

– Мне кажется, тонет.

Артем усмехнулся. Ну да, стал бы этот пацан так спокойно говорить, если бы его приятель тонул. Да и Годзилла этот кричал бы, просил помощи.

Тоня подошла к воде, присмотрелась. Вдруг прыгнула в воду и быстро поплыла к мальчишке.

– За плечи хватайся, слышишь?! Не топи меня! За плечи! Утопишь – убью!

Подплыла, развернулась к нему спиной, повторила приказ. Мальчик ухватился за ее плечи. Тоня медленно поплыла назад. Артем услышал, как она прохрипела:

– Шею мне не сжимай, держись дальше. И ногами помогай.

До Артема дошло только теперь, он тоже прыгнул в воду и поплыл к ним навстречу. Штаны и футболка липли к телу и тянули вниз, мешали грести.

«Я не смогу его вытащить», – понял Артем. Но крикнул все равно:

– Помочь?

Тоня помотала головой, и он просто поплыл рядом. Когда они выбрались на мелкое место и встали на ноги, Тоня сказала:

– Пусти. Все, уже берег.

Годзилла разжал руки и вышел из воды.

– Ты тонул? – спросил Росомаха. – Или мне показалось?

– Тонул, – сказал Годзилла. И побрел, слегка покачиваясь. Пух налипал на его босые мокрые ступни. За его спиной бормотал Росомаха:

– А что ты сразу не сказал? Надо было сказать, что тонешь! Ну ты даешь! А я думаю: тонешь или нет? Хорошо, что китиха тебя спасла!

Годзилла молчал.

– Ты хотел до того берега добраться, что ли? До камышей? – голос мальчика затихал, и Тоня с Артемом остались одни. Они стояли по колено в реке, рядом плавали кусочки пуха и отдельные пушинки.

– Красиво, – сказала Тоня, поглядев вниз. – Мы в пуховой воде.

Артем вздохнул и вышел на берег. Потом хлопнул по пустым мокрым карманам:

– Кажется, я, телефон утопил.

– Ты его выронил, – сказала Тоня. – Когда мы пухом кидались.

Артем огляделся: телефон лежал на песке, наполовину скрытый мелкими пушинками. Он его поднял и отряхнул. Как будто отозвавшись на это движение, телефон зазвонил.

Он привычным движением потянулся пальцем к кнопке, чтобы принять вызов, но тут увидел имя. Это был Данила Чотин. Артем не сразу понял, почему замерла его рука. Он ведь сам его звал, так хотел увидеть в этом дачном захолустье хоть одно знакомое лицо. Но теперь, глядя на Тоню и высветившееся на экране имя, он представил их рядом и засомневался. Как общаться с ними двумя, если он все-таки приедет? Как объяснить Даниле Тонины странности? Нужно было все это обдумать, поэтому Артем и не спешил отвечать на звонок. Телефон замолчал.

– Мама? – спросила Тоня.

– Нет, не она, – Артем смущенно повертел телефон в руке.

– А я не беру с собой телефон. И ты не бери.

– Почему?

Она промолчала. Потом сказала:

– Как хочешь. Но с телефоном не надо за мной ходить.

– Да почему не брать-то?

– Мои родители наверняка узнают твой номер, – неохотно объяснила она. – И будут тебе писать и выпытывать, со мной ли ты и все ли в порядке. Мне жаль их. Им сейчас трудно, хуже, чем мне. Но я хочу быть свободной – хотя бы немного, хотя бы этим летом.

Тоня сидела в облаке пуха и рассеянно играла с ним, как с прибившимся дворовым котенком. К реке начали стягиваться дачники с детьми, таща надувные круги и полотенца. Они удивленно глядели на разлетевшийся по берегу пух. Одна полноватая женщина подошла к Тоне и тронула за плечо:

– Тонечка! Красавица! Купалась? Как водичка?

Артем поморщился. Эта женщина говорила тонко и жалостливо, как с младенцем.

– Нормально, – отмахнулась Тоня. – Я пойду.

– Иди, моя хорошая. Маме привет передай!

– Передам, ага.

Они вернулись вместе. Артем зашел на свой участок, поднялся на второй этаж и посмотрел пропущенные сообщения. Одно было от Чотина и начиналось так: «Привет, Тема ))) вот круто! конечно, я…»

Дальше можно было прочесть, только если открыть сообщение полностью. Но если Данила увидит, что оно прочитано, придется ответить. Артем отложил телефон. Решил, что увидится с Данилой потом, в городе, успеет. Перспектива знакомить его с дикой русалкой Тоней казалась немыслимой. Данила еще год назад тянулся к девчонкам, но всегда выбирал общество самых обычных красоток, а над другими посмеивался.

