Текст книги "Выбор на века. Святой Владимир – креститель Руси"

Анна Козырева
Выбор на века: Святой Владимир – креститель Руси

© Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2015

© Козырева А. А., текст, 2015

* * *

Выбор, сделанный святым равноапостольным великим князем Владимиром свыше тысячи лет назад, заложил основу цивилизационной модели России, предопределил развитие нашей страны как единого централизованного государства. На протяжении столетий наши предки своим подвижническим служением и ратными подвигами создали великую страну. Все лучшее, что было совершено ради славы Отечества, имело своим фундаментом высокие нравственные начала, которые веками воспитывались в нашем народе.

Сегодня мы вновь отвечаем на сложные вызовы, обретая опору и силу в заветах предшествующих поколений, в традициях соработничества государства, Церкви и общества. Мы осознаем неразрывность, целостность тысячелетнего пути нашего Отечества, верим, что обязательно добьемся поставленных целей.

Президент Российской Федерации В. В. Путин

В 2015 году вся Церковь Русская, а вместе с ней и весь православный мир отмечают тысячелетие преставления святого равноапостольного великого князя Владимира.

Что же принес нам сей муж? Почему спустя многие столетия мы столь торжественно совершаем его память? Суть подвига князя замечательно выразил в своем знаменитом «Слове о законе и благодати» святитель Иларион, митрополит Киевский. «Все страны, и города, и народы, – пишет он, – чтут и славят каждый своего учителя, научившего их православной вере. Похвалим же и мы, по силе нашей… великое и дивное сотворившего, нашего учителя и наставника, великого князя земли нашей Владимира». Его мудрый выбор изменил весь ход нашей истории, ибо он принес нам весть о Спасителе мира Христе – Немеркнущем Солнце Правды, озаряющем Своим Божественным светом человеческое бытие. Благодаря равноапостольному Владимиру наш народ оказался под покровом усердной Заступницы и скорой Помощницы – Пречистой Девы Богородицы, простирающей над землей нашей свой честной омофор. Благодаря этому святому правителю была основана Церковь Русская, которая вот уже более тысячи лет несет людям слово жизни, любви и мира и в которой мы, как и наши предки, обретаем Царство Небесное.

Восприняв веру из Восточной Римской империи – Византии, Русь в полной мере приобщилась и к Божественному Откровению, и к величайшей культурной традиции своего времени, творчески восприняв и развив ее. Подобно равноапостольному царю Константину, князь Владимир не побоялся пойти наперекор воззрениям своей дружины и бояр – правящего класса Древней Руси, связывавшего языческие культы с властью, богатством, плодородием. Не устрашился он и гнева толпы, подстрекаемой жрецами и готовой совершать кровавые жертвоприношения. Как Моисей, услышавший призыв Господа: Выведи из Египта народ Мой (Исх. 3, 10), князь Владимир вывел Русь из языческого плена и поставил на светлую стезю исповедания Христа как Бога и Спасителя. Сей равноапостольный муж стал одним из тех, кто олицетворяет православный идеал праведной власти, руководствующейся подлинными ценностями, направляющей человека и общество к Богу, к жизни по Его заповедям. Креститель Руси, как мы знаем, заботился не только о благочестии новопросвещенного народа, но и о его образовании, о помощи нуждающимся.

Святитель Иларион, восхваляя великого князя Киевского, говорит о том, что он «не одного человека обратил от заблуждения идольской лжи, не десятерых, не город, но всю землю эту». Такие слова были произнесены еще в XI веке, когда чудо Крещения Руси произошло совсем недавно. Потом последовали десять столетий нашей христианской истории. За это время Господь явил в народе нашем множество святых, сформировались наша культура и цивилизация. И все то, чем мы живем сейчас, само наше мировоззрение имеет своим основанием судьбоносное решение князя Владимира обратиться к Богу истинному и вслед за собой повести народ.

В днепровской куп ели было положено начало новой, Святой, Руси, нашему духовному единству. За прошедшие с того времени века предпринимались попытки уничтожить Православие, посеять раздоры и гражданскую смуту среди наших народов, увлечь людей ложными идеями, обещаниями скорого земного счастья и материального благополучия. Но по милости Господней Святая Русь доныне живет в наших сердцах, ибо народы наши по сей день имеют единую веру и Церковь, общие святыни, бесчисленные образцы христианского подвига и совместную историю.

