Текст книги "Замтийсские сказания 3"

Замтийсские сказания

Часть 3: 12 жутких трагедий!

От непростого читателя (торговца-книголюба)

Здравствуйте, я торговец Гоху, владелец небольшой, но известной лавки: ″Кануть″, та лишь для сердитого и бывалого чтива, ведь предпочитаю не верить, а знать. Меня не интересуют старые идеи: дешевой реальности, истертых предрассудков, курьезной жизни.

Эти сказания мне приглянулись сразу же, причем с первой страницы, не смыкая глаз, читал фрагменты в странной форме, так резво, будто это действительно происходило.

Книга попалась случайно, ее автор прислал свою чудную рукопись во вторник, причем анонимно, кажется 10 числа. С самых первых минут та прощупалась, несомненно, уникальной, я счел ее неким сборником фантастических загогулин, впрочем, те скорее походили на страшилки или байки. Был взволнован, отрешен от иного, настолько эти мистические эпизоды зацепили.

Моей команде унылых трудяг было наказано представить публике данный сборник, что был поделен на 6 частей.

Поначалу у нас была одна рукопись, затем некто прислал нам еще 10 экземпляров, так происходило несколько раз, пока их вовсе не стало за 200.

Странное дело так предоставлять свои творения, части положили на крыльцо, а завернули в какую-то грязноватую ткань. Сверток, кстати, выкинуть хотел, подумав, что местная ребятня решила над стареньким торговцем немного подшутить, на, мол, старик читай замызганное нечто.

Первые 7 экземпляров книги я представил в моей лавке расположенной в городке Чумул, затем еще 14 продал магазинам ″Чужая молва″ и ″Чуждые смыслы″, а после и крупному книжному центру ″Чудные берега″, он, кстати, вскоре почему-то сгорел.

Спустя не легкие два месяца о книге заговорили не только на улицах, но и в своих трудах стали упоминать знаменитые мистики, такие как граф Унтая Барилл и известный редактор газеты “Ритм сердца” Шакнис Ягермак. Сказания понравились многим, около квартала о сборнике безустанно шептались, а после происходить странные дела начали, те как раз походили на эпизоды из сборника. Труд этот запретили, а я в итоге лишился лавки, все из-за проблем с доверием властей.

Восковые монстры, пряный сад и прожорливые Мернасы.

В царстве Хирена был один сад, тот называли падшим даром, огражден был забором из костей демонов, удобрен плотью и кровью колдунов, прижились во враждебных терниях загадочной пустоши лишь магические пряности. Люди оградили землю костями омерзительных существ неспроста, желая отогнать напасть и кровожадных чудищ с окраин разъяренной возвышенности.

Поскольку реку испил заблудший великан, то людям и существам разным пришлось пить из оскверненных источников демонической пещеры. Проклятые ручьи в пристанище гадком были алыми, словно от крови, те мигом обратили всех в жутких созданий, так звери стали восковыми монстрами, а люди хрустальными существами.

Восковые монстры охраняли сад от колдунов, Релутий, Мернасов, Гозфиров, Нефидов, Гунблов, Ходфеев, так как люди позволяли им питаться съестными сорняками. Попытки отстоять территории сулили страшными смертями, так Хирен на 13 нападении пал, а ведь 96 лет существовало царство, в нем правили принц покаяний и 3 жнеца: увядания, забвения, отвращения.

Мернасов было несколько дюжин, на чудищ тотчас набросились восковые создания, их пламя загорелось пульсирующим пламенем, то от ярости, которым монстры и уничтожали недругов. Некоторым все же удалось проникнуть в сад, притом быстро разрушив костяной забор, вначале поели кости, следом затоптали специи. От странной пищи тела Мернасов изменились, стали бронзовыми.

Хрустальные люди слишком поздно приметили нападение, ведь дремали на протяжении 9 суток, когда ринулись на защиту остатков, тотчас погибли, их чудища тут же перебили. Восковых существ растерзали, жнецы, и принц были вынуждены бежать в пещеру, впрочем, тех все равно отыскали Мернасы и так же погубили, чудища испили треклятые воды, и вскоре обратились в еще более гадких созданий.

