Текст книги "Я хочу быть с тобой"
Автор книги: Диана Машкова
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 7
Лишь тот что-то значит, кто что-то любит. Не быть ничем и ничего не любить – одно и то же.
Людвиг Фейербах
Она встала, не дожидаясь пронзительного писка будильника, без пяти шесть. Выспаться снова не удалось – всю ночь в голову лезли мысли о том, что она поступает неправильно: присвоила мальчика себе и не желает ни в чем сознаться. Ее долг немедленно пойти в ближайшее к месту аварии отделение полиции и дать показания! Пусть ищут, откуда ребенок свалился под колеса проклятой машины. Пусть сам автомобиль объявляют в розыск – давно пора. Если полиция опросила жителей подъезда, у них могла появиться точная информация.
Алла начала собираться. Сложила в большой бумажный пакет диски с фильмами для Максимки, выпила кофе и поехала на Шмитовский проезд.
В поисках отделения полиции она добралась до места аварии. Около злосчастного дома за прошедшие дни ничего не изменилось. Не было даже следов беспокойства, словно никто и не заметил пропажи ребенка. Мальчик, скорее всего, действительно был беспризорным – иначе бы его моментально хватились. Но сомнений в том, что перед тем, как попасть под машину, он выскочил именно из подъезда, у Аллы не было.
Мысленно она вернулась в ту страшную ночь, после которой, казалось, прошла уже целая жизнь. Удивительно, но, несмотря на шум во дворе, ни в одном окне не загорелся свет. Ни один человек не вышел на улицу, хотя первые этажи – Алла не сомневалась – прекрасно слышали вой медицинской, а потом и полицейской сирены.
Люди стали пугливы и безразличны – им нет дела до того, что творится под самым носом.
Алла подергала подъездную дверь, но она оказалась закрыта на кодовый замок. Даже о том, где находится отделение полиции, было не у кого спросить. Она растерянно покрутилась на месте, а потом придумала компромисс: достала из сумки ручку, вырвала из записной книжки лист и написала первые слова объявления: «Всех, кто видел или разыскивает Алексея Соколова, мальчика пяти лет…» Остановилась. Затея с запиской на двери подъезда показалась ей дикостью: словно собака пропала, а не живой человек. Разве так можно?!
Алла скомкала лист и бросила в урну. Уже вышла из двора, но потом, как заколдованная, снова вернулась к железной двери. Вырвала еще один лист, нацарапала объявление и, приписав свой мобильный телефон, прикрепила к стене. Возможно, эта сделка с совестью не имела ни малейшего смысла и правильнее было бы сидеть в полиции, писать заявление и давать показания, но она не могла. Ее разлучат с Алешей, как только ситуация прояснится: у нее нет никакого законного права быть рядом с ним.
Все еще глядя на сиротский листок у двери, Алла стала пятиться от подъезда и чуть не сбила с ног маленькую старушку, оказавшуюся у нее за спиной.
– Простите, ради бога! – чтобы сохранить равновесие, она ухватила бабушку за плечи.
– Ничего, – пожилая дама натянуто улыбнулась.
– Извините, – Алла смущенно убрала руки.
– Что это тут? – Старушка с любопытством подошла к объявлению.
Абсолютно седая, в старом пальто, отороченном видавшим виды мехом, бабушка была такого низкого роста, что полиэтиленовый пакет с продуктами из супермаркета практически волочился по земле. Даже рядом с Аллой она выглядела крохотной.
– Около вашего подъезда, – Алла решила попытать счастья: вдруг эта женщина что-то видела или знает, – машина сбила ребенка.
– Что, насмерть?!
– Нет, слава богу! Мальчик жив. Но травмы серьезные.
– А вы кто? – бабушка повернулась к Алле и стала ее разглядывать. – Из милиции?
– К вам уже приходили?!
– Не было никого, – старушка прищурилась, взгляд ее стал внимательным.
– Странно…
– Так вы откуда, – она еще раз посмотрела на листок, – Алла Георгиевна?
– Я была рядом, когда ребенка сбили, – Алла вздохнула, – вызвала «Скорую помощь», мальчика отвезли в больницу. А родственники до сих пор его не нашли. Понимаете? Наверное, он бездомный.
