Текст книги "Призраки Замоскворечья"

Глава 13
Честный малый

В дороге они, конечно, говорили про Рыбникову. Правда, не сразу – первые две минуты Астраханский молчал, мучаясь тем, что не смог отказать и взял Надежду с собой.

– Между прочим, вы говорили, что черный ход никто не использует, – сказал он, наконец.

– До вашего появления так и было. Через него выносили мусор, и дверь держали закрытой.

– Вам известно, кто отомкнул замок?

– Вы сами взяли ключи. Спросите у ваших людей, возможно, кто-то из них искал на лестнице портфель и не закрыл дверь. Рыбникова этим воспользовалась.

– Скорее всего, она вышла во двор поговорить по телефону. Но, возможно, там ее кто-то ждал.

– Странно, что она оставила сумочку, – сказала Надежда.

– И что?

– Одно дело – выйти, чтобы позвонить без свидетелей, другое дело – уйти или уехать.

– Но вы же уехали?

Надежда оглядела себя и вдруг поняла, что при ней нет ни телефона, ни сумки.

– Просто я увидела дрон и побежала во двор.

– Вот и Рыбникова могла что-то увидеть.

– Тогда наверняка все вышло случайно.

– Случайно для нее.

– Я и говорю.

– Помните, я рассказывал: перед тем, как оборвался разговор с Окаемовым, раздался звук, похожий на звон барабанных тарелок?

– Да, конечно же, помню.

– После этого связь оборвалась и номер стал недоступен. Обращаю ваше внимание, что Рыбникова не собиралась прекращать разговор. Его кто-то прекратил за нее.

Надежда присмирела и как будто съежилась.

– Значит, похищена? Но кто мог знать, что в тот самый момент она выйдет во двор? Ведь Рыбникова могла и не выйти.

– В том-то и дело. – Следя за дорогой, Лев размышлял вслух: – Я проверил, ей никто не звонил, а значит, она ни с кем не встречалась. Думать нужно. – Он тряхнул головой. – Думать.

Минут через тридцать они подъехали к Следственному отделу. Астраханский неодобрительно взглянул на Надежду:

– Вы, конечно, со мной?

Та ответила вопросом на вопрос:

– Зачем тогда ехала?

– Так я и знал. – Он вышел из машины и, не дожидаясь ее, пошагал к подъезду. Услышав, как хлопнула дверца, Астраханский, не оборачиваясь, включил сигнализацию.

Когда Лев заходил в дверь, Надежда мышкой проскользнула за ним.

Дежурный у входа козырнул заученным жестом:

– Здравия желаю, Лев Александрович!

– Здравствуй. – Астраханский чуть задержался. – По старой памяти пустишь?

– Проходите. Только скажите, к кому.

– К Протопопову. – Лев оглянулся и добавил: – Она со мной.

Поднимаясь по лестнице, Надежда шла позади, чтобы не вызвать большего недовольства и бесконфликтно вписаться в новые обстоятельства. Астраханский остановился, она замерла в двух шагах от него. Он открыл дверь и вошел:

– Можно, Иван Макарович?

– Лева? Ну, проходи.

– Я не один.

Надежда тоже вошла в кабинет. Протопопов встал из-за стола и направился к ней.

– Не ожидал… Какими судьбами, Надежда Алексеевна?

– У нас важное сообщение.

– С тем и пришли, – вторя ей, пробормотал Астраханский.

– Садитесь. – Протопопов вернулся на место и положил руки на стол, слегка прихлопнув столешницу: – Слушаю!

– В общем… – заговорила Надежда.

– Подождите, – прервал ее Лев, подошел к Протопопоу и положил перед ним свой телефон: – Лучше смотрите.

Следующие десять минут Иван Макарович глядел на экран телефона, затем поднял глаза:

– Хотите сказать, что женщина во дворе – это Рыбникова?

Надежда подтвердила:

– Точно она.

– Мне это зачем? – Протопопов посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Льва.

Тот закивал:

– Знаю, вы этим делом больше не занимаетесь. Но мне нужна помощь.