Сказительница Канешра и оскорбленный демон!

По краям разным путешествовала одна девушка, та описывала войны, колдовскую вражду. Около трех десятков историй составила она, описывала лишь то, что ей приглянется, об остальном старалась даже не думать. В селениях, куда Канешра приезжала, расходились истории быстро, неслись по устам. В последнем городе девушка остановилась как раз по дождливому дню, резво в какую-то неладную таверну нагрянула.

Город иллюзий Зикат, тем было местечко. Днем в том существовали люди, а ночью все обращалось в гадкую оскверненную глушь, дома походили на деревянных чудищ, люди приобретали облики гадких существ, а рынок чудился обменным пунктом, вообще утром на том месте ничего не было, город исчезал, а вечером тот становился выгребной ямой. Девушку приметил один демон, тот был единственным управляющим в городке чумных зверств, увидал ее в едва зашторенном сетью окне, следом вошел внутрь, принял облик юноши, и подойдя к той, тут же начал расспрашивать.

Канешра не была скрытой, даже наоборот все рассказала демону. Существо от неожиданности растерялось, ему стало интересно, о чем девушка пишет, тот попросил ее прочесть ему что-нибудь, ведь демон читать не любил, от его чтений гнили строки.

Канешра взяла свою рукописную книгу, открыла ту на 9 странице и стала зачитывать о скверном Бэрмуте. Демон долго слушал девушку, ему понравилась история, и он тут же предложил девушке написать о себе, городке и существах живущих в том. Не зная всей правды, та согласилась. Демон позвал к той своего услужливого, но ворчливого колдуна и наказал ему рассказать о Зикате важное. Кажется, колдуна звали Фиртук, у него и в планах не было девице помогать, ту он желал напугать и из городка выставить, по тому и начал ей рассказывать и правду и ложь, то случилось, едва демон направился новые указы для города стряпать.

Фиртук начал с того, что поведал девушке о местечке ловушке для всех путешественников, они приходили на рассвете, размещались на пустыре, и гибли уже к ночи. Выпускать тех не жаловал городок, он и сам был живым, проклят тот. Наслушавшись колдуна, Канешра лишь улыбнулась, поначалу та не поверила, правда пока вечер не наступил, таверна затрещала, из ее углов повылезали чудища, на что она огляделась и ужаснулась, все, даже стакан из которого та пила, был из останков этих существ. Взяла свою сумку, та побежала к воротам, у которых караулили теневые создания, они не пропустили Канешру, даже наоборот, отволокли ее к хозяину.

Демон осерчал на колдуна, приказал изловить его и запереть в шкафу, тот забить и сжечь. Девушку демон все же заставил о себе и своем городке написать, но поскольку та слишком гордой была, то написала о обоих враждебно, с жестокой напыщенностью. Канешра умело выдумывала истории около 3 дней, затем повесила клочок из блокнота на статую прародителей демона, а затем спряталась на чердаке поломанной хибары.

Демону доложили о гадком предательстве и искаженной истине, тот осерчал, приказал найти Канешру и утопить в питьевой бочке.

Девушку скинула в окно сама лачуга, следом ее схватили, за оскорбление демонических чувств ту заставили съесть все истории, даже блокнот, а затем и отведать останков непутевых чудищ.

Монстрам и извергу не удалось обратить девушку в такую как они сами, та погибла от гнили в желудке, страдала около 3 дней, а после ее душу пленил тот самый демон, что измывался над ее гордостью долго, муками той утешал свои истерзанные планы.

Тайник в животе.

Хануфину, дамочку, что жила у Равукских развалин, неизвестные существа частенько обкрадывали, брали у той лишь хваленые ценности. Женщина о добре своем говорила каждому, публично гордилась шибким нажитым, после чего у нее его не оказывалось. Вещицы те, что женщина выкапывала у пригорка, покупала на речном рынке, и находила в лесной глуши, прятала в подушках, под подоконником, на чердаке.

