Текст книги "Закон негодяев"

Глава 15

Сотрудники Михеева давно обратили внимание на бешеную активность людей Хотивари, опрашивавших всех работающих в гостинице «ночных бабочек». Из этого был сделан вывод, что к Мосешвили, возможно, приходила женщина. Это было наиболее логически правильное объяснение его пребывания в гостинице. Но несмотря на то, что сотрудники уголовного розыска шли буквально по пятам бандитов, ничего обнаружить не удалось ни первым, ни вторым.

Чижов с Михеевым составили настоящий график допросов и с утра начали мучить вопросами всех работавших в тот день дежурных, администраторов, уборщиц, буфетчиц, швейцаров, подсобных рабочих. Водитель такси, приехавший в ту ночь, тоже ничего нового сказать не мог. Его просто вызвали по телефону, сказав, что нужно будет ехать в Шереметьево. Тщательная проверка в аэропорту тоже не дала никаких результатов. По утрам из Шереметьева-1 и Шереметьева-2 вылетало большинство самолетов, это был самый пик нагрузки, и установить, в какой именно хотел сесть Мосешвили, если вообще хотел, не представлялось возможным. Бесконечные, изнурительные, ничего не прибавляющие к общей картине допросы продолжались.

Неожиданную информацию дали офицеры полковника Дмитриева. Во-первых, им удалось установить, что через фирму проходили миллионы рублей, не учтенных никаким налоговым ведомством.

Во-вторых, было абсолютно точно установлено, что ряд казино, принадлежащих фирме, занимается отмыванием «грязных денег». И, наконец, в-третьих, по компьютерным распечаткам удалось установить, что недавно Мосешвили снял со своего счета в «Континенталь-банке» большую сумму, около пятисот тысяч долларов. Как раз в день убийства.

Версия ограбления как-то не укладывалась в обычную схему, слишком известным авторитетом был погибший. Но следовало отработать и ее. В банк поехали Михеев, Чижов и Стеклов.

Предупрежденный об их визите вице-президент банка Новиков встретил их прямо на улице, любезно провел в офис, предложил кофе и согласился ответить на любые вопросы. Он делал вид, что ему нечего скрывать. Новиков подтвердил факт выдачи гражданину Мосешвили суммы в пятьсот тысяч долларов наличными. Но Мосешвили приезжал за ними не один. Вместе с ним было по меньшей мере пять человек его помощников и сотрудников, уверял Новиков. Они приехали на двух автомобилях и, забрав деньги, спокойно уехали.

– Вы часто так выдаете деньги своим клиентам? – не выдержал Чижов. – Вот такие большие суммы?

– Почти не выдаем, – не моргнув глазом, ответил Новиков, – просто гражданин Мосешвили был нашим известным клиентом. Мы полностью доверяли ему.

– А как с постановлением правительства, – спросил Михеев, – есть запрещение осуществлять операции в крупных суммах через наличный расчет? Вам не кажется, что вы нарушаете закон?

У Новикова стали круглыми глаза.

– Мы никогда не нарушаем закона, – сказал он убедительно, – у нас есть разрешение правительства осуществлять часть платежей путем наличных расчетов. Мы выдаем зарплату большинству учреждений Москвы.

– Конечно, – саркастически сказал Михеев, – вы ведь такие друзья московской мэрии…

На этот раз Новиков ничего не ответил.

Собственно, после подтверждения выдачи денег можно было уезжать. Здесь трудно было найти еще что-нибудь. Все работавшие в банке знали Мосешвили, и вряд ли кому-нибудь из кассиров или банковских работников могло прийти в голову, что Мосешвили будет в эту ночь один именно в гостинице «Украина». Версия об ограблении как-то не укладывалась в привычные рамки услышанного. Для этого требовалось безумное количество роковых совпадений. И уж, во всяком случае, грабители не оставили бы закрытых чемоданов, где находилось еще более тридцати тысяч долларов.