– Ты ждешь ее от меня?

– Поскольку вы занимаетесь убийством охранника, вам проще запросить видео с камер уличного наблюдения.

– Зачем?

– Мне нужно знать, какие машины выезжали со двора ателье с шестнадцати до восемнадцати часов в день исчезновения Рыбниковой.

Протопопов потрогал усы и попросил:

– Толком объясни.

– Рыбникова вышла из подъезда черного хода в шестнадцать сорок пять, – напористо заговорил Астраханский. – В шестнадцать сорок семь она позвонила по телефону Окаемову. В семнадцать десять звонок оборвался, и Рыбникова исчезла.

– Думаешь, ее вывезли на машине?

– Ну не на вертолете же!

– А, кстати, как сделана запись? – Иван Макарович еще раз включил воспроизведение.

– С помощью дрона, мужик один снимал для собственных нужд.

– Хор-р-рошая машинка! – Протопопов покрутил головой. – Ты только посмотри!

– Ну так как? – спросил Астраханский.

– Будь по-твоему. Только не знаю, сгодится ли запись.

– А в чем дело?

– Я уже запрашивал. Ближайшая камера наблюдения в двухстах метрах от дома. На таком расстоянии регистрационных номеров не видать. Но марку автомобиля можно вычислить по следующей видеокамере. Она в трехстах метрах от первой.

– С той тоже нужно смотреть.

– Ну хорошо. – Иван Макарович поднял трубку: – Валера, зайди.

Спустя минуту в кабинет вошел здоровяк среднего роста, заметив Астраханского, заулыбался, раскинул руки и бросился обниматься:

– Лева! Ну где ты? Как?

– У меня все нормально. Работаю. Можно сказать, служу.

– А мы только недавно про тебя вспоминали!

– Это хорошо. – Астраханскому было неловко.

Протопопов перешел к делу, обратившись к своему подчиненному:

– Нужно помочь. Что к чему, Лев расскажет.

Прежде чем выйти, Астраханский обратился к Надежде:

– Как вы уедете отсюда? У вас с собой ничего.

– Надежда Алексеевна здесь подождет, – вмешался Протопопов. – У меня имеются к ней кое-какие вопросы. А ты не задерживайся. Разберетесь – и пулей назад. Отвезешь девушку, откуда забрал.

Астраханский ушел с бывшим сослуживцем. Оставшись вдвоем с Надеждой, Протопопов сказал:

– Могу сделать кофе.

– Нет, спасибо, я не хочу. – Она бесприютно поежилась: – У вас есть вопросы?

– Это я к слову. Кажется, вы уже все рассказали.

– У меня есть что сообщить.

Иван Макарович пересел ближе:

– Ну давайте…

– На днях ко мне приходил следователь Самойлов. Он предъявил удостоверение ФСБ.

– Я его знаю. Он расследует дело Рыбниковой. И что?

– Самойлов задавал много вопросов. Кажется, он подозревает кого-то из работников ателье и даже одну клиентку.

– Кто такая? – Протопопов несколько оживился, как будто она рассказывала что-то занятное.

– Каракозова – жена банкира.

Иван Макарович удивленно скривился:

– Ну что же, им, в ФСБ, виднее.

– Я вот что подумала… Может быть, оба преступления связаны и преступники – те же самые люди? Я имею в виду убийство охранника.

– Мы с вами уже говорили об этом. Но пока дела не объединили в одно, преждевременно делать какие-то выводы. У них свое дело, у меня – свое, убийство охранника.

– Мама говорит…

– Ираида Самсоновна? – Протопопов одобрительно улыбнулся: – Основательная женщина. Ей можно верить. И красивая, для своих, знаете, лет…

Надежда отдала должное незамысловатому комплименту:

– Спасибо. Мама говорит: грабители знали, что где лежит. Они похитили самое ценное, это указывает на их осведомленность.

– И на то, что среди них была женщина.

– Об этом мы уже говорили.

– Кстати, Ираида Самсоновна описала похищенное?

