Текст книги "Босиком до неба"

Разговор с тётей Верой

– Вас называют русским именем, а в горах звали Захрой. Как такое возможно? – начал Мурад с вопросов, свойственных молодым людям, познающим юридические тонкости.

К его счастью, тётя являлась человеком умным и чутким, с обыденностью ответила ему:

– Мой отец Хасан с самого удалённого верхнего селения в районе, а мать русская с дворянскими корнями. Из России мы приехали сюда сразу после революции 1917-го года, я уже была повзрослевшей, чтобы немного понимать. Мне было очень страшно от внешнего вида здешних мужчин и женщин в скрывающих от чужих глаз одеждах. Русский язык здесь знали единицы, и когда мы оказались в горах, тогда мой страх перешёл в шок, который я старалась скрывать. Рядом были мои родители, и иной жизни, чем быть с ними, было невозможно себе представить. Когда повзрослела, тогда поняла, что в горах мне жизни не будет. Галима сестра и Садык наш младший родились в селении, им было проще, а я знала городскую жизнь в России и своё мировоззрение прятала от других. Достигнув совершеннолетия, приготовилась к несчастной жизни, но мои родители отвезли меня на побережье в столицу Дагестана и благословили на учёбу в Ленинграде. Окончив университет, вернулась сюда на землю Дагестана, ставшего родным. Сейчас мы с тобой говорим по-русски, и повсюду во всех пределах Союза – это основной язык, ставший братским для всех. Остались одни воспоминания о прошлом, когда наша мать была единственной женщиной из другого мира. Видишь, как несколько десятилетий поменяли коренным образом мировосприятие людей. Наша мама Марьям была верующей в Бога женщиной и честно по-христиански посвятила себя мужу и детям.

– Когда человек мыслит по-другому – это не говорит о том, что он идёт к другой истине. Бог один, а пути к нему могут быть разными, – данную мудрость повторяла наша мама и всю жизнь на своём примере самоотверженном несла её по жизни.

Поэтому, получив образование и достигнув весомого положения по партийной линии, мне предстоит ещё много сделать в этом великом деле – объединении людей в мирное сосуществование, невзирая на религиозные различия и культурные особенности каждой народности.

Мурад, слушая в эти минуты свою тётю, увидел полностью убеждённого в своих словах человека и для себя отметил, каковы различия между образованным человеком и выросшим в дикой среде. Всего несколько часов пути отделяли поселение с древними обычаями и культурой, где многое до сих пор делают вручную, пренебрегая достижениями науки и техники, до современного развитого мира, связанного едиными нитями с государством. В абсолютной взаимосвязи политика общая для всех народов Союза просматривается лучше на побережье.

Мураду нравилось находиться в доме тёти. Заметив, что он чувствует себя раскрепощённо у них, тётя Вера решила не торопить события, сказав:

– Поживи у нас, сколько захочешь. Мы детей своих не завели и тебе сильно обрадовались. Устроим тебя на работу, а дальше сам сможешь жить.

Мурад видел, что эти люди всё больше относятся к нему как к сыну своему, и это обстоятельство смущало его, так как он был всего лишь племянником. Он рассказал тёте, что утерял свои документы, что в горах жил один в доме. Его ни о чём не расспрашивали, а говорили на такие темы, которые интересовали его или были уместными для всех в доме. Такое гармоничное единение разных людей под одной крышей вызывало уважение Мурада. Прежде ему виделось, что через конфликты люди становятся понятнее, а с точки зрения тёти Веры, конфликтуя, люди прячут свои проблемы, слабости и беспокойства.

– Вот поэтому, чтобы не прозябать в диких, но райских местах в горах я, получив место в современном мире, вернула себе имя, полученное при рождении, и живу с ним всю жизнь, – приняв вид более официальный, тётя продолжила, – паспорт тебе восстановим, а военный билет получишь в райцентре в военкомате. Звонок туда был, и всё восстановят по архивным записям.

После обсуждения всех ключевых вопросов Мурад понял, что всё решаемо.

В доме было много книг, и он затягивался всё больше в мир познания литературы. Неделю читал взахлёб, смешав несколько жанров книг. Знающие родственники посоветовали «переварить» и осознать прочитанное. Голова шла кругом от количества информации, и Мурад, убедившись в правоте старших по возрасту и опыту людей, снова вернулся в реальность.

