Текст книги "Ампирные спальни"

– Давай повидаемся, – предлагает. – Пропустим по стаканчику, поланчуем. Есть тема.

– Может, обсудим по телефону?

– Нет, – говорит. – Надо лично. С глазу на глаз.

– Надо? – уточняю. – Тебе зачем-то надо со мной увидеться?

– Ага, – говорит. – Кое о чем потолковать.

– Я скоро в Нью-Йорк возвращаюсь, – говорю.

– Когда?

– Не знаю, – выдерживаю паузу. – Вот закончу свои дела и…

– Ага, – сипит, – тебя, конечно, могут и «свои» дела задержать… – Рип закидывает фразу, как удочку, и тянет, только убедившись, что я клюнул. – Но думаю, не прогадаешь, если найдешь часик меня послушать.

– Подожди, загляну в ежедневник.

– Ежедневник? – спрашивает. – Офигеть.

– Почему офигеть? – парирую. – Я очень занят.

– Ты ж сценарист. Чем, интересно, ты «занят»? – Голос был поначалу с ленцой, но теперь натянулся. – Небось дрючишь кого-нибудь?

– Я… с утра до вечера на кастинге.

– Вот как, – говорит после паузы. Это не вопрос.

– Короче, созвонимся.

Но Рип подхватывает.

– Ну и как кастинг? – спрашивает.

– Идет, – нервно сглатываю. – Много желающих… отнимает массу времени.

– Ага, ты очень занят. Это я уже слышал.

Смени тему, уведи от себя, подкинь сплетню, добейся сочувствия – быстрее отвяжется. Делаю финт ушами:

– Еще эта история с Келли меня добила… Не могу отключиться.

Рип выжидает.

– Да? Я что-то слышал, – и снова замолкает. – Вы разве дружили?

– Ага. Довольно близко.

Звук, доносящийся из трубки после этих слов, похож на сдавленную усмешку, будто Рип неожиданно нашел ответ на одному ему ведомую загадку.

– Похоже, он оказался в слегка непривычной для себя ситуации. Никогда не знаешь, кому перебежишь дорогу. – Обе фразы Рип произносит отрывисто, точно давясь от смеха.

Отнимаю телефон от уха и смотрю на трубку, пережидая приступ охватившего меня бешенства. Что тут можно сказать?

– Обычное дело, когда связываешься с непроверенными людьми, – продолжает Рип стелющимся шепотом.

– Под «непроверенными» ты кого имеешь в виду?

Рип отвечает не сразу и впервые за тридцать лет нашего знакомства слегка раздраженно:

– Тебе поименно перечислить?

– Ладно, Рип, я перезвоню.

– Вот-вот, перезвони. Причем чем скорее, тем лучше.

– Скажи хотя бы, о чем речь?

– Не могу. Это… интимная информация, – говорит. – Ага. Сугубо интимная.

* * *

Ближе к концу недели брожу по пятому этажу «Барнис»[53]53
  Barney’s – сеть дорогих магазинов, специализирующихся на продаже дизайнерской одежды.


[Закрыть] на бульваре Уилшир, обкурен, ежеминутно проверяю айфон в ожидании мейла от Рейн (так и не приходит), изучаю ценники на рукавах блестящих рубашек, всякие пижонские прибамбасы, ни на чем не в состоянии сосредоточиться, в голове одно: «Куда она делась?», и в мужском отделе не могу даже поддержать примитивнейший разговор с продавцом о костюме «Прада»; в итоге прибиваюсь к барной стойке ресторана «Барнис Гринграс», где заказываю коктейль «Кровавая Мэри», и потягиваю его, не снимая темных очков. Рип обедает с Гриффином Дайером и Эриком Томасом. Томас – депутат городского совета, хотя больше похож на пляжного спасателя; Рип на него жаловался, но беседует вполне дружелюбно. На Рипе хипстерская майка с черепом, для которой он явно староват, и японские мешковатые брюки; пожимая мне руку, он кивает на «Кровавую Мэри» и шипит: «Очень занят, а?»

За ним открытая терраса, где гуляет обжигающий ветер. Широко распахнутые глаза Рипа налиты кровью, и еще поражают невероятно мускулистые руки.

– Ага.

– Сценарий сочиняешь? «Парни-с из “Барнис”»?

– Ага, – усаживаюсь на табурет, стискивая ледяной бокал ладонью.

– Зарос совсем.

Провожу рукой по щеке, удивляясь густоте щетины, пытаясь вспомнить, когда последний раз брился. Это нетрудно: в день ее ухода.

