Текст книги "Матронушка. Если никто больше не помог"

Прошло много времени, и, когда он умер, я не пошла на его похороны. Вызывает меня старец Митрофаний и говорит: «Почему ты не пошла хоронить Бориса?» Я говорю: «Он неверующий». Проходит года два, старец опять меня вызывает и говорит: «Почему ты его не поминаешь?» Я опять то же, и вдруг он говорит: «А ты знаешь, ведь он в Царстве Небесном». Я говорю: «Как же это так? Он в храм не ходил, не причащался?» А он мне в ответ: «Он всю жизнь делал добро людям, скольких спасал, помогал, доброты необычайной был, нежадный, все отдавал ближним, время жизни своей не жалел, тратил с радостью свои силы». И вдруг у меня спала пелена с глаз. Я ведь все это видела и не замечала. У него отец, священник, пострадал, он был крещеный, Бога никогда не ругал.

Ни одно слово матушки не пропадало. В 1943 году как-то мне матушка сказала: «В доме надо иметь одну комнату на восток, в комнате стол – Престол Божий, для молитв, есть и пить на нем нельзя». Я пропустила эти слова мимо ушей, так как у нас не было ни комнаты на восток, ни своего дома. И вот прошло 46 лет, и исполнились ее слова.

В 1998 году у нас сгорел в деревне дом. Мы с братом, старики за семьдесят, не хотели строиться, но брат увидел во сне покойного блаженного Митрофания в белой одежде, который вошел в комнату и строго сказал: «Строиться, строиться и строиться!» Дом нам строил Сам Господь, так как тогда не было строительных материалов, и все было очень трудно. Стройка пошла как по маслу, все шло в руки, и дом из бревен поставлен. И вот летом умерла одна монахиня 93 лет. Нам отдали ее стол, и брат привез его в новый дом. И что же? Вскоре, по приезде в Москву, мне как-то священник, отец Александр на исповеди сказал: «Берегите стол, который попал к вам от матушки Марии, он особенный. Умирая, она просила меня лично его сохранить. Этот стол – Престол Божий, на котором в первые годы после революции совершалось Таинство Евхаристии, служили епископы и сам Святейший Патриарх Тихон, великие люди Церкви нашей, на нем есть и пить нельзя». А в доме у нас одна комната выходит на восток!

Матушку часто посещала некая Анна Георгиевна, бывшая помещица. Она мне рассказала следующее. Накануне войны матушка благословила ее и сестру Наталию пойти пешком в Саров и Дивеево, сказав при этом: «Идите, идите, батюшка Серафим вас ждет!»

Святая Матушка Матрона, помолись Господу Богу за рабу Божью Ларису. Очень хочу забеременеть и родить здорового ребенка. А также умоли Господа помочь мне бросить пагубные привычки и решить мои финансовые проблемы. Спасибо за то, что когда я ни обращусь, ты мне всегда помогаешь.

Лариса

Долго они шли туда, и вот уже осталось немного, но сумерки застали их в дремучем вековом сосновом лесу. Ветер качал сосны, темнело, дорогу еле-еле видно, стало страшно. Как ночевать? На дороге им встретился согбенный старец в белой холщовой рубахе и сказал: «Здесь недалеко у меня есть избушка, идемте, там и переночуете». Подошли, заходят, в избе широкая скамья из досок и больше ничего. Они легли и тотчас заснули. Утром просыпаются – птички поют, солнышко греет, радостно так, а сами-то они лежат на бугорке под огромной сосной, никакой избушки нет. Тут вспомнились им матушкины слова: «Батюшка Серафим вас ждет».

Анна Дмитриевна Прохорова

Матроне было 8 лет, когда забрали нашего дедушку, Илью Горшкова (Матрониной сестры муж). Жена его растерялась: «Ох, что ж я теперь буду делать?» У них было семь или восемь детей. Матрона говорит: «Подожди, придет твой Илья». «Пошла бы ты от меня, слепая!» – отмахнулась сестра. А Матрона ей: «Не слушаешь, ну как хочешь». Вот пошли они в ригу молотить. Матрона их предупредила: «Молотите быстрее, а то не успеете». Они только засмеялись: «Что это ты все предсказываешь, слепая?» – «Ну, как хотите. А то можете не успеть». Начали они работать, вдруг кто-то бежит: «Илья пришел!» Они побежали, все на току оставили. А ведь раньше никто не верил.