То было бессмысленной затеей, вещицы находили и волочили от домика прочь. Дама не могла понять, кто же к ней наведывается, она пошла к колдуну и попросила его помочь шибким советом о том, где спрятать ценные побрякушки.

Мужчина согласился помочь дамочке, дал той магическую жижу черного цвета, на что она тут же испила ее, а сам стал выжидать нужного в ней эффекта. Едва женщина посерела кожей, цветом глаз увяла, а сердцем от мира отлегла, как колдун наточил нож, вспорол той брюхо, вынул желудок, заменил его деревянным ящиком, заштопал разрезы, ведь кромсал тело поначалу не там где нужно, тотчас оживив старушку.

Та вскочила, ей чудилось все чуждым, голод одолевал сходу. Мужчина высказал ей всего 3 болезненных истины, в 1 она не должна мыться, во 2 есть лишь ценности, а в 3 та живая копилка.

Хануфина отблагодарила колдуна и направилась домой, где собрала все ценные пожитки и напихала ими свой внутренний тайник. Та сразу же закуталась в одеяла и громко захрапела, отсыпалась женщина около 10 часов.

Все то время некие в ее домике усердно шумели, они искали хоть что-то ценное, но ничего не нашли, к слову так три дня продолжалось, а после один из 9 предложил под матрасом посмотреть. Стянули из-под дамы матрас, она тут же слетела с кровати, в ее животе те услышали звон монет и скрежет драгоценностей. Хануфина ахнула, в ее дом нечисть нагрянула, та накинулась на женщину и стала вытряхивать из нее все ценности. Дамочка закричала, стала отбиваться.

Похватав все пожитки сердобольной, существа шустро унеслись из дому. Дамочка не желала расставаться с имуществом, схватила рыбацкое весло и побежала за косматыми чудищами. Догнав существ, Хануфина тотчас начала их бить веслом по спинам и шеям, лихо отбирая ценности обратно, но что существа понабрали грязи, окружили старушку и тотчас стали ею ее тайник наполнять, а после и вовсе скинули дамочку с пригорка, сами же схватив ее добро, направились к хозяйке, ею как раз была жена того колдуна.

Дамочка переломала кости, ведь кубарем летела, а ее останками питались плотоядные звери с гадкого холма, что резво растащили ее трупик.

Верьте мне, заклинаю!

Женщина одна, задолжала огромному чудищу 18 жизней, именно чужих. Ведь та помогла тем выбраться, кои в былом были отложены на пропитание, миновать мост из демонических туш, а затем переплыть трупное болото, то чудиться выгребным рвом. Чудище наказало даме отыскать других, или же оно съест ее семью, а с ней жестоко расправиться. Поскольку монстр жил в прокаженной глуши, да и зверствовал не только в той округе, то одно его упоминание отпугивало путников, да и других ротозеев.

Дамочке пришлось обманывать бродяг и посылать тех к чудищу, некоторые сомневались, на что та умоляла зевак поверить ей, вернуть преданную курицу, обещая им неслыханные ценности.

Бродяги и к мосту не приближались, тех затягивало ко дну обезумившее нечто, что покоилось на дне болота.

Монстр злился с каждым днем все сильнее, кормиться тушами зверей он не хотел, а есть в том краю больше нечего, кроме грязи конечно.

Дама набрала стариков всяких и старушек, что вовсе не слышат, не видят, и уже ничего не бояться, да взгромоздила всех на дверь и стала грести к мосту. Нечто снизу пошумело и успокоилось, а те 19 человек лихо причалили к мостику, дама спрыгнула на берег, довела тех 18 до моста и сказала им идти осторожно, дабы не угодить в ров омерзения. Сама же крикнула чудищу: – Забирай, учтивые пожаловали сами! Взобралась на плот и поплыла домой, к семье.

Чудище схватило охапку стариков, плюнуло на тех и бросило в ров, тотчас обрушив мост, перепрыгнуло яму, переплыло озеро, поймало старушку и мигом погибло от неимоверных проклятий.

Дамочка срезала его шелковистой шерсти и направилась в низкие земли, через границы та с шерстью не смогла пройти, стражи границ изничтожили дамочку, а шерсть ту растащили дикие птицы, из нее они утеплили свои гнезда.