– Ага.

Оранжевый блин над белым черепом майки слегка подрумянивается, а затем, наплывая на меня, шипит:

– Да, старик, ты гораздо сильнее влип, чем я думал.

* * *

Незнакомый мне тренер в «Эквиноксе» издали наблюдает, как я занимаюсь со своим тренером, и, когда перехватываю его взгляд, подходит и представляется, предлагая выпить кофейку в кафе «Примо» рядом со спортзалом. На Кейде черная футболка (слово «ТРЕНЕР» выведено на ней маленькими печатными буквами); у него пухлые губы, белозубая улыбка, миндалевидные голубые глаза и тщательно ухоженная щетина; запаха практически нет (если чем и пахнет, то антисептиком), а голос – и дружелюбный, и неприветливый одновременно; он отпивает красноватую жидкость из пластмассовой бутылки и сидит, откровенно красуясь, явно стараясь привлечь мое внимание, но за уличным столиком в тени зонта, украшенного рождественскими гирляндами, я смотрю на поток машин на бульваре Сансет, думаю про идеальное тело паренька в футболке с надписью «А У МЕНЯ МЕЧТА ОСТАЕТСЯ»[54]54
  Аллюзия к знаменитой фразе Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта».


[Закрыть] (он занимался на тренажере напротив) и вдруг понимаю, что все это может быть не случайно.

– Я прочел «Слушателей», – говорит Кейд, отрывая взгляд от мобильника. Последнее СМС его чем-то слегка расстроило.

– Вот как? – отпиваю кофе, натянуто улыбаясь, все еще гадая, зачем ему я.

– Ага, мой приятель пробовался на роль Тима.

– Круто, – говорю. – Ну а ты сам?

– Я бы хотел, – говорит Кейд. – Попасть трудно. Вы не поможете?

– А-а, – говорю, радуясь наступившей ясности. – Не вопрос. Конечно.

Вкрадчиво и с отрепетированной застенчивостью он говорит:

– Может, как-нибудь встретимся?

– Встретимся? Зачем? – Я опять сбит с толку.

– Не знаю… Просто, – говорит. – На концерт сходим, музыку послушаем…

– А-а, ну, можем.

Мимо проносится стайка девушек с ковриками для йоги под мышками, от них веет запахом пачулей и розмарина (у одной – татуировка в виде бабочки на плече), и я уже почти пять дней не разговаривал с Рейн и настолько из-за этого взвинчен, что живу в преддверии катастрофы, смотрю на бульвар и жду, когда машины начнут врезаться одна в другую, а Кейд продолжает ежеминутно принимать позы, будто вокруг него толпа папарацци, и перед входом в магазин «H&M» на другой стороне бульвара несколько человек раскатывают красную ковровую дорожку.

– Почему ты ко мне обратился? – спрашиваю Кейда.

– Подсказали, – говорит.

– Но почему ко мне? Нет, что ли, других людей?

– Ну-у… – Кейд пытается угадать цель моего вопроса. – Я слышал, вы помогаете.

– Слышал? – уточняю. – От кого?

В интонации – вызов: что, мол, слабо сказать? Принимая его, Кейд решает быть со мной более откровенным, чем собирался.

– От одного вашего знакомого.

– А точнее?

– Его зовут Джулиан. Джулиан Уэллс. Знаете такого?

Натягиваюсь как тетива, хотя вроде бы никакой угрозы. Но с этой минуты Кейд для меня уже не просто парень, а человек Джулиана.

– Знаю, – говорю. – А ты-то как с ним знаком?

– Я у него работал недолго.

– Кем?

Пожимает плечами.

– Ну, там поручения всякие.

– Вроде личного секретаря?

Кейд отворачивается с усмешкой, потом поворачивается уже без нее, но видно, что ему за меня неловко.

– Ну, типа.

* * *

Звонит Блэр, приглашает на ужин, который устраивает на следующей неделе в Бель-Эйр, и поначалу я настораживаюсь, но когда слышу, что ужин по случаю дня рождения Аланы, понимаю, зачем зовет; разговор без напряга, словно не было никаких обид, о том о сем, и кажется вполне естественным спросить: «Я могу прийти с девушкой?» – что вызывает легкое замешательство на другом конце провода и возвращает нас к исходным позициям.

– Можешь, конечно, – холодно бросает Блэр. – Кто она?

– Знакомая. Работает на нашей картине.

– А имя есть у знакомой? – спрашивает. – Профессия?

– Она актриса, – говорю. – Ее зовут Рейн Тёрнер.