– Конечно, и ждет вас, кажется, завтра.

– Постараюсь заехать, но обещать не могу. – Проведя ладонями по коленкам, Протопопов встал и прошелся по комнате: – О чем мы говорили? Ах да. Как я уже сказал, у них свое дело, а у меня – убийство охранника. И здесь могу вас порадовать – есть зацепка. Если помните, я говорил про отвертку.

– Ту, что валялась у системного блока? – заинтересовалась Надежда.

– Криминалисты собрали воедино отпечаток большого пальца с рукоятки, и он не совпал с отпечатком вашего мастера. А это значит, что ее уронил преступник, когда выкручивал жесткий диск. Теперь дело за малым – идентифицировать его в следотеке. А это займет пару дней. Найдя одного, мы быстро вычислим остальных. Если в следотеке отпечатков нет – все усложнится.

– И вы уверены, что преступников несколько?

– Уверен. Женщине было бы не под силу разворотить металлические жалюзи. – Протопопов оглянулся на дверь.

Надежда вскочила:

– Я вам мешаю.

– Сидите, Лев скоро вернется. Записи пришлют только завтра, и это еще в лучшем случае.

– У вас тоже бюрократия?

– У нас как везде, – вздохнул Иван Макарович. – Есть определенные трудности.

– Поэтому он сбежал?

– Лев? Лев не сбежал, а написал рапорт и уволился, как положено.

– Вы так сказали.

– Мало ли что я сказал, – возразил Протопопов, и Надежда заметила, что его настроение резко ухудшилось. – Лева – честный малый. Ему приказали развалить одно скользкое дело, но он довел его до конца. После этого осталось только одно…

– Написать рапорт?

– Знаете поговорку? Против лома нет приема.

– Что за дело? – поинтересовалась Надежда.

– Вот этого не скажу. И так разболтался. Видели у него шрам? Изрядная отметина. Три года назад рецидивист с тесаком напал.

– Из-за того самого дела?

Протопопов кивнул и продолжил:

– Изрезали всего, как только не помер.

– Боже мой…

– Из больницы ушел по расписке, но дело довел до суда. – Протопопов пригладил усы и твердо заключил: – Лев – честный малый.

* * *

Астраханский вернулся как раз в тот момент, когда Протопопова позвали к начальнику. Попрощавшись, Надежда и Лев вышли из Управления и сели в машину.

– Все нормально? – спросила Надежда.

– О чем вы?

– Записи будут?

Лев Астраханский завел двигатель, тронулся с места и хмуро проронил:

– Куда б они делись…

Глава 14
Глупая история

Подъехав к ателье, Надежде пришлось пересесть из одной машины в другую. У дома ее поджидал Денис.

– Я звонил, но ты не брала трубку. – Он обнял ее: – Что случилось?

– Сумку в кабинете забыла. Телефон остался в ней.

– А я подумал, с чего это вдруг? Договорились же пообедать.

– Ну так едем. Нисколько не возражаю, вот только за сумкой схожу.

– Зачем она тебе? – Денис между делом завел машину.

– В ней телефон. Вдруг позвонят?

Он тронул автомобиль с места.

– Что ты делаешь? – возмутилась Надежда. – А как же сумка?

– Не хочу делить тебя ни с кем. Даже с телефоном. Давай побудем вдвоем.

От таких слов Надежда затихла, расслабилась, и все тревожные мысли улетучились из ее головы. Глядя в окно, она умиротворенно спросила:

– Куда едем? В твой ресторан?

Денис мельком взглянул на нее:

– Нет. Едем в чужой. Сегодня покажу то, что мне нравится и что хочу позаимствовать для своего нового ресторана. Естественно, Костя Лебедев все оформит по-своему, но принцип и дух заведения хочу перенять.

– У меня сенсационная новость, – сказала Надежда.

– Ну говори.

– Теперь известно, куда делась Рыбникова. В тот день она сама вышла во двор.

– Откуда?

– Из подъезда черного хода.

– Да ну… – Денис улыбнулся. – Откуда стало известно?

– Нашли видеозапись.

