Текст книги "Первое испытание"

Глава 27
Попытка бегства

Туманный рассвет заглядывал в окна, а я еще даже не задремала. Вернулась поздно и всю ночь лежала с открытыми глазами. Думала и разглядывала звездное небо за окном сквозь прозрачные тюлевые занавески. Сейчас в моей жизни все было слишком сложно. Я не любила подобные ситуации и чувствовала себя сумасшедшей. Тайны, мистические происшествия, недомолвки, ложь – все это сплелось в один тугой клубок, в центре которого оказалась я. Непонятно, чему верить. Бабушкиному письму? Словам Влада? Своим чувствам и голосу разума? Единственным верным решением было уйти от сложностей и проблем туда, где они не достанут. Как там говорят? «Береженого Бог бережет»? Вот я и буду действовать по этому принципу. Нечего испытывать судьбу. Можно, конечно, постараться докопаться до истины, но кто знает, чем закончатся эти попытки.

Несмотря на то что поцелуи Влада сводили с ума и мне было невыносимо больно расставаться с парнем, я понимала – он врет мне. Он знает намного больше, чем говорит. Я была почти на сто процентов уверена, что он один из них и скрывает это. Он не тот, кем пытается казаться, и, если я хочу уцелеть, нужно бежать как можно быстрее не только из лицея, но и от него. Я видела ночью в глазах Влада желание и нежность, но не могла позволить себе на них купиться, поэтому с утра, когда Ксюха ушла на завтрак, запихала в небольшой заплечный рюкзак, выуженный из недр сумки, все необходимое и выскользнула из комнаты, молясь, чтобы мне никто не встретился на пути.

Лицеисты спешили на завтрак, и на меня никто не обратил ровным счетом никакого внимания. Я сбежала по лестнице мимо выползших на сентябрьское солнышко ребят и устремилась по аллее в сторону ворот.

– Алин, ты куда? – услышала я в спину крик кого-то из однокурсников и, не оборачиваясь, ответила:

– Прогуляюсь, люблю утренние пробежки.

– Только на пары не опоздай! – жизнерадостно донеслось мне вслед.

– Хорошо! – соврала я и ускорила шаг, надеясь, что меня не остановят на проходной охранники. Здесь же не тюрьма, в конце концов? – убеждала я себя по дороге, пиная носком розового кроссовка шуршащие ярко-желтые листья, которые усыпали узкую, ведущую к массивным воротам аллею.

В свежем утреннем воздухе уже отчетливо ощущалась осень. Было прохладно, пахло пожухлой травой и опавшими листьями. По краям дорожки вспыхивали золотом березы, алели каштаны и клены. Под ногами изредка хрустели шляпки от желудей. Я бы, наверное, влюбилась в это место, если бы здесь не было столько мрачных секретов и тайн, притаившихся за стенами старинного особняка. И почему мы так мало гуляли с Ксюшей, пока была возможность? Тут даже воздух не такой, как в городе. Густой, насыщенный, пьянящий. Я уже не бежала, а лениво брела в сторону проходной. Как бы ни хотелось мне отсюда сбежать как можно скорее, все же частичка моего сердца осталась здесь, в усадьбе, на тенистых аллеях, в мрачных подземельях, за толстыми старинными стенами и в черных, словно деготь, глазах Влада.

– Не положено выпускать никого без разрешения директора лицея, – остановил меня охранник на проходной и примирительно улыбнулся, словно извиняясь за дурацкое распоряжение начальства.

– Но как? – не поверила я. – Мне нужно уехать. Очень нужно.

– К сожалению, придется сначала взять письменное разрешение у руководства. Не мы придумывали это правило, и не нам его отменять. И рады бы помочь, но с этим очень строго.

– Но в прошлый раз меня выпустили без проблем! – заканючила я, чувствуя, как разбиваются в дребезги мечты. Неужели не получится слинять из этого проклятого места?

– Одну и без письменного разрешения? – не поверил охранник. – Не может такого быть! Мы за вас отвечаем головой. Никто бы не стал брать на себя такую ответственность.

– Не совсем одну, – нехотя призналась я и покраснела. – Со мной был Влад Катурин…

– А-а-а! – усмехнулся охранник. – Так нам на пост перед этим звонил сам Анатолий Григорьевич, поэтому вас и выпустили. А в чем проблема-то? Сходи и возьми разрешение, здесь же не тюрьма.