Блэр молчит. Между нами вновь разверзается пропасть.

– Она актриса, – повторяю. – Алло?

Никакой реакции.

– Блэр?

– Знаешь, будет лучше, если ты придешь один, не хочу видеть ее в своем доме, – выпаливает скороговоркой. – Хорошо, что спросил: я бы все равно не впустила.

– Что так? – Это предупредительный выстрел. – Вы знакомы?

– Слушай, Клэй…

– Как же ты меня достала, – говорю. – На хрена было вообще приглашать, Блэр? В чем смысл? Опять счеты сводить? Не надоело? Больше двух лет прошло.

Выдержав паузу, она произносит:

– Мне кажется, нам надо поговорить.

– О чем?

Еще одна пауза.

– Давай встретимся.

– Говори сейчас, зачем откладывать?

– Лучше при встрече.

– Почему, Блэр?

– Телефон прослушивается.

* * *

Свернув с Сансет на Стоун-Кэньон, въезжаю в темень каньонов; у входа в отель «Бель-Эйр» сдаю машину парковщику. Пройдя по мосту мимо плавающих в пруду лебедей, попадаю в зал ресторана, но Блэр там нет; справившись у метрдотеля, выясняю, что столик она не заказывала; на открытой веранде Блэр тоже нет; хочу позвонить, но не знаю телефона. Подойдя к стойке регистрации, ловлю себя на мысли: перед выездом зачем-то спешно привел себя в порядок, хотя то, ради чего это обычно делают, отправляясь на встречу с женщиной, абсолютно исключено. Администратор называет номер, в котором остановилась мадам Берроуз.

Расхаживаю в нерешительности по холлу, потом плюю, отыскиваю нужную дверь и стучу. Когда Блэр открывает, резко прохожу в глубь комнаты.

– Что ты творишь? – спрашиваю.

– В каком смысле?

– Это исключено.

– Что исключено?

– Это, – вялым жестом показываю, что именно имею в виду.

– Мы здесь не для… – говорит она, отворачиваясь.

Блэр в свободных коттоновых брюках, без макияжа, волосы забраны в хвост (если что-то и делала с лицом – ботокс или подтяжку, – это незаметно), сидит на краю постели рядом с сумочкой «Майкл Корс», обручальное кольцо на пальце отсутствует.

– Трент постоянно держит за собой этот номер, – говорит.

– Да? – говорю, расхаживая по комнате. – А сам он где?

– Никак не придет в себя после смерти Келли Монтроуза, – говорит. – Они очень дружили. Одно время Трент был его агентом. – Пауза. – Трент помогает с организацией панихиды.

– На что ты рассчитывала, выманивая меня сюда? – спрашиваю. – Для чего я здесь?

– Не понимаю, почему…

– Это исключено, Блэр.

– Ну что ты заладил, Клэй? – говорит с надрывом. – Я знаю.

Открываю мини-бар. Не глядя, хватаю какую-то бутылку. Срываю пробку, лью в бокал. Рука дрожит.

– Но почему исключено? – спрашивает. – Из-за нее? Из-за девчонки, которую ты хотел привести ко мне в дом? – Пауза. – Из-за этой актрисы? – Еще одна пауза. – Тебе не приходит в голову, что мне это неприятно?

– О чем ты хотела со мной поговорить? – спрашиваю нетерпеливо.

– Это касается Джулиана.

– Да? Умираю от любопытства, – залпом опрокидываю бокал. – У вас был роман? Ты наставила Тренту рожки? Что?

Когда Блэр закусывает нижнюю губу, ей как будто заново восемнадцать.

– Тебе Джулиан сказал? – спрашивает. – Ты от него знаешь?

– Я ничего не знаю, Блэр, – говорю. – Ты же просила держаться от него подальше. – Пауза. – Да и какая разница? Вы уже больше года как разбежались, так?

– Значит, ты в курсе, что это он меня бросил? – говорит, запинаясь.

– Как я могу быть в курсе, Блэр?

– Он бросил меня из-за этой твари.

– Какой твари?

– Клэй, пожалуйста, не вынуждай меня…

– Я не понимаю, кого ты имеешь в виду под «тварью».

– Ту, с которой ты хотел прийти ко мне в дом, – говорит. – Он бросил меня ради нее. – Блэр делает паузу, чтобы я осмыслил. – Он и сейчас с ней.

Повисает молчание. Я нарушаю его первым:

– Ты врешь.