Оберегающая свечка!

Поседевшая от невзгод и излишних тревог отчаявшаяся вконец девушка направилась утром, как и всегда, к ручью за свежей, вкусной водицей.

Начерпала ту в медный кувшин, и неожиданно на дне увидала причудливую свечку, подняла ее и поспешила домой. Хотя путь до лачуги был и не близким, Давута все-то время не сводила глаз со свечи, крутила ее в руках с восхищением.

Зайдя в дом, девушка прикрыла дверь, подошла к столу, поставила кувшин и свечу, поскорее зажгла ее, и присев рядом, стала любоваться лихим пламенем. Свеча была рыжей, а огонь той чудился дымным, словно призрачным, с каждой секундой в жилище становилось уютнее, а трещины в посуде, мебели и полах тотчас заделывались. Свечка тонкой струйкой вытянула из кувшина водицу, огонек вздрогнул и заискрился, очевидно, тот утолил свою жажду.

– Забавное у тебя пламя. – издала Давута, дуя на свечку. – Утешать меня будешь в тяжкие мгновения. – добавила, прикрыв глаза.

– Жаль мне тебя, теперь участь твоя будет невыносимой, и свершиться то скоро. – подумало пламя в ответ.

Свечу, Давута не тушила, ведь та подбадривала ее, оберегала девушку от неудач, правда недолго, за то время, что странно, свеча почему-то не уменьшилась.

Через пару дней к селению слетелись Гадузии, те начали закидывать камнями дома мирных жителей, что прятались в погребах, крышах, но все равно погибали, дома разлетались в щепки.

Домик Давуты стоял целехонький, а она, и страшиться за свою жизнь не желала. Неспроста это было, пламя загадочной свечи разрослось, то не коптило, ничего не палило, обратилось в дымящееся чудище, лихо вырвалось на улицу, ухватившись за вилы, тотчас ринулось к летучим недругам на гору, они там отдыхали. Девушка тем временем начала испытывать болезненные изменения в теле, она уселась в кресле и все-то время промучилась, у нее ломило кости, кружилась голова, глаза отказывались что-либо видеть, а уши слышали чуждые реальности голоса.

Чудище настигло монстров и забило тех до смерти, оставив туши истекать странной кровью, с облегчением вздохнуло и медленно двинулось обратно, то чтобы вновь принять человеческий облик. Вернувшись, нечто взошло на фитиль, успокоилось и приняло серый оттенок, а через час свеча вовсе пропала.

Уже вечером девушка неожиданно рухнула замертво, в спешке пыталась отыскать ее, но лишь обратилась в точно такую. Первая таила секрет, была юношей, которого прокляла ведьма Фипара, а защита ее чудилась жертвой, пламень был его душой, защитив девушку, он попросту передал свою ношу ей.

Свечу не крали она обратилась человеком, но поскольку передача участей вернула щели в полу, та упала в одну из таких. Придя в себя, юноша, выбив половицы, живо вылез, затем растоптал свечку, надел рубаху, брюки и ботинки убитого брата Давуты, и в спешке покинул разгромленное селение.

Подлая Гаракна и гадкий Кафсим.

Целый день мы шли по дороге перекрытой древесным настилом, ведь ее размыло рекой. Здесь ни я, ни Акурь ни разу не ходили, но так или иначе вернуться домой надо было, у родственницы мы и так долго гостили.

В чахлой округе сразу приметили белый водопад.

– Искупаемся? – спросил Акурь, жара изнурила даже его кости.

Мальчик помчался к тому, не дожидаясь ответа друга, причем изо всех сил, питьевая водица в фляге кончилась с час назад.

– Акунись, шальная водица омоет все печали, смоет тревоги! – выдал голос вроде бы девушки изнутри водопада.

– Не к добру это. – произнес Лапеус, оттащив друга от шустрой водицы.

– Зайди же в воды, не гневи Шикну, не то отведаешь кары! – выдала Гаракна.