Потом ей было уже годов побольше – двенадцать или четырнадцать лет. Начала она как-то беспокоиться: «Господи, хоть бы меня отвезли, ох, скорей бы! А ты, мать, только икону одну возьми и больше ничего». Тут неожиданно приехали за ней и увезли в Краснополье. (Там жила тетя Поля, которая за ней ходила.) И в тот же день вечером начался пожар. Все дома сгорели, а Матронин уцелел.

Я приехала в Москву в 1937 году… Когда началась война, я собралась в Себино. Взяла билет и перед отъездом зашла к Матроне. «Я еду домой». – «Нет, ты домой не езди». – «А я уже билет взяла». – «А кто тебе разрешил?» – «Я боюсь, тут бомбежки». – «Там еще хуже будет». Я упрямая была, не слушалась. А Матрона говорит: «Ну, потужишь и обратно приедешь».

Так и вышло, как Матрона сказала. Вернулась я в Москву в 1947 году. А через пять лет взяла на работе отпуск и поехала в Себино и там собралась замуж за Василия, а хотела за другого. Приехала в Москву к Матроне (она тогда жила на Сходне, улица Курганная, дом двадцать три, у дяди Сережи Курочкина) сказать ей, что уезжаю в Себино. Там уже свадьбу готовят, стол накрывают. А она говорит: «Ты Богу молилась? Подожди, не езжай». Я возразила: «Он за мной приехал, а я не поеду? Уже билеты взяли». – «Ты сейчас поедешь, и опять тебе приезжать. Сдай билеты». Я не послушалась. Приехали мы домой, а нас догоняет телеграмма: «Матронушка умерла». И поехали мы обратно.

Еще до Сходни Матрона жила в Загорске, у тети Поли. Я к ним часто приезжала. Однажды из Царицына приехала одна больная, муж ее был полковником. Она четырнадцать лет лежала. Ее на носилках внесли, когда они первый раз приехали. Во второй раз она уже сидела, а в третий раз уже сама шла. Муж ее не знал, как отблагодарить Матрону: «Я тебе хоть машину куплю». А Матрона от всего отказалась: «И машина мне твоя не нужна».

Она все знала наперед. Про себинскую церковь говорила: «Откроется церковь, куда она денется, откроется». Мне она говорила: «Хоть я и умру, а все равно я буду с тобой, живая. Никогда про меня не забывай». Говорила мне: «Поезжай в деревню, хлебушек, да и мясо будешь есть». Так и получилось – живем в достатке. А я ей не поверила тогда: «Какое мясо? Да я сроду его не ела».

Святая Матронушка! Помоги, прошу тебя! Помолись Господу Богу о рабе Божией Татьяне и дочери моей Маргарите, попроси у Господа Бога нам здоровья и хорошую работу моей дочери. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Татьяна

Матрона все время сидела на койке. Ручки маленькие, ножки коротенькие. Я за нее боялась и хвататься. Она меня звала Семка, тетю Дашу – Петька, тетю Таню звала Ванькой, тетю Грушу – Андрей, всех звала на прозвище. За Матроной ухаживала Пелагея, которая потом умерла, тетя Поля Краснопольская. После тети Поли – тетя Даша и тетя Таня. На Сходне – тетя Груша (Агриппина Ивановна) и дядя Сережа ракитинские, вторая тетя Поля (ракитинская).

Многие приходили к Матроне. Всякие ходили, бывало на машинах приедут… Порченую на носилках несут, а она упрется в притолоку и не идет. А сама все рассказывает, кто ей что сделал.

Матрона ножки поджимала под себя, под юбку. Люди встанут на колени, она одной рукой по голове юлит, а другой крестит.

Святая Праведная Матрона Московская!

Матушка Матронушка, помоги мне найти 1500 гривен до воскресенья, дай мне силу и выдержку, чтобы не совершить не нужных глупых поступков, пожалуйста, молю о помощи.