Когда они вышли из банка на улицу и Чижов снова посмотрел на величественное здание, в котором размещался «Континенталь-банк», Михеев тихо спросил его:

– Знаешь, кто хозяин банка?

– По-моему, Саркисян. Я уточнял, – признался Чижов.

– Ага. Тот самый Артур Саркисян, – подмигнул Чижову Михеев.

– Думаете, он и есть таинственный заказчик этого убийства?

– Скорее всего нет. У них с Мосешвили были хорошие деловые контакты. И потом, зачем убивать такого богатого клиента? Это пока наши предположения. Но деньги Мосешвили в тот день действительно получил.

Вернувшись в кабинет Михеева, они узнали, что соседка Семеновой видела в тот день незнакомого мужчину высокого роста. Ей показалось странным, что он все время осматривался. Срочно доставленная в УВД напуганная женщина согласилась помочь в составлении фоторобота.

Но это был призрачный шанс. Когда на второй день допросов к вечеру они наконец вышли на Авдееву, им казалось, что шансов почти нет.

Авдеева работала уборщицей на этаже и в тот роковой день ушла с работы значительно раньше обычного. Вызванная на допрос в качестве свидетеля, она добросовестно рассказывала о работе дежурных, уборщиц, администраторов, не замечая, как нервничают Михеев и Чижов.

– Хорошо, – сказал наконец Михеев, – все это очень интересно. А вы не убирали в тот день в номере «люкс»?

– Это где человека зарезали? – уточнила Авдеева.

– Его не совсем зарезали, но это не так важно. Так вы убирали в тот день в этом номере?

– Конечно, убирала. Хозяин в номере был. Строгий такой, просто жуть.

– А с чего вы взяли, что он строгий был?

– Кричал на кого-то по телефону. Говорил, один хочет остаться и люди, мол, ему не нужны.

– Так и говорил? – заинтересовался Чижов.

– Да, милый, так и говорил. Он в кабинете был, за столом сидел. А я в ванной комнате мусор, значит, убирала.

– Подождите, – уточнил Михеев, – он говорил, что хочет остаться один. Что еще вы слышали?

– Потом он дежурной позвонил, погибшей, жалко ее так, хорошая женщина была. Он и говорит ей: мне в Шереметьево такси нужно. Закажи, мой гость в аэропорт поедет.

– Он сказал гость? – встрепенулся Михеев. Чижов вдруг почувствовал, что они получили свой шанс.

– Гость, – подтвердила женщина, – точно помню. А потом снова куда-то долго звонил и снова ругался. Говорили о Рябом каком-то, но этого я уже не слышала, вышла из номера. А в столовой на диване двое молодых кавказцев сидели. Один даже мне пятитысячный дал, за уборку, значит.

– Видимо, охрана, – кивнул Михеев, – а вы не помните, как долго он набирал телефон. Много цифр было?

– Много? – подумала женщина. – Да, кажись, много. Точно не помню.

– Стеклов, – вызвал по селектору своего сотрудника Михеев, – быстро проверить все телефонные разговоры из номера «люкс». Уточните, когда говорили и с кем.

– Больше ничего не помните? – спросил Чижов.

– Все помню, – обрадовалась женщина, – а что еще нужно рассказать?

– Большое вам спасибо, – обнял ее за плечи Михеев, – вы нам очень помогли, – он осторожно повел женщину к дверям. – До свидания, – с чувством сказал Михеев.

Когда дверь за ушедшей наконец закрылась, он прошел к столу.

– Это очень интересный момент, – сказал Михеев, доставая из кармана пачку сигарет. Затем, подумав, выбросил пачку в сторону дивана.