На следующий день решил отправиться в древний город Дербент, чтобы лицезреть стены древней крепости и познакомиться с достопримечательностями. Тётя Вера сказала, что по линии её мужа там дали участок земли в пригороде, где они построили год назад дом. Она назвала адрес и попросила Мурада проведать их дом и осмотреть участок для будущего сада вокруг. Он охотно совместил задание родственников с путешествием в Дербент.

Дербент

Город утопал в листве вековых деревьев. Мощёные камнем улицы создавали отзвук топающих по ним ног. Площади жили своей энергией, складывалось впечатление, что ты оказываешься в древнем мире, который сочетал в себе скопление множества культур. Евреи торговали золотыми украшениями прямо на уличных лотках и тут же по соседству пекли свежий лаваш. Встречались женщины в паранджах, смешиваясь в общей толчее. Студентки были одеты по-современному, ходили с открытыми приветливыми лицами. Звучала повсеместно разная речь, но своевременный переход на русский делал всех едиными в общем действии жизни города. Сочетание несочетаемого гармонично уживалось в этом месте. С возвышенных участков города была видна синеющая даль Каспия.

Мурад часами ходил по достопримечательностям, завороженный видами и увлеченный динамичной жизнью. Стоило зайти в переулок, удаляясь от проспекта, и сразу оказывался в упорядоченной спокойной атмосфере жилого квартала. У оборудованной колонки он утолил жажду и поинтересовался у пожилого лезгина набирающего воду, как ему найти нужную улицу. Тот охотно заговорил с ним:

– Это в другой части города, там живут новые поселенцы: евреи и русские семьи. После революции еврейские семьи обосновались в некоторых районах города и имеют часть власти в общей жизни. Прежде такого не бывало, но они более дружны между собой, и влияние их всё усиливается. Дербент – пересечение торговых путей, и эти умелые торгаши развивают свою деятельность. Мы, народности Дагестана, мирно уживаемся, но сплочённости нет из-за отличия языков и традиций, а этим дай лазейку, и они тут как тут, будто вечно правили городом.

Приветливость и мнение старших на Кавказе особенно ценно, потому что опыт их находит объяснение всем явлениям.

– Туда, где нужный тебе адрес, и направились заселяться многие еврейские семьи. Никто не сможет сказать, откуда они едут и по каким путям, но строятся быстро, а ведут себя так, как если бы здесь родились.

– Вы недолюбливаете этот древний народ? – поинтересовался Мурад.

– За что любить этих жидов, надо вылечить зуб или поставить коронку – это к ним. Цепочку золотую и серьги для дочери – это у них покупаешь.

– Разве это плохо, что они что-то могут и у них это получается?

– Где золото, там их интерес, за что их уважать? Золото хорошо, но под влиянием его блеска люди меняют свои духовные ценности на материальные.

Мимо проходили два человека, очень похожие внешне на евреев, и долгожитель перестал говорить с Мурадом. Ему вспомнился час политинформации во время службы в армии, где замполит разъяснял о братстве народов и о том, что за разжигание межнациональной розни следует уголовное наказание. Никто открыто не высказывал своего отношения к людям по их рождению и происхождению, которое отличало между собой представителей советского строя. Новая идея – это всеобщее братство, равенство и свобода. Однако высказывания мудрого жителя Дербента напомнили Мураду о том, что сколько людей, столько и мнений. Родословное происхождение обсуждается в другом пространстве общей жизни, в частных беседах, претендуя поставить свою нацию выше других. Энергетика гор Кавказа делает людей гордыми и смелыми в желаниях прославить свой народ достойными поступками. Зависимость от денег и их влияния на взгляды людей соответственно делают человека слабее в своих убеждениях. Оттого и недовольство старшего поколения от влияния золота на мировоззрение. Мурад понимал это очень хорошо. Если приезжают люди с других краёв и легко заселяют окрестности древнего города, тогда понятно недовольство аборигенов. На примере Америки видно, что коренное население уступило нашествию цивилизации. Индейцы говорили европейцам, что они сумасшедшие, потому что думают головой, а не сердцем. Прошло какое-то время, и их остатки загнали в резервации. Тут иначе, дагестанцы – это не индейцы и истоки своей силы хранят высоко в горах. Все эти размышления и воспоминания из уроков истории посещали Мурада в эти минуты, когда он шёл через весь город к дому своих родственников.

Район, который оказался ближе к побережью, был застроен каменными частными домами с молодыми деревьями, насаженными на участках. Высокие каменные заборы с железными воротами ограждали внутренние дворы.