Алеся

Ксения Ивановна Сифарова

(Об иконе «Взыскание погибших»)

Однажды Матрюшенька говорит: «Мама, сходи к батюшке, у него в архиве лежит книга, а в ней изображена икона Царицы Небесной „Взыскание погибших“. У нас в храме такой иконы нет. Сходи и скажи батюшке, чтобы он ее принес». Батюшка очень удивился, но принес книгу, нашли икону эту, и она говорит: «Мама, я выпишу такую икону». Семья была бедная, мать опечалилась, чем же они будут платить за нее? Матрюшенька велела женщинам деревни пойти по всем церквам в округе для сбора помощи, благословила их. Они набрали всего: и денег, и хлеба, и масла, и яиц… Нашли в городе художника. Матрюшенька спросила: «Ты сможешь написать эту икону?» Он ответил, что ему не впервой. Матрюшенька велела ему покаяться в своих грехах, исповедаться и причаститься. Художник сказал: «Давайте, буду писать». Матрюшенька спросила: «Ты точно знаешь, что напишешь эту икону?» Художник ответил, что напишет, взял все и стал писать.

Святая Матронушка, помолись Господу Богу за раба божьего Михаила. Дай ему сил и терпения, помоги в трудоустройстве, наставь на путь истинный, помоги разобраться в себе. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Людмила

Прошло много времени, наконец художник пришел к Матрюшеньке и сказал, что у него ничего не получается. Матрюшенька и говорит ему: «Иди, раскайся в своих грехах, ты совершил тяжкий грех». Он ужаснулся, откуда могла знать? Тогда он снова пошел к священнику, покаялся, снова причастился, пришел к Матрюшеньке, попросил прощения, что сразу не раскаялся. Она ему сказала: «Иди, теперь ты напишешь чудотворную икону Царицы Небесной „Взыскание погибших“». К этой иконе чудотворной идут люди с любой болью, с любыми болезнями, обращаются к ней, и она помогает. Если нет дождя – засуха, ее выносят на луг, ставят посреди нашего села и молятся, служат молебен и не успеют прийти домой, как пойдет дождь.

Антонина Борисовна Малахова

Я родилась в восьми километрах от села Себина в деревне Подмоклое, ныне проживая в Москве. Из рассказов моей матери я знаю о Матронушке, что она была прозорливой. Родилась слепая, ей и годика не было, она старалась, ползла в угол к иконам. Мать Матронушки была глубоко верующей, водила маленькую Матронушку в храм, потом она сама ходила: придет в церковь, станет, маленькая такая, около стеночки, молится, глаза закрыты – слепая, как спит (матушка Матрона до семнадцати лет была ходячей).

Матронины родители, Дмитрий и Наталья, любили ходить в храм вместе, и вот мать в праздник одевается и зовет с собой Дмитрия, а он отказался, не пошел. Дома он читал молитвы, пел; Матрона тоже была дома. Мать, находясь в храме, думала о своем муже: «Вот, не пошел», – и все волновалась. Отошла литургия, Наталья пришла домой, а Матрона ей говорит: «Ты, мама, в храме не была». – «Как не была? Я только что пришла и раздеваюсь!» А девочка говорит: «Был отец в храме, а тебя там не было!»

Деревня Себино построено буквой «П», Матрона жила в доме, где у «П» перекладина.

Однажды Матрона, еще совсем девочкой, говорит матери: «Я сейчас уйду, а завтра утром будет пожар, но ты не сгоришь». И действительно, утром начался пожар, риги загорелись у Козловых. Чуть не вся деревня сгорела, ветер перекинул огонь на другую сторону деревни, а дом матери остался цел.

Как-то по осени Матронушка сидела на завалинке, которую делали около дома до окон, для тепла. Мать ей говорит: «Что же ты сидишь, холодно, иди в избу». Матрона отвечает: «Мне дома сидеть нельзя, огонь мне подставляют, вилами колют». Мать говорит: «Там никого нет». Матрона отвечает: «Ты же, мама, не понимаешь, сатана меня искушает». Потом это больше не повторялось.

Жизнь Матушки была скитальческой, без пристанища. В Москве она жила во многих местах. Переезжала с места на место, кто возьмет. До войны долго жила у Жаворонковых на Ульяновской улице, до ареста отца Василия (священник Василий – муж послушницы Матронушки Пелагеи; пока он был на свободе, Матушка жила с ними). Жила на Пятницкой, у Никитских ворот, в Петровско-Разумовском (в Соломенной Сторожке), в Сокольниках, в Загорске, в Царицыне и в других местах. Жить – живи, а кроме Евдокии Михайловны, ее никто не прописывал, все боялись в то время.