– Лешка-то? Не-ет, – старушка прищурилась, – он здесь с матерью жил.
Алла застыла как вкопанная. У Алеши есть мать, но она до сих пор не забила тревогу?!
– И где… эта женщина?
– Пропала, – бабушка пожала плечами, – я еще подумала, сбежала тайком, чтобы за квартиру не платить. Второй день их с Лешей не видно.
– А вы позавчера ночью ничего не слышали? Может, видели что-то из окна?
– У меня пятый этаж, окна на другую сторону, – женщина развела руками, – соседки слышали сирену, но так и не поняли, к кому «Скорая» и полиция приезжали. Подумали, алкаши снова буянят.
– А отец у Алеши есть?
– Не знаю, – старушка удивленно подняла брови, – мы близко-то с этой Ольгой не общались. Странная она.
– Наркоманка?
– Шут их разберет! Вот и стараешься держаться подальше.
– Ребенка жалко…
– На всех сердца не хватит. – Она отмахнулась и приподнялась на цыпочках, чтобы снять с двери объявление. – Бумажку я уберу. Еще начнет вам их квартирная хозяйка названивать, деньги требовать.
– Думаете?
– Обязательно! – Бабушка скомкала объявление и сунула себе в карман. – Если мать Лешки объявится, я позвоню.
– Спасибо!
Старушка кивнула и, попрощавшись, зашла в подъезд, а Алла так и осталась стоять у закрытой двери…
Ее появление в палате было встречено безмолвными восторженными гримасами: Максимка, увидев огромный пакет с дисками, обрадовался несказанно. Чтобы не разбудить спящих товарищей, он поднял к потолку большой палец и сказал «спасибо» одними губами.
Рядом с кроватью Максимки в коляске сидела уже знакомая Алле девочка из соседней палаты: видимо, и ей не спалось, заехала навестить приятеля. Моментально забыв о подруге, мальчик бросился разбирать фильмы. Вскоре на его кровати образовались две кучки. Большую, под названием «не смотрел», он с наслаждением водрузил на свой подоконник, а меньшую убрал в пакет, который протянул Алле.
– Оставь себе, – прошептала она, – ребятам раздашь.
Алла уже присела на край кровати Алеши и с умилением смотрела на порозовевшее личико спящего ребенка.
– Точно! – Максимка хитро подмигнул девочке: – Смотри, Сонька, аукцион неслыханной щедрости!
На его кровати снова началась возня с дисками: теперь уже гостья увлеченно раскладывала остатки по двум кучкам.
– Как прошла ночь? – Пользуясь тем, что ребенок спит, Алла с нежностью погладила Алешеньку по голове. Ей показалось, что лоб у него горячий. Температуру пациентам мерили рано утром, результаты передавали врачу. Алла решила, что обо всем расспросит Бориса Кузьмича, когда он придет.
– Жуть, тетя Алла! – Максимка поморщился. – Вообще спать не дали. Новенького привезли, он ревел и ревел. Недавно только успокоился.
– Что с ним? – Алла только сейчас увидела на кровати в дальнем углу, которая еще вчера пустовала, маленького белокурого мальчика. Ребенок беспокойно спал, то и дело поворачивая голову на жестком матрасе из стороны в сторону. Мягкие кольца обхватывали его крошечные плечи, не давая свободно двигаться.
– Ерунда, – Максимка отмахнулся, – ключицу сломал. Умудрился с горки навернуться. Бабку, которая с ним гуляла, саму на «Скорой» отвезли: со страху подскочило давление. А этот полежит с кольцами Дельбе пару недель и будет как новенький.
– Откуда такие познания? – Алла улыбнулась.
– Поваляйтесь здесь с мое, – подросток тяжело вздохнул и потупился, – пять месяцев дома не был.
– А меня на выходные забирали! – похвасталась Соня, которая уже давно ждала возможности вклиниться в беседу.
– Тебе, Сонька, везет, – Максим бросил печальный взгляд на пустую пеструю юбку девочки, свисавшую с коляски почти до пола, – а у меня теперь дома нет.