Сегодня мы тоже переживаем непростое время, когда безрассудные люди пытаются расколоть нас, лишить мира и согласия, посеяв вражду и ненависть между братьями. Такие люди, исходя из сиюминутных настроений, принимают опасные решения, имеющие долговременные и порой даже неизгладимые последствия. Люди же мудрые понимают, что их жизнь и добрые поступки могут стать частью Божия замысла о спасении мира. Вот почему они всегда помнят о вечном и простирают свой взор в историю, извлекая из нее уроки и ответы на важнейшие вопросы современности.

Всем нам нужно искать эти ответы, преодолевая негативный информационный шум, создаваемый средствами массовой информации. И найти их мы можем также в примерах великих личностей, оказавших благотворное влияние на развитие наших народов и причисленных Церковью к лику святых. Одним из них является равноапостольный князь Владимир, положивший в основание жизни народов исторической Руси спасительную веру Христову.

Его молитвами да поможет нам милостивый Человеколюбец Господь непоколебимо стоять в Православии, соблюдая себя, подобно Его апостолам, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви (2 Кор. 6, 6).

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

Якоже жадает елень на источники водныя, тако вжада благоверный князь Володимер святого крещениа, и Бог сътвори хотение его. Пишеть бо: Волю боящихся Его сътворить, и молитву их услышит, и спасеть я; и сам рече Господь: Просите и приимите, ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется вам; всяк бо просяй приемлет, ищай обретает и толкущему отверзется[1]1
  Русский перевод.


[Закрыть]…

Как жаждет олень водного источника (см.: Пс. 41, 2), так возжаждал благоверный князь Владимир святого крещения, и исполнил Бог желание его. Ибо пишется: Волю боящихся Его исполнит, и молитву их услышит, и спасет их; (см.: Пс. 144, 19). И Сам Господь сказал: Просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7, 7–8).

Русь изначальная, языческая

Слова, вынесенные эпиграфом к рассказу о святом равноапостольном великом князе Владимире, принадлежат иноку Киево-Печерского монастыря Иакову Мниху (монаху), автору древнерусских произведений «Память и похвала князю Владимиру» и «Житие блаженного князя Владимира». Им же было написано и «Сказание о святых страстотерпцах Борисе и Глебе» – первых русских святых, сыновьях князя-крестителя Руси.

Эти национально-патриотические житийные произведения созданы задолго до того, как великий киевский князь Владимир, изначально почитаемый на Руси как святой, был канонизирован официально.

Тщательно выводит киево-печерский монах букву за буквой, сообщая, что и «наречен был в святом Крещении Василий, и дар Божий осенил его, благодать Святого Духа осветила сердце его и научила по заповеди Божией ходить и жить в Боге, и веру твердую удержал неизменной». И, словно выдержав паузу и вздохнув-выдохнув глубоко, восклицает: «О, какая радость и веселие настали на земле! И ангелы возвеселились и архангелы, и духи святых взыграли. Сам Господь сказал, какая радость бывает на небесах об одном грешнике кающемся (Лк. 15, 7). Такое бесчисленное [множество] душ по всей земле Русской приведены к Богу святым Крещением! Похвалы всякой достойно то дело [которое он] совершил, и радости духовной исполнено».

И как же было не радоваться и не ликовать восторженной душе, ведь в конце X века Само Солнце Правды на веки вечные воссияло над Русской землей!

Исторический период с VIII по X век был временем формирования Древнерусского государства. И если та же Византия объединяла под своей властью самые разные народы, то в районах Среднего и Верхнего Днепра, где и зарождалась Русь, население обладало национальным сродством. Племена восточных славян были близки друг другу по языку и быту, схожи по родовому строю и мировоззрению, что способствовало самому широкому и практически ненасильственному их объединению.

