Текст книги "Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля"

В итоге население Алжира только с 1830 по 1872 г. сократилось на 875 тыс. человек, с 3 млн до 2 млн 125 тыс.[526]526
  Lefeuvre D. Pour en finir avec la repentance coloniale. Flammarion, 2006.


[Закрыть]

Строительство трансконтинентальных железных дорог в США сочеталось с масштабным присвоением индейских земель. С 1867 по 1883 г. были уничтожены около 14 млн бизонов, иногда из туш вырезали только языки, чаще убивали лишь забавы ради. Впрочем, садистический аттракцион имел геноцидальную подоплеку. Для индейцев прерий наступили очень плохие времена – бизоны были их основным продовольственным ресурсом. Поднявшиеся на борьбу сиу были в массе своей истреблены. Уцелевшие депортировались в резервации – учрежденные в том же году, когда началось истребление бизонов…[527]527
  Хобсбаум. С. 197, 198.


[Закрыть]

В 1896 г. число переселенцев в Сибирь достигло 200 тыс. человек и продолжало держаться на высоком уровне до 1904 г. Число самовольных переселенцев упало с 80–85 % в конце 1880-х гг. до 26 % к началу XX в.

На 1897 г. льготы для переселенцев в Сибири были следующие – на 3 года отсрочка от воинской повинности и казенных платежей, следующие 3 года вносилась лишь половина платежей. В Амурской и Приморской областях льготы были традиционно выше: трехлетнее освобождение от земских сборов, двадцатилетнее – от казенных платежей, полное освобождение от воинской повинности.

В 1895 г. самые активные землеотводные работы шли в Тобольской, Томской, Енисейской губерниях и Акмолинской области. За 1895–1896 гг. на ее земли пришло около 68 тыс. крестьян-переселенцев, что было на порядок больше, чем за год-два до этого. По почвенным условиям и водоснабжению привлекательным для переселенцев выглядел Кокчетавский уезд, поэтому сюда поспешили самовольные переселенцы. Комитет Сибирской дороги никогда не действовал ограничительными мерами, поэтому начал усиленно готовить земли и здесь. В 1896 г. случился бум переселений в Иркутской губернии, в 1899 г. – в Семипалатинской области и Уссурийском крае, в 1901 г. – в Амурской области.

В 1890-х гг. принимались правительственные меры по заселению района Хабаровска, где появилось семь крупных поселений по берегам Амура и в низовьях Уссури. Более 90 % переселенцев использовало морской путь.[528]528
  Любавский. Историческая география. С. 281.


[Закрыть] А в 1897 г. была закончена Уссурийская железная дорога, переключившая на себя поток переселенцев. Уссурийское казачье войско начало пополняться людьми из казачьих войск европейской части страны.

В 1900 г. в Приморье насчитывалось около 70 тыс. русских. Среди них 60,2 тыс. крестьян, проживавших в 165 селениях, и 7,8 тыс. казаков, обитавших в 43 станицах. Типичным было хозяйство с 2–3 лошадями и 3–4 головами крупного рогатого скота. Нередки были крупные товарные хозяйства с десятками лошадей и голов крупного рогатого скота, обширными фруктовыми садами.[529]529
  http://www.fegi.ru


[Закрыть] Строительство железной дороги содействовало быстрому росту угледобычи, а благодаря ей здесь одна за другой появлялись тепловые электростанции и росли фабрики. Русские занялись в Приморье не только рыболовством, но и добычей трепангов, крабов, креветок и морской капусты.

1900 г. оказался для Дальнего Востока беспокойным. Китайские войска «восьми знамен» (кочевники) и «зеленого знамени» захватили Восточно-Китайскую железную дорогу (ее постройка, ревностно продвигаемая Витте, сильно замедлила строительство Амурского участка Транссиба). Русские специалисты, обслуживавшие ее, бежали вместе со своими семьями в Харбин, который был также осажден китайцами. Китайские солдаты вместе с хунхузами, собравшись в Сахаляне, на правом берегу Амура, обстреливали Благовещенск. Но Харбин был деблокирован войсками генерала Сахарова, а отряды сибирских стрелков под командованием Сервианова и Ренненкампфа, пройдя на судах по Амуру, разгромили 22 июля китайское скопище, угрожавшее Благовещенску.[530]530
  Керсновский. Гл. 12.


[Закрыть]

По данным Большой советской энциклопедии, в 1883–1905 гг. в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию переселилось 1,64 млн человек. Из них около 740 тыс. осело в Томской губернии, 162 тыс. – на Дальнем Востоке, 230 тыс. – в Акмолинской области.

