Текст книги "Босиком до неба"

Душа и тело

Утром Виктор Сергеевич был приветлив и сообщил Мураду после недолгого разговора о чудесах медицины, что с сегодняшнего дня начинается интенсивная терапия до возвращения его к нормальной жизни.

– Физическая форма в хорошем состоянии, и промедление недопустимо, – таков был его вердикт. – Светлана будет Вам читать, чтобы Ваше восприятие расширяло свои горизонты. А мы начнём с терапии гипнозом.

Голос профессора действовал подчиняюще, и каждое слово приводило к полному согласию с его мнением и аргументами.

Виктор Сергеевич провёл осмотр всех датчиков на подключенной аппаратуре, поддерживающей жизнедеятельность Мурада, и остался доволен своими наблюдениями.

– Твой разум спокоен, ты слышишь меня и готов вывести себя из закрытой комнаты, в которую сам себя определил….

Профессор начал счёт от одного и до двадцати. Мурад вслушивался в его слова, а затем наступила полная свобода и лёгкость. Все переживания и страхи отступили, и он увидел себя. Голос наставника вёл его в прошлое.

– Мурад, ты помнишь, как вы встретились с Глебом Прокоповичем, когда ты впервые увидел его?

Мурад мог ручаться, что всё увиденное было с ним. Отчётливо воскрешались события того времени, когда он приехал в Москву и познакомился с человеком в очках. Когда он снова встретился глазами с Виктором Сергеевичем, он вспомнил все события, которые произошли с ним в Москве.

– На сегодня хватит. Ты молодец и хорошо поддаёшься влиянию.

– Это потому, что я Вам верю и хочу жить.

– Вот и чудненько. Ты устал, и сейчас Светлана сделает тебе инъекцию снотворного. Отдыхай и будь готов к воспоминаниям. Возможно, они не утешительны, но это твоя жизнь, и сам решишь, какие выводы делать из прежнего своего опыта до настоящего времени. Всё в твоих руках, и только вместе мы вернём тебя в реальность.

Светлана читала Мураду разные книги и заметки, а иногда спрашивала интересно ли ему.

Мурад безучастно слушал её голос и мало вникал в смысл повествований. Виктор Сергеевич ежедневно один раз проводил с ним гипнотический сеанс. Мурад многое вспомнил, лишь детство оставалось за пеленой забытого прошлого. Профессор уверял, что через два-три сеанса он вспомнит всё, вплоть до своего рождения. Мурад надеялся на это и с уважением относился к усилиям учёного ради его благополучия.

Светлана делала массаж и казалась неутомимой в своих трудах за спасение тела Мурада. Он мог наблюдать за всеми её движениями, иногда ему стало казаться, что он чувствует тепло её рук.

– Я точно выйду победителем из этого сражения, – сказал он ей уверенным голосом.

Светлана была искренне рада таким словам и поцеловала в щёку Мурада. Тепло её дыхания и нежность губ проникли в самые затаённые уголки его сознания, и он испытал томное сладострастие. Мозгом, реагируя на эту девушку, он пребывал в шоке, что такое возможно. Глубокие симпатии формировались в его разуме к ней.

– Всё, обедаем, и я начинаю тебе читать новую книгу, – сказала она, прервав его упоения внутри своего сознания. Он даже стал подозревать, что она читает его мысли иногда.

Светлана читала в течение часа новую книгу. Мурад в полудрёме слушал долетающие до него слова. Речь шла о каком-то профессоре, который попал в тюрьму на пожизненную. Совсем не виновный, но приговорённый по стечению обстоятельств и наговору завистников. Светлана увидела оживлённый интерес, проснувшийся в Мураде к этому рассказу, и стала продолжать с интонацией и глубоким чувством дальнейшее чтение. Мурад заслушался. Он невольно стал соучастником испытаний того человека. Весь вечер Светлана неутомимо вела его по пути героя произведения. Мурад сам остановил её:

– Ты устала, хватит читать.

Светлана заметила перемены в нём и сказала, что завтра весь день продолжит чтение, если он захочет. Ему было стыдно признаться в том, как он жаждет узнать продолжение истории с человеком, который попал в страшные испытания.

Всё утро Мурад вспоминал того человека, о котором узнал из книги, поэтому во время сеанса гипноза не смог полностью поддаться его воздействию. Виктор Сергеевич сказал, что сутки будет перерыв, так как состояние Мурада проходит регенерацию, где прошлое засело в паутине памяти, но непременно всё будет хорошо.