Еще в «Повести временных лет» Нестор Летописец писал: «…откуда пошла русская земля… кто в ней стал первым княжить, и откуда возникла русская земля». Термин «земля» употребляется здесь не в привычном нам географическом смысле, а в значении «народ» и «государство», слово же «княжить» указывает на форму государственного управления.

Киевское государство состояло из нескольких земель, центром каждой из них являлся большой торговый город. По существу, все древнерусские земли были городами-государствами. Не случайно в скандинавских источниках Русь называется Гардарикой (царство городов, страна городов). Подобное устройство в корне отличалось от устроения большинства государств средневековой Европы.

Безусловно, Киев выделялся среди прочих городов. В «Повести временных лет» говорится о родоначальнике полян – Кие, который «велику честь приял от царя» (византийского императора), и утверждается, что Киев назван в честь Кия, как Рим – в честь кесаря Рима (Ромула), как Александрия – в честь Александра Великого (Македонского).

К середине X века Киевская Русь являла собой вполне сформировавшееся государство. Русь Днепровскую, или Изначальную, заслуженно называли городовой и торговой, она имела тесные связи с народами Центральной и Северной Европы. Вот яркие свидетельства того: Карл Великий, король франков и лангобардов, выделил специальных чиновников для ведения дел со славянскими купцами. В Германии у восточнославянских купцов имелись постоянные подворья. Уже в IX веке русских купцов можно было встретить и в более отдаленных землях, например в Багдаде.

Из ранних описаний Руси ценное значение имеет трактат византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей», составленный им в 948–952 годах. В одной из глав император сообщает данные о Руси (Росии), которые во многом основаны на достоверных рассказах самих росов (русов, россов). Глава начинается с географического описания: «…приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются из Немогарда [Новгорода Великого], в котором сидел Сфендослав [Святослав], сын Ингора [Игоря], архонта Росии, а другие из крепости Милиниски [Смоленска], из Телиуцы [Любеча], Чернигоги [Чернигова] и из Вусеграда [Вышгорода]. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава [Киева]».

Мы, однако, вначале вспомним время до «Сфендослава, сына Ингора» – вспомним самого киевского князя Игоря, мужа будущей равноапостольной княгини Ольги и родного деда князя Владимира. Вспомним, чтобы хоть как-то представить себе Русь до христианскую, языческую и понять, что язычество – это не невинная игра в «божков и боженят» с большей частью вымышленными «древнерусскими обрядами», а мировоззрение, подкрепленное бесовской силой.

Годы правления князя Игоря (912–945) были временем активного объединения русских земель. Усмирив непокорных древлян и племя уличей, живших в низовьях Днепра и часто нападавших на купеческие лодки с верховий, киевский князь полностью взял под контроль путь «из варяг в греки».

Не менее важной для князя Игоря была забота о восточных пределах Руси: постоянно приходилось обороняться от варваров-печенегов, налетавших, как внезапный смерч, из глубин Дикого Поля (так называли степи между Доном и Днепром). Немало сил уходило и на то, чтобы не только сохранить доставшееся ему владение, но и расширить его пределы и укрепить границы. Молодое государство, только недавно собранное воедино, то и дело пыталось «расползтись по швам» и требовало постоянного пристального княжеского внимания.

Одним из главных направлений в деятельности древнерусского правителя был ежегодный сбор дани.

Осенью 945 года киевский князь как обычно отправился в полюдье за сбором дани, чиня, если в том возникала необходимость, скорый суд и расправы. Князь Игорь прошелся по землям древлян, собрал дань, но, отправив дружину в Киев, с небольшим отрядом вернулся в древлянские земли – за добором.

Сделал это князь Игорь не потому, что был жаден и ненасытен, беда была в другом: он вынужден был добирать дань для хазар. На протяжении длительного периода Русь постоянно выплачивала дань Хазарскому каганату – ближайшему своему соседу, от которого находилась в зависимости. На это уходила и значительная часть от доходов с торговли. С этой же целью продавались и рабы.

