Текст книги "Многоцветная Земля"

– Так вот каков этот плиоцен! – сказал себе Брайан.

И усевшись в кресло, принялся ждать.

ГЛАВА 2

Для Ричарда Форхеса психическая дезориентация при прохождении врат времени была чем-то вроде той, какую всякий раз приходится испытывать всем людям при возвращении космических кораблей в обычное пространство из квазимерного серого субпространства в рейсах со сверхсветовыми скоростями. Но в случае трансляции во времени дискомфорт длился во много раз дольше, чем при переходах в гиперпространство и обратно. Ричард также отметил, что серый туман при трансляции во времени обладает некоторыми специфическими особенностями. Явственно, хотя и смутно, ощущались последовательные повороты вокруг различных осей и сжатие. («Интересно, – подумал Форхес, – был ли каждый атом во Вселенной шесть миллионов лет назад чуть меньше, чем сейчас?») Серый туман стал не таким текучим и более хрупким («Может быть, мы плывем сквозь пространство и продираемся сквозь время?»), а охватившее его чувство, будто запас жизненной силы основательно уменьшился, великолепно согласовывалось с философскими представлениями о сущности Содружества.

Когда Ричард, пролетев небольшое расстояние по воздуху, приземлился на транзитную площадку в Изгнании, он уже полностью владел собой, как и подобает опытному космическому капитану после трансляции в пространстве. Отстранив руки услужливого стража, он самостоятельно вышел из сферы действия тау-поля и, пока провожатый бормотал какие-то объяснения, быстро произвел рекогносцировку местности.

Как и сообщил советник Мишима, долина Роны в эпоху плиоцена оказалась намного уже, а местность на западном фланге, где через много тысячелетий воздвигнут «Приют у врат», – более пологой и менее изрезанной потоками. В эпоху плиоцена это было плато, чуть заметно поднимающееся к югу. Форхес заметил и замок. Позади него, у самого горизонта дымились в лучах раннего солнца два огромных вулкана с покрытыми снегом вершинами. Тот, что к северу, – должно быть, Мон-Доре, вулкан подальше к югу – Канталь.

Повсюду зеленела трава, неподвижно замерли какие-то существа, похожие на кроликов и притворяющиеся, будто они камни. В лощине зеленела роща. Интересно, водятся ли здесь в лесах маленькие, похожие на обезьян рамапитеки?

Стражи вели Брайана, Стейна и Фелицию по тропе к замку. Какие-то другие люди в белых одеждах помогали второй четверке вновь прибывших выбраться из сферы действия тау-поля. Интересно, кому принадлежит это место? Какому-нибудь плиоценовому барону? Есть ли здесь вообще аристократия? Сумеет ли он, Ричард, пробиться в нее? Разум подбрасывал все новые и новые вопросы, работая с давно забытым юношеским энтузиазмом, немало обрадовавшим Форхеса. Он сознавал, что с ним происходило: несколько запоздалый приступ излюбленной болезни космических путешественников, так называемая радость высадки на новую планету. Всякий, кому приходилось странствовать по просторам Галактики и терпеть скуку длительного пребывания в сером тумане, с особой охотой (быть может, даже с горячностью) принимался размышлять о предстоящей высадке на планете, которую никто не посещал. Хорошо ли там пахнет воздух? Стимулируют или угнетают процессы жизнедеятельности ионы в атмосфере планеты? Какое впечатление производят флора и фауна? Пригодны ли к употреблению продукты питания? Удастся ли людям успешно преодолеть все трудности и освоить планету? Уступчивы ли дамы?

Форхес просвистел сквозь зубы несколько тактов из непристойной старинной баллады и только теперь услышал беспокойный голос и почувствовал, что его тянут за рукав.

– Пойдемте, сэр. Ваши друзья уже отправились в замок. Нам тоже пора в путь. Вам следует отдохнуть, немного подкрепиться и, возможно, ответить на некоторые вопросы.

Страж был темноволосым человеком, хорошо сложенным, но излишне худощавым, моложавым, с глазами, безошибочно выдававшими недавнее омоложение. Ричард подумал, что белая туника, по-видимому, более подходящее одеяние в здешнем тропическом климате, чем его, Ричарда, камзол из черного бархата и тяжелая накидка.