– Понимаешь, мы не могли учесть этого обстоятельства, – возбужденно шагал по кабинету Михеев, – он говорил не по своему спутниковому телефону, а по обычному городскому. Видимо, боялся, что его телефон как раз прослушивается. – И это слово «гость». Значит, Хотивари и его люди тоже ошибались. Не женщину ждал в ту ночь Мосешвили, а гостя. Если гость пришел и оказался тем самым убийцей, значит, он мог выйти из гостиницы, сесть в такси и уехать в Шереметьево. Ищи потом его. Значит, гость не пришел. Или еще сложнее. Пришел, но решил не садиться в такси. А почему? Понимаешь теперь, как обстоятельства складываются? Мы-то в расчет эту женщину вообще не принимали, даже на допрос не хотели вызывать. Она ушла в тот день примерно в три часа дня. И вот такое совпадение – именно она этот разговор и слышала.

Вбежал Стеклов с листком бумаги.

– По глазам вижу, что новости хорошие, – посмотрел на него Михеев.

– Да, – возбужденно заметил Стеклов, – вот распечатка. Телефоны по городу они, конечно, не фиксировали, а вот международные звонки отмечены. Он звонил несколько раз в Нью-Йорк. Я узнавал: это код Бруклина и Манхэттена. Вот телефоны.

– Рябой, – задумчиво сказал Михеев, читая телефоны.

– Вы знаете, кто это? – спросил Чижов.

– Да, в свое время был в Москве одним из самых известных авторитетов. Потом уехал за границу. Говорят, именно он организовал сходку воров в Бельгии в прошлом году. Если это Рябой, то все сходится. Его почерк твердый. Он в свое время нам немало крови попортил. Знаешь, сколько киллеров до сих пор на него работает? Хотя телефоны нужно будет еще проверять.

– Командируете кого-нибудь в Америку? – усмехнулся Чижов. – Думаете, начальство даст деньги?

– Да нет, конечно, не даст. Нужно проверить прямо отсюда. Может, в наше посольство позвонить?

– Они в Вашингтоне сидят, – уточнил Чижов. Он был более начитанным.

– Это я знаю, – Михеев не заметил сарказма, – но в Нью-Йорке есть наше представительство при ООН. Может, они могут проверить? Как думаешь?

– Будут они для нас стараться, – с сомнением покачал головой Чижов, – и потом, что мы им скажем? Проверьте, по какому телефону сидит Рябой. Они просто посмеются над нами и все.

– Странно, – задумчиво сказал Михеев, – что общего у Михо и Рябого? Они контролировали разные группировки, даже немного враждовали в последнее время. Непонятно. И зачем тогда Мосешвили такая крупная сумма денег? Хотел с кем-то отправить в Нью-Йорк? Но почему тогда сидел один в номере? Чтобы никто не знал. А для чего такая секретность от своих? Для них это обычное дело – деньги привозить, увозить. Понимаешь, я просто чувствую: здесь что-то другое. Ах, черт, как же проверить эти телефоны?

– Может, попросить ФСК? – несмело предложил Чижов.

– А эти вообще год проверять будут. Сначала попросят все бумаги оформить, потом соответствующие инстанции обойти, разрешение начальства получить, согласовать и все такое… Знаешь, как их напугали в августе девяносто первого, так они до сих пор в себя и не пришли. Все время пытаются доказать, какие они хорошие «демократы». А это уже не государственная безопасность, а каша манная. Нет, они нам не годятся.

– Может, через МИД? У них должны быть сотрудники по вопросам безопасности, – несмело предложил Стеклов.

– Эти хуже всех, – махнул рукой Михеев, – только вспугнут людей, все напортят. Нужно что-нибудь придумать. Вот когда позавидуешь, что ты не в американской полиции. Раз, два, на самолет туда, обратно. Все выяснил, вернулся обратно. Красота.

– У них тоже вряд ли все так просто, – засомневался Чижов, – граница все-таки, другое государство.

– Хоть деньги есть, – безнадежно ответил Михеев, – ладно, не будем плакать. Что у нас уже есть? Неизвестный ночной гость Мосешвили. Звонок Михо в Нью-Йорк, причем по разным телефонам. Получение им крупной суммы денег в банке. Теперь все это сложить и получить убийство гражданина Мосешвили. Уравнение с неизвестным. Кто убил и за что? Кажется, я придумал, что нам нужно делать. Где телефон этого мерзавца Хотивари?

