Книга: Скунскамера - Андрей Аствацатуров

Я помню, что, когда я только читала эту книгу в мае, я начала копаться и искать другие произведения автора, потому что хотелось еще и еще читать его рассказы о жизни. Я помню, что я много смеялась, когда читала произведение, я помню, что стиль автора и его зарисовки мне очень понравились. О чем это произведение? Произведение о детстве героя, о его родителях, жене, друзьях, о его Доме, о его Городе, об алкоголиках, стоящих около пивных ларьков, об университете, о кинотеатрах и клубах, вообщем о нашей жизни. Написано легко, с юмором, с сатирой и с грустью. Про наше советское детство, про наше настоящее. Про все понемногу. Это такие небольшие рассказы из жизни, "Денискины рассказы" для взрослых.

Поскольку у автора библиография всего ничего, это даже хорошо, что книга так быстро забылась. Станет грустно и тоскливо осенью - сяду и обязательно перечитаю для поднятия настроения.

Приведём примеры: Едем как-то с Ильёй Стоговым в его белом форде-эскорте 1989 года выпуска по Софийской, и он мне рассказывает, как в 1998 году нетрезвый клавишник Скутера на концерте в Юбилейном после каждой песни нагибался и блевал за кулисы. Тут я ставлю в сиди-проигрыватель диск с концертом Buena vista social club, играет песня Chan-Chan, и я говорю Стогову: Знаешь, Илья, не знаю, на каком языке они поют, но я понимаю, что они хотят сказать мне. *** Выхожу как-то после концерта Металлики из СКК, а перед выходом стоит Илья Чёрт и ест сухарики "Емеля с сыром". Я ему говорю: Илья, ты тоже с концерта? А он удивлённо так выпучивает глаза: Какой концерт, у меня сегодня концерта нету. *** Стоим как-то с Джорджем Гуницким на южной границе Купчино, там где дома кончаются, и дальше уже только степь и перекати-поле, и я говорю ему: Джордж, а ведь это уже Сибирь! *** Еду как-то в автобусе, я рядом сидят два школьника 6-9 лет и цокают языками. Тут к ним подходит старушка и строго говорит: Петербургские школьники не должны цокать языком в автобусе! *** В университете был преподаватель по Безопасности жизнедеятельности, который на лекциях говорил: Есть много болезней и предрасположенностей, от которых люди полнеют, но самый действенный рецепт по-прежнему один - жрать надо меньше. *** Пошли как-то с Фёдором Двинятиным покупать пиво на площади Мужества. Я говорю продавщице: Дайте нам две бутылки Хвойнинского Элитного. Тут Двинятин внезапно высовывается вперёд и перебивает: Нет, не давайте ему Элитного, дайте нам две бутылки Хвойнинского Жигулёвского. Я говорю: Ты чего, Фёдор? Он отвечает, а ты на состав их посмотри и сравни. Читаю. Состав Элитного: солод, вода, хмель. Состав Жигулёвского: солод, вода, хмель, сахар. Воооот, говорит Двинятин, сам посуди, какое ж это пиво без сахара? *** На днях встретил на Большой Конюшенной Аствацатурова. Он на меня так посмотрел, как будто знал, что я его Скунскамере единицу поставил

UPD. Самый главный эпизод забыл, филологический! Еду в автобусе в 10 утра, напротив присаживается молодая хрипло переговаривающаяся пара с банками, замаскированными газетой, но запах от них исходит вполне однозначный: классическая "Яга". Девушка долго и путано объясняет, что надо раздеться, потому что ехать до конечной, до университета, и будет жарко. Долго передавая друг другу банки, снимают куртки. Молодой человек начинает слушать плеер, девушка достаёт книжку. Слушать плеер спутнику она не даёт, постоянно перебивая его разговорами о том как они придут в универ и как там здорово. Вчитавшись в книжку она постоянно прерывает чтение, чтобы показать молодому человеку какое-нибудь слово: - Смотри, левиафан. Откуда это слово? Я понимаю, что оно значит. Оно значит исполин. Я понимаю его термин. Но откуда оно такое взялось?! Тут я не выдерживаю: - Левиафан это древнее библейское имя. А уменьшительное от него - Лев. Может слышали, Лев Толстой? Искра понимания в глазах и осторожные кивки. - Так вот, это его для краткости Львом величают, а на самом деле у него в паспорте значилось Левиафан Николаевич Толстой.

Нет, можно, конечно, упереться интеллектом в стену и говорить о фрагментарной прозе, о саморефлексии автора, о чувстве юмора, о больно глубоком философском подтексте. Но это всё с большой натяжкой. Конечно, читатель сразу же «просекает» и тему голого человека (в экзистенциальном смысле), и вопрос второй книги «Скунскамера» о том, как не стать частью этого уродливого мира. Но эти идейки живут в книжках какой-то отдельной жизнью. А нам было бы круто получить глубокие мысли, завёрнутые в какую-нибудь стоящую художественную обёртку.

А посему «Скунскамеру», как и предыдущий текст, надо отнести к разряду облегчённой книжной продукции. Своего читателя эти книги, конечно, найдут. Над этими книжками можно провести пару вечеров, дорогу от пункта А до пункта В, порой отплёвываясь от очередного мата, порой усмехнувшись. Гомерического хохота от них не ждите. Смешнее «Дон Кихота» и «Мёртвых душ» всё равно ничего нет.

И вообще эта вторая книжка, хотя и более цельная, но очень вялая, временами даже пессимистичная. Ни Ленинграда, ни тем более Петербурга там нет. Вернее, он вроде там описан, но это универсальное тоскливое описание любого города нашей страны. И если интересно читать об отваливающейся плитке на доме или о пивных ларьках, читайте. Однако эти описания не выходят за пределы словесных шаржей брюзжащего интеллигента.

Я с большим уважением отношусь к научной и учебной деятельности А. А. Аствацатурова. Поэтому его эти две книжки расцениваю так : Филолог на досуге. Не трогайте филолога. Он устал быть умным всегда. Что, так сказать, позволено филологу, не позволено быку.

Не хочу так читать это произведение, хоть режьте. "Скунскамера" понравилась мне больше всего за атмосферу Петербурга глазами подчёркнуто рафинированного интеллигента в миллионном поколении. Обшарпанные подъезды, пивные ларёчки, подворотни, дождливо-алкогольная романтика и всё такое. И я не хочу думать, что эта самобытная атмосфера является каким-то там продуктом какой-то там искусственно созданной культурной ситуации. Хотя, конечно, является. Но если на таком заострять внимание, то жизнь вообще будет тщетна, пуста, колюча и неприятна. Сейчас же можно просто окунуться в чужое болотце ощущений, поплавать там, получить удовольствие... Философия и правда не может сосуществовать напару с удовольствием? К чёрту тогда такую правду и философию.

"Скунскамера" — обаятельный сборник баек и побасенок. Если в первой книге царствовал хаос, а большая часть историй была непродуманна и стихийна (читай — почти всегда не слишком интересна), то тут картина более цельная. И это хорошо. И вообще, чоужтам, Аствацатуров как персонаж в собственном произведении (чёрт его знает, какой он в реальности, по видеолекциям и интервьюхам особенно не поймёшь) — мой мужской идеал.