– Почему мне не дали ключи с собой? Как я попаду внутрь? Неужели тётя забыла про это?

Осмотрев свежевыкрашенные ворота, Мурад постучался кулаком. Дверь открыла Зарема, и, проходя внутрь двора, он увидел Садыка, который колол дрова. Они поздоровались, и Садык с улыбкой заговорил:

– Видишь, моя сестра предложила мне пожить здесь с семьёй. Жена моя на днях родит, и Вера говорит, что для будущего детей лучше городская жизнь.

Мурад, не зная, что говорить, взял второй топор и начал вместе с Садыком раскалывать чурки на поленья. Гора была внушительной, но в течение двух часов они превратили чурки в готовые дрова.

– Вдвоём и дело лучше делается, – весёлым голосом сказал Садык.

В доме было чисто и светло, а в большой комнате стоял телевизор. Перекусили и стали смотреть все вместе фильм. Садык совершенно по-другому вёл себя в городе. Стал проще в общении, и постоянное напряжение в чертах его лица отсутствовало.

– Помоги человеку сделать первый шаг в нужном направлении, и дальше он сам пойдёт. Хорошая у меня сестра, дальновидная. Нам с отцом ничего не сказала, а сама приготовила мне подарок в виде дома, – какая-то заискивающая доброжелательность была в нём.

День выдался жарким, и несколько часов отдыхали в прохладе комнат. Мурад вздремнул пару часов, и ближе к вечеру Садык предложил ему отведать местного вина. Странно было всё в его поведении, начиная от повышенной дружелюбности и заканчивая предельной вежливостью. Таким его Мурад никогда не видел, стало понятно, что он хочет что-то ему рассказать.

– Вино действительно хорошее, – с удовольствием подметил для себя Мурад.

Научившись выдержке по отношению к старшим, он сам не развивал разговор. Садык пьянел быстро и не умел держать свой язык в таком состоянии, именно поэтому дед Хасан запрещал ему пить вообще. Издалека Садык начал свой разговор:

– Ты как ко мне относишься, Мурад? – спросил он.

– Как положено к старшему родственнику, – спокойно ответил Мурад.

– Ты смог бы за меня драться, когда мне одному тяжело?

– Откуда возникла такая нужда, что-то случилось?

…Садык повысил голос и рассказал, что в соседнем доме живут евреи, с которыми он поссорился.

– Мало ли люди ссорятся, не надо с ними общаться, вот и всё, – рассудительно говорил Мурад.

– Пойдём на улицу, там тебе объясню всё, чтобы было понятно.

Мурад вышел за ним во двор и приготовился слушать суть конфликта с соседями.

– Видишь за забором одноэтажный дом. Там живёт еврей, который оборудовал на нижнем этаже стоматологический кабинет. Получилось так, что я нанёс вред его кабинету, сам не подозревая об этом.

– Как такое может быть, если ты не вмешиваешься в его дела?

– Смотри, вон эти два соседних дома – одноэтажные, а остальные построены в два этажа. Эти хитрые люди вместо подвала делают просторный этаж под землёй, выпиливая в ракушнике под домом пространство. С виду у них самые низенькие дома, а на деле самые большие, но глаза чужаков этого не увидят.

– Чем дальше, тем интереснее, – увлеченно приготовился слушать рассказ Мурад.

– В общем, я решил выкопать колодец, прямо на участке у себя. Вызвался помочь знакомый тёти. Пригнал трактор со специальным оборудованием, начали бурить скважину. Что-то там напутал и разрушил внутреннюю стену нижнего этажа соседа. Как он умудрился бурить в сторону, а не вглубь, непонятно. Мне предъявили сумму за ущерб и испорченное оборудование. Я в этом ничего не понимаю и, оскорбив этого еврея, выгнал вон, когда он пришёл поговорить со мной. Я ему сказал, что он пожалеет о том, что обратился к кому-то. Потом узнал, что эти люди местные бандиты и еврей их человек. Я не стал бы тебе этого говорить, но все соседи уже в курсе этого конфликта и считают меня неправым. Я, выпив спиртного, со всеми поссорился, назвал их недостойными словами. Здесь есть один человек с нашего района, я к нему обращался. Он мне сказал, что не будет вмешиваться в эту историю, потому что наслышан о методах этих людей и не хочет менять своего места жительства.

Садык вздохнул:

– Всё понятно, ты остался один и жена на последнем месяце беременности. Давай разберёмся с ними и увидим, у кого больше духа.