Артему же хотелось быть только с Тоней. Несмотря на все ее странности, а может, как раз из-за них.

Вечером он полез на чердак.

– Без телефона? – удивился папа.

Обычно они забирались на чердак только для того, чтобы зайти в интернет.

– А, ну да, – смутился Артем и прихватил со стола телефон.

– Посмотришь прогноз погоды на завтра? – попросил отец. – Дождь будет?

Артем выглянул в одно из окон чердака. Небо было красное, как будто солнце лопнуло и брызнуло соком. Тоня говорила, что это к жаре и ясной погоде.

– Завтра жарко, – крикнул он папе со второго этажа. – Дождя не будет.

– Вот, я же говорила, – послышался мамин голос. – Значит, надо огород полить.

Артем убрал телефон в карман, так и не включив.

Еще не стемнело, но на крыше у Нитениных уже загорелся фонарь – он уютно освещал их участок. Тоня читала, мама поливала цветы, отец просто ходил и курил. Даже находясь рядом, они почти не разговаривали. Артем бы услышал: форточка на втором этаже была открыта, а звуки в тихом дачном поселке далеко разносились.

Ему хотелось услышать. Узнать больше о Тоне. Он вспоминал все, что она в этот день рассказывала обрывками и намеками. Ему хотелось, чтобы все эти детали сложились в одну картинку.

Родителям трудно, но почему? Оттого, что она такая особенная? И почему она не училась в школе с марта? Где она учится вообще? В каком-то специальном заведении или в обычной школе? Почему они не сажают огурцы и картошку, как все дачники? Мама Тони с утра до вечера что-то вскапывала, пересаживала, поливала, но вдоль дорожек, на грядках, на поле, предназначенном, вероятно, для картошки, вырастали только цветы. Отец Тони появлялся по вечерам, парковал машину, а потом ходил по участку и курил сигарету за сигаретой. При виде Тони смущенно уводил руку за спину, бросал сигарету на землю. Подходил к дочери, целовал в лоб или гладил по волосам.

6

Артем проснулся рано. Лежал, смотрел в потолок и ждал, когда в окно постучат розовые шарики клевера. Прислушивался к каждому шороху, но было тихо.

Вчера Тоня разбудила его в такую рань, что уже в десять вечера у него стали слипаться глаза и он быстро уснул. Хотя раньше по полночи просиживал в интернете. Данила Чотин больше не звонил, но от него пришло еще два сообщения. Артем не стал их открывать. Скажет, что здесь, в поселке, перебои со связью. Отчасти ведь так и есть.

Тоня так и не постучала клевером в окно, и он снова заснул. После обеда Артем прибивал к палкам пластиковую сетку, и вдруг услышал шорох за забором. Он вздрогнул, обернулся – там стояла Тоня.

– Я сейчас, – откликнулся Артем и торопливо застучал молотком.

Она не ответила. Опустив голову, перебирала и сплетала сорванные у забора цветы.

Артем забил последний гвоздь, кинул молоток в ящик и подошел к ней. Тоня кивнула и пошла вперед, не отвлекаясь от своего занятия. По пути она срывала травинки, колоски, ветки, листья и вплетала их в одну толстую косу, из которой те топорщились во все стороны.

– Что это? – спросил Артем.

– Я плету себе венок, похоронный.

– Зачем?

– Вдруг пригодится.

Тоня замкнула косу в круг и сплела концы стеблей. Неожиданно повернулась и надела венок Артему на голову. И тут же громко расхохоталась, глядя на его лицо в обрамлении цветов и листьев. Он сорвал венок и попытался надеть на Тоню, но та, продолжая смеяться, отскочила. Артем погнался за ней, да только Тоня бежала так, будто разгонялась для взлета. Иногда позволяла ему приблизиться, потом отпрыгивала, хохотала и убегала снова. Наконец он, тоже смеясь, настиг ее, прижал к забору и опустил на светлые волосы венок.

– Догнал, – выдохнул он и уперся руками в забор, чтобы не выбежала. Тоня и не думала убегать; она мягко улыбалась, прикрыв глаза. Так близко к нему. Его запястья касались ее плеч. Его футболка, шевелясь от ветра, задевала ее платье. Оба шумно и глубоко дышали, и их теплые выдохи сплетались между собой. Сердце Артема от быстрого бега и неожиданной близости металось, как будто сейчас выпрыгнет и стукнется в окно, как связанный в узел красный купальник.