Святая Матронушка, помоги моей бабушке, рабе божьей Валентине. Избавь ее от болезни, исцели и дай силы выжить. Помоги, чтобы врачи поставили верный диагноз и лекарства все пошли ей во благо! Молю тебя, сотвори чудо, подари шанс на жизнь моей бабушке. Дай силы моей мамочке рабе божьей Вере, чтобы она могла перенести все трудности и переживания за свою маму рабу божью Валентину. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Олеся

Евдокия дала нам адрес Матушки, и мы поехали на Сходню. Дело было ранней весной, наверное, в марте, снег был сильный. Доехали мы на электричке, а дальше идти пешком с километр до ее дома. Дошли мы, к нам выходит хозяин: «Вы к кому?» – «Да мы, – говорим, – к Матроне идем». – «А она, знаете, не принимает». – «Как же не принимает, мы столько времени шли…» – «А вы чьи?» – «Да мы, – говорим, – тоже оттуда, где она родилась». – «Ну-ну, идите, своих она вроде принимает».

Это были ее последние дни жизни – в мае она умерла.

Вошли мы, а послушница ее говорит: «Она вас принять не может». У них был земляной пол в прихожей, а в доме деревянный; мы с мамой упали на пол на колени и плакали, молились, очень плакали, что она нас не принимает, – значит, мы грешные.

Минут, может быть, двадцать стояли на коленях. А потом открывается из другой комнаты дверь и Матрона говорит: «Ну, пусть войдут, пусть, пусть войдут».

Мне было тогда двадцать два года, а маме – шестьдесят. Мы вошли. Я вошла с трепетом.

Вначале мама стала с ней разговаривать, а я рядом стояла. Мама сказала: «Я с мужем живу плохо». Матрона ей отвечает: «А кто виноват? Виновата ты. Потому что у нас Господь глава, а Господь в мужском образе, и мужчине мы, женщины, должны подчиняться, ты должна венец сохранить до конца жизни своей. Виновата ты, что плохо с ним живешь».

Маму отдали замуж не по любви… слова Матушки перевернули ее жизнь. После этих слов мама стала молиться. Потом у них с отцом жизнь наладилась.

В Загорске бабушка Матрона жила у тети Поли (тетя Поля – дяде Ване моего жены сестра). Я приезжала на выходные. У тети Поли жила еще тетка Настасья устьинская. Ей было сделано насмерть: под исход месяца Настасья начинала все говорить, говорить, то лежит в лежку, то пойдет плясать, песни петь – шутик играет. Отпляшется и лежит как мертвая. Бабушка Матрона отчитывала ее, облегчала ее страдания.

Она жила примерно в 1938 году, на Пятницкой улице у Павелецкого вокзала, у церкви. Трамвайная линия, и рядышком их домик. Мне было лет пятнадцать (сейчас шестьдесят четыре).

Матрона из Себина уехала еще молоденькая. Как она начала с восьми лет предсказывать, так ее и начали везде возить.

Блаженная Матрона уехала из Себина примерно в 1925 году, потому что братья ее, Михаил и Иван, относились к ней с пренебрежением, были против того, чтобы к ней ходил народ. Оба брата были коммунисты, а Матрюшенька со своей верой в Бога мешала им, да и боялись за свое положение и родителей.

Я жила в Москве недавно, один год, как приехала из деревни, и работала на очень тяжелой работе, в котельной Первой градской больницы, давала горячую воду в роддом. Грязь, пыль; страшно мне было. Закрывалась там ночью, и мама там со мной ночевала, ведь я была молодая, и по ночам стучались, я боялась. По ночам мы молились в этой котельной. Это до Матроны, еще до поездки к ней было. При встрече она стала со мной говорить: «Где ты работаешь? Ну-у! Тебя оттуда возьмут». А я там, в управлении больницы никого не знала и думаю: «Кто меня возьмет? Кому я нужна?»

Через две недели меня вызывает главный врач и говорит: «Ты девочка умная, грамотная, мы тебя возьмем работать завскладом». Я говорю: «Боюсь, я там не справлюсь». «Справишься. Если кто тебя будет обижать, придешь ко мне, и я тебе во всем помогу». Вот так я стала работать завскладом, а потом перешла в бухгалтерию.

