Электронная библиотека » Дарья Донцова » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 01:37


Автор книги: Дарья Донцова


Жанр: Иронические детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Дарья ДОНЦОВА
КАМИН ДЛЯ СНЕГУРОЧКИ

Все события, описанные в книге, никогда не происходили в действительности. Сюжетные линии выдуманы, совпадения имен и фамилий случайны.


ГЛАВА 1

Никогда не знаешь, с какой стороны к тебе подползет неприятность. И вообще, никому не известно, что с ним случится через пять минут.

Как-то в начале июня я сидела в кафе вместе со своей подругой Ленкой Горбуновой. Время было довольно позднее, около полуночи, но, как ни странно, я никуда не спешила. Дело в том, что все мои домашние уехали кто куда, и мне предстояло провести несколько дней в одиночестве. Первые сутки я наслаждалась тишиной и покоем, на вторые загрустила, а на третьи, решив отвлечься, отправилась на встречу с Ленкой.

Мы славно провели время, выпили кофе, поели пирожных, а потом я с завистью сказала:

– Какие у тебя красивые волосы!

– Ага, – кивнула Ленка, – правда шикарные?

– Словно из рекламного ролика, – кивнула я, – густые и блестящие. А у меня! Просто кошмар! Мою их каждый день, и все равно тусклые, не лежат, секутся на концах. Да еще ногти в последнее время слоиться начали. Наверное, старость подбирается.

– Глупости, – захихикала Ленка, – какие наши годы! Просто нехватка витаминов.

– Я их принимаю каждое утро!

– Значит, не те! – не сдавалась Ленка. – У меня, между прочим, на голове тоже сено торчало, пока одно средство не посоветовали. Во, гляди.

С этими словами Ленка вытащила из сумки пластиковый флакон, набитый большими розовыми капсулами.

– Помогает классно, – заверила меня она, – через три дня я совсем другой вид приобрела.

– Дай название спишу, – загорелась я, – тоже хочу попробовать!

Ленка открутила пробку, потом, высыпав на салфетку примерно двадцать желатиновых капсул, сказала:

– На, попробуй. Сначала сразу надо слопать пять штук, а потом после каждой еды по две. Волшебное средство, только дорогое.

– Ты мне просто название скажи, – улыбнулась я, – сама куплю.

– Оно у нас не продается, – вздохнула Ленка. – Его мне Колька привез из Китая. Это их народная примочка, супер-пупер-полезная. Если через три дня поймешь, что тебе лучше становится – энергия прибывает, волосы заблестели, сон наладился, – позвони мне, а я Кольку попрошу, он и тебе витаминчики из Пекина притащит.

– Ну спасибо, – обрадовалась я.

– Ты сразу-то пять штук прими, – велела Ленка.

– Большие очень, – скривилась я, глотая капсулы.

– Ради красоты можно потерпеть, – хмыкнула подруга.

Мы расплатились по счету, я проводила Ленку до ее машины.

– Звони! – крикнула Горбунова и умчалась на бешеной скорости.

Я осталась одна, надо было ехать домой, но отчего-то на меня напал столбняк. Начало июня в этом году выдалось просто замечательное. Вот уже несколько дней термометр стабильно показывает плюс двадцать три, на небе ни облачка, редкая погода для столицы. У нас ведь, как правило, на Новый год расцветают розы, а в июне валит снег.

Улица, вернее, маленький переулочек, где располагалось кафе, выглядела пустынной. Впрочем, завтра рабочий день, и, несмотря на великолепную погоду, большинство москвичей уже улеглось спать. Если честно, я сама не слишком люблю посещать злачные места, расположенные на окраине Москвы, но Ленка недавно переехала в район новостроек, и, когда я, позвонив, сказала: «Давай встретимся», она ответила: «Если тебе все равно где, то лучше в ресторанчике „Винни-Пух“, там кормят отлично, кофе варят классный».

– Где же такой трактир? – изумилась я.