– Кто снимал?

– Во дворе летал дрон, и Рыбникова случайно попала в его объектив. Видно, что вышла, но непонятно, куда делась потом.

– И больше ничего интересного?

Надежда отрицательно покачала головой:

– Нет, ничего, кроме того, что ее увезли на машине.

– С чего ты взяла? – Денис выдал свою версию: – Могла вызвать такси.

– Она никуда не звонила. Мобильным приложением тоже не пользовалась.

– Значит, пешком ушла.

– Лев Астраханский уверен в том, что Рыбникову похитили.

– Кто такой Лев?

– Ответственный человек из партии «Возрождение демократии»

– Наверняка бывший мент.

– Какая разница? – Надежда пожала плечами. – Селиванов дал ему поручение.

– Геннадий Петрович? – Денис уточнил: – Масштабная фигура. Значит, Рыбникову теперь ищет ФСБ и этот твой Лев?

Надежда холодно отстранилась:

– Он не мой.

– Не твой так не твой. – Денис взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

– Теперь ищут машину, в которой ее увезли.

– По-моему, это разумно. – Он свернул к стоянке и затормозил. – Приехали. Это здесь.

* * *

Войдя в обеденный зал, Денис попросил:

– Обрати внимание на посуду и столовые приборы. Вообще, осмотрись. Потом расскажешь, что понравилось.

По дороге к столику Надежда не заметила ничего примечательного. Но было нечто, что ввело ее в ступор, – она увидела Фридмановича.

Его жена сидела лицом и с первой минуты следила за Надеждой глазами. Она наклонилась и что-то сказала Марку. Тот оглянулся, встретился с Надеждой взглядом и, даже не кивнув, повернулся к жене.

Банальность ситуации подкосила Надежду: она машинально заказала еду и, слушая Дениса вполуха, стала подавать никчемные реплики.

– Обрати внимание, как необычно. – Денис показал приборы с прозрачными ручками.

Надежда покрутила вилку в руках:

– Так, ничего особенного.

– Да брось! Круто же. Есть чему поучиться.

Она не понимала, чем этот ресторан отличался от сотен других, и, перехватив ненавидящий взгляд мадам Фридманович, опустила глаза:

– Давай отсюда уйдем.

– Но мы уже заказали.

– Мне здесь не нравится.

– А если я попрошу? – Он потянулся через стол и накрыл ее руку своей. – Будем считать, что мы на задании.

Смирившись, Надежда сказала первое, что пришло в голову:

– Ты – увлеченный человек.

– А как же иначе? На своей работе нужно гореть!

– Ключевое слово – своя…

– Мой бизнес на меня не с неба свалился. – Денис улыбнулся. – Тебе ведь тоже не просто так все далось.

Надежда благоразумно смолчала. Не говорить же ему, в самом деле, что бизнес ей дал любовник, и он сидит в трех метрах от них. Она задала формальный вопрос:

– Родители из Кирова приезжают?

Денис быстро ответил:

– Они умерли.

– Прости, я не знала. А родственники?

– Каждый месяц кто-то гостит. Тетка, двоюродный брат, золовка и черт знает кто там еще.

Надежда заулыбалась:

– Моя бабушка говорила так: сват-брат кривая собака.

– Вот только недавно племянник приезжал …

– Когда принесут еду? – Она покрутила головой, в поле ее зрения на мгновение попал стол Фридмановичей.

– Минут через двадцать.

– Тогда рассказывай про племянника.

Денис отмахнулся:

– Неинтересно.

Надежда решила настоять на своем:

– Хоть что-то буду знать о тебе.

– Ну что же… Племянник – сын старшей сестры, практически мой ровесник. Месяца два назад она позвонила и попросила, чтобы Антон пожил у меня, пока не устроится в Москве на работу. Я живу один, квартира большая. Решил: пусть приезжает, чем смогу – тем помогу. – Денис обескураженно покачал головой. – Когда встречал на вокзале, я его не узнал. Из кудрявого, миловидного парня к тридцати годам он превратился в тощего лысого мужика. Обнялись… Запах от него такой… Как от замшелого пня. Убойный парфюм.