Еще она мне сказала: «А ты что, задумала идти учиться? Иди, иди, сейчас время такое, учиться надо». А задумала я учиться на медсестру. Но война кончилась недавно, и у меня еще оставался страх, вдруг возьмут на войну, и поэтому я боялась идти учиться. Но когда она меня благословила, я стала учиться. Потом она мне еще сказала: «Судьба твоя далеко, эти женихи не твои, которые за тобой ходят, – гони их от себя, твоя судьба далеко».

Мне было тогда двадцать два года, а замуж я вышла в двадцать девять лет. Правильно она сказала. Еще она сказала: «Потом ты будешь жить хорошо-хорошо, счет деньгам в кошельке не будешь знать». Вот и сейчас не знаю, сколько у меня там денег. Другие считают, пересчитывают, а я никогда не знаю. Сегодня денег у меня нет, допустим, завтра обязательно появятся откуда-нибудь.

Приехал мой брат из Москвы к матери. И повели мы с ним корову продавать в Москву. Мы прошли километров тридцать, когда обнаружили, что брат обронил где-то документы: и свои, и мои, и на корову – все растерял. Он говорит: «Я сейчас застрелюсь. Куда мне деваться?» А я назвала брата старшего дураком. «А как же мы теперь пойдем?» – «Будем Матрону просить, она нам поможет, с нами пойдет».

Вот это Матрюша! Давала нам путь и давала нам дом, где ночевать. До Москвы шли десять дней. И вот как ночевали: Матрона покажет, где дом, мы стучимся – и нас принимают. Мысленно показывала, конечно. Я брата спрашиваю: «Где ночевать-то будем?» Он говорит: «Вон дом за огородами, с голубой крышей». Туда пошли, постучали, хозяева нас пустили и ночлег дали. А когда патрули приходили, то они отвечали: «Чужих у нас нет, только брат с сестрой приехали». А у нас документов-то не было! А они нас не спрашивали, принимали как родных. И так всю дорогу было.

Святая матушка Матрона! Помоги решить финансовые трудности, с которым мне постоянно приходится сталкиваться. Матушка, мне очень хочется автомашину хорошую. Прошу, помоги в 2010 году. Прошу. Услышь мои молитвы и окажи помощь. Вся надежда только на тебя. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, Аминь.

Адилет

Вот, за десять дней мы дошли, корову привели, все благополучно. Брат дивится: после войны патрули были, везде останавливали, но нас нигде не остановили. Я брату говорю: «Ты видишь, какие чудеса!» Он говорит: «Вижу, Нюра». Потом я говорю: «Вот вернемся в десятом или одиннадцатом часу, поедешь к Матрюше?» – «Поеду». Пришли мы с братом к Матроне, еще дверь не открылась, а слышим ее голос. Хожалка открывает, а она смеется: «Пускай, пускай их, это свои. Я, слепая, всю дорогу с ней корову за хвост вела. Веди ей корову, да дай ей дом, да ночлег у хороших людей! Вот когда я тебе понадобилась-то! С языка меня не спускала!» А брату говорит: «Как это сестра моложе тебя, а дураком назвала?» Брат потом говорил: «У меня волосы дыбом встали, ведь она с нами не шла, а все знает!» Тогда брат спрашивает у Матроны: «Что же мне теперь делать – все документы потерял». «Твои документы стоят всего десять рублей. Ничего тебе не будет».

Много раз я к ней ездила. Однажды поехала с двоюродной сестрой. Я с Матрюшей говорила, она надо мной читала. А двоюродная сестра молчит, язык как прирос во рту. Матрюша ей говорит: «Что язык убрала! Дома только ругаться матерным можешь, а тут примолкла!» Сестра помолчала и отвечает: «У меня язык куда-то ушел, я не могу говорить». Она спросила только про мужа, но Матрона ей сказала: «Думай сама». Сестра испугалась и ничего не спросила: ни про мужа, ни про брата. Они не пришли после войны. Матрона же говорит: «Брат твой живой, и мужа твоего все время поминаю, муж тоже живой». Так все и оказалось. Брат потом еще много раз ко мне приезжал.