– Как? – Алла не могла поверить своим ушам: все несчастья разом сыпались на бедную голову этого бравого солдата.
– Мать когда с работы уволилась, – объяснил он, – за комнату стало нечем платить.
– И где же Лена теперь?
– Сначала со мной в больнице жила, – он вздохнул, – Борис Кузьмич разрешал, но велел не болтать. А на прошлой неделе в магазин устроилась ночным продавцом. Днем тут, ночью там.
– Без отдыха?
– Мне ее знаете как жалко! – в голубых глазах промелькнула боль. – Ходит уже еле-еле. Раньше хоть прилечь могла, кровать была свободная, – он с досадой взглянул на мальчика с переломанной ключицей.
– У меня дома есть место, – Алла не успела испугаться собственной решимости, – пусть днем приходит ко мне и спокойно спит!
– Правда?! – Максимка просиял, а потом с опаской взглянул на дверь. – Только вы ей не говорите, что я пожаловался. Она этого не любит. Говорит, бог дает человеку столько страданий, сколько он может вынести.
– Не скажу.
– Тетя Алла, – Соня наконец дождалась паузы, чтобы снова встрять в разговор, – а у вас семья возражать не будет? Муж, дети. Они-то тетю Лену не знают. Мало ли!
– Не будет, – Алла улыбнулась типично женской логике девочки, – муж меня бросил, а детей нет.
Теперь уже оба подростка выпучили на нее глаза: смотрели с неподдельным сочувствием, даже жалостью – словно это она была серьезно больна.
– Не понял, – Максимка по-мужски хрипло возмутился, – он что, баран? Вы такая красивая!
Сонька ревниво взглянула на друга и, насупленно проворчав: «Мне пора», укатила из палаты. Несмотря на обиду, диски с фильмами она забрала.
Постепенно палата начала оживать. Сначала появилась Катя с пакетами и удивилась, что ее Степка – ранняя пташка – до сих пор спит. Потом стремительно влетела Людмила, стала тормошить сонного Ваню, чтобы вовремя успеть с утренним туалетом: сегодня ей нужно было пораньше попасть на работу. Потом приползла уставшая Лена с гостинцами для сына. Алла улучила момент, чтобы поговорить с мамой Максимки. Сказала, что будет рада, если Лена согласится перебраться к ней – одной, после ухода мужа, не по себе в пустой квартире. Женщина была так измучена, что слишком долго уговаривать ее не пришлось – смущаясь и рассыпаясь в благодарностях, она взяла ключи от квартиры и, посидев немного с Максимкой, который настойчиво ее прогонял, уехала.
Младшие ребята начали просыпаться. Алешенька тоже открыл глаза, удивленно огляделся, словно забыл, где находится, и попросил воды. Он по-прежнему смотрел на Аллу волчонком, не разговаривал с ней и не давал прикасаться к себе, но разрешал подавать чашку, подносить судно. И это уже был несказанный прогресс. Алла сияла от счастья.
Только возмутитель ночного спокойствия, трехлетний малыш, до сих пор оставался один. Бабушку одновременно с ребенком увезли в другую больницу – это было понятно. Но не ясно, куда подевались родители. Одним глазком Алла наблюдала за мальчиком, готовая в любую минуту прийти на помощь. Но, измученный тяжелой ночью, малыш все еще спал.
Глава 8
Жизнь – это непрекращающееся рождение, и себя принимаешь таким, каким становишься.
Антуан де Сент-Экзюпери
Звонкий цокот железных каблуков, раздавшийся в конце коридора, заставил Катю с Аллой удивленно переглянуться. Понимая, что детям нужен покой, ни врачи, ни медсестры, ни тем более матери пациентов не носили такой громогласной обуви. Неуместное для клиники крещендо приближалось. Дверь в палату распахнулась, когда железный стук достиг апогея.
– Где он? – аккуратно уложенная светлая головка, капризное личико с чуть вздернутым носом, дорогое шерстяное платье до колен и шикарные сапоги на высоченных стальных каблуках складывались в образ сногсшибательной молодой красотки.