– У меня был записан, – достал записную книжку Чижов.

– У тебя тоже записан? – спросил Михеев у Стеклова.

– Да нет. Помню наизусть.

– Это другое дело. Набери мне этого типчика.

Стеклов поднял трубку, набирая нужный номер.

– Гражданин Хотивари? – прогремел голос Михеева. – Вас беспокоит некий Константин Михеев. Знаете такого? Очень хорошо. Срочно нужна ваша помощь. Да, вы не ослышались – помощь. Обещаю, что вы не пожалеете. Когда сможете приехать? Спасибо. Приедет через полчаса, – сказал он, уже положив трубку.

– Думаете, он нам поможет? – спросил Чижов.

– Обязательно. Вот увидишь. Поможет как миленький. Давай, Виктор, срочно куда-нибудь сбегай, принеси бутербродов. А то умираю от голода.

Пока Стеклов приносил бутерброды, пока они ужинали, прошло полчаса. Хотивари появился минута в минуту.

– Что случилось? – неприязненно спросил он. – Почему меня вызывали?

– Садитесь, дорогой Гурам Валерианович, – пригласил его Михеев, – у нас к вам важное и очень конфиденциальное дело.

– Слушай, ты не шути, – вскипел Хотивари, не понявший предпоследнего слова, – зачем вызывал?

– По важному делу, батоно, по очень важному, – Михеев подмигнул Стеклову, и тот вышел из кабинета.

– Кажется, мы выходим на убийцу вашего друга, – коротко сообщил Михеев, – видишь, работаем неплохо и без ваших подслушивающих аппаратов.

– Какие аппараты? – не смутился Хотивари. – Не понимаю, о чем говоришь.

– Все отлично понимаете. Но это сейчас не так важно. Повторяю, мы выходим на убийцу Мосешвили. Теперь нам нужна некоторая информация. Думаю, вы ее можете нам предоставить.

– Я? – изумился Хотивари. – За кого меня держите? Думаете, товарищей выдавать буду, расскажу вам что-нибудь?

– Что вы, – покачал головой Михеев, – разве я могу так плохо о вас подумать. И потом, не нужно так коверкать язык. Вы прекрасно по-русски говорите. Когда, например, прокурору района звоните. Просто приятно слушать. Но это к слову. А теперь главное. У меня есть очень важная для вас информация. Повторяю, очень важная. Я готов ее вам предоставить, если вы, в свою очередь, поможете мне.

– Купить хотите? – Хотивари достал платок, вытирая лоб.

– Нет, свой товар подороже продать хочу, – ответил Михеев, – видите, и прокуратура здесь, – показал он на Чижова, – тоже согласие дает. Так как, идет?

– Какую информацию вы мне дадите?

– Самую лучшую. Но в обмен на вашу. И только после того, как вы согласитесь.

– А если вы меня обманываете?

– Гурам Валерианович, – развел руками Михеев, – я здесь столько лет. Спросите у любого, обманул я кого-нибудь хоть раз в своей жизни. Хоть одного зека, хоть кого-нибудь из шпаны. И вам скажут – нет такого человека.

Чижов сдержал улыбку. Хотивари не понял направленного на него оскорбления.

«Красиво говоришь», – подумал Хотивари.

– Ладно, говори, что нужно делать. Но если обманешь, значит, мой должник будешь.

– Кончайте, – вдруг сказал Михеев, – знаете, ведь раз сказал, так и будет. Не надо торговаться. Вот здесь записаны два телефона. Мне важно знать, чьи это телефоны. Прямо сейчас. Можете узнать? Или, может, вы уже знаете эти телефоны? Говорите спокойно, я вряд ли в ближайшие сто лет попаду в Америку. А моя информация действительно ценная.