– А недалеко от моей новой квартиры, – пустилась в объяснения подруга, – извини, к себе не зову, у меня стены штробят под проводку. Грязища повсюду! Вот закончу ремонт, тогда и приглашу на новоселье. Ну какая тебе разница, где нам встречаться? А мне нельзя далеко от квартиры уезжать, мало ли что. Этот «Винни-Пух» вполне приличное место, тихое, народу никого, кормят хорошо!

И вот сейчас я стою совершенно одна, поздним вечером, даже ночью, в незнакомом, почти не заселенном районе, а вокруг ни души. Мне неприятно и некомфортно.

Внезапно стало душно. Наверное, собиралась гроза. Не успела в голове возникнуть эта мысль, как перед глазами блеснула молния, но грома не было слышно. «Надо поспешить домой», – вяло подумала я, пытаясь оторвать ноги от асфальта, и тут прямо передо мной снова ударила молния. Яркий свет вспыхнул в глазах, на голову словно надвинули тесную, тяжелую шапку, потом внезапно потемнело. Я хотела было шагнуть вперед и оказалась в кромешной темноте…


– Отметь там, – донеслось из плотного тумана, – два часа ровно, бирку нацепи.

– Ага, – ответил другой голос, тоже мужской, но более высокий. – А че писать?

– Учи вас всему! Число, время и паспортные данные.

– Так у ней документов нет.

– Тогда пиши – неизвестная, пусть ее к неопознанным положат.

Я попыталась открыть глаза, но ничего не вышло. Чьи-то грубые, крепкие пальцы схватили меня за левую щиколотку.

– Слышь, Колька, – сказал мужчина, – а у ей ногти лаком помазаны, розовым таким.

– И че?

– Не похожа она на бомжиху.

– Ты нам сложностей не создавай, – обозлился Колька, – документов нет? Нет! Вот и отправляй куда велено, не наше это дело, понял, Толян?

– И не грязная она, – бубнил Толян, что-то делая с моей ногой.

– На одежду глянь, – сказал Колька, – дерьмо вонючее.

– А сама-то чистая, – не успокаивался Толян. – Руки тоже аккуратные!

– Заткнись!

– Так маникюр есть! И видишь полоску на пальце, такую белую.

– И че?

– Она кольцо носила! Не, это не бомжиха.

– Толян, – сурово заявил Колька, – тебя сюда на практику прислали? Вот и учись у меня. Вези в морг. Я хочу спокойно матч посмотреть, ей уже до лампочки, где лежать, а наши с такой командой больше никогда играть не будут. Завтра Семен Петрович явится, и разберемся. Маникюр, педикюр… С улицы привезли, в одежде рваной, без обуви, документов нет…

– А ноги чистые, – зудел Толян, – как же она босиком ходила и не испачкалась? Нелогично.

– Пошел ты со своей логикой, – заорал Николай, – вот несчастье на мою голову! Практикант хренов! Ее «Скорая» в приемный покой приволокла! Одну! С улицы! Тетка померла, к несчастью, не у них в машине, а у нас в коридоре, отправляй ее в морг! Да не в первый, к приличным, а во второй, к бомжарам. Небось проститутка! Отсюда и ногти крашеные. Попользовались ею и вышвырнули…

– Не получается по-твоему!

– Ну все, – рявкнул Николай, – матч уже пять минут идет! Умерла так умерла, блин.

Хлопнула дверь. Пока мужчины спорили, я пыталась открыть глаза или рот или пошевелиться, но отчего-то ни одна часть моего тела не повиновалась мне. Руки, ноги не желали двигаться, шея не поворачивалась, и диалог парней я слышала словно сквозь вату, никаких эмоций он у меня не вызвал. Кто-то умер… Я, скорей всего, сплю и вижу дурацкий сон.

Чьи-то руки подняли меня, уронили на железный матрас, потом кровать затряслась…

– Ты чё ее головой вперед толкаешь, – загундосил Толян, – ногами положено!