В начале XX в. были проведены Алтайская, Кулундинская, Тюмень-Омская, Кольчугинская, часть Ачинско-Минусинской железной дороги; эти пути вели на юг – в хлебные и горные районы.

Количество бюджетных средств, выделявшихся на ссуды переселенцам, постоянно возрастало, достигнув в 1903 г. 12,1 млн руб. Ссуды к этому времени получили 87 % от всех прибывших на сибирские земли.

Интересную роль играла Сибирь в русском нациестроительстве. В середине XIX в. кяхтинский градоначальник Ребиндер писал, что «сибиряки сохранили во всей чистоте первобытный русский тип и русские начала. Это служит залогом единства русских по сю и по ту сторону Урала».[531]531
  Сибирь РИ. С. 65.


[Закрыть]

Старообрядцы, ненавидевшие власть в центре страны, на сибирском фронтире закладывали основы русской государственности. В 1905–1906 гг. начинается возвращение на родину и переселение на Дальний Восток старообрядцев из Румынии и Австро-Венгрии.

В Сибири и Степном крае оказались приверженцы общерусской идентичности – не только относительно малочисленные старообрядцы, чьи предки покинули Россию после булавинского бунта двести лет назад, но также малороссы и белорусы.

Православные переселенцы, вне зависимости от своего этнического и регионального происхождения, в азиатской части России однозначно относили себя к русским и ощущали свою общность со всей страной куда больше, чем на старых местах обитания…

К началу XX в. в наиболее доступных районах Сибири стали истощаться запасы свободных и непосредственно годных для заселения земель.

Под «непосредственно годными» подразумевались в первые очереди так называемые мягкие, побывавшие под пашней земли, не требовавшие усилий и затрат на корчевание леса или первую вспашку. Некоторая выпаханность земли считалась более приемлемой, чем проведение тяжелейших работ по ее освоению.

Почти вся такая земля принадлежала старым крестьянским общинам, казачьим войскам, туземным родам и племенам.

Новым переселенцам все чаще приходилось приписываться, по приемным приговорам, к обществам старожилов (а те иногда требовали за приписку большие деньги), арендовать землю у казаков и «инородцев».[532]532
  Сибирь. МВД. С. 4; Сибирь РИ. С. 56, 58.


[Закрыть]

Или идти дальше, в тайгу.

Преобладающие среди переселенцев выходцы из южнорусских и малороссийских губерний были непривычны к корчеванию леса, да и семьи у южан преобладали небольшие, как правило, с одной парой мужских рук. А смело брались за подъем таежных и урманных участков лишь переселенческие семьи и коллективы с большим числом рабочих рук. Тут бедные могли иметь преимущество перед богатыми.

Земледелие в Сибири таило для переселенцев из европейской части страны немало сюрпризов. Часто колонисты принимали за чернозем кислый торф, или это был плохой чернозем, не держащий влаги или пропитанный солями. Бывало, старожилы обманывали ходоков, расхваливая дурную землю, чтобы приманить новоселов. Старожилы ведь эксплуатировали неудачливых переселенцев, продавая им задорого скот и хлеб или нанимая их батрачить.[533]533
  Сибирь. МВД. С. 4, 5.


[Закрыть]

Крестьяне из европейской части России не знали, что некоторые мелкие озера и реки в Сибири промерзают до дна (а значит, нет там рыбы). Что степные озера могут полностью высохнуть, что есть водоемы с горькими и солеными водами. Что майские и августовские заморозки по утрам (так называемые утренники) гораздо сильнее, чем в европейской части, и температуры падают до −5…−6 °C. Что в Амурском и Уссурийском краях травы обманчиво красивы и высоки, но малопитательны для скота. Стало сюрпризом для многих, что озимые в Сибири вымерзают, а гнус замучивает скотину до смерти.

С января 1906 г. комитет Сибирской железной дороги перестает заниматься колонизацией и сходит со сцены.

После реформы, связанной с именем Столыпина и начатой указом от 9 ноября 1906 г., выход крестьянина из общины вместе с наделом не был уже никак стеснен. Подоспела и общая отмена выкупных платежей, которые раньше часто служили препятствием для переселения. Закон предоставлял право «укрепления» душевого надела в частную собственность, с уплатой за излишки сверх нормы по выкупной цене 1861 г. Крестьянин имел право требовать выделения всех своих участков земли к «одному месту» в виде отруба или хутора, то есть с отселением.

Согласно новым «Правилам о переселении на казенные земли» от 1906 г., организованные переселенцы получали вознаграждение за наделы, оставленные ими в местах прежнего проживания, если то были селения с общинным землевладением.