– Клэй…

– Врешь, чтобы удержать меня здесь и…

– Перестань! – кричит.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Ее зовут Рейн. Рейн Тёрнер. Ты ведь с ней хотел прийти? Джулиан бросил меня ради нее. И с тех пор они вместе. – И вновь пауза для пущего эффекта. – Он по-прежнему с ней.

– Откуда… ты знаешь? – спрашиваю. – Вы же вроде не общаетесь…

– Чтобы знать, – говорит, – общаться необязательно.

Запускаю бокалом в стену.

Блэр в смущении отворачивается.

– Посуду из-за нее бьешь? Быстро она тебя… – Голос у Блэр срывается. – За каких-то пару недель…

Фиксирую взгляд на огромной вазе с цветами посреди номера – это помогает не сорваться, пока Блэр продолжает.

– Я уговорила Трента стать ее агентом – Джулиан попросил, этого было достаточно. Хотела сделать ему приятное. Думала, они просто друзья. Начинающая актриса, надо помочь… А все потому, что… – замолкает. – Потому что я его любила.

– Так вот как она оказалась у тебя в саду, – выдыхаю.

Блэр вздрагивает, словно догадавшись о чем-то.

– А у нее ты об этом не спросил, да? – Снова молчание. – Боже правый, ничем, кроме себя, не интересуешься! Неужели ни разу не задумался, как она там оказалась? – Блэр повышает голос. – Ты вообще хоть разговаривал с ней или только трахал?

– Ничему не верю.

– Не веришь?

– Нет. Потому что… она со мной.

Пошатываясь, устремляюсь к двери.

– Подожди, – почти шепчет Блэр. – Лучше мне уйти первой.

– Какая разница? – спрашиваю, утирая лицо.

– За мной могут следить…

* * *

Отправляю Рейн СМС: «Отзовись сейчас же, иначе роль отдадут другой». Получаю молниеносный ответ: «Привет Крейзи, я вернулась! Давай тусить. Чмоки».

* * *

Сижу за столом в кабинете (типа, работаю), но на самом деле не свожу глаз с Рейн, которая только вошла и теперь разгуливает по квартире, загорелая, с полным бокалом льда, спрыснутого текилой, безостановочно тараторя про мать-психопатку и сводного брата (он младше и служит в армии), и, когда плюхается в кресло в углу кабинета, я встаю и подхожу к ней, ни слова не говоря про Джулиана. Глядя на меня снизу вверх, Рейн продолжает болтать (взгляд немного рассеянный) и, не получив ответа на какой-то вопрос, трется своей коленкой о мою, и тут я хватаю ее за локоть и вырываю из кресла, а когда она говорит, что нам пора на ужин в «Дэн Тана», где заказан столик, отвечаю: «Начнем со сладкого» – и тяну к спальне.

– Пусти, – говорит. – Я голодная. Пойдем в «Дэн Тана».

– Ты же в «Дэн Тана» не хотела, – говорю, вжимаясь в нее, – ты же хотела в какой-нибудь другой ресторан.

– Я передумала.

– Почему? Кого ты боишься встретить?

– Нельзя сегодня без секса?

– Нет, – говорю.

– Слушай, – говорит, – тогда давай после ужина. Мне надо расслабиться.

Рейн гладит меня по лицу, легко целует в губы, высвобождает руку и выходит из кабинета. Иду за ней через гостиную на кухню, где она наливает рюмку текилы и опрокидывает ее одним глотком.

– К кому ты ездила в Сан-Диего? – спрашиваю.

– Что?

– К кому ты ездила в Сан-Диего?

– К матери. Сколько раз повторять?

– К кому еще?

– Кончай, Крейзи, – говорит. – Ты, кстати, поговорил с Джоном и Марком?

– Может быть.

– Может быть? – Недовольная гримаска. – Что это значит?

Пожимаю плечами:

– Это значит: может быть.

– Не смей, – говорит она, набрасываясь на меня. – Не смей, слышишь?

– Чего не сметь?

– Так меня пугать, – говорит, и лицо расплывается в улыбке.

* * *

В «Дэн Тана» нас усаживают в VIP-зале, за соседним столиком – компания молодых актеров, и Рейн не хочет, чтобы я все время оглядывался, и поглаживает ступней мою голень, но это не помогает, и только алкоголь позволяет слегка расслабиться, хотя парень у барной стойки продолжает странно посматривать на Рейн, и меня не покидает чувство, что я его видел на стоянке у «Бристол фармс» (с рукой на перевязи), но потом вспоминаю, что нет – обогнал его на мосту в гостинице «Бель-Эйр», когда шел к Блэр, а тем временем Рейн рассуждает о том, какой тактики лучше придерживаться в разговоре с продюсером и режиссером «Слушателей», чтобы те ее взяли, и как мы должны тщательнейшим образом все продумать, и как ей «суперважно» получить эту роль, поскольку второго такого шанса не будет, и я перестаю слушать, но не забываю поглядывать на парня у барной стойки, с ним еще приятель, и оба выглядят персонажами какой-нибудь мыльной оперы, и потом вдруг чувствую непреодолимое желание ее прервать.