– Он кто по профессии? – спросила Надежда.

– Учитель ОБЖ. Но ни дня не работал, лет десять жил с моими родителями. Пока были живы, помогал тратить пенсию.

– Пьет?

Денис покачал головой:

– Нет. Пара бутылок пива, не больше.

– Что было дальше?

– Встретил я Антона, смотрю, а на нем костюм сумасшедшего. По крайней мере, мне так показалось. Какие-то штаны, рубаха из фальшивого льна, рукава торчат, как паровозные трубы.

– Смешно… – проронила Надежда.

– Сели в машину, едем домой, разговариваем. Он говорит: здесь, в Москве, много работы. – Денис усмехнулся. – Теперь-то я понимаю – не работы ему хотелось, а смены обстановки. Приехали домой, я пригласил друзей. Наткнувшись на его ботинки в прихожей, они решили, что у меня женщина в стоптанной обуви.

– Почему?

– У Антона тридцать шестой размер.

– Ясно. – Надежда слушала невнимательно, исподволь наблюдая за Фридмановичами. Они переговаривались, и было видно, что оба раздражены.

Денис между тем продолжил:

– Пожил он с неделю. Вроде все нормально, только вижу – работу не ищет. Ну, думаю, мотивации пацану не хватает. Отвел его в свой ресторан. Посидели с друзьями, поговорили: дескать, в Москве нужно вкалывать. Потом повезли его на Рублевку, чтобы визуально обосновать резоны и показать, к чему нужно стремиться.

– Надеюсь, это его вдохновило, – усмехнулась Надежда.

– Он сидел рядом со мной на заднем сиденье и говорил: поднажмем… порешаем… посмотрим.

– А потом?

– Потом рядом с машиной взревел мощный байк, и я вдруг ощутил, как судорожно сжалось его тощее тельце. Пока я распинался, он заснул, а проезжающий драндулет разбудил его своим ревом. Все, что я знал про Антона раньше, было ничем по сравнению с этой его крысиной конвульсией. Я вдруг понял, что он – человек другой породы. Хоть и родственник, но никогда не станет таким, как я. Не поймет меня, а я не пойму его, как ни старайся. И это еще не все. Той же ночью он отправился искать проституток.

– Для провинциала в Москве это рискованно.

– И хоть бы сказал мне! Я бы сам отвез его в клуб.

– Постеснялся, – догадалась Надежда. – Все-таки дядя.

– Повторяю: мы с ним почти ровесники.

– А как ты узнал, что он пошел к проституткам?

– Да он искал их через Интернет в моем ноутбуке. Вирусов нахватал, потом пришлось переустанавливать всю систему.

Надежда заметила, что жена Фридмановича встала из-за стола и громко сказала:

– Тогда я уйду одна!

В ответ Марк бросил ей какую-то фразу, и она села на место.

Опомнившись, Надежда обратилась к Денису:

– Надеюсь, Антон вернулся домой живым.

Проследив за ее взглядом, Денис обернулся:

– Кто там?

Она улыбнулась:

– Так что там с Антоном?

– После ночи продажной любви он резко засобирался домой, несмотря на то, что я уже договорился насчет работы.

– Неужели уехал?

– Денег у него осталось на половину билета. Все, что дала мать, отправляя его в Москву, стащила негритянка в борделе.

Надежда удивилась:

– Он сам рассказал?

– Пришлось, когда просил у меня денег.

– И ты не задержал его? Не попытался переубедить, успокоить?

– Сказал ему: ты пожалеешь, что даже не попробовал. А он: мне ваша Москва не нужна! Я ему снова: загубишь свою жизнь. А он – мне: значит, у меня такая судьба! И ведь не говорил, кричал, как базарная баба. Как будто я ему угрожал, а он защищался. – Денис вздохнул с сожалением. – Сходил он за билетом, собрался в дорогу, купил печенье, сахар, колбасу, «Доширак». И следующим утром я отвез его на Ярославский вокзал.