– Кто? – Алла смотрела на гостью с изумлением. Интересно, как ее пропустили в клинику без тапочек и даже без бахил? Наверное, охранники на входе потеряли бдительность: красота – это страшная сила.
Девушка не ответила. Она уже заметила в углу палаты своего сына и бросилась к нему. Но вместо ожидаемых слез и стенаний Алла услышала злое шипение. Малыш проснулся, увидев перед собой перекошенное лицо матери, и тут же заплакал.
– Как ты мог?! – Она раздраженно отчитывала ребенка. – Не умеешь кататься, не лезь!
– Не шпечально, – он оправдывался сквозь слезы, – пласти!
– Нечего просить прощения, уже натворил дел!
– Не шпечально… – Малыш продолжал плакать.
Все обитатели палаты с выпученными глазами уставились на безжалостную мамашу. Заметив на себе осуждающие взгляды, она наконец сменила тон:
– Больно?
Он, скуксившись, закивал.
– Потерпи, горе луковое, – она со вздохом положила руку мальчику на голову, – что же теперь делать… будем лечиться…
Напряженная тишина, нарушаемая только всхлипами крохи, тянулась до самого обхода. Даже завтракали ввиду обстоятельств молча и без обычных капризов. Степка испуганно косился на новеньких и теснее прижимался к своей терпеливой мамочке, а Алеша даже снизошел до того, что разрешил Алле покормить себя с ложки.
Долгожданный Борис Кузьмич наконец появился в палате и, как всегда, направился к своему любимцу.
– Как ты, бравый солдат?
– Ничего, только голова болит, – признался Максимка.
Врач обеспокоенно заглянул в зрачки подростка, аккуратно придерживая большими ладонями бритую голову.
– Плохо спал?
– Уснешь тут, – Максим страдальчески закатил глаза.
– Что такое?
– Новенький, – прошептал он и кивнул в сторону малыша.
– Ясно, – Борис Кузьмич вздохнул, – днем поспи, хорошо? Сестре скажу, чтобы дала снотворного.
– Я сам попытаюсь.
– Молодец! Так держать!
Он отошел от Максимки и направился к Ване, потом к Степке. Осматривая Алешу, Борис Кузьмич нахмурился и заглянул в карту.
– Температура сильно повышена? – Алла обеспокоенно смотрела на доктора.
– Да.
– Что-то не так?
– Сделаем рентген, будет ясно. Подойдите ко мне, голубушка, после обхода. Часов в двенадцать.
Алла кивнула и, сложив руки на коленях, стала ждать. Борис Кузьмич направился к новенькому.
– Как, Андрейка, – улыбнулся он малышу, проигнорировав мать, – плечико еще болит?
– Дя, – мальчик вздохнул.
– Пройдет, – доктор наклонился, разглядывая повязку ребенка, – главное, спокойно лежать. Не капризничать. Хорошо? Тогда все быстро и правильно заживет.
– Дя.
– Вот и умник! – Он наконец перевел недовольный взгляд на мать. – У нас здесь не ходят в уличной обуви. Наденьте бахилы или снимите сапоги.
Девушка, испугавшись властного тона, стала торопливо расстегивать «молнии». Борис Кузьмич молча наблюдал за ней. Как только она стащила с себя сапоги и запрятала их в пакет, оставшись в одних колготах, он снова заговорил. Уже с приятной мягкостью в голосе:
– Снимки ваши я посмотрел, смещение незначительное.
– Что это значит?
– Кольца Дельбе, голубушка. Повязка. И все.
– Надолго? – Девушка нетерпеливо заерзала на одеяле.
– Простите, как вас зовут?
– Валя…
– В течение трех недель, Валентина, – Борис Кузьмич улыбался, словно радушный хозяин, – ребенку нужен абсолютный покой. Читайте, разговаривайте, но все в постели.
– Кошмар…
– Я бы так не сказал, – суровые ноты зазвучали в голосе, но врач тут же избавился от них и перешел на шепот: – Тем более в больнице вас насильно никто не держит. Выздоравливать можете дома.
– Вы нас выписываете?! – глаза ее в панике заметались.
– Я этого не говорил, – Борис Кузьмич смотрел на молодую мать с удивлением, – вы можете забрать ребенка домой под расписку. Я не возражаю. Все его лечение – это покой. Дома будет комфортнее.