Садык подливал вино и всё больше настраивал Мурада к действию. Мурад, подогретый вином, пообещал, что решит эту проблему.

От такого отношения к своей персоне и что к нему обратился старший, Мурад возгордился и совсем перестал задумываться, полностью вовлекаясь в эту историю.

Прошла неделя, к Мураду было отношение повышенной уважительности. Зарема постоянно интересовалась у него что приготовить, приносила воду в тазе, а после того как он мыл ноги, уносила. Он всё больше чувствовал себя нужным им, и гордость окрыляла его. Всё внимание организовал Садык, требуя от жены заботливых действий в отношении Мурада. Сам стал всё чаще напоминать ему, что он обещал разобраться. По сути, Мурад оказался «пленником своих обещаний» и не находил другого выхода кроме того, чтобы начать действовать. Пришёл к соседу, чтобы прояснить всё и подумать с чего начать, чтобы устранить конфликт.

Дверь в воротах открыл круглый человек маленького роста и с большим животом, который выпирал вперёд, оттопыривая просторную светлую рубаху. Лицо его было круглым, и большая лысина блестела каплями пота на дневном солнцепёке. Поздоровавшись, Мурад спросил:

– Кто хозяин?

После утвердительного ответа зашёл, вталкивая пузатого хозяина внутрь двора.

– Я родственник Вашего соседа.

После этого Мурад назвал своё имя. Спокойные глаза на лысой голове стали бегающими, и еврей не мог скрыть своего волнения.

– Что же мы стоим на этом жарком солнце? Заходите в дом, и мы побеседуем.

Мурада поразила скорость, с которой этот человек, больше похожий на героя комедийного фильма, пришёл в прежнее спокойствие.

Чай был вкусный, настоящий.

– Привозной, китайский, – комментировал хозяин, сам подливая в пиалы новою порцию зелёного бодрящего чая.

Рассчитывая на мирное разрешение этого конфликта, Мурад не стал отказываться от совместного чаепития. Хозяин был умным человеком и сам начал тему разговора, интересующую обоих собеседников:

– Восстановить убытки мне самому по силам, но в тот злополучный день, когда обрушился кабинет, у меня была на приёме дочь моего богатого родственника. Она рассказала ему обо всём, и вечером он на своей машине приехал ко мне. В тот же день Ваш родственник оскорбил этого уважаемого человека, и он пошёл на принцип, подключив нужных людей. Через горы идут караваны с контрабандой золота и наркотиков. Эти люди обеспечивают успех этих серых схем, и мой родственник очень поднялся материально от этих поставок. Нет такого человека в Дербенте, кто бы ни мечтал с ним дружить. Его ущемлённое самолюбие Вашим родственником разбудило в нём жесткие принципы. Я пытался всё уладить, но Ваш уважаемый родственник вновь унизил своими словами нашу семью. «Тогда я умываю руки», – сказал я себе и предоставил право им самим искать компромисс.

– В таком случае, Вам ничего не нужно от моего родственника, и Вы готовы забыть это недоразумение?

– Точно сказано, но мой родич сам продолжает мероприятия, считая себя униженным словами Вашего родного. Как мне известно, ему выдвинули в качестве компенсации требование заплатить названную сумму денег. В деловых кругах такой подход считается цивилизованным, но моя роль – оставаться в стороне от этого. Не люблю огласки и не хочу привлекать к себе внимание плохими историями.

Как понял Мурад, еврей был в своих словах предельно искренним, но разыгравшаяся в нём гордость от своей значимости неудержимо толкала его всё глубже в эту историю.

– Мне безразлично твоё отношение ко всему. С тебя всё началось, и ты в стороне не окажешься никак. Хочешь, чтобы твои кишки вывалились из твоего пуза?

– Нет, нет, уважаемый, – дрожащим голосом стал говорить побелевший от страха стоматолог.

– Везёт мне на Вас, докторов, – произнёс Мурад и чётким быстрым ударом сбил дыхание толстому человечку, – скажешь, чтобы твой крутой родственничек пришёл на разговор, не всё ему «по зубам», он плохо знает горцев. Понял, что надо сделать?

Совсем потерявшись, сидевший на полу хозяин дома утвердительно закивал головой, не решаясь больше говорить вообще.

Мурад забрал золотую печатку, лежащую на полочке, и добавил:

– Это моё за нервные издержки.