– Молчи, студент, – ответил звонкий девичий голос, – нашелся тут!

Я пыталась вырваться из вязкой темноты, облепившей меня, хотела спросить: «Что случилось?» – но пошевелить губами не сумела и заснула…


– И кто из них? – раздался мужской голос.

– Ну… вон та, наверное, – ответил второй мужчина, – слева, бери ее.

– На бирку глянь, – велел первый.

– Ща, не, Макс, лучше сам позырь, не разобрать.

– Ты, Витька, очки себе купи!

– Пошел на…

– Сам иди! Это она! Видишь, написано «неопознанный», клади сюда.

– Во блин, тяжелая!

– Так мертвое тело завсегда тяжельче живого, подымай.

Чьи-то руки схватили меня, понесли, потом по лицу пробежал ветерок.

– Внутрь пихай.

– Нормалек, улеглась.

– Теперь куда?

– Поглупей чего спроси, к Ивану.

Из моей головы медленно начал уходить туман, и появились какие-то ощущения. Через некоторое время я поняла, что лежу на спине, на чем-то жестком, подпрыгивающем, мне очень холодно, неудобно и плохо. Но это определенно не явь, а ужасный, кошмарный сон. Иначе почему я никак не могу открыть глаза?

Внезапно тряска прекратилась, послышался противный лязг.

– Привезли? – прозвучало издалека.

– Да.

– Где?

– В кузове.

– Ясное дело, не на сиденье, показывай.

– Вот.

Повисла тишина. Потом мужик с негодованием воскликнул:

– Это что? Ты кого припер, Витя?

– Как велели, из морга, неопознанная, нам Николай Михайлович выдал. Мы ему заплатили, все путем, – затарахтел тот, кто отзывался на имя Виктор, – не сомневайтесь.

– Идиот! Кто это?

– Так, Иван Николаевич, – труп!

– Чей?!

– Ну… как велено… бабы!

– Какой?

– …э …неопознанной!

– И где ты… его взял?

– Так Николай Михайлович выдал. Она к ним в ночь поступила, вчера, то есть сегодня. Документы он похерил, вот и получается, что о ней никто не знает. Все как надо.

– Витя, ты…

– Да че я сделал-то!

– Дерьмо, – заорал Иван Николаевич, – никому ничего поручить нельзя! Все самому делать надо! Урод! Кретин!

– Так че я не так сделал? – обиженно занудил Витя.

– Все, – бушевал Иван Николаевич. – Мне нужна старуха! Ста-ру-ха! Баба семидесяти лет! Или около того, а здесь кто, а? Ей пятидесяти не дать!

– Намного моложе будет, – встрял еще один до сих пор молчавший мужчина, – вон грудь какая!

– Молчи, придурок, – взвизгнул Иван Николаевич, – только о сиськах и думаешь, гондон!

– Мне такую Николай дал, – отбивался Виктор.

– Ну, ща ему мало не покажется, – пообещал Иван Николаевич.

Послышалось тихое пиканье, потом мужик гаркнул:

– Колька, сучий потрох, кого мне прислал! Мне бабка нужна старая…

Вяло слушая его речь, щедро пересыпанную матом, я изо всех сил пыталась проснуться.

– Езжай опять к Кольке, – велел Иван Николаевич.

– А эту куда? – спросил Витя.

– Куда, куда, на холодец сварите.

– Скажете тоже, – хихикнул Виктор, – назад, что ли, тащить?

– Нет! Колька уже заплатил, чтоб не болтали. Заройте ее с Лешкой в лесу.

– Сделаем, – прозвучали дуэтом голоса.

– Быстро засыпьте – и к Кольке, – велел Иван Николаевич, – твари, идиоты!

Вновь послышался лязг, пол подо мной затрясся. Я попробовала крикнуть, но не сумела. Очень быстро шум мотора стих. Грубые руки схватили меня за щиколотку, протащили и бросили, на этот раз не на железо, а на что-то мягкое.