– Глупая история. Но мне его жалко.

– Я много думал об этом, но потом рассудил: шанс на лучшую жизнь дается каждому, но не каждый его использует. Я был в худшем положении. Я начинал с нуля.

– А у него был ты, – проговорила Надежда. – Как глупо он распорядился этой возможностью.

Официант к тому времени принес весь заказ. Надежда взглянула на Фридмановича и увидела, как он положил деньги в меню. Марк с женой встали и двинулись по направлению к ней. Жена Фридмановича смотрела так, что Надежде показалось: вот сейчас она подойдет и ударит. Но Фридмановичи направились к выходу.

Надежда облегченно вздохнула.

– Проголодалась? – Денис придвинул тарелку: – Вот это посуда!

Когда начали есть, возникла новая тема. Денис спросил:

– Ты делала перепланировку?

– В ателье? – Она подняла глаза и, подумав, сказала: – Минимальную – все, что связано с лестницами, ведущими на верхний этаж.

– Был декоратор?

– Не было. Все – я и мама.

Они поговорили о новом ресторане и тех преимуществах, которые дает архитектор.

– Костя Лебедев молодец, – заметил Денис. – На лету ловит идеи и воплощает их так, что ничего не нужно менять или доделывать. Это наш третий совместный проект.

– И все – рестораны?

– Ресторан и моя квартира. Так что рекомендую.

– Не сейчас, – отмахнулась Надежда.

– Это зря. Скажу тебе честно: интерьерчики у вас так себе.

– Давай-ка не будем. – Она рассердилась, и он замолчал.

Чуть позже, когда Денис привез ее к ателье, они поцеловались, но поцелуй был формальным. Что-то изменилось, и оба это заметили.

В тот же день Надежда провела две примерки. Обе удались, что по-своему ее успокоило. Домой она вернулась после одиннадцати. Припарковала машину и отправилась к своему подъезду.

Вечер был теплым, фонари светили желтым, почти солнечным светом. В одно мгновение на ее пути возник человек. Надежда отшатнулась, но вдруг поняла, что это – Марк Фридманович. Нисколько не церемонясь, он влепил ей оплеуху.

– Марк! – вскричала Надежда и схватилась за щеку. – Что ты делаешь?!

– А ты?! – Он приблизил искаженное злостью лицо. – Ты что делаешь?!

– Я не знала, что ты будешь там, да еще с ней… – Непонятно почему, Надежда стала оправдываться.

– С кем ты была?! Почему не взяла трубку, когда я звонил?!

Опомнившись, Надежда сообразила, что он просто ревнует, вырвала руку и решительно зашагала к подъезду.

– Стой! – крикнул Марк. – Я говорю, стой!

Перед тем как скрыться за дверью, она громко сказала:

– Да пошел ты!

Глава 15
Смертный грех

Этот день запомнился не только Надежде Раух. Его надолго запомнили все работники ателье. Сама Надежда пришла на работу раньше обычного: должна была появиться постоянная клиентка – жена прокурора. Та, в свою очередь, должна была прийти с дочерью, которой шили семь комплектов школьной формы специального образца. Девочка, пятнадцатилетний подросток, училась в гимназии, где не было простых смертных, а только дети московской элиты.

Поднимаясь по лестнице в свой кабинет, Надежда услышала громкие голоса. Спорили двое – Соколов и Ираида Самсоновна.

– Господи, – пробормотала Надежда. – Хоть бы день спокойно прожить!

Постучавшись, он зашла в кабинет матери. Ираида Самсоновна сидела за столом, Валентин Михайлович, понурясь, стоял посреди комнаты.

– Что тут у вас?

Валентин Михайлович сдвинул брови:

– Рабочие моменты.

– Обсуждаем, – добавила мать, и ее лицо сделалось красным.

– Ну-ну… – сказала Надежда и поочередно оглядела обоих.

– Могу идти? – спросил Соколов.

– Идите, – разрешила Ираида Самсоновна.

Проводив взглядом закройщика, Надежда осведомилась:

– Опять за свое?