– У тебя ведь никого больше нет, да?

Рейн замолкает, оценивает уровень опасности и спрашивает:

– Ты поэтому такой мрачный?

– В смысле, я сейчас у тебя один, да? – спрашиваю. – В смысле, как наши отношения ни называй, с другими ты этого не проделываешь?

– Ты о чем вообще? – спрашивает. – Крейзи, ты меня пугаешь.

– Когда ты последний раз трахалась?

– С тобой, – вздыхает. – Здрасьте – приехали. – Снова вздох. – А ты?

– Тебе не пофиг?

– Слушай, у меня была изматывающая неделя…

– Брось, – говорю. – Так измоталась, что загорела.

– Это единственная претензия? – спрашивает.

Окидываю взглядом зал, и она тут же смягчается.

– Я здесь с тобой, – говорит. – Ну что ты как маленький…

Вздыхаю и молчу. Заказываю еще бокальчик.

– Что случилось? На что ты злишься? – спрашивает, дождавшись, когда официант удалится. – Меня не было всего каких-то пять дней.

– Я не злюсь, – говорю. – Просто ты уехала и пропала…

– Смотри.

Она пролистывает фотографии в купленном мной айфоне и показывает те, на которых рядом с ней женщина средних лет, а на заднем плане – океан.

– Кто вас снимал? – спрашиваю автоматически.

– Подруга, – говорит. – Не друг, прошу заметить.

– Почему тот парень все время на тебя пялится?

Даже не взглянув в сторону бара, Рейн говорит: «Понятия не имею» – и продолжает показывать фото из Сан-Диего, и на всех она с женщиной средних лет, но я не верю, что это ее мать.

* * *

Выехав на Дохини, вижу сквозь ветровое стекло «БМВ» окна своей квартиры, и они освещены. Рейн сидит на пассажирском сиденье, руки скрещены на груди, вся в своих мыслях.

– Не помнишь, я свет оставлял? – спрашиваю.

– Нет, – говорит рассеянно. – Не помню.

Поворачиваю на Элевадо посмотреть, приехал ли синий джип, но там, где он обычно дежурит, пусто; объехав пару раз вокруг комплекса «Дохини-Плаза», подъезжаю к подъезду, и парковщик забирает машину, а мы с Рейн поднимаемся на пятнадцатый этаж в квартиру № 1508, и я довожу ее до оргазма губами, и, когда у меня наконец встает, она берет в рот, а когда утром я просыпаюсь, она исчезла.

* * *

Рейн – единственная тема, обсуждаемая с доктором Вульфом в его в кабинете на бульваре Сотель; на предыдущем сеансе, когда Рейн была в Сан-Диего, я не называл ее по имени, а только «эта девушка», но теперь, зная про Джулиана, вываливаю все: и как увидел Рейн Тёрнер в саду во время рождественской вечеринки (описывая это доктору Вульфу, вдруг понимаю, что заехал к Джулиану в отель «Беверли-Хиллз» практически сразу после той встречи), и как позднее столкнулся с Рейн сначала на кастинге, а потом в баре на Ла-Сьенега; в подробностях воспроизвожу те несколько дней на последней неделе декабря, что мы провели вместе, и как у меня стало возникать ощущение, будто это по-настоящему, вроде моих отношений с Меган Рейнольдс, и как потом я узнал от Блэр про возможную связь Рейн с Джулианом (в этом месте доктор Вульф откладывает блокнот и дает понять, что слушает исключительно из вежливости), и как теперь я пытаюсь разгадать их замысел – ведь Джулиан не мог не знать, что Рейн была в те дни у меня, но как такое возможно? Наконец, завершая сеанс, доктор Вульф произносит: «Я тебе настоятельно советую больше с этой девушкой не встречаться». И потом: «Прекрати всякие контакты». И после затянувшегося молчания: «Почему ты плачешь?»