– Не торопись, парень, дай мне немного оглядеться, – сказал Ричард, но страж настойчиво тянул его за собой. Не желая вступать в спор, Ричард двинулся по тропе, ведущей к замку.

– Место для крепости выбрано очень удачно. Замок господствует над всей окружающей местностью. Интересно, холм, на котором построен замок, естественный или искусственно насыпан? Как организовано водоснабжение? Далеко ли отсюда до ближайшего города?

– Полегче, сэр! Не столько вопросов сразу! Прошу вас следовать за мной, а в замке человек из комиссии, занимающейся сбором интервью у вновь прибывших, сумеет лучше, чем я, ответить на ваши вопросы.

– Ладно, тогда скажи мне по крайней мере как обстоит здесь дело… с этим самым, ты понял парень, о чем я спрашиваю? Я хочу сказать, что там, в настоящем, или будущем, или чем-то еще, как бы его ни называли, нам говорили, что отношение численности мужчин к численности женщин в плиоцене составляет примерно четыре к одной. И это, должен тебе сказать прямо, парень, чуть не отвратило меня от ухода в Изгнание. Если бы меня не вынуждали некоторые обстоятельства, то вполне возможно, что я вообще не отправился бы в Изгнание! Так насколько серьезна оценка четыре к одной? У вас есть женщины в замке?

Строго придерживаясь фактов, сопровождающий ответил Ричарду бесстрастным «служебным» голосом:

– Большинство персонала в замке либо гомофилы, либо автоэроты. Остальных обслуживает специальная команда специалистов по развлечениям из Ронии или Бураска. У нас нет мелких селений. Только большие города, существующие независимо друг от друга, и плантации. Те, кто служит в замке, почитают за счастье оставаться здесь. Нас щедро вознаграждают за нашу работу.

Едва заметно улыбнувшись, провожатый прикоснулся к своему ожерелью и с удвоенной силой повлек Ричарда по тропе.

– Судя по тому, что вы сказали, у вас сложилась четкая организация, – с сомнением произнес Ричард.

– Вы прибыли в чудесный мир и почувствуете себя счастливым, когда немного освоитесь с нашими порядками… Не обращайте внимания на медведесобак. Мы держим их для собственной безопасности. Напасть на нас они не могут.

Форхес и его провожатый спешно миновали наружную стражу, прошли под аркой ворот и опускающейся решеткой. Оказавшись за стенами замка, провожатый хотел было увлечь Ричарда на лестницу, ведущую во внутренние покои, но тот уперся:

– Полегче парень! Дай-ка мне получше рассмотреть это волшебное место!

– Но вы не можете… – воскликнул провожатый и умолк, поняв, что спорить с Ричардом бесполезно.

Форхес настоял на своем. Нахлобучив поплотнее шляпу с пером, он бегом устремился 6о внутренний двор замка, словно не замечая тяжести рюкзака, висевшего у него за плечами. Громко стуча каблуками по каменным плитам, Ричард пронесся под опускаемой решеткой. Было раннее утро, и весь двор покрывала тень, отбрасываемая стенами высотой в два этажа, с четырьмя угловыми башнями. Внутренний двор имел форму квадрата со стороной почти в восемьдесят метров. В центре плескался фонтан, окруженный деревьями в каменных кадках. Деревья на одинаковом расстоянии друг от друга высажены по периметру внутреннего двора. Одну сторону двора занимал большой загон, обнесенный узорчатой решеткой из камня. В одной половине загона толпилось несколько десятков больших четвероногих животных неизвестного Ричарду вида. Другая половина загона оставалась пустой.

Услышав голоса преследователей, Ричард нырнул в какую-то галерею, опоясывавшую внутренний двор с трех сторон.

Пробежав небольшое расстояние, он свернул в боковой коридор, заканчивающийся тупиком. По обе стороны коридора были расположены двери. Они вели в апартаменты в толще стен.

Форхес распахнул первую попавшуюся дверь, проскользнул внутрь и закрыл ее за собой.