Повторное кивание головой хозяина показало его согласие с происходящим. Злобная одержимость была во всём настроении Мурада, и когда он взглянул перед уходом на испуганного хозяина дома, тот покрылся холодным потом от воздействия давящего доминирующего взгляда.

– Он к тебе не имеет никаких претензий, – сказал он Садыку, войдя в дом и показывая на двор соседа.

– С теми, кто приезжал с разборками к тебе, я назначил встречу завтра.

Их глаза встретились, и Мурад впервые увидел, что дядя его воспринимает с уважением. Мурад искал признания в этой жизни и таким образом не стал бы добиваться, но обстоятельства сложились в свой пасьянс, и он пошёл в избранном направлении.

Непредвиденные обстоятельства

Из машины вышли два человека и направились к дому Садыка. Мурад, увидев тревогу в действиях своего дяди, отправился с ним к воротам. Последний день перед этим был насыщен витающим беспокойством для всех в этом доме, кроме Мурада. Он был прямолинеен в своей правоте и решил идти до полного разрешения конфликта, пообещав спьяну своему дяде. Уверенность в жестах и суровость взглядов сразу показали Садыку, что это непростые обыватели, а люди, которые привыкли подчинять своей воле. Речь одного была размеренной, и прежде чем говорить он обдумывал слова. Садыку сразу в лоб задали вопрос:

– Приготовил затребованную нами сумму?

Человек, задавший этот вопрос, не отводил своего испытывающего взгляда от него.

– У меня нет таких денег, и я вам ничего не должен.

Голос Садыка был ослабевшим и неубедительным, Мураду захотелось вмешаться, чтобы скрыть волнение родственника, но он разумно решил подождать развития событий.

– Ты с людьми не умеешь разговаривать, и тебе следует многому поучиться. Надо было думать раньше, кого оскорбляешь. Можешь идти к своей жёнушке, а мы продолжим с ним. Этот человек вовлечён в эту историю тобой и начал действовать в отличие от тебя. Ваш сосед просит «замять» это недоразумение и даже хочет нам оплатить за внимание к его беде. Его жена взболтнула ненароком, что какой-то Мурад напугал её мужа, и он боится выходить из дома. Это ваши дела, но тебя проучить стоит, чтобы знал, как себя вести с людьми.

Разговор был на грани между «поладить и усугубить ситуацию», и эту грань нашёл Мурад. Садык начал грубо говорить в сторону гостей, чтобы сохранить своё лицо перед племянником, но тот, заметив приближение беды, произнёс:

– Говорите со мной, я готов принять претензии к нему на себя.

Садык, испытывая внутреннее беспокойство, обрадовался такому повороту событий, но повёл себя непредсказуемо: начал неистово кричать в сторону недоброжелателей. Эти люди были матёрыми волками и никакой реакции не показали, утратив всякий интерес к нему, перевели внимание на Мурада.

– Поехали с нами к человеку, который может всё остановить.

Небрежно глянув на Садыка, двое и с ними Мурад прошли в машину. Стремительно развивая скорость в клубах пыли, машина унесла Мурада в неизвестном направлении…

Садык не мог найти себе места. Накричал на жену, и она спряталась от его глаз в дальнюю комнату. Всё выглядело неправильно, Мурада увезли, а он дома остался. Выпив бутылку водки в одиночку, так как лучшего решения Садык не нашёл для обуздания своего смятения, он пришёл к умозаключению и заметил, что совсем не может опьянеть. Мысли его выстроились в чёткую цепочку:

– Мурад сам изъявил желание вмешаться, я его за язык не тянул. Сможет уладить – хорошо, а если нет – тогда видно будет.

Его вмешательство переменило ситуацию на 180 градусов. От Садыка отстали, а все вопросы перешли к Мураду.

– Ему нечего терять, и он хорошо дерётся.

Садык видел, как шутя Мурад, опережая своими ударами, обыгрывал Ибрагима, когда они боксировали. При этом Ибрагим имел репутацию хорошего бойца среди сверстников, и многие опасались с ним ссориться. Садыку стало легче от того, что ситуация конфликта с соседом уже решена по-хорошему, а что там Мурад с этими людьми порешает – это их дело.

– Мне надо думать о ребёнке, который родится.

Закрывшись такими «щитами» от угрызений совести, он спокойно пошёл спать, и только беременная Зарема взволнованно сопереживала Мураду. Она знала его открытым человеком и уважающим её мужа. Находясь рядом с Садыком, она вспомнила, что непозволительно думать о других, кроме своего хозяина мужа и, прижавшись лицом к его плечу, мирно уснула.