– Один телефон, кажется, знаю, – прищурился Хотивари, – это офис одного нашего знакомого в Нью-Йорке.

– Рябого? – уточнил Михеев.

Хотивари испугался. Заметно испугался, побледнел, оглянулся.

– А при чем тут Рябой? – почему-то очень тихо спросил он. – Я о нем вообще не слышал.

– Чей телефон?

– Вахтанга Стомболишвили, нашего друга.

– Какой из них?

– Второй. Вот этот, с кодом двести двенадцать. А второй я не знаю.

– Зато я знаю, – сказал Михеев, – это бруклинский телефон Рябого. Верно?

– Может быть.

– Так да или нет?

– Может быть, – упрямо ответил Хотивари.

– Да, – Михеев поискал пачку, нашел ее на столе, вытащил сигарету и снова произнес: – Да-а-а. Спасибо и на этом.

– Какая у вас информация? – быстро спросил Хотивари.

– Во-первых, у Мосешвили в тот день должен был быть гость, а не женщина, которую вы ищете.

– Откуда вы знаете? – быстро спросил Хотивари.

– Знаем, – многозначительно ответил Михеев, – кроме того, в тот день он говорил с Рябым. Ругались сильно. И с вашим нью-йоркским знакомым тоже говорил. Не знаете, почему ругались?

– Нет. – Видимо, тема для Хотивари была очень неприятная, он не решался даже говорить.

– Вот и все, что мы знаем. Достаточно? – Хотивари молча встал. Он не произнес больше ни слова. Просто вышел из кабинета, очень осторожно закрыв дверь.

Михеев позвонил Стеклову.

– Быстро проверь по нашим данным. Вахтанг Стомболишвили. Проходил у нас или нет. Как можно быстрее. Наружное наблюдение за ним ведется?

– С самого утра, – ответил Стеклов, – и телефон прослушиваем.

«Опять он все заранее подготовил, – огорченно подумал Чижов, – вот так всегда. Делает, а потом говорит».

Михеев положил трубку селекторного аппарата.

– Ох, чует мое сердце, нам с этим делом еще морока! – с чувством сказал он.

Хотивари, выйдя из здания УВД, сел в автомобиль, поднял трубку телефона и, набрав номер, почти закричал:

– Это был Рябой. Я же говорил, что он. Его рук дело.

– Откуда говоришь? – спросил незнакомый голос.

– Из автомобиля.

– Приедешь – поговорим.

Через пять минут Михеев уже знал об этом разговоре. Еще через полчаса сотрудники, следившие за Хотивари, обнаружили, что он направляется в офис «Континенталь-банка». Почти сразу вслед за ним приехал в сопровождении трех автомобилей Рафаэль Багиров. Через пять минут подъехал Арчил Гогия. У него было две машины сопровождения. У здания банка стояло в общей сложности около двадцати автомобилей.

Несмотря на все усилия сотрудников Михеева хоть как-то прослушать разговор, ничего не получилось. Комната, где проходила беседа, была надежно защищена. Выписанный из Детройта опытный инженер оборудовал комнату специальными вибрационными устройствами, не позволяющими никому не только записывать, но даже подслушивать этот разговор.

В комнате сидело несколько человек. Все смотрели на Хотивари.

– Рассказывай, что произошло, – потребовал Арчил Гогия.

– Сегодня точно узнал, что Михо ждал гостя. Видимо, того человека, про которого мы говорили. И приготовил для него деньги, полученные здесь, в банке. Но ни денег, ни этого человека больше никто не видел. А сам Михо в тот день говорил и с Рябым, и с Вахтангом. С Рябым ругались очень сильно, так свидетели говорят.

– Откуда такие сведения? – очень осторожно спросил Рафаэль Багиров. – Может, это все просто подстроено.

– Сведения точные, – возразил Хотивари. – Михо действительно говорил с Нью-Йорком.