Со столыпинским указом общину покинули отнюдь не самые зажиточные, а те, кому терять было нечего.[534]534
  ДСА. С. 317.


[Закрыть]

С 1907 по 1914 г. в Сибирь переселилось свыше 2,5 млн человек. Вместе с переселенцами в Степной край и Туркестан это число составило 3,1 млн человек. За первые 12 лет XX в. валовые сборы зерна в Сибири увеличились с 200 до 350 млн пудов, до 30 % шло на рынок. На 1917 г., при населении в 7 % от общероссийского, Сибирь давала шестую часть хлеба и 13 % горного производства.[535]535
  Сибирь РИ. С. 259–260.


[Закрыть]

Основную массу переселенцев в Сибирь во время столыпинской реформы дали Центрально-Черноземный, Малороссийский, Новороссийский, Белорусский, Волжский и Юго-Западный районы – около 92 %.

В 1911 г. около трети переселенцев почти не имели средств. 60 % переселенцев располагали не более 50 руб.[536]536
  Сарапулова Н. Г. Аграрные реформы и их реализация в Среднем Зауралье. 2009. С. 89, 90.


[Закрыть] Это показывает, что новый миграционный скачок затронул более всего бедняков.

Бедой нового переселенческого бума, простимулированного столыпинской реформой, была нехватка удобных земель в Сибири.

Традиционное землепашество оказалось возможным на 10 % сибирской территории, так что при всех ее размерах ее земельный фонд оказался в 4 раза меньше, чем в европейской части России.[537]537
  Сибирь. МВД. С. 15.


[Закрыть]

Уже к 1905 г., как отмечал лично участвовавший в изыскательских работах А. Кауфман, запас первосортных земель в Сибири и Степном крае был исчерпан. Землеотводным партиям, а вслед за ними и переселенцам надо было идти в засушивые степи, в суровую тайгу.

Все большему числу из них предстояла тяжелейшая работа по расчистке лесных участков, обводнению засушливых, осушению заболоченных земель.

Переселенцам теперь уже зачастую не хватало ссуды в 150 руб. на время до получения первого урожая. Четверть переселенцев вообще не получила земельного участка и вынуждена была наниматься на работы к старожилам или арендовать у них землю.

Запах наживы заставлял старых сибиряков проявлять нехристианские чувства в отношении новоселов. Старожильские общества поставляли огромное количество жалоб и исков, направленных против отвода земли свежим переселенцам.[538]538
  Резун Д. Я., Шиловский М. В. Сибирь, конец XVI – нач. XX в.: фронтир в контексте этносоциальных и этнокультурных процессов // http://history.nsc.ru/kapital/project/frontier/index.html


[Закрыть]

Управляющий земледелием и государственным имуществом Тобольской губернии в отчете за 1911 г. отмечал, что сдача земли в аренду обращается в форменный грабеж: «Плата при закладывании договора иногда достигает 50 % от урожая».[539]539
  Сарапулова. С. 91.


[Закрыть]

Число переселившихся упало с 619,3 тыс. в 1909 г. до 316,1 тыс. в следующем году при почти троекратном увеличении количества вернувшихся домой.

В 1911 г. из 189,8 тыс. проследовавших в Сибирь большинство (61,3 %) вернулись обратно. И вернувшиеся, как правило, не могли уже получить земли в своих старых обществах, сделавшись крайне взрывоопасным общественным элементом.

Главной причиной возвращений была нехватка сил и средств для обработки неудобных участков.

Надо сказать, что правительство не забывало о проблемах переселенцев.

В 1906 г. Переселенческое управление было реорганизовано и перешло в ведение Главного управления землеустройства и земледелия с увеличением расходных смет и штатов его местных отделений.

Расходы Переселенческого управления в 1910 г. по сравнению с 1909 г. выросли с 23 до 24,9 млн руб. и продолжали расти, достигнув максимума в 29,3 млн руб. в 1914 г.

С 19 апреля 1909 г. начал действовать закон «О порядке выдачи ссуд на общеполезные надобности переселенцев», расширявший прежние правила о пособиях переселяющимся.

Отправляющаяся в Сибирь крестьянская семья теперь имела право на получение беспроцентных ссуд на переезд по железной дороге и водным транспортом в размере 50 руб., также на хозяйственное устройство в течение трех лет со времени водворения на новом месте в размере 160 руб.

Кроме того, для возведения построек переселенцам безвозмездно отпускались «лесные материалы из ближайших к отведенному им участку казенных дач, в размере не свыше двухсот строевых дерев и пятидесяти жердей на двор и, сверх того, для бань по двадцати и для гумен и риг по шестидесяти дерев».