Мурад попросил Светлану продолжить чтение. Интерес, с которым он относился к этой истории, пробудил и в ней повышенную заинтересованность. Она начала долгожданное продолжение истории.

– По наговору секретного агента из сокамерников профессора поместили в подвалы в одиночную камеру. Там было всего три камеры, и по сторонам от него в соседних казематах арестанты общались с помощью перестукивания. Он изучил этот способ общения и стал перестукиваться то с одним, то с другим соседом. Выяснилось, что говорить запрещено, и наказание бывает незамедлительным. Они рассказали, что сюда помещают самых опасных преступников, которые сидят по одному, и то, что живым отсюда никто не выходит. За любое замечание наказывают ужасным методом: закутывают в пелёнки на десять дней. Человек остаётся без движения. Всё это время ему дают только воду и кусок хлеба на весь день. Как одолжение давали вкусить вкус хлеба, а после сделать несколько глотков воды. Тело затекает полностью, и человек умирает. Поэтому максимум, что возможно – это общаться способом тихого перестукивания, но если конвоир заметит, то и этого достаточно, чтобы оказаться в пелёнках.

Послушав соседа, который справа, профессор узнал о его способе выжить. Он был один раз в пелёнках и рассказал соседям об этом, но ему не поверили. Никто из них не выжил. Профессор был неординарным человеком и воспринял достоверно рассказ. Суть в том, что оказавшись в пелёнках, тот арестант силой мысли умертвил своё тело. Мысленно «внутренним взглядом» он отключал своё тело, начиная от мизинца на ноге и выше. Оставалось только пятно живой энергии вокруг сердца и мозга. И когда это удалось, он покинул своё тело, путешествовал за пределами тюрьмы, наблюдая сверху. Вернувшись, он постепенно оживил «внутренним мысленным взором» все функции жизни и нашёл себя живым. Даже конвоиры пребывали в изумлении от этого.

Другой собеседник из соседней камеры с помощью перестукивания сообщил профессору, что всё сказанное – это бред, он не верит тому, что вообще возможно выйти из своего тела. Увлекшись спором на эту тему, арестанты забылись.

Стражи порядка ворвались во все камеры одновременно и после жестоких избиений всех закатали в пелёнки. Профессор вспомнил недавний рассказ, но что всё так ужасно на самом деле он смог понять только теперь. Даже сделать полный вдох грудью было невозможно. Тело нестерпимо ныло от тугих повязок. Прошло два дня, и силы угасали. Затем на третий день профессор сделал то, что по рассказу соседа из камеры справа спасло ему жизнь. По своему умирающему телу он прошёл «внутренним взором» и отключил биение пульса жизни своей волей. Вскоре он увидел себя в пелёнках, лежащим на полу камеры, а сам в невесомом состоянии направился в путешествие. Он оказывался в иных временах и был уверен, что это было с ним когда-то. Через десять суток его распеленали и обнаружили, что он жив. Двое других арестантов были отправлены в крематорий, будучи мёртвыми. Опыт, который удался, убедил в ограниченности науки.

– Только здесь за каменными толщами стен этого подземелья я познал истинную силу духа над телом человека.

В этом страшном месте, где жизнь человека была сплошными мучениями, этот профессор ликовал! Он торжественно осознал, что как никогда ОН СВОБОДЕН!!!

Слёзы наполнили глаза Мурада. Веки как берега озера сдерживали их в своих пределах. Светлана молчала. Когда Мурад посмотрел на неё, она беззвучно плакала. Её слезы были понятны ему. Они думали одинаково в эти минуты – человек может многое, когда он СВОБОДЕН.

Мурад уверовал

Через несколько дней путём проведённых сеансов под руководством Виктора Сергеевича, Мурад вспомнил всё, что с ним происходило, картина всей его жизни обрела очертания. Он смотрел на пейзажи морской стихии, висящие на стене, и ему стала видеться вся суть силы природы, которую прежде он не осознавал. Он постоянно силой своей мысли «запускал двигатель жизни» в своём теле, и ему это удалось…

Светлана, делая массаж, увидела, что его суставы стали реагировать на её прикосновения. Глеб Прокопович вместе с Виктором Сергеевичем предвосхищали скорое полное выздоровление своего пациента.