– Неси лопату, Лешка.

– А ее нет!

– Ты че, не взял?

– Не.

– Идиот!

– Сам такой!

– …

– От… слышу!

– Ладно, – слегка успокоился Витя, – жди тут, съезжу за заступом.

– Я с тобой.

– С какой стати?

– Не останусь с ней один!

– Во придурок! Боишься, что ли?

– Ага, – честно признался Леша, – мне от трупов нехорошо.

– Ну ты и чмо! Мертвецы безобиднее живых.

– Не, я с тобой поеду.

– А эту кто караулить будет?

– А че с ней сделается? Пусть лежит. Или сам оставайся, а я за лопатой сгоняю, – предложил Леша.

– Нет, – быстро буркнул Витя, – вместе прокатимся.

Повисла тишина, я, плохо понимая, что происходит, пошевелила рукой… И тут со всего размаху мне на живот шлепнулось что-то скользкое, мягкое, отвратительное…

Из груди вырвался жуткий крик, я села и раскрыла глаза… Вокруг стеной стоял лес, серый рассвет едва проникал сквозь кроны деревьев. В легком недоумении я огляделась и мгновенно просекла ситуацию. Господи, я умерла, попала в морг, оттуда меня, спутав с кем-то, увезли. А вот теперь, чтобы исправить ошибку, парни снова поедут в трупохранилище, а меня сейчас зароют тут, вот на этой симпатичной поляне. Мои могильщики забыли лопату, скоро они вернутся. Надо бежать отсюда с реактивной скоростью. Ни в коем случае нельзя дожидаться этих Витю и Лешу. Парни явно принадлежат к криминальному сообществу. Ну кому еще придет в голову брать из больницы неопознанное тело?

Я вскочила на подгибающиеся от слабости ноги, дикий, животный страх прибавил мне сил. В ту же секунду стало понятно, что я совершенно голая. На секунду меня охватило отчаяние, но вдруг взгляд упал на лежащее передо мной грязное серое байковое одеяло. Я схватила его, набросила на плечи и понеслась сквозь кустарник, не чуя земли под босыми ногами.

ГЛАВА 2

Сколько времени я летела сквозь лес, сказать трудно. Ужас гнал меня словно сыромятной плетью. Вдруг деревья расступились, и я увидела пустынное шоссе. Радость охватила меня. Дорога обязательно выведет к какому-нибудь населенному пункту, и по ней может проехать машина.

И тут показалось ярко-красное пятно. Оно быстро приближалось ко мне, превращаясь в красивую иномарку. Я бросилась автомобилю наперерез.

– Помогите!

«Мерседес» замер. Из окошка высунулась светловолосая девушка.

– Ну ваще, – воскликнула она, – ты пьяная? Или обкуренная?

– Помогите!

– Вау! Тебя ограбили?

– Да, – быстро сказала я.

– Ну садись, – сморщилась девушка, – довезу до Москвы.

Я влезла в «Мерседес» и затряслась от холода.

– Эк тебя ломает, – пожалела меня девица, – небось мескалин жрешь? Или на дорожке сидишь?

– Вы о чем?

– Какие колеса хаваешь?

– Я не наркоманка.

– Нормалек! Ладно, будем знакомы, я – Глафира. Узнала небось?

– Кого? – стуча зубами, спросила я.

– Меня, – горделиво ответила девушка, – я – Глафира.

– Нет, простите, а вас надо узнавать?

Девушка тряхнула копной светло-русых мелкозавитых волос.

– Все отчего-то мигом ко мне целоваться лезут. Ты что, телик не смотришь?

– Очень редко. Вы ведете какую-то программу? Ток-шоу?

Глафира засмеялась.

– Не. Пою в группе «Сладкий кусочек». Неужели ничего про нас не слышала? Вот эту песенку, например.

Бойко вертя рулем, Глафира слабеньким, дрожащим голоском завела: «Милый уехал, в жизни все обман…»

– Ой, конечно, знаю, это вы исполняете?