В комнате было темно. Ричард стоял, затаив дыхание, и хорошо слышал, как голоса преследователей приблизились, а затем затихли в отдалении. На этот раз пронесло: ему удалось сбежать от преследователей. Надолго ли? Ричард нащупал карман рюкзака, в котором у него припрятан фонарик. Но тут раздался едва слышимый звук, и кромешную тьму прорезала узкая полоска света: кто-то очень медленно открывал дверь, ведущую в комнату из внутренних покоев. Полоса света становилась все шире, и вскоре Ричард оказался как бы в луче прожектора.

На пороге внутренних покоев возник женский силуэт. Женщина казалась очень высокого роста. На ней была тончайшая накидка без рукавов из какой-то струящейся ткани. Лица ее не было видно, но Ричард почему-то сразу решил, что женщина должна быть необычайно красивой.

– Леди Эпона, – произнес Ричард, сам не ведая почему.

– Можешь войти.

Такого голоса Ричарду еще не приходилось слышать. Его музыкальный тембр был таким многообещающим и манящим, что Ричард сразу же потерял голову. Он бросил свой рюкзак и двинулся навстречу силуэту. Расстояние между ним и таинственной незнакомкой не изменилось ни на дюйм: он медленно надвигался, она медленно отступала в глубь внутреннего покоя. В свете множества ламп сверкали и переливались бело-золотые полотнища полога, сквозь которые виднелась огромная постель.

Женщина протянула к Ричарду руки. Ее бледно-голубая мантия свободными складками ниспадала до самого низа. Длинные желтые полосы, струившиеся с плеч, создавали подобие крыльев. Шея была украшена золотым ожерельем, а на светлых волосах сверкала золотая диадема. Волосы длинные, почти до пояса, и, насколько Ричард мог верить своим глазам, под тонкой тканью мантии угадывалась высокая грудь.

Женщина оказалась ростом почти на полметра выше Ричарда. Глядя на него сверху вниз нечеловеческими сверкающими глазами, она сказала:

– Подойди поближе.

Ричард почувствовал, как все вокруг закружилось. Глаза незнакомки сверкали все ярче, каждое прикосновение нежной кожи доставляло невыразимое наслаждение. Восторг, переполнявший Ричарда, становился все больше, пока он не провалился в пучину блаженства. Захлестнувшая его радость была столь велика, что он едва не распрощался с жизнью.

– Еще! Еще! – требовательно взывала незнакомка.

Ричард пытался продлить острое наслаждение, но не мог.

И тогда светлый поток изливающегося на него невыразимого блаженства в мгновение ока превратился в сметающий все на своем пути вихрь, обрушившийся с вскриками, руганью и слезами, но не на его вконец обессилевшее тело, а на нечто такое, что было внутри него, никчемное, сжавшееся от ужаса и страшившееся заслуженного наказания. Раздавленное, жалкое и смешное, это бесформенное нечто становилось все меньше и меньше, сжималось и съеживалось, пока не исчезло окончательно, сопровождаемое ослепительной вспышкой боли.

Ричард пришел в себя.

Человек в синей тунике стоял перед ним на коленях, что-то делая с его, Ричарда, лодыжками. Ричард сидел в глубоком массивном кресле, прихваченный зажимами. Комната была небольшой, со стенами из серого известняка без единого украшения. Перед ним стояла леди Эпона. В ее глазах янтарного цвета не было ничего кроме скуки, на губах блуждала сочувственная улыбка.

– Он готов, леди.

– Спасибо, Жан-Поль. Будь любезен, подай мне оголовье.

Жан-Поль принес серебряную баронскую корону с пятью зубцами и возложил ее на голову Ричарда. Эпона повернулась к какому-то сооружению на столе, которое Ричард сначала по ошибке принял за хитроумную металлическую скульптуру, украшенную драгоценными камнями. Там, где в устройстве были кристаллы, оно светилось, и разноцветные огоньки вспыхивали и меркли. По-видимому, это означало, что устройство не вполне исправно. Эпона с досадой стукнула указательным пальцем по самой большой призме, светившейся розовым светом.

– Хотела бы я знать, будет ли что-нибудь работать в этом проклятом месте? Так! Наконец-то оно заработало! Можно начинать.