По линии рек Дона, Северского Донца и Оскола, как показывают археологические раскопки, существовало более десяти мощных хазарских крепостей с многолюдными поселениями вокруг. Жители этих поселений состояли на военной службе у каганата, причем, как отмечала выдающийся археолог и историк С. А. Плетнева, «военизация населения касалась… не только мужчин, но и женщин». Она подчеркивала, что основным видом их деятельности «была не охрана пограничья, а проведение в жизнь наступательной политики каганата на западных и северо-западных соседей».

Итак, князь Игорь снова появился в дремучих лесных краях древлян, но им была уже не важна мотивация действий киевского князя – «дожимает» ли он их в личных интересах или вынужден это делать, чтобы расплатиться с хазарами. Древляне решились на отчаянный и жестокий протест.

Приведем цитату из Несторовой летописи: «В год 6453 (945) <…> Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом и сказа ли: „Если повадится волк к овцам, то выносит все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит“».

Так и вышла большая беда – малочисленную дружину князя Игоря перебили, а ему самому выпала ужасная смерть: его привязали к вершинам двух согнутых деревьев; распрямившись, они разодрали Игоря по – полам.

Не менее дикой будет и скорая расправа, которую учинит над непокорными древлянами вдова – великая княгиня Ольга.

Княжич Святослав, сын Ольги и Игоря, был в ту пору еще мал. И сразу же после насильственной и страшной смерти мужа великая княгиня как мать-регентша и опекунша взяла бразды правления в свои руки. Около двадцати лет Ольга княжила на Киевской Руси, и все годы ее мудрого правления были мирными. В летописях отсутствуют сообщения о том, что Русь предпринимала в тот период какие-либо враждебно-завоевательные походы. Это время стало временем собирания сил, которые вскоре потребовались молодому государству.

Однако само восхождение к власти началось для великой княгини Ольги с кровавого акта отмщения за гибель мужа.

Жестоко расправившись с Игорем, древляне поспешили похоронить его без почестей под городом Искоростенем, а к вдове обратились с предложением брака с их князем Малом.

«Повесть временных лет» свидетельствует: «И послали древляне лучших мужей своих, числом двадцать, в ладье к Ольге, и пристали в ладье под Боричевым подъемом. <…> И сказала им Ольга: „Так говорите же, зачем пришли сюда?“ Ответили древляне: „По слала нас Деревская земля с такими словами: „Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие, потому что берегут Деревскую землю, пойди замуж за нашего князя Мала“…»

Но княгиня замуж за «миролюбивого» Мала не пошла и отправила древлянских сватов прямо в ладье в глубокую яму, ставшую для них общей могилой. А следом отправила Ольга к древлянам послов сказать: «Если вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди».

Расправилась Ольга и со вторым посольством: знатные древляне были сожжены в бане.

Ольга следовала языческому погребальному ритуалу, в каждом ее действии был определенный смысл: князь Игорь погиб не дома – умер в пути, поэтому первые послы были убиты и похоронены в ладье, они «уплыли» вслед за князем и должны были отныне служить ему верой и правдой.

Сожжение заживо второго посольства – также соблюдение языческого ритуала: умершего сжигали вместе с так называемыми смердами, или надежными людьми, которых убивали при погребении влиятельного князя.

И в третий раз оказала Ольга посмертные почести своему мужу: во время погребального пира на кургане, воздвигнутом над могилой Игоря, приказала убить лучших древлянских мужей.

В те времена правило «око за око, зуб за зуб» почиталось единственно оправданным.

Потом была осада киевской дружиной города Искоростеня, во время которой Ольга обратилась к осажденным древлянам с просьбой выдать ей в качестве дани «от каждого двора по три голубя да по три воробья», что те с радостью и сделали. Этих птиц она раздала своим ратникам, приказав привязать к лапе каждой птахи по труту. «И, когда стало смеркаться, приказала Ольга своим воинам пустить голубей и воробьев. Голуби же и воробьи полетели в свои гнезда: голуби в голубятни, а воробьи под стрехи, и так загорелись голубятни свои, а от них клети и сеновалы. <…> загорелись все дворы. И побежали люди из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. А как взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а прочих людей убила, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань».