– А это мы легко проверим, – вдруг сказал сидевший в углу полный господин с большим кавказским носом. – Сейчас попрошу выяснить, с кем именно говорил из своего номера Михо. – Он позвал одного из стоявших в комнате людей и что-то ему тихо приказал. Тот бесшумно вышел из комнаты.

– Если подтвердится, – с угрозой заметил Арчил Гогия, – нужно будет показать им, что мы все знаем.

– Так и сделаем, – кивнул Хотивари.

– Думаю, нам следует быть осторожнее, – заметил Багиров, – после чеченской войны здесь и так настроения довольно плохие.

– Правильно, – поддержал его полный господин. Это был глава «Континенталь-банка» Артур Саркисян. – Не нужно слишком перегибать. Мы и так с трудом держим ситуацию под контролем.

– Нужно точно выяснить, кто убил Михо! – стукнул кулаком по столу Гогия. – Если в тот день действительно Михо говорил с Нью-Йорком и ругался с Рябым, значит, уже чувствовал что-то. У него, покойного, нюх был получше нашего. А вот если Вахтанг… Ох, он мне за это заплатит!

– Думаете, Вахтанг все-таки сдал Михо Рябому? – уточнил Багиров.

– Не знаю, – раздраженно ответил Гогия, – но тогда почему Вахтанг врет? Он мне сказал, что не говорил в последние дни с Михо. А про человека и про деньги, кроме нас, знал только Вахтанг. Может, он и решил сдать нас всех Рябому. Тот ближе, легче договориться.

В комнату вошел человек, протягивая листок бумаги Саркисяну.

– Да, – кивнул Саркисян, посмотрев на номера телефонов, – Гурам прав. Михо звонил Вахтангу и говорил с ним целых десять минут.

– Значит, все, – решительно сказал Гогия, – сегодня людей посылаю в Нью-Йорк.

– Я так и думал, – кивнул Хотивари, – этот Вахтанг мне всегда не нравился.

– Он сошка мелкая, – махнул короткой рукой Саркисян, – а что делать с Рябым? Лазарев в последнее время обнаглел. Его люди знаешь как теснят моих ребят!

– Его центральный офис в «Гамма-банке»? – спросил Гогия.

– Там, – кивнул Саркисян. – Даже не знаешь, как они обнаглели. Все киоски, все торговцы платят дань Лазареву. Его люди вместе с группой Мансурова все гостиницы проститутками забили, такой навар собирают. А чуть что – сваливают на нас. Говорят, это все кавказцы виноваты. И людей натравливают против нас.

– Сегодня пошлем «шестерок» в «Гамма-банк», – решительно произнес Гогия, – я пока своих пошлю. За Михо чтобы отомстили. А если понадобится, вы будьте готовы. Они войну могут начать. Сами подумайте, если Михо убили, значит, каждого из нас могут убить. Совсем разум потеряли люди. Нужно их на место поставить.

– А если Рябой узнает? – засомневался Саркисян.

– Пусть узнает, – разозлился Гогия, – трусом быть хуже всего. Пусть тогда война будет.

– Давайте сделаем так, – на пальце у Багирова блеснул перстень, такой же, какой был у покойного Мосешвили. Три этих редких перстня были закуплены за баснословные деньги в Бразилии и подарены Мосешвили, Багирову и Саркисяну. Последний не любил носить колец. Они стесняли его пухлые пальцы. Внешне перстни ничем не выделялись. Только опытный ювелир мог указать их истинную стоимость. – Нанесем пока очень осторожный, так сказать, превентивный удар. Пусть они поймут, что мы недовольны. А к Рябому пошлем человека с предложением о сотрудничестве. Пусть знает, что мы не хотим войны. А если не захотят, – он развел руками, – у меня людей достаточно.

– Согласен, – быстро сказал Саркисян, – мне всегда нравится, как вы рассуждаете, – добавил он, обращаясь к Багирову.

– Пусть будет так, – неохотно заметил Гогия.

– Это правильно, – Хотивари решил, что, пока Гогия официально не занял место Михо, он имеет право говорить. И имеет шансы стать первым.

