Текст книги "Безжалостный"

Глава 53

В помещении, куда мы попали, не царила кромешная тьма. Бледное сияние предполагало, что часть подвала находится над землей: свет, скорее всего, проникал в подвал через несколько узких окошек у потолка.

Тем не менее темнота доминировала. Попытайся мы пройти дальше, с грохотом бы на что-нибудь наткнулись.

На верхней лестничной площадке я ощупал стену, нашел выключатель, рискнул включить свет.

Пенни и Майло уже сбегали по бетонным ступеням. Последовав за ними, я успел услышать, как на кухне раздались голоса.

Спустившись в подвал, я насчитал три окошка в северной стене и три – в южной. Ни к одной из этих стен не примыкало крыльцо. Окна, шириной в восемнадцать дюймов и высотой в фут, действительно, находились под самым потолком. Откидывались на петлях и служили для периодического проветривания подвала.

В это туманное утро они пропускали мало света, и даже Майло смог бы пролезть через одно из них, лишь проявив гибкость человека-змеи.

Флуоресцентные трубки на потолке не освещали подвал ровным светом, оставляя значительные его части в серых тенях, две мигали.

Сверху донеслись крики удивления, за которыми последовали торопливые шаги: в прихожей у двери обнаружились трупы.

Открытая дверь черного хода намекала Вакссу и прибывшим с ним любителям книг, что те, кто застрелил Бута и Освальда, покинули место преступления. Но, будучи профессионалами, они, скорее всего, обыскали бы дом, чтобы подтвердить этот вывод.

У четверых времени на обыск ушло бы не так уж и много.

Пенни открыла одну из дверей, обнаруженных нами в подвале, и включила свет. Мы увидели комнату, восемь на восемь футов, с металлической, на петлях, крышкой площадью в два квадратных фута, на одной стене. Комната эта, до газификации, служила для хранения угля. Крышка поднималась, и по желобу сверху ссыпался уголь. Стены покрывала черная пыль, в воздухе пахло антрацитом.

Ржавая крышка висела на еще более ржавых петлях. Если бы нам и удалось ее поднять, скрип разнесся бы по всему дому.

Наверху смолкли и голоса, и шаги. Начался осторожный, но быстрый обыск дома. Скорее всего, они решили начать со второго этажа.

Пенни закрыла первую дверь, когда я, повернув барашек врезного замка, открывал вторую. Лестница вела наверх. Но заканчивалась у сетчатой двери из двух половинок. Приваренные к ним скобы соединял висячий замок. Открыть его мы могли только ключом.

По этой лестнице мы покинуть дом не могли.

Когда я закрывал дверь и запирал ее на замок, Майло прошептал: «Папуля, возьми вот это».

Повернувшись, я увидел, что он протягивает мне стеклянную бутылочку высотой в четыре дюйма, с серебряной крышкой, правда, без дырок.

– Это что?

– Раньше была солонкой.

– А теперь?

– Штуковина, которая кое-что делает. Не пытайся снять крышку, она приклеена намертво. Держи в кармане. Не потеряй ее, не потеряй, не потеряй.

От восточной стены донесся театральный шепот Пенни: «Кабби, сюда».

Она стояла перед старым угольным котлом, который давно не использовался, но оставался на месте. То ли потому, что демонтаж этого железного чудовища отнял бы слишком много времени и сил, то ли кто-то решил, что он представляет собой историческую ценность.

Слева от угольного котла стоял современный газовый, размером поменьше, но тоже достаточно внушительный. Справа размещался бак горячей воды на сто галлонов и установка для смягчения воды с большим баком каменной соли.

– Освещение здесь слабое. Не так-то легко заметить, что между оборудованием и стеной зазор в два фута, – сказала Пенни.

Одна из двух ближайших флуоресцентных трубок постоянно мигала, еще сильнее ухудшая видимость, потому что из-за стробоскопического эффекта перед глазами все дрожало.

– Другого места, где мы можем спрятаться, нет. – В этот момент Майло достал из кармана стеганой куртки вторую стеклянную солонку и протянул ей. – Спуки, это что?

– Квантовая электродинамическая штуковина.

– Залезайте за старый котел, – вмешался я. – Внизу есть еще один выключатель, я должен выключить свет.

Пересекая подвал, я услышал шепот Майло: «Не пытайся снять крышку, она приклеена намертво. Держи в кармане. Не потеряй ее, не потеряй, не потеряй».

В темноте я вернулся к Пенни и Майло. По северной стене добрался до северо-восточного угла, потом двигался вдоль восточной, пока не наткнулся на бак с каменной солью и установку для смягчения воды. Обнаружил, что места за ними предостаточно, и начал протискивался вперед, пока не оказался за водяным баком в сто галлонов.

– Вы здесь? – прошептал я.

– Здесь, – ответила Пенни из-за угольного котла.

Когда я устраивался удобнее, спиной прижался к стене, коленями уперся в подставку, на который стоял водяной бак, до меня донесся шепот Майло: «Папуля, что ты сделал со штуковиной?»

– Какой штуковиной? Ах да, квантовая термоядерная солонка.

– Квантовая электродинамическая, – поправил он меня.

– Она в правом кармане моих брюк.

– Не потеряй ее.

– А если она разобьется?

– Она не разобьется.

– Она же стеклянная.

– Нет. Теперь – нет.

– Ш-ш-ш, – оборвала нас Пенни.

С минуту мы посидели молча.

– Как мне ее использовать? – спросил я.

– Никак.

– Но что она делает?

– Кое-что.

– Автоматически?

– Контроллер у меня.

Чувствуя, что Пенни сейчас снова зашикает, я замолчал.

Чем дольше мы ждали в темноте, тем сильнее крепла моя уверенность в том, что мы допустили ошибку, спрятавшись здесь.

Я держал в руке пистолет и не сомневался, что Пенни держит свой, но все равно чувствовал себя беспомощным, загнанным в ловушку.

Если бы я озвучил сомнения, Пенни спросила бы, а какой у меня план Б. У меня его не было. Так что рот я не открыл.

Зажегся свет.

Глава 54

Склонив голову вправо, я мог оглядывать подвал через узкую щель между старым угольным котлом и баком горячей воды.

Правее меня Пенни и Майло растворились в густой тени.

Поскольку подвал практически пустовал (ряд колонн плюс несколько поставленных друг на друга коробок), мужчина появился у двери в угольное хранилище буквально через полминуты после того, как вспыхнули флуоресцентные трубки.

С такого расстояния и в мерцающем свете я не мог как следует его разглядеть. Но если говорить о внешности общими категориями, скажем, сравнивая с давно ушедшими звездами кино, то Лона Чейни-младшего он напоминал больше, чем Белу Лугоши или Бориса Карлоффа, и, конечно, рядом не стоял с Кэри Грантом.

В руке, само собой, он держал пистолет. У меня сложилось ощущение, что теперь все, кого бы я ни встретил, будут с пистолетом, даже если бы я дожил до ста лет.

Он открыл дверь в угольное хранилище и, как это делают в фильмах, вошел быстро и пригнувшись, вытянув перед собой правую руку с пистолетом, а левой мгновенно нащупал выключатель.

Убедившись, что комната, где когда-то держали уголь, пуста, он выключил там свет и вышел, определенно более расслабленный, чем в момент, когда спустился в подвал. Для себя он уже решил, что те, кто убил Бута и Освальда, покинули дом. Я наклонился левее, чтобы следить за ним уже через щелку между баком с горячей водой и установкой для смягчения воды. Он осторожно подошел к двери на лестницу, повернул барашек замка. Открыл дверь, посмотрел на ступени, на обе половинки проволочной двери, сцепленные висячим замком.

– Брок? – позвал кто-то из дальнего конца подвала.

– Здесь, – ответил наш охотник, закрывая дверь на лестницу.

Вновь сместившись вправо, я увидел, что Брок стоит лицом к лицу с Ширманом Вакссом перед дверью в угольное хранилище.

Ваксс сменил пиджак спортивного покроя с кожаными заплатами на локтях на светло-коричневый вязаный джемпер, а вот красный галстук-бабочку оставил.

– Два четких полных отпечатка кроссовки, один – частичный, в холле, – сообщил Броку Ваксс. – Маленький размер, форма… это женщина.

– Какая женщина?

– Должно быть, жена Гринвича, эта Бум.

– Они уже побывали здесь?

– И ушли. Три кружки на кухне. Одна с теплым кофе.

– Теплым?

– Более чем. Две другие чистые, одна сухая, на влажном посудном полотенце, вторая вымытая, но еще мокрая. Думаю, они пили кофе с Уолбертом, когда Ринк и Шукер при-ехали, чтобы прикончить его, а после того, что случилось, стерли отпечатки пальцев и смылись. На столе еще чистый стакан, так что, возможно, с ними их странный маленький Эйнштейн. И на полу несколько капель апельсинового сока.

– Ваксс, ты говоришь мне, что авторша детских книжек уложила Ринка и Шукера?

– Или она, или Гринвич, или они сделали это вместе.

Вероятно, Бута и Освальда на самом деле звали Ринк и Шукер.

– Да какие писатели могли справиться с Ринком и Шукером? Мы разбирались с ними, как… как…

– Горячий нож разбирается с маслом, – подсказал Ваксс, направляясь к лестнице.

Брок последовал за ним.

– Слушай, я уже знаю писателей, забавляться с ними – милое дело, делай с ними что хочешь, они не дадут сдачи.

– На ее следах тончайшая пленка крови, – сменил тему Ваксс. – Сохнуть ей – пять минут, но они еще влажные. Так что они ускользнули через дверь черного хода, едва мы подъехали к дому.

Разбирать их слова становилось все труднее, поэтому я поднялся за баком горячей воды, двинулся вдоль стены, мимо установки для смягчения воды и бака с каменной солью.

– Кабби, нет! – прошептала Пенни из-за угольного котла.

Я хотел услышать как можно больше. Видел, что Ваксс и Брок, спинами ко мне, отшагали уже половину подвала. Понимая, что они увидели бы меня, если б повернулись, я спрятался за одной из поддерживающих потолок колонн.

– Где их автомобиль? – спросил Брок. – Или они добирались сюда без автомобиля?

Я переместился за поставленные одну на другую коробки.

– Они приехали на автомобиле, – уверенно ответил Ваксс. – Оставили неподалеку, а к дому пришли пешком. Как только я понял, что следы влажные, так сразу позвонил шерифу, чтобы он установил блокпосты между этим домом и Смоуквиллом и на юге, у Титус-Спрингс. Между городками только семь миль шоссе.

Они уже добрались до лестницы. Я рискнул и двинулся следом.

– То есть они в ловушке?

– Будь уверен.

Я спрятался за другими коробками, тоже поставленными одна на другую.

– Они опережают нас на четыре минуты, этого недостаточно. Дорога перекрыта, и мы навалимся с двух сторон.

– Только наши люди или шерифа тоже?

– Шериф занимается блокпостами только потому, что может сделать это быстрее нас. Остальное – не его дело. Убили наших людей. Никто безнаказанно не убивает наших людей. Теперь это война.

– И сколько домов на этих семи милях?

– Порядка двадцати. Мы обыщем их все.

Они уже поднимались по лестнице, голоса затихали.

– Как насчет боковых дорог?

– С твердым покрытием нет ни одной. А все проселочные – тупиковые.

Я поспешил к лестнице, следя за тем, чтобы не попасться им на глаза, если бы они обернулись.

– Любой автомобиль, кроме наших, будет останавливаться, – продолжил Ваксс.

– А как насчет Ринка и двух других?

– Мы вывезем их позже, дом сожжем, чтобы это выглядело так, будто хулиганили подростки. Сейчас нам нужны все люди, чтобы найти их.

Я начал подниматься по лестнице, чтобы лучше их слышать.

– Все равно позабавимся с ними… или шлепнем на месте? – спросил Брок.

– Нам они нужны живые, – Ваксс вышел на кухню. – Они очень заинтересовали Зазу.

Брок поднялся на верхнюю ступеньку. Когда он выключил свет, я, уже в темноте, поспешил к закрывающейся за Броком двери и услышал его ответ:

– Зазу? Они станут мечтать о том, чтобы мы пытали их и сожгли.

Дверь закрылась, но через мгновение я уже очутился рядом с ней, прислушиваясь.

– В Эврике у меня стоит самолет, чтобы отвезти их на юг, – сказал Ваксс.

– Туман скоро поднимется, – заметил Брок. – Это нам поможет.

Дверь открылась… закрылась, а в промежутке я услышал гул мощного двигателя, приближающийся к дому.

Предположив, что Ваксс и Брок вышли на заднее крыльцо, я приоткрыл дверь на пару дюймов и оглядел кухню.

Через окна увидел их на заднем крыльце. В компании еще одного мужчины.

С востока, из тумана, появился «Хаммер». Остановился на лужайке у самого крыльца. Мужчины загрузились в салон, и здоровенный автомобиль уехал.

Когда я включил свет в подвале, Пенни и Майло стояли у лестницы.

– Вы слышали? – спросил я.

– Все, пока они не вышли на кухню и не закрыли дверь, – ответила Пенни.

– Когда нас поймают, то отвезут в Эврику, где ждет самолет, чтобы отправить на юг, – сообщил я им, пока они поднимались по лестнице.

– Куда на юг?

– Больше я ничего не знаю.

– Ты услышал что-нибудь еще о Зазу? – спросила Пенни, уже на кухне.

– Нет, и не уверен, что хочу услышать что-то еще. В любом случае им нас не поймать. – Я наклонился и поднял Майло на руки. – Спуки, мы с тобой сейчас пройдем через столовую и гостиную в прихожую, где поднимемся на второй этаж. Пока не поднимемся, я хочу, чтобы ты не открывал глаз.

– Ничего со мной не случится, папуля.

– Закрой глаза.

– Они – всего лишь мертвые люди.

– Если ты не будешь держать глаза закрытыми, я выброшу эту термоядерную солонку.

– Нет, не выбрасывай. Судя по тому, как все складывается, они очень, очень нам понадобятся.

– Тогда не открывай глаз.

– Хорошо.

– Зачем вам подниматься наверх? – спросила Пенни.

– Есть у меня одно дело. Как и у тебя, только внизу. Пошарь в карманах пиджаков и брюк Ринка и Шукера.

– Черт.

– Тебе это понравится больше, чем то, чем я буду заниматься наверху. Нам нужны их удостоверения личности, все документы, которые ты найдешь. И автомобильные ключи.

– Деваться некуда, я же дала обет слушаться мужа своего.

– Самое интересное только начинается. – Я торопливо поцеловал ее. – Встретимся в прихожей через три минуты. Мы должны пошевеливаться.

Она выдернула из контейнера у мойки рулон бумажных полотенец и сказала себе: «Пластиковые мешки для мусора», – после чего начала выдвигать ящики.

– Закрой глаза, – напомнил я Майло.

Глава 55

Сидя у меня на руках, Майло уткнулся лицом мне в шею. Я положил одну руку ему на затылок и прижал к себе. Если б он открыл глаза, я бы почувствовал, как ресницы двигаются по коже.

Столовая, гостиная, лавирование между трупами, лестница, наконец, второй этаж.

– Готово, скаут.

Майло открыл глаза и поднял голову.

– И что мы будем делать наверху?

– Копировать Брюса Уиллиса.

– «Крепкий орешек»!

– Более позднего Брюса Уиллиса.

Я опустил Майло на пол, и вместе мы нашли спальню, которую облюбовал Трумэн Уолберт.

В примыкающей к ней ванной я обследовал все полки и ящики, пока не нашел бритвенные принадлежности. Учитывая отвисшую кожу на челюсти и глубокие складки на лице, я сомневался, чтобы он пользовался безопасной бритвой, и, к своему облегчению, нашел электрическую, которая могла ускорить мою работу.

Используя триммер для подравнивая висков, начал срезать волосы надо лбом, на макушке, на затылке.

– Экстрим, – прокомментировал Майло, глядя, как мои вьющиеся локоны падают на пол.

– А если я скажу, что теперь твоя очередь?

– Тогда мне придется вырубить тебя.

– Полностью вырубить?

– Я бы не получил от этого удовольствия.

– Приятно это слышать.

– Но мужчина должен делать то, что должен делать мужчина, – добавил Майло.

Когда на голове осталась только короткая щетина, я переключился на обычную головку для бритья и скоренько ее убрал.

– Как я выгляжу? – спросил я.

– Гладким.

– Воспринимаю это как комплимент. Пошли.

Майло указал на волосы, которые лежали на полу, словно дохлые крысы.

– Разве мы не должны прибраться?

– Мы – беженцы в отчаянном положении. Живем по правилам, которые сами и устанавливаем.

– Клево.

На верхней лестничной площадке я поднял его на руки и велел закрыть глаза до дальнейшего указания. Спустился с ним в прихожую.

Пенни разложила вокруг трупов зеленые пластиковые мешки для мусора, чтобы больше не наступать в кровь. Такого не показывали в рекламных роликах, а зря: подчеркивалась многофункциональность товара, которая ограничивалась только воображением потребителя.

Свою добычу Пенни собрала в мешок из белого пластика, меньших размеров.

Я подумал о дружках Трея, собиравших сумочки и бумажники в сельском доме дяди Юэна двадцатью восемью годами раньше, и, будь у меня время, задумался бы над тем, как странно повторяются некоторые жизненные ситуации.

Увидев меня, Пенни поморщилась.

– Ох, нет. Где твои роскошные волосы?

– Ползают по полу в ванной. Как выяснилось, они могут жить собственной жизнью. Автомобильные ключи?

Она выудила их из белого пластикового мешка.

– Отвези нас к Лесси, пока я позвоню.

Выйдя из дома, я присмотрелся к темно-зеленому седану, на котором прибыли Ринк и Шукер.

– Выглядит как стандартный, выданный каким-нибудь федеральным ведомством.

В левом нижнем углу ветрового стекла мы увидели наклейку, квадрат со стороной в три дюйма. Приклеили ее изнутри, лицевой поверхностью наружу, чтобы полицейские сканеры могли считать с нее необходимую информацию. Вдоль нижнего торца, на манер штрих-кода, проставили номер наклейки и дату выдачи.

По центру наклейки белел круг, в котором располагался некий символ: три мускулистых красных руки расходились из центра, где соединялись плечами, в разные стороны, образуя подобие колеса; каждая рука согнута в локте, пальцы сжаты в кулак.

– Это же трискелион[34]34
  Трискелион (от греч. – трехногий) – древний символический знак, представляющий собой три бегущих ноги, выходящие из одной точки. Символ встречается у греков, критомакедонцев, этрусков, кельтов, а также (в несколько ином виде) у древних японцев и народностей Гималаев. Один из первых солнечных символов, близкий в этом отношении к свастике (иногда трискелион называют тройной, треугольной или трехконечной свастикой). Кроме того, как символ движения солнца, показывающий три основных его положения – восход, зенит и закат, трискелион близок к триквестру. Позднее символ олицетворял «бег времени», ход истории и вращение светил. Украшает флаги острова Мэн и острова Сицилия.


[Закрыть], – пояснила Пенни. – Как я понимаю, три руки символизируют власть, красное говорит, что власть эта будет утверждаться силой, а колесо обещает непрерывное движение к намеченной цели.

– Так ты думаешь, что они не работают на Бюро добрых услуг.

– Боюсь, что нет.

Я усадил Майло на заднее сиденье, а сам сел рядом с Пенни, когда она уже завела двигатель.

– Нам придется бросить «Маунтинер». Помимо Лесси, какие вещи нам абсолютно необходимо взять с собой?

– Один чемодан, – ответила Пенни. – Я управлюсь за десять секунд.

– Майло? – спросил я.

– Чемодан со специальным оборудованием, который дал мне деда. Я еще не использовал большей части.

– А как насчет той «хлебницы», которую ты не дал мне нести в доме на полуострове?

– Да, конечно. Обязательно. Она совершенно необходима.

– Я говорил тебе, что ты можешь открыть глаза?

– Я предположил, что могу, как только мы вышли на крыльцо.

– Мой маленький Эйнштейн.

– «Странный маленький Эйнштейн», так он меня назвал, – вспомнил Майло. – Если он хочет узнать, кто из нас странный, ему достаточно взглянуть в зеркало.

Пока Пенни выезжала на шоссе, я набрал на одноразовом мобильнике номер одноразового мобильника Вивьен Норби, моля Бога, чтобы она откликнулась.

– Кабби? – ответила Вивьен, поскольку этот номер был только у меня.

– Вив, ты уж извини, но плохиши скоро доберутся до твоего «Маунтинера».

– У вас все в порядке? – озабоченно спросила она.

– Я теперь лысый, но в остальном у нас все хорошо.

– Помнишь, я говорила тебе, что-то здесь не так, про вонь, с которой мне уже приходилось сталкиваться?

– Да. Конечно. Я помню этот вонючий разговор.

– Что ж, все очень похоже на случившееся двадцатью пятью годами раньше. Уилфред работал тогда у шефа полиции, который забрал у него расследование одного убийства под надуманным предлогом.

Вивьен говорила про своего покойного мужа, бывшего морского десантника и детектива. Имя Уилфред образовалось из двух древнеанглийских слов willa и frith, которые вместе означали стремление к миру.

– Как выяснилось, чиф и с полдесятка его старших офицеров были куплены. Работали на наркоторговцев, которые и совершили то убийство. Вонь эта – коррупция в верхних эшелонах власти, Кабби. Ты имеешь дело не с каким-то психом, Кабби. Все гораздо хуже.

– Мы на одной волне, Вив. Послушай, как только плохиши найдут «Маунтинер», они выйдут на тебя, а узнав, что ты – сиделка Майло, поймут, что внедорожник дала нам ты.

– Пусть только попытаются узнать что-либо от меня.

– Я не хочу, чтобы они пытались. Вив, они очень уж быстро вышли на нас в Смоуквилле. Возможно, твои поиски по Генри Кейсесу и другим художникам включили какую-то тревожную сигнализацию, так или иначе встроенную в сайт.

– Не нравятся мне эти сучьи дети.

– Я тоже их не жалую, но дело в другом. Возможно, они уже поняли, что ты нам помогаешь, и могут заявиться в любую минуту.

– Я найду, чем их встретить, – ответила Вивьен.

– Вив, мне очень жаль, но, думаю, тебе нужно уехать как можно быстрее. Возьми только то, что тебе дорого как память, то, что тебе не хотелось бы потерять. Поезжай в банк, сними максимум наличных денег и готовься к большим переменам.

– Как же мне хочется, чтобы рядом был Уилфред.

– Поезжай в офис «Бум демолишн» в Анахайме. Секретаршу зовут Голда Чененна, выглядит она, как Джуди Денч. Скажи ей, что тебе нужно поговорить с Гримбальдом, скажи Гримбальду, что я просил спрятать тебя в бункере.

– Каком бункере?

– Он знает. Вив, я говорю серьезно. Время сейчас очень дорого.

– Как и всегда. Я уже собираюсь. Поцелуй за меня принца Майло, – и она оборвала связь.

Пенни съехала с шоссе на площадку, где мы оставили «Маунтинер», по-прежнему скрытый туманом.

– А если они там нас ждут? – вдруг встревожилась она.

– Тогда с нами покончено.