…в салоне автомобиля в это самое время шла непринуждённая беседа. Водитель не участвовал в диалоге и молча рулил, а тот, что постарше в тёмном костюме, говорил с Мурадом на непринуждённые темы. Говорили о политике, о хорошем винограде и вине, иногда проскальзывали вопросы – чем занимается Мурад и какие его планы на будущее. Зная, что он не обязан говорить о своих планах и жизни с малознакомыми людьми, Мурад не отвечал на такие вопросы. Собеседник легко поддерживал диалог, пропуская эти нюансы. За двадцать минут общения этот хороший мастер говорить значительно раскрепостил прежнюю атмосферу, и со стороны могло вполне показаться, что это одна компания. Мурад знал таких людей – это способные действовать и контролировать себя люди. Таким схожим по манерам общаться был его командир в армии, с которым он занимался боксом, но вспомнилось и то, как он жёстко действовал, когда Мурад попал в немилость.

Машина остановилась, и все прошли в большой кирпичный дом. Хозяин был в халате, накинутым на брюки и рубашку сверху. Это придавало ему вид аристократа. Общались несколько часов, периодически выпивая хорошего чая. Хозяин дома предложил ему сыграть в шахматы и после отказа Мурада перешёл неожиданно к обсуждению интересовавшего его вопроса.

– Когда к проблемам кого-то подключается другой человек – это достойно уважения. Тот твой родственник меня не интересует больше. Я навёл о нём справки и выяснил, что ему свалилось наследство в виде дома от хороших родных. Его отец Хасан, известный в прошлом своей смелостью человек, много испытаний выпало на его долю. К тому же мой пострадавший материально родственник не хочет конфликтов и убедительно просил меня об этом. Учитывая все эти обстоятельства, я не нашёл выгодных для себя сторон в этой истории. Скажи своему дяде, чтобы вёл себя цивилизованнее с другими людьми. В условиях Кавказа нельзя упускать шанс примирения. Никто не знает, как может жизнь обернуться завтра. Кто-то живёт медленно, а мы живём долго! – философские взгляды этого человека Мурад разделял и увидел правильную позицию в выражениях этого человека.

Мурад подумывал, что всё закончилось на этом разъяснении старшего из находящихся в доме, но он неожиданно продолжил:

– Есть к тебе вопрос, а именно…, – он намеренно сделал паузу в словах, и Мурад почувствовал скрытую угрозу, но откуда она исходит, пока не понимал, – справа от тебя находится твой давний знакомый. Мурад ты сам поговори с ним.

Понял только сейчас, почему всё время молчал один из тех двоих, и Мурад узнал его – это был Чингиз, который заговорил:

– Ты когда-то увёл нашу добычу и ни с кем не поделился, что было в том саквояже, не помнишь?

Мурад всё помнил и ответил:

– Ты меня бросил в поезде, я с трудом унёс ноги. Пришлось прыгать с моста, все думали, что я погиб.

– И мы тоже думали, но ты вот рядом передо мной, жив и здоров.

Глаза Чингиза колко смотрели на него. Под корой его головы были мысли, полные зла в отношении Мурада, и он читал весь негатив, исходящий от Чингиза. Тут вмешался обаятельный и здравый хозяин дома:

– По воле случая, именно я был заказчиком на тот «груз». Саквояж исчез бесследно, и стоит отметить, что нигде не нашлось следов. Кто из вас как себя повёл – это ваши разборы, и я, учитывая давность лет, потерял интерес к тому случаю. Может и к лучшему, много больше приобрёл я за эти годы. А как вам дальше быть, разбирайтесь сами.

Чингиз произнёс:

– Давно мечтал с тобой увидеться, кореш.

Мерзкое его дыхание доходило вместе со словами. Мурад, сдерживая себя от опрометчивых шагов и действий, спросил:

– Я могу идти?

Старший из этой компании дружелюбно и располагающе ответил:

– Кто может тебя задерживать, мы не менты, а бизнесмены.

Мураду пожимали руку, и Чингиз нехотя протянул свою, увидев укор в глазах хозяина дома. Мурад шёл по вечерним улицам, где совсем недавно он впечатлялся от обстановки и строений города. Сейчас он испытывал иные чувства, всё сильнее купол опасности накрывал его. С появлением талисмана чутьё на угрозы для него стало сверхъестественным, и он понимал, что перемены близки. После посещения этого дома на душе стало беспокойно.