Эпона скрестила руки на груди и обратила свой взор на Ричарда.

– Назови свое имя.

– А пошла ты… – пробормотал он.

В тот же момент. Ричард почувствовал, что голова раскалывается от нестерпимой боли.

– Прошу не отвлекаться и отвечать только на мои вопросы. Мои приказы выполнять немедленно. Не заставляй повторять дважды. Понятно?

– Да, – прошептал Ричард, бессильно повисая на зажимах кресла.

– Назови свое имя.

– Ричард.

– Закрой глаза, Ричард. Я хочу, чтобы ты, не произнося вслух ни слова, позвал на помощь. Скажи про себя: «На помощь!»

Господи, да нет ничего проще! На помощь!

Мужской голос произнес:

– Метапсихическая способность минус шесть.

– Открой глаза, Ричард, – приказала Эпона. – Я хочу, чтобы ты внимательно выслушал меня. Вот кинжал.

Она извлекла откуда-то из бесчисленных складок своего одеяния кинжал со сверкающим лезвием и на ладонях протянула его Ричарду.

– Ударь меня кинжалом прямо в сердце, Ричард. Отомсти мне. Убей меня своей рукой.

Ричард попытался, но безрезультатно. Больше всего на свете ему хотелось уничтожить стерву. Он пытался сделать это, но ничего так и не вышло.

– Коэрцитивность минус два и пять десятых.

Эпона снова заговорила:

– Выслушай внимательно, Ричард, то, что я тебе скажу. Твоя жизнь и твое будущее здесь, в Изгнании, зависят от того, что ты сейчас делаешь в этой комнате.

Эпона бросила кинжал на стол, и тот лежал там менее чем в метре от пригвожденной зажимами к креслу правой руки Ричарда.

– Заставь нож подняться, Ричард! Направь его в меня! Выколи мне глаза! Ну же, Ричард!

Голос Эпоны звучал настойчиво, и Ричарду отчаянно хотелось выполнить ее приказание. Теперь ему стал ясен смысл происходящего: его испытывают на наличие у него скрытых метапсихических способностей; сейчас речь идет о телекинезе. Он мог бы…

– Психокинез – минус семь.

Эпона склонилась над ним, безупречно красивая и хрупкая.

– Сожги меня, Ричард! Вызови огонь из недр своего разума и испепели тело, которого ты не познал и никогда не познаешь, ибо ты не мужчина, а жалкий червь, не ведающий чувств и не знающий, что такое секс. Сожги меня!

Легко сказать, пронеслось в голове у Ричарда. Пока что сжигают меня. Слезы покатились по его щекам и застряли в усах. Он хотел плюнуть этой стерве в лицо, но во рту было сухо, а язык царапался, словно покрытый наждачной бумагой. Ричард отвернулся, так как глаза его не закрывались, а он уже не мог вынести поток холодной жестокости, струившейся из глаз Эпоны.

– Творческие способности – две целых пять десятых.

– Неплохо, но недостаточно. Отдохни немного, Ричард, расслабься, подумай о своих компаньонах там, наверху. Один за другим они будут приходить сюда, как приходили многие до них, и с каждым мне придется знакомиться так же, как я познакомилась с тобой. Некоторые будут служить тану одним способом, другие – как-то иначе, но служить будут все, за исключением тех немногих, отмеченных свыше, которые обнаружат, что врата в Изгнание ведут в рай… Тебе предоставляется последний шанс. Проникни в мой разум. Ощути меня. Подвергни меня любым испытаниям. Разбей меня на мелкие кусочки и сложи заново такой, как тебе хочется.

Эпона наклонялась над ним все ниже и ниже. Безупречная кожа ее лица была совсем близко. Ни пор, ни морщинок. Только булавочные зрачки в нефритовых глазах. Какая красавица! Дух захватывает от такой красоты!

Ричард напрягся, зажимы впились в тело. Разум вопил громко и возмущенно:

– Ненавижу! Ненавижу! Чтоб тебе пусто было! Дрянь! Дерьмо! Мертвечина! Труп смердящий! Чтоб тебе корчиться в неизбывных муках распятой на интерфейсе между обычным пространством и субпространством до скончания Вселенной…

– Редакция – минус один.