Я и сама так думала всего несколько минут назад, а сейчас очень в этом сомневалась.

– А у кого брать это разрешение? – пришлось смириться с неизбежным и понурить голову.

– Либо у Анатолия Григорьевича, либо у Елены Владленовны, – доброжелательно улыбнулся охранник и скрылся в будке, оставив меня стоять на тропинке и с тоской смотреть на уходящую за кованые металлические ворота дорогу.

Выбирая между Еленой Владленовной и Анатолием Григорьевичем, я остановилась на помощнице директора. В ее присутствии на меня, по крайней мере, не нападала слабость.

О том, чтобы идти с рюкзаком и в джинсах к помощнице директора, не могло быть и речи. Я уже достаточно хорошо знала ее нрав и понимала, что Елена Владленовна даже разговаривать со мной не будет, сразу же отправит переодеваться. Поэтому я решила не испытывать судьбу и лишний раз нашу мегеру не злить. Мне не верилось, что она меня отпустит отсюда просто так, но, с другой стороны, попытка – не пытка. Стоило сочинить слезливую историю и попробовать вырваться. В конечном счете, кто сказал, что я им просто необходима? Может быть, мне дадут пинка и пожелают попутного ветра? Такая мысль вдохновила. Я даже улыбнулась.

Однако перед дверью в нашу с Ксюхой комнату меня ждал неприятный сюрприз, который разом испортил настроение. Руки задрожали, на глаза навернулись слезы, а дыхание перехватило от обиды и возмущения. Поперек дверного полотна чем-то липким и красным, похожим издалека на кровь, было написано: «Алина, ты доиграешься, белобрысая дрянь!» Меня словно облили помоями, я стояла и смотрела на неприятную надпись, не в силах сойти с места. Понятно, что она дело рук Вероники, и это не месть, а предупреждение. Дальше будет только хуже. Я не знала, как стерва догадалась о мой прогулке с Владом, но была уверена, что именно вчерашний вечер послужил причиной открытого объявления войны.

Пришлось сначала отмывать дверь, а потом руки от странной липкой и вонючей краски. Я оказалась права. Вероника не ограничилась мелкой пакостью. В нашей комнате с виду все было как обычно, но мой плюшевый медвежонок оказался измазан той же краской. Злоумышленник нарисовал ему кровавую улыбку, вспорол плюшевое брюхо и покрасил вылезающий наружу ватин. Вероника, а я была твердо уверена, что это сделала она, пошла и еще дальше. Разбила рамку с фотографией и выжгла лица моих родителей и меня, перечеркнула смеющегося Данила. (За это я ей была благодарна. У меня самой рука не поднималась убрать фото.) Испоганила все шампуни и гели для душа. Во все пузырьки и бутылочки была налита красная, напоминающая кровь краска.

Апогеем ее мести стала последняя целая блузка от лицейской формы. Я смотрела на изрезанную и перепачканную одежду и чувствовала, что по щекам начинают катиться слезы. Вероника все же меня достала. Самое главное, я не представляла, как она могла попасть к нам в комнату, и понимала, что никому ничего доказать не смогу. Не стоит даже пытаться, Веронике все равно сойдет с рук, а я выставлю себя скандалисткой и клеветницей. Ценные вещи не тронуты. Руководство лицея не станет беспокоиться и начинать серьезное расследование из-за мелочей. Мои слова против слов звезды лицея. Предполагаю, кому поверят быстрее. Я три раза выдохнула, успокаиваясь. Достала мусорный мешок и, размазывая по щекам слезы, запихала в него свои испорченные вещи и косметику. Может быть, права Елена Владленовна, и стоит проститься, наконец, с детством? Жаль только, оно уходит от меня таким образом. Мне помогала держаться и не реветь в голос лишь надежда на то, что у меня получится сбежать из этого проклятого места.

Я переоделась, надев к лицейской юбке вместо фирменной блузки обычную водолазку с горлом, и, плеснув в лицо холодной водой, вышла в коридор. В разгроме, который учинила Вероника, был один положительный момент. Теперь я точно знала, что скажу родителям и Елене Владленовне, прокомментировав свое желание уйти из лицея.