* * *

«Отговорки не принимаются», – игриво, чуть нараспев добавляет Рип по телефону, сообщив, что ждет меня возле обсерватории Гриффита на вершине Голливудских холмов, и, хотя с похмелья я практически ничего не соображаю (до такой степени, что на заправке «Мобил» на углу Хэллоуэй и Ла-Сьенега не могу вспомнить, с какой стороны у «БМВ» бензобак, а на Фаунтен, куда сворачиваю, чтобы объехать пробку на Сансет, трижды пробую дозвониться до Рейн и так расстраиваюсь, когда она не подходит, что всерьез подумываю, не заскочить ли на Орендж-Гроув – вдруг она там), все же решаю ехать. На пустынной стоянке перед обсерваторией Рип разговаривает по телефону, прислонившись к кузову черного лимузина, водитель слушает айпод, надпись «Голливуд» поблескивает на заднем плане. Рип одет просто: джинсы, зеленая футболка, сандалии. «Давай пройдемся», – говорит он, и мы ковыляем по лужайке к куполу планетария, и на Западной смотровой площадке стоим так высоко над городом, что даже звуков не слышно, и из-за слепящего солнца холст Тихого океана, растянутый вдали, кажется охваченным пламенем, и небо прозрачно и пусто, если не считать марева, окутавшего даунтаун, где над игрушечными небоскребами плавает капсула дирижабля, и, если бы не мое похмелье, можно было бы заново захмелеть от вида.

– Хорошо здесь, – говорит Рип. – Спокойно.

– Ехать только далековато.

– Зато нет никого, – говорит. – Тихо. Никто не подслушает. Хоть поговорим нормально.

– Чего нам бояться?

Рип задумывается.

– Несанкционированных вторжений в нашу частную жизнь. – Пауза. – Тут мы с тобой похожи: я тоже людям не доверяю.

* * *

Солнце слепит так ярко, что смотровая площадка кажется выбеленной, и я чувствую, как начинаю обгорать, и тишина растворяет все звуки, отчего даже невинные фигуры экскурсантов вдали исполнены необъяснимой угрозы – бредут медленно, крадучись, словно боясь спугнуть безмолвие неловким жестом, и, двигаясь вдоль балюстрады, мы обходим пару латинос, перегнувшихся через перила заграждения, а в проходе, ведущем к Восточной смотровой площадке, Рип вкрадчиво спрашивает:

– С Джулианом давно виделся?

– Давно, – говорю. – Последний раз перед Рождеством.

– Интересно, – тянет он и тут же проговаривается: – Впрочем, я так и думал.

– Тогда зачем спрашивал?

– Хотел посмотреть, как ты на этот вопрос ответишь.

– Рип…

– Я тут девушку встретил… – Рип замолкает, задумывается. – Вечно все с этого начинается, скажи?

Пожимаю плечами:

– Пожалуй.

– В общем, месяца четыре-пять назад я встретил девушку, и работала она в конторе, которая предоставляла суперконфиденциальные услуги ограниченному кругу клиентов. – Рип пережидает, пока мимо, болтая о чем-то по-французски, пройдут два подростка, и, прежде чем продолжить, оглядывается, нет ли поблизости еще кого. – В интернете ты эту контору не найдешь, только по устной рекомендации, никакой… ммм… вирусной рекламы. Все пользователи знали друг друга лично, так что информация особо не расползалась.

– Какие… услуги? – спрашиваю.

Пожимает плечами.

– Обалденные девушки, потрясные парни, приехали пробиваться, не прочь заработать, но хотят быть уверенными, на случай если когда-нибудь станут Джоли и Питтами, что никто не припомнит им грешков молодости. – Рип вздыхает, смотрит на город, потом опять на меня. – Удовольствие недешевое, зато все тихо, без глупых формальностей и полная анонимность.

– Как ты про это узнал? – Мне все равно, но сгустившаяся, бухающая в ушах тишина вынуждает спросить хоть что-то.

– Тебе понравится, – говорит. – Контору открыл человек, которого мы оба хорошо знаем. Собственно, он же направил ко мне ту девушку.

– Кто этот таинственный незнакомец? – спрашиваю, хотя что-то подсказывает мне, что я уже знаю.

– Джулиан, – говорит Рип, подтверждая мою догадку. – Он там все делал. – Пауза. – Странно, что ты не в курсе.

– Что именно… делал? – выдавливаю из себя очередной вопрос.

– Все, – повторяет. – Начал с нуля. Без помощников. На одном обаянии. Расположил к себе молодняк. Набрал ребят. – Рип задумывается. – Это далеко не каждый сумел бы. – Еще одна пауза. – Нужен талант.

– И зачем ты мне это рассказываешь? – спрашиваю. – Услугами эскорт-сервиса я не пользуюсь и пользоваться не собираюсь, тем более если к ним имеет отношение Джулиан.