– Да.

– Очень приятно, меня зовут…

Внезапно я замолчала. А как меня зовут?

– Ну, – поторопила Глафира, – так как тебя звать?

– Не помню, – оторопело ответила я, – имя из памяти вылетело.

– А фамилия, – хихикнула Глафира.

– …э …тоже.

– Чего же ты врала, что не глотаешь колеса, – откровенно развеселилась добрая самаритянка, – наркоша!

– Ей-богу, я не пользуюсь стимуляторами.

– И как тебя звать, не скажешь?

– Нет, – пробормотала я, чувствуя, как в душе снова нарастает ужас, – ничего не помню. Вообще.

– Где живешь?

– Понятия не имею.

– Телефон назови.

– Ну… Нет, не могу.

– Во блин, – хлопнула рукой по баранке Глафира, – класс! И чего делать теперь? Куда тебя везти? Почему ты голая, в одеяле?

Я поежилась.

– Плохо помню. Вроде меня хотели убить, а я удрала, но это все.

Глафира хмыкнула:

– Ловко. Может, в милицию поедем?

– Не надо, – испугалась я.

Певица рассмеялась:

– Понятно. Катим ко мне, там Свин сидит, он разберется.

– Это кто Свин? – спросила я, тщетно пытаясь унять дрожь.

Глафира нажала на кнопочку, по моим босым ногам повеяло теплым ветерком.

– Свин? Продюсер. Сиди спокойно, торчила.

Я хотела было снова напомнить, что не употребляю никакие препараты, но приятное тепло уже добралось до головы, и я уснула…


– Дура, – ворвался в уши возмущенный голос, – зафигом приволокла ее?!

– Она на дороге стояла.

– … бы с ней.

– Жалко все-таки.

– Идиотка.

– Свин!!!

– Что?

– Ну не бросать же ее было?

– Не стоило подбирать!

Я села, обнаружила, что нахожусь на диване в просторной комнате с ярко-голубыми занавесками. На мне была слишком просторная шелковая пижама. В креслах у окна сидели Глафира и мужчина лет сорока, черноволосый, плохо выбритый, с крупным ртом и большим носом.

– Здравствуйте, – пролепетала я, – который час?

– Ты, киса, сутки проспала! – рявкнул мужик. – Давай-ка познакомимся, Семен.

– Очень приятно, – кивнула я.

– Ну, чего молчишь, лапа? – заржал Семен. – Имечко скажи, назовись по-человечески, голуба. Сколько тебе лет, где живешь? Язык проглотила?

Я попыталась судорожно вспомнить хоть что-то. Но тщетно, в голове было пусто, словно в тумбочке у кровати в гостинице после отъезда очередных постояльцев.

– Ну, лапуся, – поторопил меня Сеня, – как дела? Ау! Кофе хочешь?

– Да, – с благодарностью воскликнула я, – очень!

– А покушать?

Невидимая рука сжала желудок.

– Конечно, с огромным удовольствием, – обрадовалась я.

Свин заржал и показал на столик, где стояла банка растворимого кофе, коробка с печеньем и электрочайник.

– Угощайся, котя.

Я встала с дивана, пересела в кресло, насыпала коричневого порошка в чашку, налила туда воды, глотнула и сморщилась.

– Что, невкусно? – заботливо спросил Свин.

– Не слишком, натуральный лучше.

– Скажите пожалуйста, – скривился Семен, – какие мы нежные! Где же ты наслаждалась кофейком по-турецки? В сизо?

Быстрым движением он выхватил у меня из рук чашку и залпом опрокинул в себя ее содержимое.

– Мы, люди шоу-бизнеса, не гордые, – сообщил он, – не то что вы, зэчки.

– Почему зэчки? – оторопело поинтересовалась я.

– Врать не надо, – рявкнул Свин, – хорош выделываться, мы тут тоже можем такого Ваню изобразить!