* * *

В ее присутствии я всегда робела и начинала по-глупому заикаться, а потом я слишком хорошо запомнила ее завораживающее пение перед проверяющим два дня назад. К слову, с тех пор Сергея Исаевича я не видела, хотя до того дня он постоянно сновал по лицейским коридорам или вокруг здания. Мне не хотелось перед разговором с Еленой Владленовной думать о том, куда делся мужчина. Я и так ее боялась до икоты.

Елена Владленовна с надетыми на нос узкими очками в тонкой золотой оправе сидела за рабочим столом и увлеченно кликала мышкой. Вид у женщины был серьезный и сосредоточенный, но я подозревала, что она режется в какую-то компьютерную игрушку, а не работает.

– Можно? – запоздало поинтересовалась я, так как уже просунула голову в щель приоткрывшейся двери.

Елена Владленовна вскинула голову и внимательно взглянула на меня. Стушевавшись, я вынырнула в коридор, постучала и тут же заглянула снова, повторив вопрос.

– Заходи, Алина. – Голос низкий, кажется, в нем постоянно проскальзывают пренебрежительные нотки. – Чем могу помочь?

– Мне нужно от вас разрешение, для того чтобы покинуть территорию лицея, – собравшись с духом, выпалила я и испуганно примолкла, наткнувшись на гневный взгляд.

– Ты знаешь правила, Алина. Мы не разрешаем студентам первые полгода покидать территорию лицея. Тебе уже сделали одну поблажку.

В голосе женщины звучал лед, первым инстинктивным решением было сбежать и больше не возвращаться к этому разговору, но я знала – его нужно довести до конца.

– Вы меня не так поняли, – колени дрожали, но приходилось продолжать. – Я не хочу выйти на время. Я ухожу навсегда.

– С чем связано такое поспешное и, уверена, необдуманное решение? – холодно поинтересовалась Елена Владленовна после того, как я озвучила свою просьбу.

– Ну, вы сами говорили, что слабым здесь не место, – пожала плечами я. – Видимо, я слишком слабая.

– Я сказала это не для того, чтобы ты собрала вещи и решила уйти, а для того, чтобы приложила все усилия и стала сильнее.

– Но я не хочу становиться сильнее. Кто-то испортил вещи у меня в комнате, написал гадости на двери, учиться мне не нравится, так зачем оставаться?

– Ты молода, эмоциональна и импульсивна – не лучшие качества во взрослой жизни. Алина, поступить в этот лицей хотят сотни ребят, но мы не имеем возможности принять всех желающих. Тебе улыбнулась удача. И хотя оценки были средними, мы все равно пошли навстречу, дали тебе шанс. До сегодняшнего дня я была уверена, что не зря. Ты способная девочка, и уходить вот так, всего через месяц после начала обучения, не стоит.

– Я решила, – упрямо поджала губы я. – Не будете же вы удерживать меня насильно.

– Присядь, – Елена Владленовна устало махнула рукой в сторону дивана у стены. – Такие вещи не решаются сгоряча и стоя. Никто тебя не станет удерживать силой, но ты сейчас ведешь себя, как избалованный ребенок. Ты столкнулась с первыми в своей жизни трудностями и готова бросить все? С порчей вещей мы разберемся. Ты знаешь, кто бы это мог быть?

– Знаю, – буркнула я. – Но не могу ничего доказать, а значит, мои знания не имеют значения.

– Кто? Скажи мне.

– Вероника Лин.

– Вероника? – В голосе женщины мелькнул лед, ей не понравилось мое предположение, как я и думала. – Вероника умная, талантливая и способная девочка, думаю, ты ошибаешься. Ей незачем так мелочно тебе мстить, или ты сама сделала ей что-то очень плохое?

– Я ничего ей не делала! Мне вообще нет до нее дела, и я не собираюсь вам что-либо доказывать. Говорю же, у меня нет доказательств! Я просто хочу отсюда уехать, – взорвалась я.

– Алина, ты занимаешь чье-то место. Ты это понимаешь? Мы отказали кому-то, кто мог бы учиться здесь сейчас. Вспомни, как плохо было, когда тебе отказали в прошлом году? В этом году кто-то испытывает похожие чувства из-за тебя. А ты, заняв его место и отобрав возможность и мечту, вместо того, чтобы учиться, уходишь? Только потому, что поругалась с кем-то в лицее и тебя не устраивает наша программа? Как ты думаешь, родители одобрят твой выбор?