Ричард бессильно повис на зажимах. Корона свалилась с его головы и, ударившись о каменные плиты пола, издала звон, прозвучавший, как похоронный.

– Ты снова потерпел неудачу, Ричард, – сказала Эпона голосом, в котором не было ничего, кроме скуки.

– Жан-Поль, составьте опись его имущества и отправьте вместе с другим караваном на север, в Финию.

ГЛАВА 3

Элизабет Орм еще не пришла в себя от шока, испытанного при трансляции во времени, и едва ощущала руки, которые настойчиво увлекали ее по тропинке к замку, не позволяя ступить ни шагу в сторону. Кто-то взял у нее рюкзак, и она была ему очень признательна. Успокаивающее бормотание провожатого вернуло Элизабет к тому времени в недавнем прошлом, когда она была погружена в пучину боли и страха. Она снова ощутила себя в убаюкивающем материнском чреве теплого раствора, в котором ей пришлось пробыть девять долгих месяцев, пока проходила регенерация: в колыбели, опутанной паутиной проводов, трубок и следящих устройств. Тогда глаза ее ничего не видели, а кожа лишилась чувствительности от длительного пребывания в амниотической жидкости, но тем не менее она расслышала приятный мужской голос, сообщивший, что она вновь цела и вскоре сможет самостоятельно двигаться.

– Лоуренс? – прошептала Элизабет. – Ты жив? Не ранен?

– Прошу вас, миссис, не отставайте. Позвольте я помогу. Здесь вам ничто не угрожает. Вы среди друзей. Мы направляемся в замок, где вы сможете немного отдохнуть. А сейчас ни о чем не думайте, только шагайте, как хорошая девочка.

Послышался дикий рев каких-то взбесившихся животных. Элизабет в ужасе широко раскрыла глаза и тотчас же снова закрыла их.

– Где все это происходит?

– Привратный замок находится в том мире, который там, у вас, принято называть Изгнанием. Не бойтесь, миссис, амфиционы не смогут достать нас. Поднимемся вот по той лестнице, и вы сможете отдохнуть. Пожалуйста, сюда. Вот мы и пришли.

Элизабет смутно почувствовала, как перед ней открывают и закрывают двери, и вот она в какой-то комнатке. Чьи-то руки сажают ее, укладывают на постель, заносят ноги, подсовывают голову под подушку.

«Только не уходите! Не оставляйте меня одну!»

– Я вернусь через несколько минут с целителем, миссис. Мы не допустим, чтобы с вами что-нибудь приключилось, можете на нас положиться! Вы необычный человек. Отдыхайте, а я приведу того, кто окажет вам помощь. Ванная комната – за тем занавесом.

Дверь затворилась. Какое-то время Элизабет лежала, не в силах пошевелиться, но приступ рвоты заставил ее подняться и опрометью броситься в ванную. Ее вывернуло. Жгучая боль пронзила мозг, и Элизабет едва не потеряла сознание. Прислонившись к выбеленной каменной стене, она с трудом перевела дыхание. Тошнота медленно отступала, и еще медленнее отпускала головная боль. Как сквозь туман, Элизабет почувствовала, что в комнату кто-то вошел. Разговаривали двое. Потом чьи-то руки обняли ее и поднесли к губам чашку с толстыми краями.

«Я ничего не хочу, мне ничего не нужно», – пронеслось в голове у Элизабет.

– Выпейте это, Элизабет. Вам сразу станет лучше.

Голос был низкий и бархатный.

– Благодарю тебя, Коста. Я позабочусь о ней. Можешь идти.

– Слушаю, милорд.

Звук закрывшейся двери.