Те стояли у водопада и молчали, странное было чуждым для каждого, ведь девушки не было видно. Как бы глубоко не смотрели, как бы низко не прислушивались, понять, где та не смогли, и это длилось ровно 6 минут.

– Если не сами полезете сюда, значит, я к вам выйду. – проголосило нечто, встряхнув со дна чьи-то кости.

После тех, выскочила девушка с каменными волосами и изумрудной кожей, ее глаза были из растений, как собственно и странное платье из каких-то зловонных трав. За десяток секунд, что простояла около водопада, девушка постарела лет на 10, без устали что-то спрашивала, только в страхе ответить детишки ничего не смогли.

– Куда спешите? – поинтересовалась та, глядя в сторону тропы.

В этот момент, гадкое существо по имена Кафсим, обращал деревья и поросли в некий замкнутый забор, тот оттеснял всех троих от длинного маршрута.

– Откуда вы идете? Почему молчите? – спросила Гаракна, не прекращая стареть.

Дети были в растерянности, повсюду неожиданно почувствовалось притеснение, послышалось безумное шептание, земля, под ногами задрожала, та мигом стала волочить их к водопаду.

– Я Акурь, а он Лапеус, идем в деревню, что за горой и лесом, в Ганкортис. – издал Акурь.

С каждым вопросом двое все труднее находили мысли, с каждым ответом их силы, словно кто-то испивал, будто они те самые фляги на поясе. Девушка же была у себя на уме, пальцем била по воде, смотрела в сторону и не подавала признаков радости, как собственно и любого другого настроения.

– Нам пора. – выдал Лапеус, тяня за рукав друга.

– Вы тут останетесь! – прошипела Гаракна, обратившись в жуткое лиственное чудище.

Та набросилась на бедного рассеянного Акуря и лихо нырнула с ним в водопад. Пока другой всматривался с опаской в покрасневшую водицу, с боку к нему подошел какой-то зверь с сизой кожей, бурыми глазами и жженой шерстью, ухватил его за руку, ухмыльнулся и тотчас кинул к тем двум.

– Не надо. – вскрикнул Лапеус в ту же секунду.

Водица словно обожгла его, стоило тому погрузиться, внутри томились кости детей, чувствовалось, что это недоваренная похлебка.

Едва мальчик приметил, как то существо кормит своих детенышей, которых было 6, телом его друга, тотчас попытался вылезти наверх, но зверь усердно топил его в водопаде, бормоча что-то о великой жертве.

Тайну их увидели детки лишь после гибели, душами, двое за водопадом строили для какой-то статуи дом, она была разгневанной, походила на демоническую сущность, наверняка громоздили гадкий храм в ее непристойную честь.

Возле той лежали кости, в том числе и останки Акуря с Лапеусом, а их потомство возле нее рассуждало о селении Ганкортис и о не легкой участи для каждого ее жителя.

Кровожадный памятник!

Одному неприятелю колдуна Годлы как то повезло, тот обменял свой дом на удивительный клочок земли, что располагался неподалеку, тот, где все росло, несмотря на иное повсюду, сама по себе землица в краях была прокаженной. На рынке коренья были чересчур дорогими, а в садах, кои были захламлены, ничего с дюжину лет не росло.

Так вот, дамочка что обменяла тот клочок, покинула селение, ведь колдун сосед ей жить там не дал, по ночам занимался умелым не житьем, на что в домике у той все выло, а домишко трещать начало. Бойкая на трусость старушка собрала чемоданы и уехала из селения прочь. Колдун занял дом дамочки, и из окошка стал наблюдать за тем, как этот причудливый в былом сосед сеет крупные пурпурные семена на участке. Кстати, женщина неспроста обменяла свой закуток, она жила как попало, у соседки гостила в основном, но поскольку домик того был ее покойного дяди, то она решила вернуть себе родное наследие.