Голос помощницы директора был спокойным и ровным, он убаюкивал и заставлял верить. Я надеялась, что она не примется исполнять передо мной свой змеиный танец. Эта мысль неожиданно отрезвила. Убаюкивающее наваждение слетело, и я снова смогла мыслить свободно. Она тоже пыталась на меня повлиять! Только сил у нее, видимо, не хватало, поэтому не получилось. А вот Влад с этой задачей справлялся с легкостью. Интересно, что это значит.

– Я тебе могу предложить следующий вариант, – продолжила женщина, даже не заметив, что я ее раскусила. – Мы совсем недавно советовались с Анатолием Григорьевичем и решили, что ты способна догнать свой курс, поэтому зимой мы дадим тебе возможность сдать экзамены вместе с второкурсниками. В твоем праве эти экзамены завалить и уйти. Мы не станем держать, но умнее будет продолжить бороться. Бросать все сейчас, не отучившись и месяца, я тебе позволить не могу. И думаю, это решение поддержит и Анатолий Григорьевич, и твои родители.

– Но я хочу!

– Это сиюминутное, ничем не подкрепленное желание. Остаешься до зимней сессии – это мой срок. Ты, конечно, можешь позвонить родителям, но я бы не советовала тебе этого делать. Во-первых, они признают мою правоту, а во-вторых, мамы, они, как правило, слишком впечатлительны и чересчур переживают за своих детей. Если их расстроить слишком сильно, случится беда, как, например, с твоей бабушкой. Ты же не хочешь такой судьбы и маме?

– Что вы говорите! – ужаснулась я, даже отшатнувшись от мило улыбающейся помощницы директора. Вот уж точно самая настоящая змеюка!

– Неприятно думать о таких последствиях? Не так ли? – внимательно посмотрела мне в глаза Елена Владленовна. – Принимая решения впредь, всегда думай о последствиях. Тогда не будет ни красной краски на двери, ни других гораздо более страшных и неприятных вещей. А сейчас иди, ты и так пропустила первую пару. Я тебе это прощу, но если не явишься на вторую, запишу как прогул. Думаю, мы с тобой выяснили все вопросы.

Я вылетела из кабинета пулей. Из глаз лились слезы. Я знала, что разговор закончится этим, но все равно зачем-то пошла испытывать судьбу. Они никогда не выпустят меня отсюда, и зима – это переломный момент! Похоже, все в бабушкином письме – правда. Я видела по глазам Елены Владленовны, что фраза о состоянии здоровья мамы – это не просто слова. Это угроза. Я присела на облюбованный подоконник недалеко от кабинета и собралась с мыслями. Если бабушка права, значит, маме действительно угрожает опасность в случае побега, а если письмо – выдумка, то и причин уходить из лицея нет. Остается только смириться с условиями Елены Владленовны и начать заниматься как ни в чем не бывало. «Я все равно выясню, что здесь творится», – пообещала я себе и, забыв утренние страхи, вытерев слезы, отправилась в столовую. На вторую пару я идти не собиралась, дико хотелось есть.

А еще стоило подумать над тактикой поведения и наконец определиться с тем, во что верить. Я не хотела чувствовать себя сумасшедшей, предпосылок для душевного расстройства вроде бы не было. Каким бы нелепым и странным ни казалось то, что я видела, вероятнее всего, именно это и есть правда. Тем более все увиденное подтверждалось бабушкиным письмом. А раз так, стоит признаться себе – наги существуют, и они обитают здесь, в стенах или подземельях лицея. Я не знала, кто друг, а кто враг, но понимала, что нельзя доверять ни единой душе, и Владу в том числе. Правда, парень помогал мне, но вряд ли это что-то значит. Кто знает, какие у него мотивы?

Необходимо было решить, что делать дальше. Бежать отсюда опасно, по крайней мере сейчас, пока я не разберусь, какая власть у нагов и на что они способны. Вдруг эти опасные твари могут причинить зло родителям? Ведь именно на это намекала Елена Владленовна. Единственный мой шанс справиться с ситуацией – раскопать как можно больше информации о своих врагах. Благодаря лекциям Влада я знала, что наги – существа из индийской мифологии и имеют своего царя – змея Шешу. Отсюда и стоит отталкиваться. Нужно собрать все возможные сведения и выяснить, что забыли мифические существа из индуистской мифологии в частном лицее под Питером, а пока я ищу информацию в Интернете, стоит продолжать учиться и стараться не вызывать подозрений. Не помешает также наведаться в местную библиотеку, возможно, даже с Владом, и найти старинные карты подземелий. Кто знает? Вдруг они пригодятся?