– Нет! – Валя отчаянно замотала головой. – Бабушка в больнице, я не смогу…
– Как скажете. – Хирург развернулся в раздражении и вышел за дверь.
После ухода врача Валентина торопливо достала телефон из сумки и с тревогой посмотрела на дисплей. Пробормотав «что же такое, опять звонил», она босиком выскочила в коридор и, нажав вызов, с кем-то услужливо заворковала. Наблюдая за этой сценой, Алла только удивлялась: оказывается, эта девица умела быть кроткой – что с Борисом Кузьмичом, что с неведомым собеседником по телефону, судя по тону, ее начальником. И при этой способности она выливала столько злости на собственного маленького сына!
В голове вовремя прозвучало предостерегающее «не суди». Так ли давно она с пеной у рта отстаивала женскую свободу? Так ли давно считала детей серьезной обузой, мешающей их матерям развивать собственные таланты? И здесь, в больнице, подтверждения ее правоте были на каждом шагу: матери отказывались от работы ради детей, подчиняли их здоровью себя без остатка. Что-то не наблюдала она в палатах того же количества отцов, ухаживающих за своими сыновьями и тем более дочерьми.
Факт остается фактом – дети поглощают жизни своих матерей. Но понимание этой простой истины теперь не вызывало в Алле протеста и ярости, как раньше: она каким-то чудом приняла это новое для себя правило жизни. Только так и должно быть! Никакие мужские подвиги, за которыми она раньше гналась с таким упоением, не могут превзойти главного таланта человека, которым обладает лишь женщина, – дарить и сохранять жизнь.
Всего за несколько дней в клинике сознание Аллы перевернулось. С тем же запалом, с которым она отстаивала раньше право женщины на независимость, теперь она готова была бороться за гораздо более весомое право человека – на жизнь. И без участия женщины его невозможно было реализовать.
Валя вернулась в палату расстроенная, и Алле показалось, что она прекрасно понимает девушку: наверняка начальник требует ее присутствия в офисе, но и сынишке нужна мать. Возможно, из-за этой внутренней борьбы Валя и повела себя так некрасиво с Андрюшей. Не со злости – из-за страха за него и растерянности.
– Еще и на работе что-то стряслось?
– Что? – Девушка обернулась.
– Простите, – Алла улыбнулась смущенно: не следовало лезть не в свое дело, – мне показалось, у вас на работе проблемы.
– Не совсем, – пробормотала Валя задумчиво, – угораздило же Андрюшку! В самый ответственный момент!
Алла невольно вспомнила о своей прошлой жизни. Перед окончанием календарного года, который совпадал в их компании с финансовым, дел всегда было невпроворот. Весь декабрь работали без выходных, с раннего утра и до позднего вечера. Маккею совершенно точно не понравилось бы, если бы она вдруг вздумала отпрашиваться или – того хуже – угодила на трехнедельный больничный. И это было еще одним аргументом против детей: вверх по карьерной лестнице гораздо быстрее двигались свободные от материнства женщины.
– Понимаю.
– Беда к беде, – Валя капризно надула губы, – еще и мама попала в больницу из-за этого сорванца.
– Андрюша не виноват.
– Конечно. – Валя закатила к небу глаза.
Алла не нашлась, что ответить. Ее вдруг разозлило собственное стремление со всеми быть до приторности хорошей. Даже перед этой девицей, которая еще до своего появления в палате вызвала всеобщую неприязнь, она заискивала. Алла понимала, в чем проблема: она чувствует себя виноватой, словно занимает в этой палате чье-то чужое место, которое ей по праву не принадлежит. Она взглянула на часы и, решив дождаться Бориса Кузьмича возле ординаторской, вышла в коридор.
– Что, голубушка, – он заметил Аллу, переминающуюся под дверью с ноги на ногу, издалека, – взвалили на себя горы чужих проблем?
– Нет…
– Не отнекивайтесь, – хирург устало вздохнул и распахнул перед Аллой дверь, – я говорил с мамой Максимки. И сам вижу. Зачем это вам?