Этим законом предусматривалось выделение беспроцентных ссуд обществам и товариществам переселенцев: на сооружение ирригационных систем и дорог, на постройку общественных зданий и пожарную охрану, на сооружение сельскохозяйственных предприятий (мельниц, кирпичных заводов, маслозаводов).

Государство вкладывало значительные средства в содержание путевых питательно-врачебных пунктов, складов сельскохозяйственных машин и инвентаря. Общие расходы казны на эти цели выросли с 1906 по 1911 г. с 5 до 25 млн руб.

Для переселенцев строились школы, больницы и училища, производились закупки плугов, культиваторов, сеялок. Сельхозтехника сдавались и напрокат (некоторый прообраз будущих МТС). Устраивались зерноочистительные и зерносушильные пункты общего пользования. Оказывалась помощь в создании сельскохозяйственных кооперативов: сбытовых, потребительских и т. д.

К 1910 г. обеспеченность сибирских крестьян была выше, чем в европейской России: сенокосилками – в 13 раз, жатками – на 70 %, молотилками – на 60 96.[540]540
  Сарапулова. С. 92.


[Закрыть]

Вы видите в этом признаки эксплуатации Сибири злокозненным центром? Я – нет.

Обычно безо всякого внимания остается деятельность Крестьянского банка.

В случае приобретения земли общиной на одного ее члена банком выдавалось до 150 руб., единоличник мог получить до 500 руб. (средняя цена на землю составляла в 1907 г. 105 руб. за десятину).

Указами от 14 октября и 15 ноября 1906 г. величина годового платежа по ссудам на 24,5 года определена в 4,5 %, а по ссудам на 34,5 года – 4 % годовых. Была разрешена выдача ссуд под залог крестьянских наделов.

До 1913 г. с помощью Крестьянского банка сельскими обществами было куплено 3,1 млн десятин земли, товариществами (кооперативами) – 10 млн, а частными хозяевами – 3,7, при общей площади пахотных земель 85 млн десятин.

В целом можно сказать, что Крестьянский банк был орудием аграрной реформы на селе, никоим образом не направленным против общины.

По сравнению с нынешними «монетаристами», равнодушно взирающими на опустение миллионов гектаров русских земель, правительство того времени было образцом заботы о крестьянине. Однако время, упущенное в 1860-1870-е гг., теперь требовало невозможного: кардинального улучшения технической оснащенности переселенческих хозяйств.

Политика сохранения земельных прав за туземными жителями, ведущими экстенсивное скотоводство или присваивающее хозяйство, играла все более негативную роль в истории крестьянской колонизации. Это выражалось не только в нехватке удобных земель, но и в опасности для крестьянских поселений, соседствовавших с кочевьями.

Правительство, держа курс на модернизацию, не вполне понимало, что она требует жертв. И если не выбрать меньшие жертвы, то будут большие. Инструкции начальникам землеустроительных партий по-прежнему рекомендовали сохранять неприкосновенность многих видов угодий кочевников – их зимовий, зимних пастбищ, а также орошаемых участков.

«Переселенческая организация скорее поступалась интересами переселения в пользу кочевников, а не наоборот», – свидетельствовал Кривошеий, глава Управления земледелия и землеустройства.

Кочевники не останавливались и перед применением прямого насилия по отношению к переселенцам.

«Значительное количество возвращающихся обратно переселенцев единогласно указывает на грабежи киргизов как единственную причину, заставившую их бросить вновь заведенное хозяйство и возвратиться на родину», – писал нижегородский губернатор Н. Баранов.

В таежных и тундровых районах Сибири почти все судебные дела по спорам туземцев и русских из-за рыболовецких и охотничьих участков выигрывали первые. В Томской губернии промысловые угодья сплошь остались за «инородцами», и это весьма ограничивало возможности переселенцев найти неземледельческий заработок.[541]541
  Резун, Шиловский. Сибирь, конец XVI – нач. XX в.


[Закрыть]

Мазать одной краской время столыпинских переселений, на мой взгляд, совершенно неверно. Мощный переселенческий поток шел и до столыпинской реформы, и до него существовали хорошо зарекомендовавшие себя переселенческие институты. Знаменитый указ увеличил не только количество переселенцев, но и число неудачных переселений.

Столыпин, безусловно, видел цель (в отличие от нынешней элиты, если не считать за цель набивание собственного кармана). Но пути, которые он выбрал для ее достижения, оказались легковесными, что сыграло фатальную роль в условиях дефицита времени. Проблему аграрного перенаселения в огромной сельскохозяйственной стране, имевшей слабые города и большую часть территории, непригодную для земледелия, нельзя было решить ускоренным разрушением общины.