Впоследствии великая княгиня Ольга, даже оставаясь язычницей, не проявляла больше подобной жестокости, а потом приняла святое Крещение в Константинополе, но об этом – чуть позже, а сейчас пришло время вспомнить о Сфендославе, сыне Ингора, упоминаемом в трактате византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей».

Сфендослав, сын Ингора, которого все мы знаем как князя Святослава Игоревича, занимает одно из достойных мест в ряду киевских князей, объединивших восточнославянские племена в великое государство. И если его предшественники, Олег и Игорь, а тем более Рюрик, – фигуры полулегендарные, то в отношении Святослава как конкретной исторической личности вопросов возникает значительно меньше.

Первым из «обрусевших» князей из династии варяжских конунгов[2]2
  Древнескандинавский термин для обозначения верховного правителя.


[Закрыть] он получил славянское имя-титул – Святослав. Перед нами предстает исполинская фигура князя-воина, преисполненного достоинства и мужества, державной мудрости, отваги, внутреннего аскетизма и презрения к личной выгоде. Четырехлетним ребенком он вместе с матерью – великой княгиней Ольгой – принял участие в битве с древлянами и своей детской ручонкой отправил копье в неприятеля, причем метнул копье первым, как и положено вождю!

Участие княжича в походе-отмщении – не прихоть овдовевшей Ольги или сурового воеводы-воспитателя Свенельда. Известно, что великий князь на Руси – не только правитель, но и главнокомандующий армией, всегда начинающий сражение на поле брани. Святослав – пусть еще и ребенок, но, как когда-то его отец, князь Игорь, – правитель государства; его бросок копья – вызов, знак, приказ. Все подчинено сакральной мистике боя, тем более в момент отмщения.

В «Повести временных лет» читаем: «И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще совсем мал. И сказали Свенельд и Асмуд: „Князь уже начал; последуем, дружина, за князем“. И победили древлян».

Святослав рос мужественным юношей, его правила жизни сформировались под влиянием воинов, в большинстве своем – язычников. Детство и отрочество молодого князя прошли вдали от Ольги, в Северной Руси. В летописи, относящейся к 947 году, сообщается: «…отправилась Ольга к Новгороду», где и оставила она сына с воеводами Свенельдом и Асмудом.

Даже император Константин указывает, что молодой князь Святослав находился не в Киеве, а в «Немограде», то есть «Невогороде» – в Старой Ладоге, расположенной на берегу «великого озера Нево» (ныне – Ладожское), где в конце IX века была сооружена первая на Руси каменная крепость.

Причина удаления сына вполне объективная: Ольга старалась уберечь его от хазар, прямое влияние которых на Русь оставалось ощутимым. На Севере молодой князь рос, мужал, а главное – готовил свое войско. Пройдут годы, и удар, нанесенный Святославом Хазарскому каганату, будет столь сокрушительным, что Хазария как государство перестанет существовать.

Вся жизнь Святослава – непрерывный боевой поход. Его мало занимали жизненные удобства. «Не возил с собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел. Не имел он и шатра, но спал, подостлав потник, с седлом в головах», – говорится в летописи. В ней же князь сравнивается с леопардом (пардусом) за ловкость и стремительность.

Главным для Святослава, как и для Вещего Олега (регента-опекуна единственного сына Рюрика Игоря), было стремление к объединению русских земель. В 964 году молодой князь совершил свой первый поход – на север, на Оку, в земли вятичей, освободив их от власти хазар и подчинив Киеву.

Воспользовавшись победой, князь с помощью вятичей там же, на Оке, срубил для дружины ладьи и весной 965 года спустился по Волге к Итилю – главному городу иудейской Хазарии.

Годом позже Святослав подчинил волжско-камских болгар и мордовские племена, повторно разгромив остатки хазарского войска. Выйдя к Северному Кавказу, князь осадил и взял крепость Семендер, победив племена аланов, яссов и касогов – союзников каганата, тревоживших набегами юго-восточные рубежи Руси. Выйдя к Азовскому морю, он основал в районе Кубани крепость Тмутаракань, ставшую впоследствии столицей русского Тмутараканского княжества.