– А вам зачем?
Он улыбнулся в усы, но ничего не ответил. Потом пожал плечами:
– Людям обычно хватает своих забот.
– У меня все заботы кончились, – Алла печально вздохнула, – была хорошая работа, любимый муж. Теперь ничего.
– Проходите, не стесняйтесь, – Борис Кузьмич указал на свободный стул возле своего стола и сел сам, – значит, бежите от одиночества?
– Лечусь за ваш счет от депрессии, – Алла улыбнулась. – Ваши детки кому угодно втолкуют, что такое оптимизм и радость жизни.
– Эти могут! – он горделиво задрал подбородок. – Не представляете, какое счастье, когда удается поставить ребенка на ноги.
– А Алешеньку… сможем поставить на ноги?
– Ситуация непростая, – Борис Кузьмич напряженно кашлянул. – Родители его нашлись?
– Нет, – Алла потупилась, – я узнала, что он жил с матерью на съемной квартире. Но женщина куда-то пропала.
– Она срочно нужна в больнице! Чем у нас полиция занимается?!
– Они, кажется, – Алла виновато взглянула на доктора, – даже дело не завели.
– Вы говорили…
– Да! Полицейские остались на месте аварии, но соседей никто не опрашивал. И в больнице они до сих пор не появлялись.
– Они из нас идиотов делают? А если этот… еще десятерых задавит? Хоть кто-то в состоянии его остановить?!
Алла молчала, опустив глаза в пол. Что она могла с этим поделать? Разве что, как и Борис Кузьмич, изводить себя бессильной яростью.
– Вы же юрист, – он вдруг посмотрел на нее с надеждой, – пойдите к ним.
– Это ничего…
– Заставьте работать, в конце концов! – Он почти выкрикнул эти слова, потом увидел перепуганные глаза Аллы, и ярость на его лице сменилась болью. – Простите, простите!
– Я все понимаю…
– Это не к вам, голубушка, – он торопливо оправдывался перед ней, и от этого стало совсем неловко, – я просто выдохся. Каждый божий день привозят детей, каждый раз борьба за жизнь, месяцы без движения, если удается спасти. А назавтра все повторяется снова! И никто. Никто не может этого остановить!
– Я пойду в полицию.
– Спасибо, – он улыбнулся ей через силу, – давайте хотя бы попытаемся. Еще раз простите! Расклеился непозволительно.
– Ничего, – она кивнула, – я понимаю.
Опустив голову, Алла вернулась в палату. Все правильно – она заслужила эти упреки: Борис Кузьмич надеялся на нее, ожидал, что она разыщет родственников Алеши, но она не сделала ни одной серьезной попытки. Вот и сейчас, вместо того чтобы немедленно пойти в ближайший участок, нашла предлог задержаться – решила, что сначала нужно накормить ребенка обедом. После этого, когда он уснет, она обязательно сходит в полицию.
Но Алешенька, словно чувствуя ее нежелание уходить, преподнес новый повод остаться – температура поднялась до тридцати девяти. Вокруг засуетились врачи, медсестры, Алла то поила ребенка, то удобнее подкладывала подушки и сходила с ума от волнения. Несмотря на антибиотики, обострился воспалительный процесс – слишком слабеньким был организм.
Остаток дня прошел в суете и нервозности. Алла даже не успела заметить, как за окном стемнело. Измученный сначала жаром, потом уколами, Алешенька задремал. Уже несколько раз заходила дежурная медсестра и пыталась выпроводить Аллу домой, уже стих за окном гул вечерней московской пробки, а она все сидела рядом с ребенком и с тревогой смотрела на его бледное лицо. Когда Алле наконец показалось, что мальчик крепко спит, она осторожно поднялась со стула и начала собираться. Навела порядок на тумбочке, вытащила свою сумку из-под кровати.
Взволнованный и неожиданный шепот ребенка нагнал ее у самой двери.
– Ты завтра придешь?
– Да, – она обернулась, едва сдерживая невероятное волнение, в темноте обеспокоенные глаза ребенка светились, – рано утром!
Услышав все, что хотел, мальчик спокойно кивнул и, изможденный, закрыл глаза.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?