Элизабет вцепилась в ручки кресла, ожидая, что боль снова вернется. Но она утихла и не возвращалась. Элизабет с облегчением вздохнула и открыла глаза. Она сидела за низким столом, на котором расставлено несколько блюд с едой и какие-то напитки. Напротив у высокого окна стоял необычный человек. Он облачен в белое и алое одеяние с тяжелым поясом из золотых, сцепленных между собой квадратов, перемежавшихся красными и молочно-белыми драгоценными камнями. На шее у него – золотое ожерелье из толстых перевитых прядей с узорчатым замком спереди. Пальцы, державшие чашку с лекарством, были необычно длинными, с широкими суставами. Сквозь пелену, все еще окутывавшую мозг, Элизабет подумала:

«Интересно, как он умудрился надеть перстни, которыми унизаны его пальцы?»

У человека были светлые волосы, ниспадавшие до плеч, но коротко подстриженные спереди, и голубые глаза в глубоких глазницах, словно не имевшие зрачков. Несмотря на множество морщин и морщинок, лицо казалось красивым.

Ростом человек был почти два с половиной метра.

– О Боже! Кто вы? Где я? Я думала, что перенеслась в эпоху плиоцена. Но это просто невозможно!..

– Почему же? Вполне возможно. Более того, именно это и произошло с вами.

Голос приятный и звучал вполне музыкально.

– Меня зовут Крейн. Вы хотели попасть в эпоху, известную под названием «плиоцен» на планете Земля. Эту эпоху называют также Изгнанием, а Землю – Многоцветной Землей. Прохождение через врата времени несколько нарушило вашу ориентацию во времени и в пространстве, может быть, чуть серьезнее, чем ориентацию ваших компаньонов. Но ваше состояние вполне объяснимо. Я дал вам слабое укрепляющее лекарство, которое поможет вернуть силы, и через несколько минут, если вам будет угодно, мы побеседуем. Ваших друзей опрашивают люди из нашего персонала, которые делают все, чтобы вновь прибывшие чувствовали себя комфортно. Ваших попутчиков разместили в комнатах, похожих на эту, в их распоряжении все необходимое для того, чтобы они могли подкрепить свои силы, и на все их вопросы мы стараемся дать как можно более точные ответы. Стражи у врат времени известили меня о том, что вы чувствуете себя не вполне хорошо. Они смогли также установить, что вы весьма необычная путешественница во времени, поэтому я имею честь сейчас задавать вам вопросы…

Элизабет снова закрыла глаза. Покой и облегчение снизошли на нее. «Так вот она какая, Страна Изгнания! И мне удалось благополучно достичь ее. А теперь я могу забыть о том, что утратила нечто важное. Могу начать новую жизнь».

Элизабет широко открыла глаза. Улыбка высокого человека стала ироничной.

– Здесь вы, несомненно, начнете новую жизнь, – подтвердил он. – Но что такого вы утратили?

– Вы… вы можете читать мои мысли?

– Могу.

Элизабет вскочила, с трудом перевела дыхание и издала восторженный крик – воплощение охватившего ее экстаза. Жизнь, обновленная, вновь возвращалась к ней! Хвала всем богам!

«Спокойно! – приказала она себе. – Нужно осторожно спуститься с вершины. Очень осторожно. Сделав первый сумасшедший внутренний скачок, нужно продвигаться вперед осторожно, шаг за шагом. Ставить перед собой как можно более простые задачи и не забывать, что после своего повторного рождения ты еще очень слаба».

– Я, нет, лучше сказать, мы, радуемся вместе с вами, Элизабет.

– Крейн. Вы не возражаете, если я попытаюсь проникнуть в ваше сознание? Разумеется, проникновение будет весьма неглубоким.

Крейн кивнул в знак согласия.

Медленно и неуклюже Элизабет проникла в самый верхний, поверхностный слой его сознания, где пассивно хранились данные, которые ей предстояло изучить. Более глубокие слои были надежно заблокированы от проникновения. Элизабет поспешно сняла приготовленную для нее информацию и сразу же вышла из сознания Крейна. В горле пересохло, сердце отчаянно билось… Осторожность и еще раз осторожность! Ее вновь обретенная метапсихика за несколько последних минут выдержала два сильнейших удара. Это опасно. Если прервать исцеление, то может последовать саморедактирование. Нужно собраться с мыслями. Крейн не обладает способностью читать и внушать мысли на большом расстоянии или проникать глубоко. Но обладает значительной коэрцитивной силой, а также чудовищно редактирует. А как у него обстоит дело с другими метапсихическими способностями? Никаких выводов сделать нельзя: нет данных.