Походы 964–965 годов подняли авторитет Руси в глазах Византии, стремившейся привлечь Святослава к решению своих проблем. Вскоре между странами был заключен союзнический договор, и в 968 году (по другим источникам – в 969-м) князь со своими дружинниками высадился в устье Дуная, чтобы понудить Болгарию к покорности Византии. Святослав разбил войска болгарского царя Петра. Царь погиб, и Болгария подпала под власть Византии.

Придунайские земли, однако, Святослав не покинул. В планах киевского князя было обосноваться здесь и перенести столицу из Киева в Переяславец, в устье Дуная. Это не выглядело бы завоеванием, так как эти земли в то время были заселены в основном росами и славянскими племенами уличей и тиверцев, которых в начале X века присоединил к Русскому государству Вещий Олег.

Нет ничего странного и в том, что Святослав стремился создать новую столицу Руси в непосредственной близости к Византии и ближе к Западу. «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае, ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – паволоки, золото, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии – серебро и кони, из Руси же – меха, и воск, и мед, и рабы», – передает Несторова летопись слова князя.

Однако планам этим не суждено было осуществиться.

На следующий год князю пришлось мчаться в Киев, атакованный печенегами, которых подтолкнули к походу «верхи Хазарии, осведомленные об отсутствии князя». В «Повести временных лет» сказано: «Услышав это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев… И собрал воинов, и прогнал печенегов в степь, и наступил мир».

11 июля 969 года умерла великая княгиня Ольга. «…И плакали о ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все люди, и понесли, и похоронили ее на выбранном месте. Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при себе священника, – тот и похоронил блаженную Ольгу», – читаем в Несторовой летописи.

К тому, что мать крестилась, Святослав отнесся спокойно, но сам принять христианство отказался, объяснив это тем, что дружина его не поймет. Великий князь в то время являлся и верховным жрецом. Нередко жреческие обязанности князю приходилось выполнять в походе, когда совершалось жертвоприношение, с тем чтобы умилостивить божество перед битвой, призвать его в помощники.

После похорон матери Святослав оставил Киев и вернулся на Дунай, где к тому времени ситуация в корне изменилась.

Против византийского императора Ники-фора II Фоки созрел заговор, в результате которого тот был вероломно убит. Святослав, узнав о смерти законного правителя Византии, понял, что участие киевлян в борьбе против Иоанна Цимисхия – убийцы Ники-фора – дело чести и долга.

Цимисхий желал приобрести в лице киевского князя выгодного союзника, пытался вести с ним переговоры, то задабривая Святослава, то угрожая ему. В конце концов, не добившись своего, лжеимператор потребовал, чтобы русский князь покинул придунайские земли как принадлежавшие империи. На это Святослав, как пишет византийский хронист Лев Диакон, ответил более чем сурово: пусть византийцы тотчас «убираются в Азию, а иначе пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами».

Весной 970 года Святослав мощным, стремительным броском пересек Балканские горы и выдвинулся к столице Византии. Действуя в союзе с болгарами, печенегами и венграми, он разбивал византийские войска и захватывал города. Пройдя около пятисот километров, он осадил Аркадиополь, расположенный в ста с небольшим километрах от Константинополя (Царьграда). Иоанн Цимисхий собрал все возможные силы для отпора, но победить не смог.

Цимисхий решился на переговоры и по – слал князю дорогое оружие. Послы, поднеся императорские дары, дословно передали Святославу и его просьбу: «Не ходи к городу, но возьми дань сколько хочешь».

Святослав принял дары и с малочисленной дружиной вернулся в Переяславец, где, оценив свои силы, решил, что лучше согласиться на заключение мира.

Цимисхий, однако, слишком опасался Святослава, чтобы смириться с его пребыванием на Дунае. Весной 971 года на придунайские земли выдвинулись византийские войска. «Впереди… двигалась фаланга воинов, сплошь закрытых панцирями и называвшихся бессмертными, а сзади – около пятнадцати тысяч отборнейших гоплитов [пеших воинов] и тридцать тысяч всадников. Заботу об остальном войске император поручил проедру[3]3
  Почетный титул в Византийской империи; начальник или председатель.


[Закрыть] Василию; оно медленно двигалось позади вместе с обозом, везя осадные и другие машины», – писал Лев Диакон.