Я растерянно моргала глазами, потом собралась с духом и прошептала:

– Простите, я не хотела вас обидеть, сказав про кофе. Сама не понимаю, как это вырвалось. Отчего-то мне кажется: раньше я пила только арабику.

– Ну, киса, – хмыкнул Свин, – роль не продуманная. Значит, ничего о себе не помнишь, а кофе в чашечку насыпала, кипяточком залила. Следовательно, не такая уж ты психованная. Сумасшедшая бы на стол порошок натрясла и языком слизала. Одним словом, кончай базар.

– Извините, но я…

– Хватит!

– Ей-богу…

– Значит, правда ничего о себе не знаешь?

– Нет! – с отчаянием воскликнула я.

– Ладно, котя. А я кой-чего разведал. Ты – Таня Рыкова.

– Таня Рыкова? – повторила я, пытаясь понять, вызывает ли это словосочетание у меня хоть какие-то эмоции.

Но нет, никаких воспоминаний в голове не возникло.

– Таня Рыкова, Рыкова Таня… – бубнила я.

– Ага, – кивнул Свин. – Ты жила себе спокойно хрен знает где, у Муньки за шиворотом, потом приехала в Первопрестольную, устроилась трамваи водить.

– Трамваи? – эхом отозвалась я и посмотрела на свои узкие ладони. – Я не умею управлять этим транспортным средством.

– Ага, – хмыкнул Свин, – но само слово «трамвай» тебе понятно?

Я кивнула.

– Вот и славненько, – скривился он, – уже продвигаемся вперед. На городском транспорте тебе работать не понравилось, что, в общем-то, понятно: грязно, утомительно, платят мало, и ты, котя, подалась в поломойки, стала квартирки убирать. И тут тебе, киса, повезло. Пристроилась в коттеджный поселок, к некоему Сергею Лавсанову. Дальше мне говорить или сама продолжишь?

– Простите, лучше вы.

– Вот, е-мое, кривляка, – хохотнул Свин, – ну лады. Некоторое время тому назад ты, душенька, прирезала своего доброго хозяина, можно сказать, благодетеля, пырнула ножиком, остреньким таким, тоненьким, для сырокопченой колбаски. Очень аккуратно попала мужику прямо в сердце. Ловко вышло.

– Не может быть, – прошептала я, чувствуя, как голову стремительно стискивает обруч, – я никогда никого не убивала!

– Да? Откуда ты знаешь? – захрюкал Свин.

– Ну… мне так кажется. И потом, как вы выяснили, кто я такая?

Продюсер шмыгнул носом, вытащил пачку сигарет, закурил и, выпустив прямо мне в лицо струю дыма, спросил:

– Ты выскочила к Глафире из леса?

– Вроде, – осторожно подтвердила я.

– На Волоколамском шоссе?

– Извините, не знаю.

– Зато я очень хорошо знаю, – оборвал меня Свин. – У Глафиры там, на Волоколамке, приятель живет, она от него рулила, а тут ты, киска, в одеялке, голенькая. Глафира, конечно, дура…

Девушка шумно вздохнула, но осталась сидеть молча. За время нашего разговора она не произнесла ни слова.

– …полная идиотка, – продолжил Семен, – жалостливая слишком, вот и притормозила. Я бы ни за что не остановился. Ясно?

– В общем, да, но откуда вы узнали, что я Таня Рыкова?

– Не перебивай, а слушай. Когда ты прирезала хозяина, бедного Сережу, то, совершенно потеряв голову, вылетела из дома и понеслась к дороге, вся в крови, с ножиком в руке. Естественно, тебя взяли на выходе из поселка, охранник выскочил из будки и скрутил Танюшу. Ну, ясный перец, менты приехали, то да се, сечешь? Вела ты себя неадекватно, на вопросы не отвечала, чушь понесла. Ну и попала в сизо, потом суд и приговор!

– Это со мной давно было? – еле шевеля губами, спросила я.