Как только я пойму, что опасность моим родителям не грозит и слова Елены Владленовны не больше чем блеф, тут же сбегу из лицея. И если не получится уйти отсюда через ворота, воспользуюсь потайными коридорами под землей.

Уверенность придала мне сил, слезы высохли, и я почувствовала себя намного увереннее. У меня впервые в жизни появилась цель, к которой я планировала идти во что бы то ни стало. Наступило время разворошить этот гадюшник. Раз здесь полно змей, возможно, стоит примерить на себя роль змеелова.

* * *

– Ты просил сообщать, если замечу что-то странное? – Елена Владленовна, зажав телефон между плечом и ухом, помешивала маленькой ложечкой кофе в тонкой фарфоровой чашке. – Она хотела сбежать. На посте охраны ее не выпустили, и девчонка явилась ко мне за разрешением. Я его не дала. Почему? – Женщина удивленно приподняла идеально выщипанные брови, словно поражаясь, глупости говорящего. – Да, я тоже сначала подумала, если она уйдет, то решатся многие проблемы, но, с другой стороны, тебе не кажется, что лучше ее не упускать из виду? С чего бы это она вдруг расхотела учиться в лицее? Если только… – Женщина сделала паузу. – Она видела то, что не должна была видеть. Я ей пообещала, что зимой мы допустим ее к экзамену. Рано? Конечно, рано, но это не имеет значения, после испытания она не будет для нас опасна. Вне зависимости от его исхода.

Эпилог

Сырость, полумрак, темные коридоры и уже знакомый зал с изображением змеи в центре отполированного пола. Влад знал, что явился намного позже назначенного времени, но и не подумал ускорить шаг. Разговор, для которого его вызвал отец, вряд ли окажется приятным.

– Ты опоздал, – покачав головой, обратился директор к своему сыну, выбравшись из тени колонны на освещенное редкими светильниками пространство возле змеиной головы.

– Проспал, – без тени раскаяния бросил Влад и раздраженно поинтересовался: – Зачем ты меня звал?

– Напомнить.

– Что именно? – в голосе кроме напряжения появился еще и страх.

– Ради чего ты возродился в новом теле. Еще раз рассказать о той великой миссии, которая тебе уготована.

– Это ты решил, что она мне уготована, – безразличным голосом заметил Влад.

– Пророчества не лгут, просто ты забыл священные строки. Ты помнишь великого мудреца из рода Бхригу, которого звали Маркандей. Ему была дарована не только вечная молодость, но и способность видеть грядущее. Несколько тысяч лет назад он уже предсказал, что ожидает этот мир. «Золотому веку соответствует Критаюга, серебряному – Третаюга, медному – Двапараюга, железному – Калиюга, завершающаяся космической катастрофой и одновременно крахом всех общественных установлений»[6]6
  Миф о будущих бедствиях. Пер. Немировского А. И. (прим. авт.).


[Закрыть]. Понимаешь ли ты, Вритра, – Влад вздрогнул, услышав свое истинное имя, – в какое время ты возродился? Скоро всему придет конец, и наша задача воцариться на обломках старого мира.

– А что, если время еще не пришло? Вдруг ты понял пророчество не так? – в голосе молодого человека звучало отчаяние и страх.

– «Настанет время, и Дхарма[7]7
  Дхарма – буквально переводится как «то, что удерживает или поддерживает» (от санскритского корня дхар – «поддерживать»). В индуизме совокупность норм и правил, соблюдение которых необходимо для поддержания космического порядка (прим. авт.).


[Закрыть] перестанет быть законом, – принялся цитировать Анатолий Григорьевич. – Люди начнут торговать ею, словно мясом. Никто не будет в состоянии властвовать над своими чувствами. Жадность овладеет неучами. Алчность, злоба и глупость соединят людей в клубок, словно змей… Лишившись ясности разума, ненасытные правители всеми способами будут присваивать чужое. Левая рука будет красть у правой. Люди, слывущие учеными, утратят истину… Безо всякой нужды будут губить они деревья и целые рощи, и тогда придет конец всему живому и сущему на свете. Девушек не будут ни сватать, ни выдавать замуж: они сами будут искать себе мужей. Когда мужья заснут, их жены будут уходить к другим мужчинам, а мужья, когда жены спят, к другим женщинам»[8]8
  Миф о будущих бедствиях. Пер. Немировского А. И. (прим. авт.).