– Еще есть один момент, – недовольно прохрипел Саркисян. – Лазарев оружие готовится снова продавать. В Карабах. – Багиров и Саркисян обменялись взглядами.

– Опять и тем, и другим? – рассерженно спросил Багиров.

– Да, – огорченно кивнул Саркисян, – тридцать процентов вашим. Они меньше денег предложили – и семьдесят нашим. Платит одна французская фирма.

– Вот сукин сын, – вырвалось у Багирова, – мало ему крови! Продает оружие и тем, и другим. Ах мерзавец!

– Можно подумать, вы все не знаете об этом, – вставил до сих пор молчавший человек, словно отвлеченно рассматривающий лежащий перед ним журнал. Это был Василий Черный, один из лидеров известной подмосковной группировки, давно враждующий с Лазаревым и сотрудничающий с «Континенталь-банком».

– О чем? – не понял Гогия.

– Это официальная политика нашего государства. Оружие продают и тем, и другим. И в Абхазии, и в Карабахе. Все правильно, пусть черномазые убивают друг друга. Я не вас имею в виду, конечно.

– Черномазые, – огорченно заметил Багиров, – хорошо, ты все в лицо говоришь. Только немного смягчаешь. Еще говорят «черножопые». А ты знаешь, какой высший тип лица? Это я тебе как скульптор говорю. Кавказский тип лица, кавказская раса считается наиболее совершенной среди белых людей. Это научный факт. Есть даже такой термин – «кавказский тип лица».

– Какая разница, – махнул рукой Василий, – я ко всем людям нормально отношусь! Просто сказал как есть.

– Ладно, не нужно об этом, – нахмурился Гогия. – Будем заканчивать наш разговор.

На следующий день, приблизительно часов в одиннадцать утра, к зданию «Гамма-банка» подъехали сразу два автомобиля. В них сидело шестеро боевиков Гогия. Как только показалась инкассаторская машина банка, они разъехались в разные стороны.

Инкассаторский автобус с водителем и охранником уже подъезжал к зданию, когда путь ему преградил грузовик. Попытавшийся объехать его автобус застрял у ограды. Именно в этот момент с обеих сторон посыпались из автомобилей люди в масках. Стекло автобуса было бронированным, но из-за открытых оконных стекол нападавшие достали обоих людей, сидевших в автобусе. Длинные очереди прошили тело водителя и охранника. Взрыв гранаты распахнул двери автобуса, сорвав одну из дверей с петель. В подъехавшие машины быстро грузили мешки с деньгами. Охрана, засевшая в банке, наконец начала приходить в себя, и уже несколько человек попытались выйти из здания, стреляя в сторону нападавших. Те ответили длинными автоматными очередями. Выстрелы стали значительно реже.

Нападавшие заканчивали грузить мешки, когда к месту происшествия подъехали еще два автомобиля. Выскочившие из них несколько человек сделали ряд выстрелов в сторону нападавших. Один из людей в маске вдруг схватился за голову, оседая на землю. Его товарищ, бросив последний мешок, побежал к машине и, получив пулю в ногу, успел буквально в последний момент упасть на заднее сиденье отходящего «Мерседеса». Вдогонку было послано несколько выстрелов.

Всюду слышались крики, стоны. Двое из охранников банка были легко ранены. Приехавшие позже других люди подбежали к убитому нападавшему, сорвали с него маску.

К ним подошел еще один человек в лакированных ботинках.

У его ног опустили труп нападавшего.

– Кавказцы, – сказал кто-то, сплюнув под ноги.

Борис Григорьевич Лазарев, случайно оказавшийся со своей охраной у банка, чуть сдвинул ногу. Он поднял голову, посмотрел вслед уехавшим автомобилям.

– Ладно, ребята, сочтемся, – зловеще пообещал он.

И уже не обращая внимания на лежавший перед ним труп, зашагал в сторону банка.