– Ложь, – говорит Рип. – Наглая ложь.

– Почему ложь?

– Потому что с девушкой по имени Рейн Тёрнер меня познакомил Джулиан.

– Кто такая Рейн Тёрнер?

Рип наигранно супит брови и делает пренебрежительный жест рукой.

– Да, старик, актер из тебя фиговый. – И затем, теряя терпение: – Девушка, которую ты дрючишь. Так называемая актриса, которой ты обещал роль в своем паршивеньком фильме. Не припоминаешь? Кончай строить из себя идиота.

Ничего не могу сказать. Вцепляюсь в чугунные перила заграждения. Пользуюсь этой возможностью, чтобы временно не смотреть на Рипа. Страх, его огромная черная клякса накатывает, пропитывая собой все: и душный воздух, и бескрайний простор пустынной смотровой площадки, и мир за ней.

– Ты чего-то дрожишь, братец, – говорит Рип. – Может, тебе лучше присесть?

* * *

На Восточной смотровой площадке ко мне возвращается способность слушать, и Рип продолжает, договорив по телефону (да, он придет на ланч) и отправив парочку СМС, и мы сидим на скамье под палящим солнцем, и я чувствую, как кожа покрывается волдырями, но не могу пошевелиться, и вблизи лицо Рипа похоже на лицо андрогина, и ресницы у него крашеные.

– В общем, мы встречаемся, она мне нравится, я ей, по-моему, тоже, и потом все продолжается уже без денег, и я подумываю, не стоит ли развестись – то есть, как видишь, западаю по полной. – Рип энергично жестикулирует. – Прошу Рейн бросить эту контору, и она бросает. Беру на себя все расходы: оплачиваю квартиру на Орендж-Гроув, которую она снимает пополам с еще одной сучкой, шмотье, прически, компьютерный софт, персонального тренера, солярий, любую прихоть. Даже на работу устраиваю в ночной клуб «Откровение» на Ла-Сьенега, то есть делаю вещи, которые Джулиану явно не по карману, но догадайся, куда ее по-прежнему тянет?

Рип ждет. Я перевариваю информацию. Переварив, еле слышно произношу:

– В актрисы.

– Ну да, прославиться она тоже хочет, – говорит Рип. – Вижу, что слушаешь. Зачет.

Не могу разжать кулаки, а Рип встает и расхаживает передо мной.

– Думаю, ты теперь и сам знаешь, что «Оскар» ей не грозит, но Джулиан рассвистелся про своего друга Клэя, и как он вас познакомит, и как ты пристроишь ее в свой фильм, где у тебя право голоса на кастинге. Ради бога. Я-то сразу понял, что это бред, но не отнимать же у моей крошки последней надежды. – Рип вдруг замолкает, достает телефон, проверяет в нем что-то и снова прячет в карман. – Но когда ты тут появился, Джулиан, похоже, чем-то здорово тебя разозлил, и при встрече разговор не задался, и о помощи он просить не стал. – Рип утомленно вздыхает перед заключительной частью монолога. – Каким-то образом на кастинг она все-таки попала, понятия не имею каким – я в это не лез, потому что считаю пустой тратой времени, таланта там даже не ночевало; и вот она входит к вам, и читает отрывок, и, как я подозреваю, читает отстойно, но в ней есть своя прелесть, и в результате… Вот теперь ты и расскажи мне, что в результате, Клэй.

Сижу на каменной скамье и молчу.

– По моим подсчетам, ты уже недели две ее дрючишь?

Продолжаю молчать.

– Это тоже своего рода ответ, – вздыхает.

– Рип, пожалуйста…

– А потом она срывается в Сан-Диего, – говорит. – Правильно?

– Она поехала проведать семью.

– Семью? – Зловещий оскал. – Ты в курсе, что в Сан-Диего с ней был Джулиан?

– Откуда? – говорю.

– Ой, Клэй, кончай…

– Рип, не мучай, скажи, что ты хочешь?

Размышляет.

– Ее. – И снова погружается в размышления. – Думаешь, не вижу, кто она? Безмозглая, блядовитая тварь…

Я механически киваю; заметив это, Рип смотрит на меня вопросительно.

– Если соглашаешься, тогда сам-то чего так раскис?

– Не знаю, – говорю тихо. – Раскис – и все.

– А может, дело вовсе не в ней? – говорит. – Может, дело в тебе?

– Может, – судорожно сглатываю. – Не задумывался.