[Закрыть]. Ты еще веришь в то, что я мог ошибиться? Оглянись вокруг, посмотри на мир, в котором ты возродился! Неужели ты не видишь, насколько близок его крах. Маркандей был прав, он точно описал завершение Калиюги. А толчком для начала космической катастрофы будет воссоединение воскресшего из небытия змея, повергшего в ужас всех богов и полубогов, с единственной женщиной, которая будет равной ему по силам и выдержит его ужасный лик. Станет верной женой и подругой, и тогда «семь пылающих солнц выпьют всю воду морей и рек. Все обратится в пепел… на мир, иссушенный солнцами, вихрем обрушится конечное пламя. Проникая в саму преисподнюю, оно вселит величайший ужас в богов и демонов, а затем пожрет всю вселенную вместе со всем, что ее населяет»[9]9
  Миф о будущих бедствиях. Пер. Немировского А. И. (прим. авт.).


[Закрыть]. И тогда, в тот самый миг, когда старые боги превратятся в пепел, мы сможем воцариться в священном городе Амаравати и возлежать на золотых подушках и потягивать напиток бессмертия амриту. И это будет начало новой эры. Эры нашего господства. Неужели ты не мечтаешь об этом, Вритра?

– Об этом мечтаешь ты, царь нагов Шеша. Это ведь ты остаешься неизменным, когда вселенная разрушается в конце каждой калпы[10]10
  Калпа – единица измерения времени в индуизме и буддизме (прим. авт.).


[Закрыть]. А я хочу лишь отомстить Индре.

– Индра падет, как и другие боги, останутся лишь те, кто примкнет ко мне. Я смогу укрыть тебя и твою возлюбленную в своем чреве от разрушения. У нас уговор. Я не нарушаю свое слово, а вот сдержишь ли ты свое?

– Я задаю себе вопрос, так ли плох этот мир, что стоит ввергнуть его без сожаления в хаос? – с сомнением в голосе произнес Влад, с тоской посмотрев на того, кого привык именовать отцом.

– Ты задаешься этим вопросом лишь потому, что совсем забыл, насколько хорош тот, другой мир. Скажи, как давно ты не был в Амаравати? Тебе закрыт туда путь, а я изредка бываю. Это глоток свежего воздуха, возможность почувствовать настоящую жизнь, а не жалкое ее подобие. Иди сюда, – Шеша щелкнул пальцами, и вся левая стена огромного зала стала вдруг прозрачной. – Посмотри на тот мир, который ты успел забыть. Видишь, там, за непроходимыми горами, покрытыми льдом и снегом, выше самой вершины горы Меру, в конце звездной дороги располагается тысячевратный город богов. Этими дорогами не пройти нечестивцам вроде тебя. Ты думаешь, это справедливо? Это ты, а не Индра должен сидеть на золотом троне в самом великолепном из ста дворцов Амаравати. Это твое право объезжать в годы мира города на божественном слоне и пить амриту, наслаждаясь безопасностью и покоем. Неужели ты забыл того, чего лишился? Я покажу тебе.

Огромное, словно панорама, изображение тысячевратого города, парящего над горами, приблизилось. Словно камера сменила фокус и теперь показывала роскошный зал, в котором Индра восседал на золотом троне под белым балдахином. К Индре прильнула его божественная супруга – Шачи. Поодаль в непринужденных позах расположились другие боги, мудрецы и великие герои. Влад сжал зубы, вспоминая божественный аромат вечно цветущей Париджаты[11]11
  Париджа́та – райское дерево (прим. авт.).


[Закрыть], он буквально чувствовал его, настолько реальной и близкой была картинка города. В руках наслаждающихся жизнью богов были чаши с амритой.

– Помнишь ли ты хотя бы вкус божественного напитка? – с легкой издевкой спросил Шеша. И Влад почувствовал, что на глаза наворачиваются злые слезы – нет. Он почти его забыл. Забыл то, что, думал, навсегда останется в памяти.

– Я могу тебе помочь освежить воспоминания, – Шеша подал молодому человеку плоскую металлическую фляжку. Такую, в которых обычно хранят коньяк. – На, – протянул он ее Владу. – Я тебе дарю. Ты достоин ее.