Одна женщина из Себина, Валентина, работала в Мосееве у судьи секретарем, и начальник советовал ей идти работать на базу, учил воровать: «Может, когда чего возьмешь». Решила она пойти к Матроне и узнать, не перейти ли ей на другую работу, а Матрона говорит: «За большой получкой не гонись, как работаешь, так и работай, и найдется тебе побольше зарплата». Тогда начальник предложил другому секретарю идти на базу. Та согласилась, а Валентина заняла ее место с зарплатой побольше. Пришла Валентина к Матроне и говорит: «Теперь получаю больше». – «Вот видишь, а та работа была не твоя». А вторая девушка отработала на складе только три месяца. Один раз какие-то две баночки с чем-то унесла. За эти баночки она получила три года. Валентина Матрону благодарит: «Бабушка, большое тебе спасибо. А той ведь три года дали». – «А я знала, что это не твоя работа, это ее место было».

В 1952 году я с мамой была у Матронушки перед ее смертью. На прощание Матушка Матрона подозвала нас к себе, сказала: «Наклоните головы» – и благословила нас, над нами что-то читала и по голове руками погладила. Вот и все.

В начале мая мы опять хотели поехать к Матушке. Приходим к Евдокии на Староконюшенный переулок узнать, не там ли она, а та нам сообщает, что Матрона умерла, и завтра в шесть часов вечера, значит, третьего мая ее привезут в храм Ризоположения. Мы расстроились, было нестерпимо жалко, что ее больше не увидим, что теперь делать? И поехали домой.

У нас с мамой было задумано 3 мая поехать в Загорск к преподобному Сергию… Ну, говорим, в Загорск теперь не поедем, а то не успеем завтра матушку Матрону проводить. Легли спать. Вдруг маму в половине пятого Матрона будит: «Вставай, вставай скорее, везде успеете, езжайте в Загорск, везде успеете». Мы тут же собрались и поехали в монастырь, подали там записку новопреставленной блаженной Матроне. Она, видимо, послала нас туда известить о своей смерти. Таким образом, в Троице-Сергиевой лавре узнали тоже о смерти Матушки, и монахи приехали из монастыря накануне похорон и в день похорон. В Сергиевой лавре хорошо знали Матушку, она там часто гостила. На панихиде батюшка записочку нашу взял и говорит: «А кто это подал записочку? Кто подавал записочку? Она что, умерла?» Там, видно, многие ее знали. Мы говорим: «Это мы подали. Да, умерла. Сегодня в шесть часов ее привезут в храм Ризоположения в Москве». Мы вернулись, успели, еще даже два часа ждали, пока ее привезут. Гроб с ее телом стоял в середине церкви, лицо открыто. Ручки у нее были такие маленькие, пухленькие, как у младенца, и все подходили, прикладывались к рукам.

Блаженная матушка Матрона, спасибо тебе за твою помощь, помолись Господу Богу за меня, пожалуйста. Господи, пошли мне, пожалуйста, вторую половинку, дай мне забеременеть и родить ребенка, дай мне испытать все трудности на моем пути во имя Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков, Аминь.

Марина

Все, кто был в церкви, плакали: потеряли самое дорогое – путеводительницу в жизни, как жить без нее? Такая опора была, скажет слово, и не думаешь, не терзаешься – все так и будет… Я передать не могу, что в церкви я чувствовала, что-то необычное, будто по воздуху ходила… Ее отпели и 4 мая похоронили на Даниловском кладбище. Автобус подъехал. Кто в автобусе, кто пешком шел, до кладбища недалеко.

Рассказывает Анастасия,

жительница города Кимовска

Когда Матрона была совсем маленькая, еще в пеленках, ей года не было, мать ее совьет, положит в люльку свитую, ночью или днем, а как хватится – в люльке ее нет. Она сидит на полочке, где иконы. Если ночью, то там был свет вокруг нее, и она там сидит, агукает, как бы играет с иконами и смеется… Мать ее возьмет оттуда и опять в люльку положит.

