Текст книги "Под созвездием Октапода"

Александр Логунов
Под созвездием Октапода

Властитель светоносного государства Джак Тач Крин летел в Великому Учителю впервые. Его сделанную из саговниковых ветвей кибитку легко несли три гигантских птеранодона; возчик Йы Ону закончил кормление рептилий, использовав для этого подвижные шнуры, и начал готовиться к снижению.

Их долгий, более чем в сутки путь, подходил к концу.

Все правители тысячелетней династии Кринов, начиная с основания Драдо Даро, с наступлением года Дракона, летели к Великим Учителям. Так случилось и теперь; Земля еще не прошла и одного года вокруг Солнца, как Тан Тар Крин ушел в мир тишины и звезд; и лишь совсем недавно Джак прошел обряд посвящения, чтобы занять место своего отца.

Возчик Йы Ону поправил на голове повязку с кристаллами и мысленно приказал птеранодонам снижаться. В головы рептилий были с рождения вживлены крупицы мыслепроводящего камня, и потому они немедленно скользнули вниз, постепенно приближая кибитку к громоздившимся внизу скалам.

Вскоре экипаж достиг горного плато, от которого Джаку предстоял путь еще в одни сутки, ибо простирающийся впереди перевал был для летающих ящеров непреодолим.

Снизившись до безопасной высоты, Ону приостановил рептилий и сбросил вниз рулон лиановой лестницы.

Не спеша спустившись по ней, Джак Тач Крин дал вознице знак рукой и отправил его обратно; через пять суток уже новая упряжь птеранодонов должна прибыть за властителем.

Когда-то, сотни веков назад, благодаря священному выбору Учителей, племена стеннонообразных были возвышены над живым миром, чтобы обрести власть над ним. Именно Учителя дали им наследственную память, когда каждый следующий потомок помнил опыт своих предков.

Так возникли касты: ученых и ремесленников, слуг и охотников, воинов и скотоводов, военачальников и правителей – и каждое новое поколение все больше овладевало сферой своего знания.

Джак шел к Великому Учителю впервые, но знал этот путь во всех подробностях, потому что его прошли отец, дед – все многочисленные Крины, с того первого хождения в первый год Дракона. Каждый встречный камень, каждая скала указывала Джаку – твой путь верен, ты движешься к цели в единственно верном направлении.

Наследственная память интенсивно работала и попутно с воспоминанием дороги, в сознании Джака всплывали отличные картины начала образования их государства…

…Из-за горизонта, навстречу стеннонам, словно наяву двигалась армия воинственных стеннов, не пожелавших жить в мире со своими братьями, поправ все священные заветы Учителей.

И вот – обе армии столкнулись подобно гигантским волнам, от соударения которых кровь закипала, словно морская пена среди рифов и скал.

Избранники высшей воли вонзали в тела противников пилы клыков, рвали их когтями трехпалых рук и добивали павших острыми когтями шпор; так многие десятилетия уничтожали друг друга братья по разуму и враги по вере.

Нашествия повторялись еще и еще раз, но как ни храбро бились стенноны, стенны количеством теснили границы страны Кринов к трудным для жизни горам. Но когда пришел к власти десятый потомок Драдо Даро Крина, Учителя открыли ему способность кристалла двух лун, передавать мысли от одного существа к другому; и ремесленник Гон Таро впервые изготовил его.

И наступил век благоденствия. С помощью боевых животных с вживленными кристаллами, стенноны восстановили границы. Снова труженики могли пасти скот, возделывать поля и производить орудия труда.

Но лазутчики стеннов похитили секрет кристалла и спустя сто лет на светоносное государство покатились армады завоевателей. Теперь вместо воинов мчались полчища гигантских кровожадных тиров, которыми управлял всего один стенн-погонщик.

И уже почти не осталось во владениях Кринов богатых пищей лесов и возделанных равнин, но Кет Дон – пятнадцатый потомок Драдо Даро, выслал навстречу тирам стиростегов – надежно защищенных панцирем с рядами шипов и остроконечных пластин. Теперь это была битва не воинов, а ужасающее столкновение боевой животной силы.

Джак видел, как одно за другим захлебывались наступления кровожадных гигантов, когда они, ослепленные яростью, пропарывали свои брюшины о шипы и пластины стиростегов; как подобно огромным змеям вываливались наружу их внутренности, а сами тиры в конвульсиях падали на окровавленную землю.

И снова на десятки лет вернулся мир. Но однажды, неисчислимые стаи птеранодонов от края до края закрыли весь небосвод.

Гонимые изощренным коварством стенны все эти годы плодили летающих ящеров и когда число их стало огромным, воины, превратили крылатых рептилий в боевые машины; каменные дожди обрушились на стада стиростегов, проламывая их панцири, как тонкие скорлупки зародышей.

Тогда стеннонам тоже пришлось подняться в воздух, и война перешла с земли на небо. Гигантские ящеры сталкивались под облаками, ломая крылья, а оседлавшие их воины сдергивали друг друга, пользуясь шестами и гибкими лианами; и снова кровь лилась потоками, и страданиям не было конца.