Вся эта мощь должна была обрушиться на Святослава неожиданно и внезапно, вероломно, ибо он искренне верил договоренностям о том, что его оставляют в покое, признав за Киевом владения на Дунае.

Византийцы сумели подойти скрытно и застать росов врасплох. Они выдвинулись на равнину Северной Болгарии и, легко захватив город Преславу, двинулись к дунайской крепости Доростол, в которой в то время находился сам Святослав.

23 апреля 971 года на близких подступах к крепости произошел первый бой: «Росы, стяжавшие среди соседних народов славу постоянных победителей в боях, дрались, напрягая все силы» (Лев Диакон). Казалось, победа византийцев была близка, но, несмотря на количественное превосходство нападавших, которые использовали «военные машины», метавшие камни на большие расстояния, стремительной и скорой победы не получилось. Под Доростолом росы сражались ожесточенно и мужественно почти три месяца!

Греческий летописец-хроникер, подробно описывая те события, ссылается на сообщения многочисленных лазутчиков, знавших язык росов. Лев Диакон не скрывает своей неприязни к язычникам, как врагам; тем более ценны его высокие оценки как самого Святослава, так и его дружины: «…этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч…»

21 июля 971 года «на рассвете, – продолжает Лев Диакон, – Святослав созвал совет знати» и, выслушав предложения, сказал: «Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством; мы должны либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой».

Переданы заветные слова и в «Повести временных лет»: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим – должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвым неведом позор. Если же побежим – позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о себе сами позаботьтесь».

И снова обратимся к историческим хроникам Льва Диакона: «…выслушав речь своего повелителя, росы с радостью согласились вступить в опасную борьбу… они… построились в мощную фалангу и выставили вперед копья. <…> С неистовой яростью бросался Святослав на ромеев и воодушевлял к бою ряды своих…»

Тогда лучший из лучших византийских воинов, телохранитель Цимисхия Анемас, «устремился на [предводителя росов] и, ударив его мечом по ключице, поверг вниз головой наземь, но не убил. [Святослава] спасла кольчужная рубаха и щит». Соратники князя растерзали Анемаса и с воодушевлением «начали теснить ромеев… Но вдруг разразился ураган… поднялась пыль, которая забила им глаза… Ромеи преследовали их до самой стены, и они бесславно погибали. Сам Святослав, израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен; его спасло лишь наступление ночи…»

Лев Диакон, описывая этот бой, поднявшийся ураган приписывает Божественному вмешательству. Святослав был не рядовым язычником, а верховным жрецом. Да и дружина князя не была скопищем случайных людей, «солдат удачи». Это были бойцы, преданные своему вожаку и жрецу, – военная элита, личная охрана князя-конунга. Гридни, тельники, как называли их на Руси, были воинами отборной дружины.

Несокрушимой силой, отвагой и мужеством отличались ратники последнего языческого князя Киевской Руси Святослава, который, повторим, не просто был верховным жрецом, но отличался смелостью в бою.

Исторические хроники сохранили описания некоторых подвигов князя Святослава и его соратников. Так, прикрывая отход измученного длительной осадой Доростола войска, Святослав всего с двадцатью дружинниками сумел защитить обоз с ранеными и больными. Окруженные со всех сторон византийскими войсками императора Цимисхия ратники во главе с князем рубились как герои, сбросив кольчуги и отшвырнув щиты, и вышли из смертельной схватки победителями.

Вот еще одна цитата из исторических хроник Льва Диакона, относившегося к язычникам неприязненно, но вынужденного признать, что «войска сражались с непревзойденной храбростью. Росы, которыми руководило их врожденное зверство и бешенство, в яростном порыве устремлялись, ревя, как одержимые… Бой шел с переменным успехом, и до самого вечера нельзя было определить, на чью сторону склоняется победа…»

На рассвете 22 июля после бессонной и напряженной ночи Святослав отправил к Цимисхию послов с предложением: они «возвратятся на родину, а ромеи… не нападут на них по дороге… а кроме того, снабдят их продовольствием… Император… с радостью принял эти условия».