– Слушай, ты мне не опасен, – говорит. – Тобой она просто пользуется. А вот его… Его она любит. – Пауза. – Джулиан – это большая проблема.

– Проблема? Что ты несешь? Почему он проблема?

– Потому, – говорит, – что Рейн отрицала их связь вплоть до прошлой недели, когда мне стало доподлинно известно про их романтические каникулы.

– Мне она сказала, что едет навестить мать, – говорю. – Показывала снимки, где они вместе.

Губы Рипа расплываются в притворной улыбке.

– Теперь у нее и мать есть? В Сан-Диего? Как трогательно… – Видя мою реакцию, он перестает улыбаться. – Когда я застукал их в первый раз, она изворачивалась до последнего, но у меня были доказательства, и ей пришлось сознаться. Я согласился простить лишь при одном условии: что она больше никогда к нему не вернется. А в этот раз… Не знаю…

– Что ты не знаешь?

– В этот раз… Не знаю, сразу его проучить или подождать.

Последнюю фразу Рип произносит кротко и незлобиво, без всякой угрозы, и меня разбирает смех.

– Я серьезно, – говорит. – Шутки кончились, Клэй.

– По-моему, это чересчур.

– Это потому что ты очень впечатлительный.

Помолчав, Рип решительно добавляет:

– Я только одного хочу. Чтобы Рейн снова стала моей.

– Но у нее явно другие предпочтения.

Рип смотрит на меня изучающе.

– Сколько же в тебе желчи, старик.

Подаюсь вперед, сжимая виски ладонями. Перехватив его взгляд, киваю:

– Ага. Желчи хоть отбавляй.

* * *

Пересекаем лужайку в направлении черного лимузина, возле которого скучает водитель; обходя монумент астронавтам, Рип смотрит на него, а я – прямо перед собой, все в расфокусе – зной, нереально синее небо, ястребы, парящие над бесшумным ландшафтом, и их тени, скользящие по лужайке, – размышляю, смогу ли доехать в таком состоянии до дома, не попав в ДТП, и тут Рип задает вопрос, который обычно задают из вежливости, но после нашего разговора мне и в нем чудится тайный смысл:

– Какие планы на вечер?

– Не знаю, – говорю и вдруг вспоминаю: – Ты идешь на панихиду по Келли?

– Она сегодня?

– Ага.

– Нет, – говорит. – Я его почти не знал. Пару раз по делам встречались, но с тех пор много лет прошло.

Водитель распахивает дверцу.

– Поеду с этим козлом разбираться по поводу клуба. Сам знаешь, обычное дело.

Он произносит это так, будто я каждый день открываю новые клубы, и, перед тем как сесть в лимузин, спрашивает:

– Когда ты ее увидишь?

– Не исключаю, что вечером. – И потом, смалодушничав, уточняю: – Тебе это вообще как?

– Слушай, мне главное, чтобы она получила роль. Я за нее болею. – Он замолкает, скаля зубы в улыбке. – А ты разве нет?

Отмалчиваюсь. Едва заметно киваю.

– Ну вот, – говорит, словно убедившись в чем-то. – Я так и думал. – И затем, вдвигаясь в глубь лимузина и глядя на меня снизу вверх: – У тебя ведь что-то подобное бывало в прошлом?

Водитель хлопает дверцей.

* * *

Меня ждут в «Сансет тауэр»[55]55
  Роскошный отель с видом на Беверли-Хиллз и Голливуд.


[Закрыть] на вечеринке, посвященной раздаче «Золотых глобусов», но Рейн отказывается ехать, даже когда говорю, что там будут режиссер и продюсер и что, если она надеется получить роль Мартины, лучше, чтобы я им представил ее формально, вне офиса Джейсона в Калвер-Сити.

– Никто так не делает, – бурчит она.

– А мы сделаем, – говорю.

Когда она приезжает ко мне домой (свежий слой искусственного загара, волосы взбиты и тщательно уложены, платье без бретелек), я по-прежнему в халате, пью водку, поглаживаю свой стояк. Сексом заниматься не хочет. Я отворачиваюсь и говорю, что без этого не поеду. Опрокидывает две рюмки текилы «Гран-Патрон», быстрым шагом направляется в спальню, аккуратно стаскивает платье, предупреждая: «Только без поцелуев», – боится испортить макияж; впиваюсь в нежную мякоть половых губ, подбираюсь пальцами к анусу, она смахивает мою руку с ягодиц:

– Мне так не нравится.

Чуть позже, когда она вновь втискивается в платье, замечаю у нее на боку синяк, которого раньше не видел.