Наконец Элизабет заговорила, стараясь сдержать невольную дрожь в голосе:

– Крейн, вы не человек и не наделены подлинными активными метапсихическими способностями. Эти два открытия противоречат всему моему предшествующему опыту. В том мире, откуда я прибыла, только тот, кто обладает активными метапсихическими способностями, может передавать и читать мысли на расстоянии. И всего у шести рас во всей нашей Галактике имеются гены предрасположенности к метапсихическим способностям. Вы не принадлежите ни к одной из них. Может быть, вы разрешите мне проникнуть в ваше сознание глубже и узнать о вас больше?

– К сожалению, я не могу вам позволить этого сейчас. Возможно, позднее, при благоприятных обстоятельствах, нам представится случай… узнать друг друга.

– И много ваших… людей здесь?

– Достаточно.

И в ту долю секунды, пока Крейн отвечал ей, Элизабет изо всех сил вонзила свой мысленный щуп-редактор в его мозг. Посланный ею сигнал отразился и рассеялся. Элизабет даже вскрикнула – столь интенсивным был отраженный сигнал, и тот, кто назвал себя Крейном, рассмеялся:

– Элизабет! Какая вопиющая невежливость. К тому же совершенно безрезультатная.

Как стыдно!

– Это было сделано импульсивно. Ошибка, за которую я приношу вам свои извинения. Говоря на привычном нам языке, ни один из тех, кто наделен метапсихическими способностями, даже не помышляет о том, чтобы войти в сознание другого человека без разрешения, за исключением тех случаев, когда под угрозу ставится жизнь. Я не знаю, что нашло на меня.

– Вы еще не пришли в себя после прохождения через врата времени.

Милые, ужасные врата времени с односторонним движением!

– Не только это! – сказала Элизабет, погружаясь в кресло. Мысленно она провела молниеносный смотр всем линиям защиты своей психики. Все оказалось в полном порядке, все превосходно функционировало!

– Видите ли, – продолжала Элизабет, – там, у себя, в прошлом существовании я получила тяжелую травму головного мозга. В процессе регенерации мои метапсихические функции были утрачены. Специалисты полагали, что необратимо. В противном случае…

Элизабет сделала паузу и мысленно подчеркнула значимость того, о чем она говорила:

–… в противном случае мне никогда не разрешили бы отправиться в Изгнание, да я и сама не захотела бы.

– Мы счастливы, что вы прибыли к нам, Элизабет. Приветствуем вас от имени всех тану.

– А другие люди, наделенные метапсихическими способностями, к вам не прибывали?

– Лет двадцать семь назад неожиданно прибыла группа, состоявшая из ста одного человека. К сожалению, они так и не смогли приспособиться к нашим местным условиям.

Осторожно, осторожно. Никакой информации больше.

Элизабет кивнула.

– Должно быть, это были те, кто бежал после восстания. Печальные времена настали тогда для нашего Галактического Содружества… И все они умерли? Я сейчас единственный человек в Изгнании, наделенный метапсихическими способностями?

Надеюсь, ненадолго.

Элизабет оперлась на стол, встала и подошла к Крейну поближе. Дружеское выражение на его лице изменилось:

– У нас не принято так легко входить в чужое личное пространство. Покорнейше прошу вас выйти из моего пространства.

Вежливо извиниться.

– Я просто хотела получше рассмотреть ваше золотое ожерелье. Не могли бы вы снять его? Так мне было бы удобнее разглядывать его. Ваше ожерелье – просто шедевр ювелирного искусства.

Ужас!

– Я очень сожалею, Элизабет, но это невозможно. Золотое ожерелье – своего рода религиозный символ. Мы носим его всю жизнь, не снимая.

– Мне кажется, я понимаю,

Элизабет улыбнулась. Она явственно ощутила, что Крейн пытается проникнуть в ее сознание.

«Теперь ваша очередь принести мне свои извинения, Крейн!»

Досада. Легкое замешательство. «Весьма сожалею, Элизабет. Постепенно вы привыкнете».