О, блаженная матушка Матронушка! Помолись, пожалуйста, за р. Б. Елену и Игоря, за их семью, счастье, чтобы Господь услышал наши молитвы и дал нам деточек. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Елена

Матронушке было три годика, и она иногда выходила на улицу. А девчонки крапивы наломают, крапивой ее настигают и в яму глубокую посадят. А потом спрячутся и смотрят, как же она оттуда вылезет? Она с трудом вылезала и шла домой. Когда они ее потом звали играть, она им отвечала: «Не пойду я больше. Вы меня крапивой стрекочите, в яму сажаете, ругаете меня слепой, смеетесь надо мной». Не стала больше гулять с детьми.

Прасковья Кузьминична из Епифани

Она раньше жила в Щепине и знала Парашу, о которой рассказ

Одна женщина живет в Москве недалеко от могилы Матроны, зовут ее Клавдия. Она всегда ходила на могилу к Матроне до восхода солнца, клала продукты на могилу, пока они покроются росой, как бы мелким дождем. Этими продуктами она дома всех кормила. У нее был сын пьяница, и в семье скандалы. А как начала кормить семью этими продуктами – так тишина у нее. Как кончались эти продукты, она опять на кладбище. И так до сего времени.

Святая блаженная матушка Матронушка. Помоги мне, излечи меня от бесплодия, помолись перед Господом нашим, да дарует деток нам! Спасибо!

Татьяна

Когда началась война, Матрона передала всем людям, что в Тулу немец не пойдет. «Не бойтесь, в Туле он не будет». Так и было. В день наступления немцы были как мертвые, и наши их погнали. В Туле их не было.

Клавдия Павловна Горячкина,

ее мать часто ездила к Матроне

Село Себино раньше называлось Старо-Медведево.

Моя мама часто ездила к Матрюше. Матрюша говорила про церковь в Себино: «Обдерут нашу церковь Успения, снимут иконы, облупят весь храм Успения Божьей Матушки». В войну так и было. У меня был жених. Мать пошла к Матрюше, рассказывает, что ко мне ребята ходят. «Ох, что ты волнуешься – ребята ходят. А вот у вас есть один, Горячкин Дмитрий Корнеич, он как живет?» – «Его сын Иван обижает». – «А у них еще есть сын?» – «Он без вести пропал». – «Ничего, найдется. Он неплохой малый, неплохой», – сказала Матрюша. С ним-то мы и поженились и прожили тридцать пять лет, пятерых детей вырастили. А братья отцовы все плохо жили, все погибли, один из них удавился.

Ксения Ивановна Сифарова,

двоюродная сестра жены брата Матроны

Я, урожденная Сифарова Ксения Ивановна, родилась в Тульской области в селе Себине Епифанского района. Мои родители – Сифаровы Иван Васильевич и Татьяна Павловна. Мой дедушка по материнской линии, Прохоров Павел Иванович, служил церковным старостой в церкви Успения Пресвятой Богородицы в селе Себине. Он лично присутствовал при крещении Матроны Никоновой. Родители ее были немолоды. У нее было два брата Иван и Михаил и сестра Мария.

Вот рассказ моего дедушки. Дня за два до крестин в церковную сторожку зашел уставший прохожий, священник отец Василий из деревни Борятино, что в пяти километрах от Себина. Это было накануне какого-то праздника. Этот-то священник и святил младенца Матрюшеньку. Когда во время крещения священник окунул ее в купель, то из купели до потолка вышел столб пара или легкого благоухающего дыма, я точно не помню. Дедушка говорил, что священник был несказанно удивлен: «Я очень много крестил младенцев, но такое вижу первый раз, и этот младенец будет свят».

Матрюшенька от рождения была слепенькая, а на груди у нее, на тельце, был выпуклый крестик как бы с распятием Иисуса Христа.

Все, что я знаю, это со слов моих родителей. Когда Матрюшенька подросла, она спала с родителями зимой в печке, чтобы не было холодно. Бывало, ее родители проснуться, а ее нет с ними, они зовут ее, она отвечает: «Да вот я!» Оказывается, она ночью сидит в переднем углу и играет с иконами. Как она могла их достать, снять, положить на стол и сама спуститься? Она успокаивает родителей: «Спите, я скоро приду». Это были ее первые удивительные поступки. Когда она стала подрастать, однажды попросила мать: «Мама, дай мне куриное перо, только большое». Ей дали перья, она выбрала самое большое перо, ободрала его и говорит матери: «Мама, видишь это перышко?» Мать говорит: «Да что ж его смотреть, ведь ты же его, Матрюшенька, ободрала». А Матрюшенька отвечает: «Вот так обдерут нашего царя-батюшку». Мать испугалась: «Так нельзя говорить!» А Матрюшенька ей отвечает: «Не бойся, мама, его уже ободрали».

Однажды она проснулась и говорит своей матери: «Мама, подготовься, у меня скоро будет свадьба». Мать пошла к священнику, рассказала ему; священник пришел к ним, причастил Матронушку – всегда причащали на дому по ее желанию. И вдруг, через несколько дней, едут и едут повозки к их дому, идут люди со всеми бедами и горестями, везут больных, и все почему-то спрашивают Матрюшу. По пять или шесть подвод каждый день, а то и больше. Матрюшенька читала над ними молитвы и очень многих исцеляла. Ей мама и говорит: «Матрюшенька, да что же это такое?» Матрюшенька отвечала: «Я ж тебе говорила, что будет свадьба». К ней приезжали издалека, но никто никого не оповещал, а ехали.

Милая мати Матронушка! Помоги моей дочке отроковице Евдокии. Позавчера она упала и сломала нос, умоли Бога даровать ей выздоровление без операции. Грешная раба Божия Клавдия, твоя молитвенница.

Клавдия и Евдокия

Евгения Ивановна Калачкова,

сестра Василия Ивановича Прохорова, 1907 года рождения

Мать родная Матроне говорила: «Дитя ты мое несчастное!» А Матрона ей отвечала: «Я-то несчастная! У тебя Ваня несчастный да Миша!»

Когда барыня купила в Себине дом, пришла к Матрюше и говорит: «Я хочу строить колокольню». – «Что ты задумала сделать, не сбудется», – отвечает Матрюша. А барыня уже известь нажгла, все приготовила. «Как же не сбудется? Все у меня есть – и деньги, и материалы». А было это перед революцией.

Святая Матушка Матронушка! Обращаюсь к тебе с прошением, помолись за меня пред Отцом нашим Господом Богом о прощении грехов моих. Помоги моей дочери Елене найти достойную работу. Пусть она будет интересной, успешной и положительные результаты ее будут скорыми и процветающими.

Нина

Василий Михайлович Гусько

Он жил в Себино по соседству с Матроной

Когда Матрона жила, как и мы, в Себино, рязанские и из других областей шли к ней, народу много. Я у нее здесь не был – были мои родители, они в тяжелые моменты к ней ходили. Однажды у нас пропали лошади; дня три мы их искали, и безрезультатно. А в деревне Татинки были зеленя. Отец мне сказал: «Сходи на зеленя, может, там». Отец пошел к Матрюше. А я – мимо леса, в бездорожье, напрямую полем лошадей искать. Только к лесу подхожу – слышу, заржали лошади. Я прислушался – еще. Захожу в лес, там лощина, потом на бугор, потом в осинник – там лошади. Я их обратал и приехал. А вскоре и отец пришел от Матрюши. Он стал ее спрашивать, а она ему говорит: «Иди, иди домой, они уже дома».

Пресвятая матушка, Матрона! Помоги разыскать мою подругу Валентину, уехавшую в Италию в январе 2005 года, и от которой нет известий уже более года, ранее звонившую своей дочери, близким каждую неделю. Помолись Богу нашему Иисусу Христу, умоли Его помочь нам найти ее и вернуть домой! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Зоя

Александра Антоновна Гуськова,

жена Василия Михайловича

Первый раз я была в Москве у Матроны на квартире Ждановой. И в Царицыне была. Мой муж попал в плен; извещение о нем пришло: «Пропал без вести». Я приехала к Матроне. Домик деревянненький был такой. Стучусь. Выходит хожалка: «Вам кого?» – «Я приехала к Матронушке». – «Я не могу вас пустить, я вас не знаю». Дверь открыта была. Матрюша услышала и говорит: «Пусти, пусти ее, что ты ее не пускаешь?» Я вошла, поцеловала Матрюшу. Спросила про мужа. Она отвечала: «Он придет. Он у строгих начальников находится». Потом спросила ее про сестринского мужа. Она сквозь зубы сказала: «Придет». Я поняла, что огорчать не хотела, и он не пришел.