Тоня смотрела на него с любопытством. И, кажется, ждала. Артем оттолкнулся от забора и отступил на пару шагов.

– Тебе этот венок идет больше, чем мне, – поспешно проговорил он, чтобы скрыть смущение.

Он целовал одноклассниц на дне рождении друга, больше никого. И то это была игра. Нужно было крутить бутылку от пепси и целовать всех подряд, не по желанию. Это было и противно, и приятно. Да они почти и не прикасались друг к другу, только соединяли губы и двигали языками внутри. Да, это было все-таки скорее противно.

Тоня смотрела на него нежно, доверчиво, как-то совсем по-детски. Венок съехал на правое ухо, тонкие завитки стеблей и длинные лепестки щекотали ее лоб и виски. Сумасшедше красивая, как будто и не настоящая, такую можно увидеть разве что на фотке в интернете и не поверить, что она на самом деле существует.

– Надо было все-таки взять телефон, – пробормотал Артем.

– Зачем?

– Там у меня камера хорошая, я бы тебя сфотографировал.

– Можешь просто меня запомнить.

Она опустила руки, приподняла подбородок и замерла. Только ветер шевелил ее волосы и платье.

– Запоминаешь? – спросила Тоня.

Артем пожал плечами. Он не понимал, чего она хочет. Но рассматривал ее фигуру, узор платья, выражение лица.

– Насовсем только, – требовательно сказала Тоня. – Чтобы, если я умру, ты всю меня и через двести лет мог вспомнить безо всяких фото.

– Я столько не проживу, – усмехнулся Артем.

– А ты постарайся.

Она села на траву. Потом легла.

– У меня кружится небо.

– Голова?

– Нет, небо. Оно как карусель.

Артем лег рядом с ней, голова к голове. Трава с ее венка щекотала ему ухо.

7

Однажды вечером он вернулся после прогулки с Тоней, зашел в дом и услышал мамин голос. Она была в соседней комнате и говорила по телефону – таким вежливым и сдержанным тоном, каким общалась с незнакомцами.

Артем сел за стол, подвинул к себе тарелку с сыром и огурцами, запихнул в рот кусок хлеба.

– Да, можно на триста седьмом автобусе добраться. Ты адрес записал? А то вдруг Тема опять телефон забудет, – услышал он.

Артем перестал жевать. С кем это она?

– Да и связь здесь не очень, – продолжала мама. – Иногда пропадает. Да, я поняла, что ты дозвониться не мог. Тема очень хотел тебя увидеть, так что приезжай – на сколько сможешь, конечно.

Артем встал, подошел ближе.

– Будем рады тебя видеть. Счастливо! – мама закончила разговор и повернулась. Увидела Артема, всплеснула руками и протянула телефон. – Ой, ты уже тут? Тебе знаешь кто звонил? Данила, твой приятель из лагеря. Тот, которого ты в гости позвал!

Артем взял телефон, кивнул.

– Что же ты телефон оставил? Я решила ответить на звонок, и видишь, как удачно – оказалось, Данила готов приехать. Я и с родителями его поговорила – они не против. Может, перезвонишь ему?

– Потом.

– Ты что такой кислый? Не рад?

– Рад, – Артем попытался улыбнуться.

– Здорово все-таки. Я думала, мы едем в город, где никого не знаем, а у тебя здесь, оказывается, есть знакомые.

Он не стал перезванивать, но прочел, наконец, сообщения от Данилы и написал ответ: «Круто, что приедешь )) жду, бро». Потом подумал и стер «бро». Какой он ему бро? Три недели вместе ходили на море и в лагерную столовку, вот и все. Да и за год Даня мог измениться.

– Может, мне не надо было брать трубку? – неуверенно спросила мама.

Артем все-таки дописал «бро», отправил сообщение и сказал:

– Нет, нормально все, мам. Я просто подумал: ну что ему тут делать? Ладно, меня держат здесь в неволе, но он-то свободный человек.

Мама запустила в него полотенцем.

В субботу он отправился встречать Даню. Автобусная остановка находилась не слишком близко – нужно было пройти весь дачный поселок, свернуть к дороге и пройти немного по трассе.

Артем стоял в условленном месте у поворота на поселок, уткнувшись в телефон, и не сразу заметил, что к нему идет парень в бейсболке. В одной руке – большая спортивная сумка, в другой – скейт. Данила. Почти такой же, только выше.

Данила кинул на землю сумку и доску, обнял Артема, стукнув кулаками по лопаткам. Спросил:

– Ты как здесь?

– Нормально.

– А что такой черный?

– Так все время на солнце, – объяснил Артем.

– Наверное, много приходится на даче работать?