Светлана находилась круглосуточно рядом с ним. Вставать ему пока не разрешалось, опасались непредвиденных реакций. Питание усилили, и Мурад с каждым мгновением чувствовал прибывающую силу в своём теле. У них со Светланой вспыхнуло чувство притяжения, как это бывает между мужчиной и женщиной, когда они доверяют друг другу, позволяя прикасаться. Мурад начал сам о себе заботиться, но всегда находил возможность быть близким со Светланой без наблюдения чужих глаз. Глеб Прокопович с Виктором Сергеевичем, конечно, догадывались о вспыхнувшей страсти Мурада и медсестры, мудро полагая, что это хорошая часть терапии для возвращения жизненных функций, не нарушали их радости от совместной любви.

Мурад поверил в Чудеса Бога и силы небесные, но одно любопытство оказалось сильнее его. Он хотел попробовать «выходи возвращение в тело». Научно это не обосновать, но он верил и знал, что такое достижимо. Вечером, когда Светлана уснула на своей раскладной кушетке, он решил сходить в неизвестность. Долго смотрел на картину с морскими волнами и, войдя в состояние умиротворения, начал вхождение в транс.

Познание духа

Ему быстро удалось выйти за пределы тела, и он удивился своим новым способностям. Поток невидимой энергии будто втягивал его в какую-то воронку, и он оказался в замке в одеждах богатого господина с перстнями на руках. Это был он за много веков до настоящего момента. В том времени он очень отличался своим нравом. Развлекался с женщинами своих подданных и вёл праздную жизнь. Ему подсказывал внутренний голос, что это неправильно, и он увидел в каких разных воплощениях и ипостасях пребывает его душа, перерождаясь. Он знал, что необходимо постараться изменить себя в этой прошлой жизни. Перестать быть кровожадным и пошлым богатеем, и, возможно, тогда будущее поменяет своё воплощение. Меньше страданий выпадет на его долю. Прислуга совсем не узнавала своего господина. Всегда страшилась смотреть ему в глаза, а с некоторых пор он шёл на уступки и миловал многих, чего прежде совсем не случалось. Люди того времени были ближе к магическим пониманиям, и множество обиженных от всесилия господина объединились в круг заговорщиков и решили пока он «не в себе» загубить очарованного господина.

– Пока он раздаёт свои милости направо и налево, совсем утратил бдительность. Если сейчас его не изживём, тогда другой возможности может и не быть, – говорили опытные заговорщики между собой.

Только верная Земфира оберегала от надвигающейся беды, но господин, увлечённый «добрыми делами», совсем не слушал её подсказок о безопасности. «Обновлённый господин» приблизил к себе самых подлых лицемеров, наивно полагая, что его добрые помыслы разделяют и другие. Одна из рабынь, к услугам которой часто прибегал господин, согласилась подмешать яд в его еду. Правитель совсем перестал пить вино, и все дни проводил в молитвах и подаяниях нищим. Однажды, построив коварный план, этой девушке удалось проникнуть туда, где готовили пищу. Сказав, что господин зовёт всех к себе, она, оставшись одна, добавила смертельное зелье в еду, которая предназначалась господину. Умиротворённый и довольный количеством добрых дел, благодетель уселся за большой накрытый разными яствами стол.

Чувство удушья и боль в животе толкнули его в кромешную тьму. Вспышка света, последнее, что видел Мурад в том перевоплощении.

Он оказался в палате, хорошо ему знакомой в нашем времени. Противоречивые чувства в его душе заставляли его скорее вернуться в тело. В эти самые секунды воздух в палате начал плавиться, и крутящийся поток проник в его тело. Он отчётливо видел, как его глаза открылись, и он разговаривает со Светланой, которая подошла к нему и прильнула в объятия. Он на всё смотрел сверху, и чувство возмущения преобладало в нём. Мурад пытался криком привлечь внимание Светланы, но она увлечённая любовной игрой совсем не была готова отвлекаться на что-то ещё. Воздух стал плавиться, пространство заполняло свечение, возникающее изнутри исходящих потоков, и Мурада втянула воронка пространства. Вспышки света мелькали с невероятной скоростью, и он оказался в замке.

Земфира отпаивала его снадобьем, протягивая чашу за чашей. Нестерпимая боль скручивала живот, и только после опустошения желудка Мурад почувствовал облегчение.