– Да уж не вчера, – улыбнулся Свин, – наша самая справедливая и неподкупная Фемида посчитала тебя невменяемой и отправила на лечение в спецбольницу. Это по-ихнему, по-юридически, клиника, а по-нашенски, по-простому, психушка. Таперича понятненько, Танюшка?

– Нет.

– Ох, и упорная ты. Хорошо. Психушка эта стоит в километре от Волоколамки, надо сквозь лесок пробежать, и выскочишь на шоссе. И знаешь, что интересно?

– Нет.

– Заладила: нет, нет, – фыркнул Свин, – из психушки поднадзорная личность удрапала ночью. Татьяна Рыкова пошла в туалет и утекла. Пронырливая такая, ловко дельце обустроила. Все в палате оставила, в ночной рубашке босиком в сортир почапала, а потом в душ зарулила, сказала медсестре, что обосралась. Вот та, дуреха, и поверила Танечке. А наша Рыкова, ну хитра, ночную рубашонку на крючок повесила и в душ двинула. Сестра спокойно ждала, сорочка висит, вода шумит. Только через час до тупой девки дошло: неладно дело. Открыла дверь, а тебя нет.

– Куда же я делась?

– Э-э-э, хитрованка! Там в полу, под решеткой, которая пол прикрывает, люк имелся в подвал. Дом-то старый, про лючок то ли забыли, то ли посчитали, что его не открыть. А может, тебе кто помог, а? Только утекла ты, киса, и к шоссе бросилась.

– Нелогично выходит, – обозлилась я, – если я имела сообщников, то почему они машину не подготовили?

– Значит, ты одна орудовала, – быстро согласился Свин.

– И откуда у меня одеяло?

– Так сперла в больнице.

Я ошарашенно замолчала, потом поинтересовалась:

– С какой стати мне было хозяина убивать? Опять не то получается. Он же горничной небось зарплату платил!

Семен издал серию коротких хрюкающих звуков, и мне стало ясно, почему он получил столь милое прозвище.

– Ты, кисонька, решила у благодетеля деньжат стырить и сумела сейф вскрыть. Он у парня ну в очень нестандартном месте находился – в кладовке с припасами. Небось он решил, если бандиты наедут, то деньги в кабинете или в спальне искать будут. К банкам с крупой не полезут. Только не подумал Сережа о вороватых горничных да, на свою беду, домой в неурочный час приехал. Прикинь, как он удивился…

– Откуда вы все это узнали? – только сумела спросить я.

Свин хмыкнул:

– Киса, у меня такие связи! И что теперь делать станем, Татьяна? Назад в клинику поедем? Да уж, тебе там очень обрадуются! Скрутят, к кроватке привяжут. Есть у них такие милые постельки, без матраса, а в деревяшке под спиной дырка!

– Зачем?

– А под нее ведерко ставят, – заржал Свин, – чтобы всякие вроде тебя в туалеты не просились.

– Я никого не убивала, ей-богу, поверьте.

– Ты же ничего не помнишь, – издевался Свин, – ни своего имени, ни адреса, ни возраста…

– Да, это так, но я знаю, что не могла убить.

– Невысокая, коротко стриженная, светло-русая, глаза голубые, худая, имеет шрам от аппендицита, – спокойно перечислил Семен.

Я схватилась за пижамные штанишки.

– Да есть у тебя отметина, – отмахнулся Свин, – не старайся, не верю, как говорил Станиславский.

Из моих глаз полились слезы.

– Я ничего, совсем ничего не помню, вообще.

– Тогда поехали в клинику.

– Не хочу!

– Да? Выбора-то нет, киса.

У меня внезапно затряслась голова, по спине пробежал озноб, перед глазами сначала появилась серая сетка наподобие москитной, потом запрыгали разноцветные шары и стала медленно надвигаться темнота. Последнее, что я помню, был гневный вскрик Глафиры.

– Ну ты мерзавец, Свин!