– Прости, не сдержалась. – Ираида Самсоновна выдвинула ящик, достала плюшевый альбом старинного образца и положила его на стол: – Альбом тети Люси. – Она замолчала, и Надежда почувствовала: за этим что-то стоит.

– В чем дело, мама?

– Вечером, когда я искала альбом, отчетливо поняла, что в моих шкафах кто-то рылся. Ты ведь знаешь, какой у меня порядок: у каждой вещи есть свое место. И вдруг – все переиначено.

Надежда обеспокоенно взглянула на мать:

– Когда это случилось?

– Думаю, в последние несколько дней.

– И что это значит?

– Только то, что в моей квартире, как и в твоей, кто-то что-то искал.

– Кто-то, что-то, когда-то… – проговорила Надежда. – Одни вопросы. И нет этому ни конца ни края. Что у тебя пропало?

– На первый взгляд ничего, – ответила Ираида Самсоновна.

– Нужно сменить замки.

– Зачем? Если захотят влезть, все равно влезут. Ты сама замки поменяла?

– Не было времени.

– Чем же ты занята?

– Мама! – Надежда посмотрела на часы: – Через пять минут у меня примерка.

– Мешакина с дочкой?

– Да.

– Это надолго. Имей в виду, Виктории сегодня не будет, она отпросилась к зубному.

– Обойдусь без нее, – последние слова Надежда проговорила, спускаясь по лестнице.

Сойдя в гостиную, она задалась вопросом: почему близкие люди так пристрастны? Они с матерью любят друг друга, но в любой теме, как будто нарочно, ищут конфликт. Казалось бы, что им делить? Живут в разных квартирах, встречаются в основном на работе. Так нет же, мать всегда найдет, за что упрекнуть, а Надежда – на что огрызнуться. Конфликт отцов и детей налицо.

– Как у Тургенева.

Надежда устроилась на месте Виктории и вспомнила, что забыла альбом с фотографиями, но возвращаться не стала. Так, ничего не делая, она сидела до тех пор, пока не прозвенел звонок у входной двери. Тогда Надежда подняла телефонную трубку:

– Валентин Михайлович, Мешакины пришли. Жду вас на примерку.

В гостиную вплыла дама неприятной наружности, за ней толстая девочка. Обе огненно-рыжие, веснушчатые и приземистые, как табуретки.

– Леся! – Надежда разулыбалась и двинулась им навстречу, затем перевела взгляд на дочь: – Анфиса! Как загорела!

– Два месяца в Ницце, целый день у бассейна. Наплавалась, отдохнула, – поделилась ее мать. – Как наши костюмы?

– Сейчас принесут на примерку.

– До первого сентября будут готовы? – с пристрастием спросила Мешакина. – Вы нам обещали.

– Не волнуйтесь, Лесечка, мы все успеем.

– Анфиса, ступай в примерочную, – распорядилась Леся Мешакина и, когда ее дочь закрыла за собой дверь, сказала: – Она растолстела. Каждый день съедала по три пиццы.

– А я не заметила, – беспечно проговорила Надежда, и это была циничная ложь. Взглянув на Анфису, она с ходу оценила масштаб катастрофы – плюс десять килограммов и семь костюмов, раскроенных и приготовленых для примерки.

Пришел Валентин Михайлович, Надежда указала на примерочную, где ожидала Анфиса.

– Чайку? – спросила она Мешакину.

Та села на диван у круглого столика:

– Мне с чабрецом.

Надежда разыскала нужную баночку. В ней, специально для Мешакиной, Виктория держала запас чабреца.

Они сидели друг против друга, пили чай из пестрых кузнецовских чашек и мило беседовали. Улыбаясь, Надежда мысленно представляла себе, что происходит в примерочной.

Валентин Михайлович выглянул в гостиную раньше, чем она ожидала:

– Надежда Алексеевна, будьте любезны…

Она не заставила просить себя дважды, встала и быстро прошла в примерочную. Леся Мешакина осталась со своим чаем в гостиной.