– Да не очень, если честно.

– А чем ты вообще тут занимаешься?

– Так. Гуляю по полям.

– Просто тупо ходишь один, что ли?

Артем пожал плечами, вместо ответа спросил:

– Ты надолго?

Про себя он подумал, что если Даня здесь всего на денек, то можно и не знакомить его с Тоней.

– Не знаю. Может, на неделю.

– Ясно, – пробормотал Артем. – А как ты здесь на скейте кататься собираешься? Здесь нет асфальта, один гравий и песок.

Даня хмыкнул и поставил скейт на землю:

– А я и тут смогу! Подержишь сумку?

Даня запрыгнул на доску и покатил, разгоняясь, по ровной полосе земли. Потом остановился и стал делать всякие трюки, прыжки и повороты.

– Сам катаешься? – спросил Даня, когда Артем нагнал его.

– Я больше велик люблю, – ответил он и сразу вспомнил велосипед, оставленный на балконе в прежнем доме. Вот бы его сюда! Он представил, как мчит на нем по цветущим Тониным тропинкам среди полей, а сама она сидит у него на багажнике или еще лучше – на раме впереди…

– А какой у тебя? Трюковой, брейк?

– Нет, обычный. Горный. – Артем вскинул голову, отгоняя мысли о Тоне. Тем более что на его велосипеде не было багажника. И рама не прямая, на ней не посидишь.

Даня снова оттолкнулся и поехал вперед. Артем не стал за ним бежать, руку оттягивала тяжелая сумка. Сама тяжесть этой сумки сообщала, что ее хозяин намерен задержаться. И как тогда быть с Тоней? Рассказать о ней или нет?

Тут скейт наехал колесом на камень, Даня покатился кубарем.

– Вот черт, – он громко выругался, поднялся и отряхнул запылившиеся шорты.

Когда Артем догнал его, Даня резко стукнул пяткой по краю доски, она подпрыгнула, и тот поймал ее в воздухе.

– Потом научу тебя разным трюкам, – пообещал он Артему. – Мы с пацанами почти каждый вечер в парке гоняем. Ты тоже потом приходи. Правда, сейчас середина июня – все знакомые разъехались.

Они проходили мимо ручья. Он шумел за деревьями, иногда показываясь на открытых местах. Артем поднял камень и подумал: «Если попаду в воду, расскажу про Тоню». Он запустил камень в просвет между деревьями, раздался гулкий плеск.

– Напротив моей дачки живет одна девчонка, – начал Артем.

У Данилы сразу губы разъехались до ушей. Он, ухмыляясь, смотрел на покрасневшие щеки приятеля. И даже пропел что-то вроде «уа-а-у!».

Артем не обратил на это внимания, продолжил:

– Понимаешь, она не такая, как все. Она…

Даня свое «уа-а-ау!» пропел еще громче и выразительнее.

– Я не про это, – перебил Артем. – Она не в своем уме, не совсем здорова, так говорят. Но хорошая, ты ее не обижай, ладно?

Даня недоуменно на него уставился:

– А нам она зачем? Или что, приставучая такая? Ходит за тобой?

«Это я за ней хожу», – подумал Артем, но промолчал. С непонятной досадой он рвал листья с ближайших деревьев.

– У нас в подъезде живет один такой, – вспомнил Даня. – Все время по улице туда-сюда шмыгает, как будто ему что-то надо. Остановится, прочтет объявление на стене и дальше идет. Мы, когда мелкие были, гонялись за ним и дразнили. А он на нас орал.

– Слушай, – торопливо проговорил Артем, глядя себе под ноги, – если не хочешь, не ходи с ней.

– Да все нормально, – махнул рукой Даня и вдруг остановился и восхищенно присвистнул.

Артем поднял глаза. Навстречу шла Тоня. Она тоже их заметила, махнула рукой.

Даня покрепче перехватил скейт, откинул челку назад. Поравнявшись с Тоней, спросил:

– Привет, ты здесь живешь?

– Нет, на Луне, – ответила Тоня.

Артем не стал останавливаться, опустил голову и прошагал дальше. Даня его догнал:

– Видал, какая?

– Какая? – не глядя на приятеля, спросил Артем.

– Что значит «какая»? Ты что, вообще не заметил? Какие ноги и вообще все. Глаза красивые. Подожди, я узнаю, в какой она дачке живет. Не с Луны же она свалилась в самом деле.

Даня повернулся и быстрым шагом направился к Тоне. Артем не стал ему ничего говорить. Самому ему казалось, что Тоня как раз с Луны или вообще с какой-то неведомой планеты.