Влад неверяще посмотрел на Шешу и дрожащими руками принял щедрый дар. Осторожно открыл маленькую металлическую крышечку с резьбой. Потом принюхался, вдыхая давно забытый дурманящий запах. Воистину напиток богов. С замиранием сердца сделал глоток. По венам пробежал первозданный огонь. Амрита, сбитая богами из вод Великого океана, проникала в каждую клеточку тела, даруя бессмертие и прилив сил. Шеша был прав, напитку богов не найти аналогов в человеческом мире, ничто не может сравниться с ним.

– Это бесценный подарок, – прошептал Влад срывающимся голосом и в благоговении склонил голову.

– Мне ничего не жалко для тебя. Амрита – знак моего расположения. Теперь ты понимаешь, о чем я? Посмотри внимательнее на этих зажравшихся бездельников.

Влад подошел к огромному экрану вплотную и прикоснулся руками к стеклу. На лицах отдыхающих богов застыло выражение равнодушного блаженства. Перед ними в танце кружились апсары[12]12
  Апсары – полубогини в индийской мифологии. Духи воды или облаков (прим. авт.).


[Закрыть], а сладкоголосые гандхарвы[13]13
  Гандхарвы – класс полубогов в индуизме. Мужья апсар, певцы и музыканты (прим. авт.).


[Закрыть] пели свои пленительные песни.

– Взгляни на самодовольное лицо Шивы, – комментировал Шеша, привлекая внимание Влада к богам, принимающим участие в божественном праздновании. – Уже не одну тысячу лет он танцует на трупе несчастного карлика. Победитель! А этого узнал? Индра – твой убийца. Презренный трус сбежал с поля битвы, он даже мертвого тебя боялся до дрожи в коленях. И только когда слуги сообщили ему, что ты мертв, пришел и разрубил тебя на куски. С тех пор трезвонит по всему миру, какой он герой. А эта тварь – Гаруда. – Влад вздрогнул, рассмотрев за спинами богов огромную птицу с огромным клювом и человеческими руками. – Он готов пожрать или спалить огнем всех змей на земле. Проклятый убийца сделал бы это, если бы не был так ленив. А этот самовлюбленный красавчик Вишну… Неужели ты не хочешь отомстить, поквитаться за унижение и сотни лет забвения?

– Я же уже говорил, что хочу. Не понимаю, к чему эта демонстрация? – выдохнув, отступил Влад от панорамного окна. Боль сжала сердце, словно в кулак. В горле застыл комок, мир богов был непередаваемо прекрасен и манил. Понимание, что ему никогда не пройти по звездной дороге в сто дворцов небесного города, заставляло испытывать отчаяние и злость.

– Я хочу, чтобы ты вспомнил, что именно ты потерял, потому что в последнее время тебя слишком привлекают мелкие, суетные и недостойные блага этого мира. Машины, модная одежда, примитивные человеческие радости и женщины. Не забывай, что они лишь слабое подобие того, чего ты лишен.

– О чем ты?

– Я видел тебя вчера совсем не с той девушкой… Алина слаба, ей никогда не стать королевой нагов, равной тебе по силе. Она лишь пешка, которая в лучшем случае завершит обращение…

– Разве запрещено желать более чем одну женщину? – беспечно пожал плечами Влад.

– Я бы не хотел, чтобы ты подвергал опасности свою духовную и эмоциональную связь с Вероникой. Ты знаешь условия. Для того, чтобы исполнилось пророчество, нам нужна не просто королева нагов, а та, которую ты можешь назвать своей возлюбленной. Между вами должен быть огонь, который и повергнет мир в хаос.

– Твоим планам ничего не угрожает, сиятельный Шеша, – отозвался Влад, жадно всматриваясь в светлые широкие улицы Амаравати. – Алина лишь мимолетная, ничего не значащая слабость.

– Значит, на Осенний бал ты пойдешь с Вероникой?

– А ты думал иначе? Только она. Чтобы создать что-то новое, нужно избавиться от старого. Не так ли?

– Я рад, что ты все понимаешь правильно. Новый мир, рожденный из твоей страсти, будет прекрасен, и ты станешь в нем властелином.

– А ты?

– А я буду новым Брахмой. Роль создателя меня прельщает больше.