– Говорила тебе, добрыми делами одна дорога в могилу раньше времени. Хорошо, что я от своих предков наделена знаниями исцеления. Подпустил эту гадюку к себе, довольствуясь её ласками.

Преданная Земфира уложила господина на ложе, и Мурад ощутил приятную мягкость уютной постели.

– Всем отрубили головы, кто причастен к заговору, – говорила Земфира, – стража, испугавшись твоей немилости, привела приговор сразу к исполнению, а эту змеюку разрубили на куски и бросили собакам, её голову, насаженную на копьё, выставили на всеобщее обозрение на площади.

Мурад лежал, слушая Земфиру, которая обвивала его своим стройным телом, нежно шепча на ухо ему:

– Покажешь им теперь, как желать дурное в отношении своего господина, всех будешь держать в страхе больше прежнего.

Тело Зефиры призывно изгибалось, и Мурад прижал её к себе.

Приглушённый свет горящих светильников наполнял тёплым освещением пространство сводов комнаты. Мурад смотрел в глаза Земфиры, они были наполнены зелёным светом, идущим из неё.

***

Утром Светлана вся светилась, и улыбка томная не сходила с её лица.

– Ты что такая счастливая? – спросил Мурад.

– Ты всю ночь необузданной своей страстью меня донимал. Будто и не было вовсе в тебе никогда слабости. Ты ведь столько пережил, а после вчерашнего я тебя не узнаю.

Светлана принесла завтрак и стала поглаживать руку Мурада.

– Пальцы ухоженные, а я не помню, чтобы тебе стригла ногти. Совсем вскружил мне голову, что забываю многое.

– Ладно, займись лучше своими делами, а не чеши языком, нам многое надо обсудить. Тебе мне рассказывать придётся всё, что спрошу.

Удивительную силу власти почувствовала девушка, исходящую от Мурада.

– Такой ты мне больше нравишься, – покорно проговорила она.

Мурад знал, что надо делать и как следует поступать. Все решения приходили спонтанно, он точно знал, что нужно сделать. К вечеру после общения с Глебом Прокоповичем он разрабатывал план своего удаления из этой ненавистной атмосферы палаты.

– Нужно получить ответы на многие вопросы, – решительно подумал он.

Прилив сил и волевая одержимость – новые стимулы, которые подталкивали его к действиям.

– Лучше гор могут быть только горы, на которых никто не бывал…., – раздавались слова песни из кассетного магнитофона.

– Вот в горы и поеду, тянет неудержимо в родные края, – с сарказмом подумал новый Мурад. – Где раздобыть денег на дорогу и найти документы? – основные вопросы, на которые не было ответов у него.

Светлана, заметив перемены в его поведении, стала испытывать страх от воздействия, которое он оказывал на неё.

– Мне нужно убираться отсюда немедленно, ты поняла, что я говорю?

Она как мышонок при виде удава хлопала своими ресницами и покорно отвечала на все его вопросы.

– Мне придётся сообщить Глебу Прокоповичу, иначе меня уволят, – говорила она.

– Скажешь, что я сам ушёл и ничего тебе не стал объяснять по этому поводу.

– Хорошо, но как же ты пойдёшь без одежды и денег?

– Ты мне принесёшь, и не вздумай рассуждать, тебе не дано думать за мужчину.

Света была рада за него, что всё обошлось, но сейчас она видела человека одержимого и боялась перечить ему. На складе она сказала, что пациента срочно выписывают и ей необходимо получить вещи, в которые он был одет до поступления. Кладовщица, женщина с военным прошлым строго сказала:

– Тебе тут не проходной двор, выдам только после распоряжения Глеба Прокоповича. Он мне строго запретил говорить об этом пациенте, а тем более выдавать вещи без его ведома. Вся клиника знает, что он лично заботиться о своём дальнем родственнике.

Светлана быстро соображала. Она вспомнила взгляд Мурада, когда он говорил:

– Попробуй сделать не так, как я тебе говорю, и пожалеешь, что родилась на белый свет.

Взгляд его был с хищным блеском. Она логично стала объяснять пожилой кладовщице, что у них любовь с этим молодым человеком, и они хотят побыть последний день вместе в её общежитии. Говорила она искренне, сама не понимая, откуда в ней нашлись такие аргументы. Любви у них не было никакой. Была страсть, которая связала их на это время, и её жалость к нему, потому что он был как ребёнок, когда нуждался в уходе.