Даня бросил скейт перед Тоней и плюхнулся на него, скрестив ноги.

– Давай знакомиться! – предложил он.

Тоня еле заметно кивнула и посмотрела на Артема. Тот стоял поодаль и искоса поглядывал в их сторону.

– Это Тема, – уловив ее взгляд, сказал Даня. – А меня Данилой зовут. Хочешь, прокачу тебя на скейте?

– Хочу.

Даня встал и сделал дурашливый приглашающий жест. Тоня села на скейт, подобрав ноги. Даня наклонился, уперся руками в задний край доски и побежал, толкая ее перед собой. Доска тряслась и подпрыгивала на мелком гравии.

– Эй, посторонись! – крикнул Даня. Они неслись прямо на Артема. Тоня смотрела на него и улыбалась. Артем отшагнул, и они промчали мимо.

Он нагнал их только у поворота.

Даня, опершись на скейт, стоял перед Тоней и что-то говорил. Подойдя ближе, Артем услышал:

– Это такси не бесплатное…

– Вот как, – уголки Тониных губ дрогнули в привычной усмешке. – И сколько стоит?

– Три, – ответил Даня.

– Три чего?

– Три поцелуя, само собой.

– Ок, – Тоня кивнула и внезапно шагнула к Артему, обвила его за шею и впилась в губы. Артем оттолкнул ее, потом испугался – но она уже уходила, не оборачиваясь.

– Нечестно! – крикнул Даня вдогонку.

Потом бросил Артему:

– Прикольная.

Но тот смотрел напряженно и хмуро.

– Не нравится? – спросил Даня. – А я бы ее… Подожди, сейчас догоню и пусть отдает мне долг. Я ведь ее на скейте катал, а не ты.

Он хохотнул, рванул было за Тоней, но Артем схватил его за запястье.

– Ты чего? – Даня ошарашено отпрянул.

– Не надо, – попросил Артем. – Не лезь к ней.

– А то что?

Артем отпустил его руку. Он увидел, как Тоня опускается на траву, почти падая спиной на забор. Кинулся к ней и вздохнул с облегчением: у нее шла носом кровь – значит, не обморок.

– Все нормально? – спросил Артем.

Тоня прижимала к носу лист лопуха. Приподняв его нижний край, закрывавший губы, она улыбнулась.

– Это после того, как я тебя на скейте по ухабам прокатил? – пошутил подошедший Даня.

Тоня помотала головой:

– У меня бывает.

– Тебя проводить?

– Нет, я тут посижу, – ответила она.

– Тут? – приподнял брови Даня.

– Мне здесь нравится. Отсюда отличный вид вон на то облако в форме гроба на колесиках.

Даня задрал голову и посмотрел на небо, выискивая указанное облако. Он хотел еще что-то сказать, но Тоня помахала окровавленным лопухом, то ли прощаясь, то ли отгоняя.

– Оригинальная девчонка, – хмыкнул Даня, когда они отошли на несколько десятков шагов.

– С ней интересно, – откликнулся Артем.

– А почему ты о ней не рассказал?

– Рассказал.

– Да? Не помню…

Они уже подошли к даче, Артем дернул калитку. Из дома потянуло запахом пирогов.

– Я говорил тебе о ней, – повторил Артем. – Она живет вон там, напротив нашей дачки.

– Так это ты про Тоню?! – Даня вытаращил глаза.

– Про нее.

– Да ну, что за фигня? Она нормальная. То есть да, немного с прибабахом, но больной не назовешь.

– Я тоже засомневался, когда узнал ее получше, – сказал Артем. – Но слышал об этом от соседей. И мама говорила.

Тут как раз из-за теплицы вышла мама. Она радушно схватила Данину руку и пожала ее:

– Привет, Данила! Меня можешь звать тетей Таней. Так рада, что ты приехал к нам. Тема целыми днями ныл, как ему тут тошно среди теток-огородниц вроде меня.

– Прямо целыми днями? – придирчиво уточнил Артем.

– Почти, – засмеялась мама. – Пару раз точно было. А о чем я говорила? Услышала ваш разговор.

– Да не важно, – замялся Артем.

– Та-ак! Я же теперь буду припоминать самые жуткие вещи, какие могла сказать…

– Мам, ну не надо…

– Артем!

– Да это про Тоню, – нехотя признался Артем. – Про то, что она, ну, больна…

Мама опустила глаза.

– И зачем ты рассказал об этом Дане? – нахмурилась она. – Вот прямо так сразу? Мне кажется, девочке неприятно, что все в этом дачном поселке об этом знают и говорят.