Кстати, согласно исследованию историка П. Зырянова, главной целью Столыпина было создание крепких индивидуальных крестьянских хозяйств на свободных государственных землях, однако он вынужден был считаться с мнением В. Гурко, товарища председателя Совмина, который ратовал за непременное выделение наделов из общины в частную собственность.[542]542
  Кожинов В. Правда сталинских репрессий. М., 2009. С. 59.


[Закрыть]

Реформа, с одной стороны, действительно подстегивала переселения, с другой, подрубала опоры крестьянской жизни. Община вовсе не была собранием ленивцев, напротив, она демонстрировала устойчивость, выживаемость и даже коммерческую хватку. В центре страны именно общины были основными покупателями помещичьих земель, а в Сибири чиновниками отмечалось большое значение общинных институтов и навыков коллективного труда для колонизации края. Тяжелые условия хозяйствования сильнее били по мелким «свободным хозяевам», чем по общине.

Практически все примеры успешного ведения хозяйства, описанные в серии «Крестьянское хозяйство в России» Главного управления землеустройства и земледелия,[543]543
  Халютин П. В. Степные области и Туркестан. П-д, 1915. С. 4.


[Закрыть] относились не к хуторянам-единоличникам, а к общинникам. Средний «успешный переселенец» активно участвовал и в жизни переселенческой общины, и в кооперативном движении – можно сказать, гармонично сочетая личное с общественным. В десяти тысячах верст от старой родины гарантии, даваемые коллективом, были предпочтительнее, чем риски, который нес путь бесповоротного обособления. (В это время распространяется кооперация в среде мелких и средних фермеров Скандинавии и северо-запада США.)

Сибирского масла к началу Первой мировой экспортировалось на 68 млн руб. (в 15 раз больше чем в начале века), что составляло 90 % всего российского экспорта продукта. А в этой сфере доминировал Союз сибирских маслодельческих артелей, объединивший 1410 кооперативных маслозаводов и 1167 лавок. Половину товарооборота Сибири контролировал Союз потребительских кооперативов – «Закупсбыт». Так что вопрос укрупнения предприятий и концентрации средств решался в Сибири в значительной степени некапиталистическим образом, за счет кооперативного движения.

Могла бы Россия обойтись одной только столыпинской модернизацией? Теоретически да, если бы у нее не было столько недоброжелателей, внешних и внутренних, желавших разрушить ее. Но и гипотетическая двадцатилетняя модернизация а-ля Столыпин (реформатор хотел именно 20 лет покоя) все равно привела бы к серьезным противоречиям, которые пришлось бы решать насильственными методами.

В первую очередь она создала бы разрывы как по горизонтали, между регионами, так и по вертикали, между крупными хозяйственниками и беднотой, которой угрожало обезземеливание, между старожилами и новыми переселенцами.

Смогло бы городское хозяйство принять излишки рабочих рук из сельского хозяйства – большой вопрос; для этого должен был активно проходить переток капитала из аграрного сектора в национальный промышленный и финансовый.

В большинстве развитых капиталистических стран этот переток дополнялся эксплуатацией «мировой периферии»: ограблением колоний, разрушением там мелкотоварного и натурального хозяйства, использованием там принудительного и почти дарового труда, неэквивалентным торговым обменом. Эти факторы давали высокую прибыльность вложениям в национальный промышленный и финансовый капитал.

Даже в благополучных США и Канаде, где индейцы уступали место белым колонистам, ведущим мелкотоварное хозяйство, процесс на этом не заканчивался, и мелкие фермеры отдавали свои земли крупным капиталистическим предприятиям, банкам и Bonanzafarms. (Так, в Манитобе средний размер «фермы» составил в 1881 г. немалые 2047 акров.[544]544
  Люксембург. С. 286, 288, 292.


[Закрыть])

И кроме того, если даже условно отменить «великие потрясения» на срок в 20 лет, отмести их навсегда – это уже чистая фантастика. Запад на новой понижательной фазе кондратьевского цикла так или иначе смотрел бы на Россию как на добычу. И чем больше противоречий она бы имела, тем скорее подверглась бы иностранной агрессии.

Советская власть в принципе решала ту же задачу, что и Столыпин, создавая крупное товарное хозяйство за счет общины и мелкого производителя. Только делала это в связке с широкой индустриализацией, в масштабах всей страны и всех земельных угодий, жестко и быстро.