– Любовь? Это всё меняет. Даже на фронте бывало кругом смерть ходит, а люди могли испытывать чувства и любить. Был и у меня роман с одним капитаном из взвода снабжения, – и она ушла в воспоминания своей молодости.

Светлана слушала её чувственный рассказ в течение часа. Смена закончилась, в клинике оставались только дежурный врач и несколько медсестёр. Кладовщица была одинокой, и по всему было видно, что повод пообщаться для неё имеет большое значение. Света с большими усилиями слушала её любовный роман о военном времени, изображая заинтересованность. Странно было то, что ещё несколько дней тому назад она думала только о своей карьере и заботе о Мураде. Сейчас она была убеждена, что лучше поскорее расстаться с этим подопечным, который оказался совсем не простым человеком.

– Как объяснить его уход? – она решила, что это проблемы не её, и пусть будет так, как он того сам пожелал.

– Вот милочка, такая удивительная история моей единственной любви, которая пришлась на время войны с фашистами.

Светлана улыбнулась ей и стала ждать, что будет дальше.

– Вижу, что ты терпеливая девушка и любишь по-настоящему. Сердце у тебя доброе, и я не могу тебе препятствовать. Любовь – это сила, которая переубедит даже зверя в том, что жизнь сильнее смерти.

Она принесла свёрток с личными вещами Мурада и сказала напоследок девушке:

– Не теряй время своей молодости, наслаждайся жизнью.

Света бегом помчалась по коридорам клиники и перешла на ходьбу у дежурного поста врача. Все знали её как добросовестного сотрудника, поэтому никто не донимал вопросами. Кивком головы врач поздоровался с ней и снова вернулся к изучению истории болезни пациентов.

Когда Светлана вышла, Мурад стал осматривать вещи.

– Костюм весь в пыли и помят. Погладь его прямо здесь и принеси чем почистить обувь.

Светлана покорно сделала всё, как он просил. Принесла утюг из комнаты медперсонала и привела в порядок его гардероб. Мурад переоделся и спросил, есть ли у неё деньги.

– Нам выдали аванс, я могу немного одолжить тебе, а куда ты направишься?

– Меньше знаешь, лучше спишь, – всё, что он сказал ей на это.

Взял деньги, которые она достала из своей сумочки, и обратил внимание на статуэтку воина.

– Сколько у меня таких было во власти.

После этих слов Светлана почему-то представила его офицером.

– Это моё, правильно понимаю?

– Да, Глеб Прокопович принёс из дома, специально для тебя эту статуэтку.

Мурад положил бронзовую фигурку в карман и заговорил:

– Сейчас выведешь меня через чёрный ход, и мы распрощаемся.

У двери пожарного выхода Светлана ждала, что он ей что-то скажет, обнимет. А оказалось всё иначе.

– Береги себя и не поминай лихом.

Всё, что она услышала. Мурад ушёл, не оборачиваясь, он знал, что сюда он больше никогда не вернётся.

– Пока всё получается как надо, – подвёл итог Мурад, располагаясь в купе, которое находилось рядом с проводником.

Его подсадил в свой вагон проводник перед самой отправкой поезда. Мурад объяснил, что нужно срочно домой в горы по вызову родственников, а документы украли в Москве. Проводник южной национальности привёл его в купе и сказал, чтобы он не выходил до прибытия в пункт назначения.

– Еду принесу, в туалет ходи без суеты, чтобы дорожная милиция не задавала вопросов. Делай, как я говорю.

На том и поладили. Мурад дал ему немного денег, и больше они не разговаривали до самого прибытия на юг.

– Всё-таки южане много мудрее москвичей. Совсем не задают лишних вопросов, – подытожил Мурад, удовлетворённый разрешением этих нюансов по своей транспортировке.

Ему снился сон, что он богат и живёт в роскоши, все ему преклоняются и почитают. Находился он в своём сне в древнем городе, и его замок возвышался над всеми строениями.

Проснувшись, он отчётливо помнил своё сновидение.

– Именно так я себя и чувствую как во сне, но отчего же у меня в кармане всего несколько купюр?

Чем ближе поезд подходил к горному краю Каспийского побережья, тем больше Мурад испытывал прилив сил. Новые ожидания от будущего вдохновляли его.