– Ну, что, Анфиса, нравится тебе? – приветливо спросила Надежда, вцепившись глазами в натянутый на нее костюм.

Мгновенно определив, что в юбочном поясе не хватает минимум десяти сантиметров, перевела взгляд на жакет. Две нижние пуговицы были не застегнуты и не застегнулись бы никогда. Надежда взглянула на Соколова:

– Что думаете?

Он сдернул с шеи сантиметровую ленту, измерил Анфисину талию и прошелестел одними губами:

– Плюс три размера.

– Нужно посмотреть, осталась ли ткань, – так же тихо проговорила Надежда.

– Там был запас.

– Идите и проверьте, что мы имеем.

Валентин Михайлович вышел.

– Ты можешь сесть, – проговорила Надежда, но вдруг заметила: с Анфисой что-то не так. Под глазами появились круги, глаза потемнели, согнувшись вдвое, она застонала от боли.

– Что такое?! – Надежда схватила девочку и подтащила ее к дивану. На ковре, там, где стояла Анфиса, осталось мокрое пятно. Заметив его, Надежда в ужасе взглянула на девочку: – Что с тобой?

– Живот…

– Что?

– Болит очень.

– Дай-ка я посмотрю. – Надежда спустила юбку и, ощупав живот Анфисы, ощутила толчки. – Месячные в последний раз когда были?

– Не помню.

Надежда выпрямилась и подошла к двери:

– Я позову мать.

– Ой, не надо! – закричала Анфиса, схватилась за живот и закатилась в угол дивана.

В примерочную влетела Мешакина:

– Что происходит?! – Увидев лежащую дочь, она проорала Надежде: – Что вы делаете?!

Та ответила:

– Мы рожаем.

– Вы хоть понимаете, что говорите?! Анфисе пятнадцать лет! Она еще ни с кем не дружила!

– У вашей дочери отошли воды. – Надежда выглянула в гостиную и крикнула, чтобы ее услышала Ираида Самсоновна:

– Мама! Срочно вызывай «Скорую помощь»!

В ожидании медиков Надежда начала принимать роды. Медлить было нельзя, ребенок не хотел ждать и вот-вот должен был появиться на свет. Ираида Самсоновна сбегала за ножницами и вместе с ними притащила рулон марлевой ткани. Надежда хоть не рожала, но интуитивно чувствовала, что нужно делать.

Мать девочки кричала ей в ухо:

– Где «Скорая»?! Где чертова «Скорая»?!

– Вы же слышали, мы ее вызвали. В Москве сейчас пробки.

– Где «Скорая»?! – орала Мешакина.

Потеряв терпение, Надежда вытолкала ее в гостиную, и, как ни странно, после этого она не предпринимала попыток вернуться.

Бригада появилась одновременно с головкой ребенка. Оставив девочку с акушерами, Надежда без сил вышла к Мешакиной. Та сидела на стуле и, раскачиваясь из стороны в сторону, повторяла:

– Что я скажу мужу… что скажу мужу… что скажу…

– Вы не догадывались, что Анфиса беременна?

– Даже предположить не могла. Она всегда была полной. Я думала, немного поправилась… – Мешакину прервал громкий дверной звонок.

– Ну кто там еще? – Надежда вышла в вестибюль и увидела, что охранник впускает двоих: Льва Астраханского и Ларису.

– Я на одну минуту, – сказал Лев.

– Есть новости? – поинтересовалась Надежда.

– Есть, но не те, что вы ждете. – Лев притронулся к шраму на щеке и провел по нему пальцем: – Я пришел извиниться. Прослушал телефонный звонок… На телевидение звонили не вы.

Надежда посмотрела на него, потом на Ларису:

– Вы обвинили меня во всех смертных грехах. Обыскивали, как последнюю шмару. Теперь извиняетесь? А ну-ка дуйте отсюда!

Лариса по-свойски потянула Льва за рукав:

– Идем.

В тот же момент к Надежде подбежал Валентин Михайлович и взволнованно выдохнул:

– Мальчик! Она родила мальчика!