Колдун ночью этого же дня, подошел к закутку, осмотрел скудное жилище, из чемоданных пожитков и прочей утвари, ведь места на то чтобы выстроить дом попросту не было, взял с клочка горсть земли, пошептал на нее что-то и кинул ее обратно. Покинув территорию, мужчина поспешил в теплую постель, он знал, что ему придется нелегко этой ночью, и правда, без малого тот пролежал в кровати около 2 дней, мучаясь от диковинной боли в области души. За то время взошел на чудном месте, куда он кинул проклятую горсть, съестной куст, мужчина обрадовался, сорвал с того ягоду и положив ее в рот отвернулся к пожиткам. Куст моментально сгнил, едва тот проглотил ягоду, а хозяин земли обратился в изваяние, поначалу чудился каменным, но поскольку все желающие хотели поживиться землицей, попросту вычерпывая непростую грязь с участка, то видимо от ярости стал железным.

Обратился в зловещего гиганта под 3 метра, при приближении ротозея к его участку, существо оживало и мгновенно губило жадного до чужого добра человека. Он тех съедал вместе с гадкими целями, тотчас ржавея, кстати говоря, первой жертвой стал тот колдун.

Деревянная подлость и костяная ложь!

Как то ведьме надоели две никудышные соседки, одна постоянно лгала, рассказывая жителям о ее надуманных вредительствах, а вторая все чаще пакостничала вблизи, рвала ее наговоренные цветы, солила землю, чтобы на той ничего не росло, с веревок скидывала чистое белье и тотчас топтала.

Колдунья умертвила собаку первой, а от крыльца второй отломала доску, ночью совершила злосчастный обряд, и ей же, второй в окно кинула кость, разбив его, а первой под крыльцо швырнула отломанную доску. Ночью тем двум соседкам нездоровилось. Одна мучилась лживым изнеможением, подобно наваждению ту терзали гадкие желания злосчастно высказаться о соседке, словно неизвестные сущности шипели ей сладкие лживые речи в уши, та проснулась поздно и до утра уснуть не могла. Вторая проснулась немного позднее, ей на ум приходили жуткие желания, но та сумела продержаться до утра без особых проблем.

На следующий день, те две решили выместить свои прихоти на чистоплотной соседке, что и случилось, едва кислый рассвет прогнал пресную темноту. Первая дама напустила неладных для третьей слухов, на что ее зубы и язык стали деревянными, а за ними и уши. Вторая же у третьей в саду нарвала кореньев, за что в самых диковинных местах у той тут же выросло несколько ненужных костей, да так что та и пошевелиться не смогла.

Ведьма в итоге нашла двух у дома, поволокла тех внутрь, обратила первую в древо, нарубила из нее дров и в течение недели топила ей печь, домик той она пустила на сарай. А вторую развеяла плотью, костями ее кормила соседского пса, из ее лачуги дамочка смастерила ферму, зажила куда счастливее обычного. Правда то продлилось не долго, до тех пор, пока люди ту не привязали к срубленному дереву и не бросили ее в океан.

Это произошло через 2 месяца, ведь та и дальше по соседям пошла, губить остальных, калечить души и угощать их тела страшным неладным.

Нилла, Лепернис и чумная напасть.

Днем 3018 года, Старушка Лепернис имея на редкость угодный другим нрав, прибиралась в чудном маленьком палисаднике, в том, что так и притягивал взгляды, а с тем и лестные замечания соседей. Она охотно и усердно прополола урожай цветов, затем его полила, а после, едва отдышавшись, увидела на земле тень чужака.

Приподнявшись с земли, женщина отряхнула сиреневое платье, поправила пучок из седых неряшливых волос, не успев обернуться, услышала мелодичный напев. Дама вздрогнула, возле нее стоял миловидный юноша, тот и напевал чересчур приятным голосом странные, хитроумные рифмы, подобно утаенному заклинанию. Он был в широкой пышной шляпе, унылого цвета волос до плеч, босым, и в травянистом костюме.

– Дорогая, я в восторге от вашего садика и дивной работы в нем, эти силы канули в землю не напрасно, уверен совсем скоро милость земли снизойдет к вашему порогу, да и заскочит в ваш ухоженный домик. – произнес незнакомец вовсе не безобидно.

Женщина безмолвно стояла возле чужака и лишь смотрела на него с внутренней пустотой. Через мгновение, дама все – таки оклемалась и выудила из уст ненавязчивую фразу.

– Время великой уборки, посему славим Ракиса. – выдала гордо.

– О! – издал путник. – У меня что – то есть для вас. – произнес причудливо.

Юноша, опустив голову в низ, как бы смотря под ноги, что – то вытащил из кармана шибкой рубахи, следом протянул женщине сверток в сжатой руке, его кисть не внушала доверия, ведь ее внешний вид напоминал руку предсмертного старика лет 160 не меньше.

– Дорогуша, это для вашего сада лучшие семена неповторимых цветов, с надменной породой они у меня, с редчайшей степенью красоты, не откажите, примите! – попросил чужак с подозрительным блеском в глазах.

– Ой даже не знаю, разве что отсыплю немного. – ответив неразборчиво, старушка приняла щедрый сверток.

Та развернула его, отсыпала горсть, после чего приподняла голову, и невзначай оглянулась, юноши уже не было рядом. Некто словно исчез, не оставив у забора и следа, лишь продолжил напевать вдалеке странные рифмы, кажется за глухим лесом. Даме оставалось лишь помахать тому, очевидно, в незнакомце приметила неряшливого торговца. Посеяв семена у забора, в тот же час, старушка покинула садик, зашла к себе в дом, отмыла руки от грязи, и стала варить щи.

Вечером того же дня в селение нагрянули вести о том, что в соседних горах, что за 300 кистей от того, поселился гадкий демон Нилла, а утром Лепернис первой дико вскрикнула. В саду женщины лазали омерзительные чудища, тех, праотцы жителей нарекли Курниями, они были с невероятной пастью и 6 острыми лапками, чудились всеядными. Наравне с той нежитью, вдоль забора разрослась гадкая плесень. Урожая цветов вовсе не стало, на его месте все было изрыто, выглядело все так, словно в садике ничего не росло на протяжении лет 30.

Живая, голодная плесень с каждой минутой росла, все ближе она подползала к рябеющему домику. Женщина забежала в дом, спустя мгновение вынесла красную соль, ту, что не только разрушала злые чары, но и считалась снадобьем от колдовского влияния, резво став сыпать ею по всей территории. Курний погубить удалось сразу, к сожалению, плесень лишь вытянулась на несколько метров вверх, затем с легкостью перекинулась на лачугу, бессовестно начав ту поглощать, через пару минут сдалась крыша, черепица той так и летела кубарем на обезображенную землю.

Увидев прокаженную мерзость у себя в поселении, люди безустанно из домов и огородов, сараев и улиц хватали камни, метла и лопаты, а после, с теми бесстрашно бежали к подлой плесени, сердито сметая ту, яро выкапывая и безутешно отгоняя от домика.

Чтобы выкопать ее полностью, потребовалось немало сил, где – то около 2 часов. Благодаря решению черпать ее ведрами и высыпать за холм, туда, где солнце выжигает песочную насыпь, с проказницей удалось расквитаться куда быстрее. Поначалу вниз швыряли бурые лохмотья плесени, а уж после поверх них кидали тела Курний. За исходом выбранной для тех гибели, наблюдали все, на протяжении дня и вечера, до тех пор, пока святило окончательно не расправилось с пакостью Ниллы.

Ночью селение подверглось новой напасти – магической моли, та извела каждый дом.

Вездесущий грабеж странника Басикуса!

В Макиль, город забав, пожаловал изможденный старец в дырявом костюмчике. В первый же день мужчина поместил объявление на центральной площади: – ″Басикус представляет вашему вниманию сотни толковых задач, спешите разгадать таинственные загогулины. Всем кто раскусит или разнюхает смысл, тому будет дарована возможность исполнить желание – перевертыш!″.

На объявление тотчас отреагировали многие, от юных крошек до статных министров, и уже к вечеру старичок в шоколадных ботинках и костюме встретил пару сотен жителей у себя на представлении, что разместил у Мэрии!

В этот вечер отгадать задачи довелось не многим, ведь что-то пошло не так, как почудилось после, нерадивый сказитель куда-то пропал, прихватив с собой и кое-что чужое. Задав 6 загадок, Басикус словно помолодел, в отличии от проигравших что тут же уходили в глубокое уныние, а с тем и его костюм стал куда новее.

– Итак, седьмая загадка, что мстить за подлость, пожиная некий долг?

– Время? – спросил навязчиво Такла, стоя в углу.

Возжелав получить несусветное богатство, в ту же секунду он потерял все свои игрушки, они будто испарились в его комнате.

– Судьба! – проголосил Пикурь, сидя на бочке возле старичка.

Заранее выбрав здоровье для своей бабушки, он ненароком лишил ее жизни, причем в тот же миг.

– Случай! – закричала Фаретт, прячась за плотной дамочкой слева.

Осмелившись проголосить, то, что желает путешествовать по ненайденным окрестностям, Басикус тотчас отправил девочку к псарне через 9 домов, о той теперь ничего не известно. – Все чуждо правде, течение неуступчиво. – выдал мужчина, смакуя терпкую уловку.

– Долг взимает участь, выбирая подлость, а выбор жизнь в наем сдает. – ответил Тоциф, стоя позади всех.

– Все верно, что желаешь? – поинтересовался старичок, безутешным тоном.

– Долголетия вашему делу! – издал мальчик с улыбкой.

Мужчина тут же почернел и рассыпался на клочки неестественной кожи и тряпочных лохмотьев, объявления, и его вещи в ту же секунду развеялись трупным порошком, а об имени Басикус, жители уже через пару минут позабыли, начав расходиться по домам.

Тоцифа ждала не легкая участь, ведь Басикус утаил о том, что за попытку разгадки тоже положена жертва, а размер этой жертвы определяет каждый своей неумеренной жаждой. Мальчик занял место старичка, того принудили подлые силы, что поручили ему особую дань, наказав тому ясно в следующих 247 годах взимать чужое добро для своей отрады.

Кавтук, Парфункаль и сундук бессмертия.

В один не особо приметный день, верные друзья Лодея и Сутуш решили сходить к скорой реке, посмотреть какую рыбу в их края принесло. Путь был не близкий, но под песнопения Гонтуры, те дошли до нее за один час.

Сутуш сразу же спустился на берег, приблизив голову к воде, начал тех мерить по длине, а затем и ширине. Лодея же неподалеку, увидев серые сливы, тотчас поспешила к дереву, девочка очень любила их, правда серые цвели долго, да и не везде, их плоды были крупными.

Через пару мгновений дети вместе жевали сливу возле речки, и гоняли в той вредных рыб. В тот же миг вдалеке послышалось не сдержанное сопение, кряхтение, хруст костей, неестественная отдышка, это тут же удивило детишек.

Сутуш обернулся, посмотрел по сторонам, но никого не увидел, через десяток секунд звуки повторились, на сей раз обернулась Лодея, и она никого не приметила. Пока мальчик считал количество Капеней, а девочка подсчитывала Фалутусов, позади них возник юноша, за плечами его был деревянный сундук с плетеной крышкой, он чудился бродягой, был перепачкан золой, худощавый, светлого цвета волос, с яркими глазами.

Он что-то пробормотал, и вмиг снял с плеч тяжелый сундук, на котором полка с 3 горшками засохших растений тотчас покосилась.

Двое услыхав стук ящика о землю, повернулись, увидав юношу, привстали с берега, и настороженно пригляделись к сундуку. На нем выжжены символы треклятий Кавтука, но, к сожалению те о нем не слышали, лишь присматривались, теша интерес изумленными размышлениями.

Юноша представился Парфункалем, попросил двоих приглядеть за пожитками, а сам покинул тропу, последовал к травянистой гуще лихих зарослей.

– Лодея заглянем внутрь? – спросил Сутуш.

– Лучше не надо, я же счет веду. – выдала та.

– Это займет всего 1 минуту, в нем кто-то бормочет. – высказал изумленно мальчик. Детишки привстали, подошли к сундуку, и в течение минуты усердно пытались тот отворить, поначалу давя на крышку, затем приподнимая ее, но все попытки оказались тщетными, ее словно кто-то держал изнутри.