Вот уже семь веков прошло с тех пор, как открыт кристалл мысли, которому нашли столько ужасных применений. Если стенноны использовали кристалл двух лун, чтобы управлять динообразными, то стенны применили его для управления себе подобными; если в стране Кринов он применялся во благо жизни, то в империи Щаров – во имя уничтожения ее.

Семьсот лет прошло, как появился этот проклятый камень, ибо знал Джак, что Ъа Щар – последний потомок первого Щара, расколовшего племена стеннов и стеннонов, хочет начать войну над небом.

Лазутчики Джака видели, как с помощью больших и высоких кристаллов, тяжелые камни отрывались от земли и улетали так высоко за облака, что видеть их не было никакой возможности. Будь проклят день, открывший путь к познанию. Будь проклят день, когда Учителя сделали их своими избранниками.

Обуреваемый мрачными воспоминаниями Джак Тач Крин упорно взбирался по скалам и полз над пропастями, почти не останавливаясь на отдых; он шел весь день до захода солнца, и когда заря восхода забрезжила над горизонтом, Джак снова двинулся в свой полный опасностей путь.

Добравшись к вечеру второго дня до высокогорного плато, Джак понял, что пришел, и начал убирать камни из небольшой в несколько метров окружности, котловины.

После часа работы ему открылось дно, гладкой, матово поблескивающей чаши, в которую без труда можно было вместить молодого стиростега. В центре чаши находилось глубокое вертикальное отверстие. – Поэтому здесь и не скапливается вода, – подумал Джак, – хотя, возможно, отверстие несет и еще какое-то назначение.

Он знал, что силовой стержень чаши уходит на сотни метров вглубь скал и использует при работе магнитную энергию Земли.

Встав у края, пугающего абсолютной чернотой отверстия, Джак сосредоточился на своем теле и почувствовал, как пронизался необычайно высокой вибрацией, отчего мышцы напряглись и словно потеряли вес.

Сейчас надо мысленно оторваться от поверхности, еще сильней сосредоточить внимание… небо притягивает меня… без всяких усилий… небо притягивает… И вдруг стало совсем легко, а плато пошло вниз, и уже видно, как горы простираются под ним – Джак Тач Крином.

Сколько длился полет, Джак не знал, единственное, что осталось в памяти, это тончайшая вибрация, которая сразу же начинала ослабевать, если он отходил от верного направления; только одна мысль владела им – держаться высокой вибрации – единственного маяка в безбрежном воздушном пространстве. Путь Джак Тач Крина шел над океаном, но он не замечал ни волн, ни облаков, ни звезд: главное – не потерять далекого, каким-то седьмым чувством воспринимаемого ориентира. Но вот, мощь вибрации возросла и Джак понял – конец пути близок.

Вскоре на горизонте показался берег, а еще через час правитель светоносного государства приземлился, в такой же, как и в его горах, каменной чаше…

…Утром Джак Тач Крин покинул отведенные ему покои и вышел в сад, пьянящие запахи которого навевали состояние безмятежной отстраненности, словно не было опасных приготовлений на границах страны Кринов. Это был странный, ни на что не похожий сад; окружающие Джака деревья имели, либо длинные многометровые листья либо маленькие, овальные, тысячами усеивающие ветви и образующие величественные кроны. Со многих из них свисали разнообразные плоды, что были поданы вчера в качестве угощения.

Между рощами и аллеями деревьев росли совсем уж невиданные цветы, воспоминание о которых отчетливо воспроизводилось в наследственной памяти Джака; оказалось, именно они издавали запахи, навевающие истомную легкость и безмятежный покой.

Еще более удивительным оказалось отсутствие вездесущих рамфоринхов и птеродактилей, но зато, с деревьев вспархивали другие обитатели воздуха; их тела и крылья были покрыты не чешуей и перепонками, а… ах, да, перьями… археоптерикс, – вспомнил Джак.

Он шел через рощи, пересекал полянки с цветами, наклонялся к каждому лепестку и никак не мог насладиться потоком невыразимого фимиама; запахи цветов его страны были терпкие и резкие, зачастую испражнявшие агрессивную горечь.

Джак Тач Крин шел от аллеи к аллее, стараясь впитать в себя все: запахи, деревья, цветы – все сразу и каждый в отдельности… Запомнить каждой чешуйкой кожи, окончанием нерва, каждой жилкой и мышечным волокном: кто знает, может быть посещение этого острова больше не повторится. Джак оглянулся, и увидел… Учителя.

Он шел навстречу, с другого конца аллеи; сглаженные расстоянием очертания внешности едва обозначались, но не узнать его было невозможно. Чувствуя, как заколотилось сердце, едва сдерживая себя, чтобы не побежать навстречу, Джак двинулся к Учителю. Да, это был он, непохожий ни на кого из стеннонов.

И чем ближе Джак подходил к Нему, тем сильнее переполнялся ощущением собственной ничтожности, что горячей кровью зали

...

конец ознакомительного фрагмента