В следующий раз я очнулась ночью, в окнах был беспросветный мрак. В углу большой комнаты горела лампа, на диване в круге желтого света сидела Глафира с журналом в руках. Я попыталась подняться и застонала – голова болела нещадно.

– Проснулась? – спросила Глафира, откладывая яркий томик. – Хочешь есть?

– Да, если можно.

– Пошли на кухню.

Пошатываясь, я добрела до огромного помещения, села на стул и стала смотреть, как Глафира роется в холодильнике.

– Сыр будешь? – спросила она.

Я кивнула.

– Ты не злись на Сеньку, – вздохнула певица, – хоть он и дикая свинья! Он тебе проверку устроил.

– В каком смысле?

– Ты, похоже, в самом деле Рыкова Татьяна, – пояснила Глафира, – убила Сергея Лавсанова, только не из-за денег. Он к тебе полез, изнасиловать хотел, на кухне дело было, вот ножик под руку и попался. И потом, ты москвичка.

– Зачем же тогда Свин наврал? – удивилась я, впиваясь зубами в бутерброд.

– Он думал, что ты врешь, притворяешься беспамятной, – пояснила она, – решил, что в какой-то момент не выдержишь и заорешь: «Все не так было». Но ты молчала, а потом в обморок упала. Теперь Свин в сомнениях.

– Я не вру!

– Похоже, нет, – кивнула Глафира, – совсем ничего не помнишь?

– Ну… я умерла в два часа ночи.

– Ой, расскажи, – подскочила Глафира.

Мы проговорили некоторое время, потом она зевнула, меня тоже потянуло ко сну.


Утро началось с короткого крика:

– Вставай!

Я быстро вскочила, пошатнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за стену.

– Молодец, – похвалил меня Свин, – вот она, зэковская выучка. Раз – и готово.

Я села на кровать.

– Я никого не убивала.

– Хватит, – вполне миролюбиво сказал Семен, – вот что, киса, хочешь в психушку?

– Нет, не отдавайте меня туда, – взмолилась я, – что угодно, только не это!

– Лады, лапа, давай договоримся. Ты будешь работать у Глафиры.

– Кем?

– Всем: костюмершей, гладильщицей, мамой, поваром, уборщицей. Одним словом, станешь за нашей звездой ухаживать. Давно человека найти не можем.

– Почему?

– Так концертов на дню по три штуки и чешем много.

– Чешете? Кого?

Свин захохотал.

– Чешем! То есть по провинции ездим, с концертами. Конечно, Глашка и в Москве поет, по клубам, только основные денежки с Тмутаракани капают. В месяц тридцать концертов в двадцати городах отпоет, и жить можно. От нас прислуга бегом бежит. У всех семьи, мужики, дети. А у тебя никого.

– Я одинокая?

– Совсем.

– И замужем не была?

– Не-а, поселишься у Глашки, – продолжал Свин, – денег тебе платить не собираюсь, зачем они тебе? Жратвы сколько угодно, шмотки дадим. Будешь хорошо работать – награжу, стыришь чего или лениться начнешь – в клинику сдам. Просекла?

– Да, – тихо ответила я, чувствуя себя маленьким камешком посреди огромной пустыни.

– Болтай поменьше, – велел Свин, – про потерю памяти никому не рассказывай. Если кто спрашивать начнет, дескать, откуда взялась, отвечай: «Я Глафире дальняя родственница, приехала из… Тюмени». Даже лучше из деревни под Тюменью. «Теперь работаю мастерицей на все руки».

– Но у меня нет документов!

Свин встал.

– Это не твоя забота, Таня. Будет ксива, хорошая, с пропиской, не дрейфи. Об одном помни: работать надо старательно и меня слушать, как отца родного, иначе капец тебе, котя. Ты ведь не хочешь в клинику?

– Нет! – в ужасе воскликнула я.

– Тады по рукам, – крякнул Свин, – иди, морду умой, душик прими – и за работу. У нас сегодня концерты, сборные, первый в клубе «Мячик». Шевелись давай.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации