Текст книги "Засеянные звезды"

9

Высоко в небе вспыхнула ракета. И хотя она повисла над западным краем Впадины, свет все же выхватил из мрака контуры, урчащего, раскачивающегося на ходу полугусеничного тягача. Но Свени не беспокоился: тягач, упорно ползший на север на скорости двадцать миль в час среди густой растительности Впадины, трудно засечь с воздуха. Не легче, чем мышь, шуршащую между корнями деревьев в дремучем лесу. К тому же вряд ли кому придет в голову наблюдать за Впадиной, когда в предгорьях и на плато идет битва. Свени и сам с напряжением прислушивался к отголоскам далекого сражения.

Тягачом управляла Майк. Свени, скорчившись, сидел в грузовом отсеке, рядом с огромным алюминиевым баллоном, и глядел на экран радара. Параболическая проволочная антенна на крыше тягача была сейчас неподвижна – она была направлена в противоположную движению сторону, откуда они с Майк недавно уехали и где осталась последняя автоматическая релейная станция. Пространство обшаривал большой радиотелескоп на крыше.

Свени не обращал внимания на ближние, низкочастотные сигналы – это ракеты малого калибра, они не решают исход сражения. Впрочем, перелом уже наметился: хотя повстанцы еще удерживали гору и ее тяжелые ракетные установки, но атака сторонников Рулмана набирала силу.

В целом ситуация напоминала пат в шахматной партии. Хотя повстанцам и удалось при помощи фокуса с вентилятором выкурить противников из расположения под горой, они явно уступали им на открытом пространстве. Теперь они теряли позиции в два раза быстрее, чем захватывали их до того. Прикрывающий огонь с горы мало чем помогал. Огонь был массированным, но ужасно неточным. Частые вспышки ракет указывали на плохую видимость и на еще более плохую корректировку огня. А приверженцы Рулмана, хотя и были вытеснены из колонии, удерживали в руках все аэрокары. И нагло летали над передовой с выключенными прожекторами.

Другой вопрос – удастся ли им отобрать у повстанцев гору? Только ядерный заряд способен нанести заметный вред скальной породе. Правда, это крайняя мера, равносильная самоубийству для обеих сторон. Да и к тому же битва еще не достигла такого накала. Но кто знает, что ждет впереди?

И на кораблях с Земли, которые просматривались на экранах радаров, тоже хорошо это понимали. Это было ясно по их расположению, как и то, что они догадались, кто возглавил восстание. Однако земляне не пытались прийти на помощь к Свени, кружа на орбите в 900 000 миль от планеты – на случай, если заметят внизу вспышку ядерного пламени.

Но они находились все же достаточно близко, чтобы вытащить Свени, если обнаружится, что победа на его стороне.

Сквозь рев турбины пробился слабый голос Майк.

– Что случилось? – переспросил Свени, наклонив голову.

– …опять завал впереди. Наверное, луч будет прерван.

– Останови, – велел Свени. – Надо взять новый азимут.

Тягач послушно остановился, и Свени сверил данные с экрана своего монитора с цифрами, полученными от Рулмана. 900 000 миль – это уже близко. Ударная волна от взрыва Ганимеда покроет это расстояние примерно за пять секунд, неся с собой мгновенное разрушение. Но пяти секунд автоматам земных кораблей хватит, чтобы перейти в режим гиперпространственного полета.

Он дважды хлопнул ее по плечу.

– Пока нормально. Поехали дальше.

Тягач медленно пополз по головокружительному лабиринту валунов – остаткам оползня, что каждый год скатывались во Впадину в результате расслоения пород. Обернувшись, Майк улыбнулась ему. Траки гусениц слишком громко стучали и скрежетали по камням, и она не надеялась, что Свени расслышит хотя бы слово.

Развитие событий зависело от массы «если» и могло в любой момент измениться, если только одно из звеньев цепочки подведет. Рассчитывать на что-то с уверенностью можно было только в начале. Сигнал, посланный Майклджону, ничего не скажет пилоту – ведь он не знает кода. Однако компьютер поймет, что Свени еще не готов, хотя выполнение задания лишь вопрос времени.

– А как мы узнаем, что наши предположения оправдались? – спросил Рулман.

– Если после окончания предельного срока корабль Майклджона останется на орбите, значит, произошло именно то, на что мы и рассчитывали. Что еще может приказать машина? У него небольшой корабль, к тому без оружия и экипажа. Спуститься на поверхность Ганимеда и присоединиться к горстке повстанцев он тоже не может. Даже если такая идея придет ему в голову. Нет, он будет сидеть смирно.

Тягач перевалил через почти кубический валун, сполз по его наклонной стороне, тяжело шмякнулся на грунт, покрытый более мелкими камнями. Свени оторвался от радарного экрана, чтобы проверить, как там канистра. Она была надежно закреплена, хотя и окружена кирками, кольями и разными инструментами. Канистра таила в себе чудо пиротехники, изготовленное с учетом местных условий. Свени пробрался в кабину, сел рядом с Майк и приготовился насладиться поездкой.

Мысли Свени вернулись к тем дням, когда, не зная, сколько времени отпустила им машина, колонисты работали как одержимые. И когда предельный срок миновал, Рулман и Свени не стали поздравлять друг друга. Майклджон ничем не проявлял своего присутствий, хотя радиотелескоп показывал, что он все еще на орбите. Но означало ли это отсрочку?

И через одиннадцать дней началось «восстание». Активное движение машин, людей, вспышки бутафорских взрывов должны были обмануть Майклджона, вызвать впечатление гражданской войны внутри колонии. Создавая видимость того, что Рулман встал лагерем у северного полюса Ганимеда, Свени и Майк установили в джунглях Впадины массу радарных устройств, которые должны были воспроизвести активное перемещение сражающихся вокруг северного полюса. Теперь они возвращались.

Компьютер явно выжидал. Майклджон, очевидно, поверил в реальность бунта и ввел информацию. Поначалу перевес был на стороне Свени. У компьютера не было причин экстраполировать, пока не наступил день, когда силам повстанцев не удалось продвинуться вперед. Теперь вопрос заключился в том, как сторонникам Рулмана удастся взять гору, даже если за несколько недель они и очистят поле боя от бунтовщиков.

– Детские игрушки, – сказал Рулману Свени. – Почему компьютер должен усомниться? Не так сложно заставить его экстраполировать дальше первой производной.

– Ты очень уверен в себе, Дональд.

Свени поежился на сидении, вспоминая улыбку Рулмана. Никто из адаптантов не знал настоящего детства, а тем более игрушек.

Тягач снова вышел на относительно ровный участок, и Свени поднялся, чтобы сверить показания радара. Склон оползня, как и предвидела Майк, отрезал луч релейной станции. Свени включил поворотный механизм антенны. Большую часть поля зрения перекрывал близкий склон Впадины, но постепенно видимость должна была улучшиться.

Дно Впадины неуклонно поднималось, по мере того как приближался северный полюс. Теперь Свени видел достаточно, чтобы с удовлетворением убедиться: корабли Земли на прежнем месте.

«Гостей» ожидали с самого начала. Майклджон, недовольный пассивной тактикой компьютера, мог запросить указаний у командования на Земле. Совершенно очевидно, что восстание части адаптантов на Ганимеде, которое можно было истолковать как решение вернуться домой, идеально соответствовало целям Земли. Земля не только велела бы Майклджону сидеть смирно, но и поспешила бы с подкреплением для Свени.

Свени, удовлетворенный, насколько это было возможно при подобных обстоятельствах, вышел из тягача. Прежде чем отстегнуть ремень безопасности, он наклонился поцеловать Майк. Взрыв швырнул их обратно на сиденье.

Когда Свени пришел в себя, в голове противно звенело. Казалось, двигатель тягача замолк – кроме звона и отдаленных взрывов Свени ничего не слышал.

– Дон? Ты цел? Что это было?

– Все в порядке, – сказал он, садясь. – Ударился головой о панель. Судя по звуку, крупнокалиберная ракета.

– Одна из наших? Или… – В слабом свете приборной панели ее лицо было встревоженным и осунувшимся.

– Не знаю, Майк. Кажется, она упала в овраг неподалеку от нас. Что с двигателем?

Она коснулась стартера. Тот взвыл, и двигатель мгновенно проснулся.

– Наверное, я его машинально выключила, – виновато предположила Майк. – Что-то не то. Плохо работала гусеница с твоей стороны. – Она переключила передачу.

Свени отодвинул дверку кабины и выпрыгнул наружу, на каменистый грунт. Потом присвистнул.

– Что там?

– Взрыв был ближе, чем я думал. Правую гусеницу почти что разрубило пополам. Скорее всего, осколком скалы. Брось мне фонарик.

Наклонившись, Майк передала ему фонарь, потом дуговой сварочный аппарат и защитные очки. Подойдя к корме тягача, Свени надел очки и включил резак. Дуга вспыхнула голубым огнем горящей серы. Секунду спустя, подобно разворачивающейся змее, гусеница сползла с четырех больших серых снеговых покрышек правого борта. Волоча хвост кабеля, Свени перешел на левую сторону и разрезал вторую гусеницу. Потом, сворачивая кабель, он вернулся к кабине.

– Ладно, давай вперед, но медленно. Пока дойдем до лагеря, покрышки изрежет в куски.

Лицо Майк побледнело, но она ничего не спросила. Тягач медленно пополз вперед, став теперь полностью колесным. Мили через две с небольшим раздался мощный хлопок. Свени и Майк подпрыгнули на сиденьях. Быстрая проверка показала, что лопнула правая покрышка. Еще через две с половиной мили полетела и левая. К счастью, они были на разных осях и в разных положениях. Через пять миль, несмотря на то что с подъемом грунт становился все менее опасным, прокололась левая задняя.

– Дон?

– Что, Майк?

– Думаешь, бомба была с земного корабля?

– Не знаю, Майк. Но очень сомневаюсь. Они слишком далеко, чтобы вести прицельный обстрел Ганимеда, да и зачем им это? Скорее всего, потеряла управление одна из наших торпед. – Он щелкнул пальцами. – Погоди! Если мы начали палить друг в друга из больших калибров, с кораблей это заметили. И мы можем проверить, заметили ли они.

Ба-бах!

Тягач накренился. Свени мог не глядя сказать, что лопнула правая ведущая. Оставшуюся милю колесам придется катиться на ободах – основной вес приходился на заднюю часть кузова. Управляющие колеса постигла не столь печальная участь, поскольку нагрузка на них была минимальная.

Скрипя зубами, Свени расстегнул пряжку ремня и пробрался к радарному экрану в дальнем конце кабины, по пути на всякий случай проверив крепление металлического бидона.

Теперь луч на экране прочесывал гораздо больший сектор неба над Ганимедом. Невозможно было вычислить триангуляционное положение земных кораблей, но пульсирующие искорки на экране заметно поблекли. Свени понял, что эскадра отодвинулась еще на сотню тысяч миль.

Он усмехнулся и наклонился к уху Майк.

– Это была наша торпеда, – сказал он. – Рулман взялся за тяжелую артиллерию, вот и все. Кто-то из пилотов уронил ее над Впадиной. Эскадра заметила усиление огня и из предосторожности отступила. Ведь теперь ситуация выглядит более накаленной. Того и гляди Рулман тяпнет по бунтовщикам ядерной боеголовкой. Полицейские не собираются подставлять борта взрывной волне, когда это случится. Они знают о возможности детонации всей планеты. Сколько нам еще осталось ползти?

– Мы… – начала было Майк.

Ба-бах!

Майк схватилась за выключатель зажигания, и мотор заглох.

– …уже на месте, – заверила она. И вдруг затряслась от неудержимого смеха.

Свени сглотнул, стараясь избавиться от комка в горле, и обнаружил, что и сам усмехается.

– С тремя целыми покрышками! – сказал он. – Гип-гип-ура! Теперь за работу.

В небе лопнул еще один осветительный снаряд, но далеко. Свени обошел тягач сзади, Майк осторожно пробралась следом. По пути она с тоской осмотрела разорванные мощные покрышки из силиконовой резины. Пятая, последняя шина была только проколота, но ее еще можно починить.

– Отстегни крепление бочки и опусти борт, – велел Свени. – Осторожно. Теперь давай спустим канистру вниз. Вот сюда.

Вокруг скрытые между камнями, среди массивных узловатых корней и стволов растений маленькие электронные устройства создавали иллюзию энергетической активности, как будто здесь располагался крупный военный лагерь. Его нельзя сфотографировать: видимый свет слаб, инфракрасное излучение еще слабее, ультрафиолет не пропускает атмосфера. Но детекторы зафиксируют затраты энергии, а торпеды, направляющиеся в эту сторону, подкрепят впечатление.

С помощью Майк Свени установил алюминиевую канистру вертикально в самом центре этого электронного иллюзиона.

– Я пока сниму пробитую покрышку, – сказал он. – До старта пятнадцать минут, а покрышка может нам еще пригодиться. Знаешь, как эта штука подключается?

– Я ведь не идиотка. Занимайся покрышкой.

Пока Свени работал с колесом, Майк отыскала главный кабель, питавший электронные излучатели, и подключила к нему цистерну. Сюда же она подсоединила пружинное устройство, которое должно было мгновенно активировать всю установку, как только будет пущен ток по обмоткам соленоида.

Один провод от запала был присоединен к соленоиду, второй – к выкрашенному в ярко-красный цвет пульту на боку алюминиевого резервуара. Она проверила пружинную кнопку на другом конце кабеля. Все готово. Когда будет нажата кнопка, электронные «пискуны», сосредоточенные в этом районе, выключатся, а вся энергия сконцентрируется на бочке.

– Майк, у тебя все готово?

– Полная готовность. Пять минут до старта.

– Отлично, – сказал Свени, забирая у Майк катушку с проводом. – Теперь залезай в кабину и отведи тягач подальше за горизонт.

– Зачем? Ведь никакой опасности нет. А если бы и была, то почему я должна прятаться?

– Послушай, Майк, – сказал Свени. Он уже шагал, разматывая провод. – Нужно убрать машину в безопасное место. Она нам еще пригодится, а когда рванет, машина может случайно загореться. Кроме того, вдруг полиции захочется повнимательнее взглянуть на это место? Они могут что-то заподозрить. Меня же, без машины, им ни за что не заметить. Вот почему тягач необходимо убрать подальше. Разве это не справедливо?

– Ну, ладно. Только поосторожнее, чтобы тебя не убило.

– Не убьет. Я сразу вернусь к тебе, как только спектакль закончится.

Нахмурившись, она забралась в кабину тягача, который вскоре медленно пополз по склону. Свени еще долго слышал хруст и скрежет голого металла ободов о камни, но в конце концов тягач оказался не только за пределами видимости, но и слышимости.

Свени продолжал идти до тех пор, пока провод не перестал разматываться и фальшивый военный лагерь не остался в миле от него. Он крепко сжал в ладони выключатель. Сверился с часами и присел на выступ скалы.

В небе голубыми солнцами взорвалась цепочка осветительных ракет. Где-то просвистел снаряд, потом мелко задрожал грунт.

Свени надеялся, что торпедные операторы повстанцев не станут демонстрировать особую меткость. Ждать осталось недолго. Всего лишь через несколько минут корабль, несущий детей-адаптантов, стартует из тайника в горе.

Двадцать секунд. Пятнадцать. Десять! Пять!

Свени нажал кнопку.

Глухо кашлянув, алюминиевая канистра включилась. Сработал запал. Ослепительный клубок света, защитить от которого не могли даже очки, поднялся в небо Ганимеда. Жар ударил Свени сильнее, чем выхлоп из дюз ракетного ранца по спине – как давно это было! Ударная волна, долетевшая примерно через десять секунд после взрыва, швырнула его на скальный выступ, так что он расквасил нос.

Не обращая на это внимания, он перевернулся на спину и поднял голову. Свет уже почти угас. Теперь в небо устремился столб желтоватого дыма, пронизанный струями раскаленных газов. Скорость его подъема приближалась к миле в секунду.

Это оказалась впечатляющая имитация ядерного взрыва. Только на высоте пяти миль столб стал распускаться грибовидным облаком, но вряд ли к этому времени в секторе Ганимеда на расстоянии десяти астрономических единиц остался хотя бы один земной корабль. Не осталось никого, чтобы полюбопытствовать, что же произошло.

Возможно, позднее полицейские эксперты и поймут, что их надули и что «атомный» взрыв был всего лишь исполинским фейерверком. Но к тому времени космический ковчег уже удалится на такое расстояние, что обнаружить его не удастся.

Собственно, даже сейчас корабль уже далеко. Он стартовал в тот самый момент, когда Свени нажал на кнопку взрывного устройства.

Свени поднялся на ноги и замурлыкал что-то, не обнаруживая и намека на музыкальный слух, как это бывало с Рулманом. Он продолжил свой путь на север. По другую сторону полюса Впадина становилась все менее глубокой. Здесь располагалась сумеречная зона, которую Солнце освещало лишь периодически, из-за либрации, когда спутник был на солнечной стороне гиганта. Конечно, в часы сумерек температура заметно падала, но это не продолжалось дольше восьми часов подряд.

И по всему Ганимеду колонисты направлялись теперь к теневым зонам, уничтожив все следы поддельной войны, которая исчерпала себя. Они были разнообразно, но, так же как и Свени, основательно экипированы. А у него был к тому же исправный тягач, который еще хорошо послужит, – надо только перераспределить шесть уцелевших покрышек. И кузов загружен приборами, инструментами, семенами, лекарствами, запасами еды и топлива. И с ним жена.

Конечно, Земля вскоре направит на Ганимед специальную экспедицию. Но она ничего не обнаружит. Внутри горы «пи», где до того находилась колония, все сгорело дотла в момент старта корабля. А колонисты – что ж, они будут рассредоточены по слишком большой территории.

«Крестьяне», – подумал Свени. Да, теперь они всего лишь крестьяне, не более.

Наконец впереди показался приземистый силуэт тягача, стоявшего у въезда в долину. Сначала он не увидел Майк, стоявшую спиной к нему. Он вскарабкался на холм и остановился рядом.

Долина уходила вдаль, веерообразно расширялось. Над ней слабо мерцала красивая дымка. Землянину пейзаж показался бы жутко тоскливым. Но сейчас его созерцали совсем другие глаза.

– Готов спорить на что угодно, – весело сказал Свени, – что такой земли не найти на всем Ганимеде. Если бы…

Майк обернулась и посмотрела на него. Свени замолк на полуслове. Жаль, что Рулмана уже нет на Ганимеде. Он отправился с детьми, хотя наверняка не доживет до конца перелета. Да и не смог бы он жить на той планете. Вместе с ним исчезли знания…

Да, Свени понимал, что Рулман великий человек. Возможно, даже более великий, чем его отец.

– Веди машину вперед, – тихо проговорил Свени. – Я пойду сзади.

– Зачем? Здесь отличная почва. Машина легко пойдет даже на оставшихся колесах. Лишний вес ей не повредит.

– Да нет, меня не вес волнует. Просто хочется пройтись пешком. Ведь… Черт возьми, Майк, ведь я только-только родился. По-настоящему. Понимаешь? А младенцы не появляются на свет в четырнадцатитонных вездеходах!

КНИГА ВТОРАЯ. ЛЮДИ «ЧЕРДАКА»

1

…И сказано в Книге, что Гиганты, прилетев на Теллуру с далеких звезд, сочли Поверхность непригодной для жизни и злой. И потому повелели Гиганты, чтобы люди всегда жили над Поверхностью, всегда в воздухе, в лучах солнца и звезд, дабы помнили, откуда пришли некогда их создатели. И еще некоторое время жили Гиганты среди людей, учили их говорить, писать, плести нити, делать много разных иных вещей, которые нужны людям и о которых сказано в книге. А после отправились они к далеким звездам, сказав: «Владейте этим миром, как своим собственным, и хотя мы еще вернемся, не бойтесь этого, потому что этот мир ваш навсегда!»

…Первым, как архиеретика, из сетей выволокли Хоната-плетельщика. Рассвет еще не успел наступить, когда стражники, передвигаясь большими прыжками, потащили его сквозь бесконечные, пряно пахнущие заросли орхидей. Стражники были такие же, как и Хонат, – маленькие, сгорбленные, с узловатыми мышцами, длинными безволосыми хвостами, которые закручивались в спираль по часовой стрелке. Торопливо прыгая за ними, Хонат старался попасть в такт их движениям. Иначе он соскользнет вниз и повиснет в петле, обхватывающей его шею.

Конечно, в любом случае после рассвета его отправят на Поверхность, в ужасную, неизведанную бездну, но даже если это путешествие страшнее ломающего позвоночник рывка лианы, он не будет торопить смерть – подождет, пока Закон повелит: отправить!

Сеть, петляющих стеблей лиан толщиной с человеческое тело резко уходила вниз на краю леса из древовидных папоротников и хвощей. Стражники остановились, готовые начать спуск. Все взгляды устремились на восток, поверх погруженной в туманную мглу впадины. Звезды стремительно бледнели. Только яркое созвездие Попугая можно было еще разглядеть без труда.

– Хороший будет день, – сказал охранник довольно миролюбиво. – Лучше отправляться вниз в хорошую погоду, чем в дождь, верно, плетельщик?

Хонат вздрогнул, но ничего не ответил. Все знают, что внизу, в Аду, всегда идет дождь – влага собирается на миллиардах вечнозеленых листьев и стекает обратно, в черные болота.

Ад поверхности вечен, как и ветви деревьев.

Хонат огляделся. Из-за горизонта уже выступила треть огромного красного диска. Вот-вот должен появиться и голубой, яростно горячий спутник красного гиганта. До самого горизонта океаном черной нефти колыхался Лес. Только с близкого расстояния глаз начинал выделять мелкие детали, и мир становился таким, каким и был на самом деле, – громадной многослойной сетью, густо поросшей папоротниками, мхами, грибами, впитывающими влагу орхидеями, яркими растениями-паразитами, сосущими живительный сок из лиан, деревьев и даже друг из друга. Плотно прилегая друг к другу, листья умудрялись накапливать целые озерца воды. Где-то уже хрипло затянули утреннюю песню древесные жабы и пищалки. Скоро, когда станет светлее, они замолчат, и снизу будут доноситься крики ящеров – этих воплощений проклятых душ, а может, дьяволов, охотящихся за душами.

Слабый порыв ветра, пронесшийся над рощицей хвощей, качнул сеть лиан под ногами, словно челнок ткацкого станка. Пытаясь сохранить равновесие, Хонат потянулся к лиане, но она вдруг злобно зашипела и уползла в темноту – это хлорофилловая змея поднялась из древнего мрака своего уровня поприветствовать солнце и высушить чешуйки на легком ветерке занимающегося утра. Она спугнула обезьяну, которая перепрыгнула на другое дерево и стала изливать возмущение в пронзительных воплях и всячески поносить обидчика, не забывая при этом совершать спасительные прыжки. Стражники одобрительно захихикали:

– Да, не очень-то они вежливы там, внизу. Подходящее место для тебя и прочих еретиков, плетельщик. Ну, пошли.

Лиана, привязанная к шее Хоната, натянулась, охранники зигзагообразными прыжками направились вниз, к Трону Правосудия. Лиана так и норовила зацепиться за руку, хвост или ногу Хоната, делая его движения отвратительно неуклюжими. Наверху звездные крылья Попугая начали таять в голубизне дневного неба.

В центре впадины, на сплетенной из лиан площадке стояли плетеные же хижины, тесно прижавшиеся одна к другой, некоторые из них были привязаны к веткам или свисали с них. Эти жилища были хорошо знакомы Хонату, потому что он сам сделал не одну такую хижину. Самые лучшие, похожие на вывернутые цветки, которые раскрывались от утренней росы и плотно смыкались вокруг хозяина с наступлением вечера, были его выдумкой. Они многим пришлись по вкусу.

Уважение, которое испытывали к его мастерству соплеменники, обернулось против Хоната, захлестнув на его шее конец лианы-удавки: его слова имели больший вес, чем слова остальных. Вот почему он объявлен архиеретиком, главным врагом человека, сбивающим молодых с пути истинного, сеющим сомнения в верности Книги Законов.

И, судя по всему, его вольномыслие и авторитет дали ему право на односторонний проезд в Адском лифте.

Хижины-мешки уже начали открываться. Выглядывая из-за крестообразных переплетений, набухших от росы, обитатели воздушной деревни сонно помаргивали. Кое-кто наверняка узнал Хоната, но никто не вышел наружу, чтобы последовать за стражниками. Хотя в обычный день обитатели деревни уже давно высыпали бы, словно спелые плоды, из сердцевин мешков.

Скоро должен начаться Суд. И даже те, кто провел эту ночь в лучших мешках Хоната, не решатся сказать слово в его защиту. Все знали, что Хонат не верит в Гигантов!

Наконец они приблизились к Трону Правосудия. Трон был сплетен из тонких лиан, от времени высохших до толщины тростника, подголовник обвивали орхидеи. Никто не помнил, когда его сделали. Этот мир не знал времен года, и народ верил, что орхидеи цвели там вечно. Трон был подвешен с краю над ареной. В свете наступавшего дня Хонат видел восседавшего на нем Вершителя Судеб. Его окаймленное белым мехом лицо серебристо-черным пятном выделялось на фоне огромных цветов.

В центре арены располагался Лифт.

Хонат присутствовал на одном из актов правосудия и видел Лифт в действии, но до сих пор с трудом верил, что следующим пассажиром будет он сам. Лифт был всего лишь глубокой белой корзиной. Вделанные в боковые стенки острые шипы не позволяли из нее выбраться. К краям были привязаны три плетеных каната, концы которых намотали на деревянный барабан.

Обреченного в этой корзине опускали на Поверхность. Если жертва не хотела покидать корзину, ее оставляли внизу до тех пор, пока осужденный не умирал с голоду или Ад не расправлялся с ним каким-нибудь другим способом. После этого барабан вращали в обратную сторону.

Срок наказания зависел от тяжести преступления. Но это была чистейшая формальность. Хотя по истечении срока корзину опускали на Поверхность, в нее до сих пор никто и никогда не возвращался. В мире, где нет смены времен года и луны, трудно вести счет времени. Корзину могли опустить с ошибкой в тридцать-сорок дней в любую сторону от назначенного срока. Но если трудно было отмерять время в мире Вершин, то каково в Аду?

Между тем стражники привязали Хоната к ветке и расположились рядом с пленником. Один из них рассеянно передал Хонату шишку, и тот попытался отвлечься от невеселых дум, извлекая из нее сочные съедобные семена. Но они почему-то казались безвкусными.

На арену начали доставлять других обвиняемых. Вершитель, переводя взгляд черных глаз с одного на другого, наблюдал за процедурой с возвышения. Привели Матилд-разведчицу (она отыскивала еду). Преступница вздрагивала, шерсть на левом боку потемнела и слиплась, словно она опрокинула на себя бромелед, растение-резервуар. За ней был введен Аласкон-навигатор, мужчина средних лет, лишь ненамного моложе Хоната. Его привязали неподалеку, и он, усевшись, принялся меланхолично жевать стебель съедобного тростника.

Ничто не нарушало тишины, пока стража не приволокла Сета-иглодела. Еще издалека все услыхали его мольбы и вопли ярости. Из коконов жилищ вынырнули головы любопытных. Секунду спустя над краем арены показались стражники. Они и сами кричали, но громче всего звучал голос Сета. Упираясь всеми пятью конечностями, хватаясь за ветки и лианы, он боролся изо всех сил. Тем не менее группа неумолимо приближалась к арене.

Охранники Хоната снова занялись вкусными семенами. За суматохой Хонат не заметил, как привели Чарла-чтеца. Теперь он сидел напротив Аласкона, равнодушно глядя вниз на сеть лиан и расслабив плечи. От него веяло отчаянием. Один взгляд на Чарла заставил Хоната поежиться.

Со своего высокого трона заговорил Вершитель:

– Хонат-плетелыцик, Аласкон-навигатор, Чарл-чтец, Сет-иглодел, Матилд-разведчица, вы вызваны сюда, чтобы ответить правосудию!

– Правосудия! – завопил Сет. Он пружиной вырвался из рук стражников, но тут же был опрокинут рывком лианы. – Нет правосудия! Почему меня, который совершенно не имеет отношения….

Стражники схватили Сета и мускулистыми коричневыми ладонями зажали ему рот. Вершитель, явно довольный, наблюдал за действиями стражи.

– Вам предъявлено три обвинения, – продолжил Вершитель. – Первое – вы рассказывали детям заведомую ложь. Второе – вы бросили тень сомнения на божественность Порядка. Третье – вы отрицали истинность Книги Законов. Каждый из вас может говорить по очереди в порядке старшинства. Хонат, ты можешь обратиться к суду первым.

Хонат, слегка дрожа, поднялся. Но тут он почувствовал прилив былой независимости.

– Ваши обвинения, – начал он, – основаны на одном – отрицании Книги Законов. Я не учил ничему, что противоречит Книге, и не бросал сомнений ни на одно из законоположений. И поэтому я отвергаю ваше обвинение.

Вершитель недоверчиво смерил его взглядом.

– Очень многие люди говорили, что ты не веришь в Гигантов, Хонат, – сказал он. – Новой ложью ты не добьешься от суда снисхождения и милосердия.

– Я отрицаю обвинение, – настаивал Хонат. – Я верю в Книгу Законов в целом и верю в Гигантов. Я учил лишь, что Гиганты не существовали в том смысле, в каком существуем мы. Это символы высшего бытия.

– Что же это за высшее бытие? – настороженно спросил Вершитель. – Опиши.

– Ты требуешь от меня того, чего не смогли сделать создатели Книги, – горячо сказал Хонат. – Если это бытие они облекли в символы, а не описали прямо, то как это могу сделать я – обыкновенный плетельщик?

– Твои слова – бред, – рассердился Вершитель. – Но они подрывают порядок, установленный Книгой. Если люди перестанут бояться Гигантов, то разве будут они подчиняться законам?

– Да, потому что они люди и выполнять законы в их интересах. Они не дети, которым нужно пугало. Более того, Вершитель, вера в Гигантов, которые вернутся и снова начнут нас наставлять, вредна. Половину того, что знаем, мы взяли из Книги. И ожидаем, что остальное свалится на нас с неба, а тем временем ведем дикую жизнь растений.

– Отвергая часть Книги, мы ставим под сомнение всю ее, – мрачно произнес Вершитель. – И тогда мы теряем то, что ты назвал половиной знаний. И что на самом деле знание для тех, кто смотрит на мир ясным взором?

Хонат вдруг потерял выдержку.

– Тогда отбросим все! – вскричал он. – Отбросим и начнем учиться сначала и пойдем дальше, уже опираясь на собственный опыт. Вершитель, ты старый человек, но еще не все забыли, что такое любопытство!

– Молчать! – прошипел Вершитель. – Мы слушали тебя достаточно. Теперь пусть говорит Аласкон-навигатор.

– Большая часть Книги неправильна, – начал Аласкон, поднявшись. – Как источник сведений о различных ремеслах она верно послужила нам. Но сказанное в ней о строении Вселенной явно бессмысленно. Таково мое мнение. Хонат сказал о ней слишком мягко. Я не делал секрета из того, что думаю, и говорил об этом открыто.

– И ты дорого за это заплатишь, – подвел итог Вершитель, тяжко вздохнув. – Чарл-чтец!

– Мне нечего сказать, – поднялся и тут же сел Чарл-чтец.

– Ты отрицаешь обвинения?

– Я умею читать, Вершитель. – Голова Чарла неожиданно поднялась рывком, и он с отчаянием взглянул на Вершителя. – И ясно видел в Книге слова, противоречащие друг другу. Я указывал на эти противоречия. Это неоспоримый факт. Я никого не обманывал, не сказал и слова неправды, не призывал к отказу от Книги. Я только указывал на противоречия, вот и все.