Элизабет немного отступила.

– Что будет со мной?

– Вы отправитесь в наш главный город – богатую Мурию, расположенную на Серебристо-Белой равнине. Там, среди тану, вам будет оказан великолепный прием.

Элизабет обернулась и посмотрела Крейну прямо в глаза.

– Вы правите этими тану. И они окажут мне дружественный прием. Вы уверены?

Осторожно.

– Они будут любить вас так же, как любят нас. Постарайтесь воздержаться от каких-либо выводов до тех пор, пока не получите всех данных. Я знаю, что кое-какие аспекты той ситуации, в которой вы сейчас оказались, вызывают у вас опасения. Но терпение! Вам ничто здесь не угрожает.

– А что будет с моими друзьями? С теми, кто вместе со мной прошел сквозь врата времени?

– Некоторые из них также прибудут в столицу. Другие уже заявили о том, что предпочли бы отправиться куда-нибудь еще. Мы всем подберем место по их вкусу. Они будут счастливы.

– Счастливы тем, что ими правят? Счастливы в неволе?

– Мы действительно правим, Элизабет, но правим мягко, без насилия. Вы убедитесь в этом сами. Не делайте никаких выводов, пока не увидите, во что нам удалось превратить этот мир. Здесь же ничего не было, мы все преобразовали и превратили самый захолустный уголок в чудо.

Слишком много впечатлений… Слишком много новой информации… В голове Элизабет снова начала пульсировать боль, возникло головокружение. Элизабет откинулась на мягкую спинку кресла.

– А откуда… откуда вы пришли? Я знаю все разумные расы, которые будут обитать в Галактическом Содружестве в ближайшие шесть миллионов лет, и среди них нет ни одной, которая походила бы на вас, за исключением людей. Но я уверена, что вы не люди. Вы мыслите совершенно иначе.

Различия, сходство, параллели, бесчисленные хороводы звезд без конца, без предела.

– Кажется, я начинаю понимать. В том будущем, откуда я прибыла, никому не удалось совершить путешествие из одной галактики в другую. Мы не смогли преодолеть болевой барьер пространственной трансляции. С увеличением расстояния величина барьера растет в геометрической прогрессии.

Явное облегчение.

– Очень интересно. Как жаль, что информацию нельзя передать в будущее через врата времени.

– Мы обсудим это позднее, Элизабет, в столице. В Мурии вам станет многое ясно.

Отвлечение. Крейн коснулся пальцами своего золотого ожерелья, и в тот же момент раздался стук в дверь. Невысокого роста нервный человечек в синей тунике переступил через порог и приветствовал Крейна, приложив пальцы ко лбу. Тану ответил жестом, исполненным королевского достоинства.

– Элизабет, это Талли, один из наших доверенных лиц, берущих интервью у вновь прибывших. Он беседует с вашими компаньонами, обсуждает их планы на будущее и отвечает на вопросы.

– Все ли они оправились после путешествия? – спросила Элизабет. – Я хотела бы встретиться и побеседовать с моими спутниками.

– В свое время, леди, – ответил Талли. – Все ваши друзья находятся в добром здравии. Они в хороших руках. Вам не нужно беспокоиться. Некоторые из них отправятся на юг вместе с вами. Остальные выразили желание переехать в другой город – на север. Они считают, что их природные таланты и способности найдут там более полное применение. Вам будет интересно узнать, что караваны отправляются на север и на юг ежедневно по вечерам.

– Понятно.

Хотелось бы ей куда-нибудь отправиться? Мысли Элизабет снова смешались. Она обратилась с мысленным вопросом к Крейну. Ответ последовал незамедлительно:

– Доверьтесь мне, Элизабет. Все будет хорошо.

Элизабет снова повернулась к маленькому человечку:

– Я непременно хочу попрощаться с теми из моих друзей, кто отправляется на север.

– Ваше желание будет исполнено, леди. Все будет устроено как нельзя лучше.

Талли прикоснулся рукой к своему ожерелью, и Элизабет получила возможность рассмотреть украшение вблизи. Если не считать темного цвета, оно было как две капли воды похоже на ожерелье Крейна.