Текст книги "Билл, герой Галактики, на планете роботов-рабов"

Билл, герой Галактики, на планете роботов-рабов

Подлинная история Билла

Билл – это его так звали. Потому что имя у него было такое – Билл. Простой деревенский парень, который волей судьбы был обманом завербован в вооруженные силы Империи, заброшен к далеким звездам и разлучен с зеленеющими родными полями, серебристым робомулом и голубоватой мамочкой – у нее было что-то неладно с сосудами.

История о том, как Билл стал Героем Галактики, рассказана в книге «Билл – Герой Галактики». Это подлинная история, и на каждой странице ее можно видеть следы слез. (Искусственных слез, капавших из печатной машины.) Прочтите ее. Она заставит вас посмеяться, заставит вас поплакать, заставит вскочить и кинуться в туалет, чтобы поблевать. Вы увидите, как старательно изничтожила Билла солдатчина, как под этим губительным влиянием он сначала увядал и засыхал, а потом снова пошел в рост и созрел. Как он стал настоящим солдатом, научившись ругаться последними словами – ну, во всяком случае, предпоследними – не меньше 354 раз в день, напиваться в стельку и с вожделением устремлять на девиц глаза, налитые спермой. Любая женщина могла бы гордиться, будь у нее такой сын. Хотя я никак не могу понять, почему.

После того как Билла, опоив зельем, обманом завербовали в космическую пехоту, его направили в учебный лагерь имени Льва Троцкого. Там, под командой Смертвича Дранга, садиста-инструктора строевой подготовки с клыками по семь сантиметров длиной, моральные устои Билла были подорваны, воля его сломлена, умственные способности ослаблены, а дух сокрушен – в общем, он превратился в образцового пехотинца. Только своему великолепному физическому развитию – следствию многих лет тяжелой работы на родной ферме – он был обязан тем, что не оказался вдобавок еще и раздавлен, как таракан.

Как только полный курс обучения был им пройден, – а в сущности, еще до того, как он был пройден, и, что куда важнее, до того, как Билл успел побывать в борделе для солдатского состава, – его вместе с товарищами по казарме спешно погрузили на борт боевого космолета, ветерана космического флота «Фанни Хилл»,[1]1
  Фанни Хилл– женщина из публичного дома, героиня одноименного романа XVIII в. – Здесь и далее – примечания переводчика.


[Закрыть] и отправили на войну.

Война шла уже давно. Человечество вело наступление на звезды. Там, среди звездной пыли, солнц, планет, комет и космического мусора, обитала раса разумных инопланетян – чинджеры. Это были мирные маленькие зеленые ящерки с четырьмя лапами, чешуйчатой кожей и хвостом, как у всякой ящерицы. Поэтому их, естественно, следовало истреблять: не исключено, что когда-нибудь они смогут стать опасными. И потом – для чего еще нужны армия и флот, как не для того, чтобы воевать?

Однообразие военной службы в космосе было слегка нарушено, когда Билл узнал, что его хороший приятель Трудяга Бигер – на самом деле шпион чинджеров. Сначала Биллу было нелегко понять, как это может быть: пусть его разум и пострадал от солдатчины, но ведь всякий знает, что чинджеры похожи на поеденных молью аллигаторов, имеют по четыре ручищи и двухметровый рост. Все стало понятнее, когда выяснилось, что Трудяга Бигер – не простой шпион. Вернее, вообще не шпион, а робот, которым управляет чинджер ростом в пятнадцать сантиметров с командного пункта внутри черепа Трудяги Бигера. Пятнадцать сантиметров или два метра – какая разница, военные всегда склонны к некоторым преувеличениям в интересах пропаганды. Так или иначе, шпиону удалось скрыться, и снова пошла обычная жизнь с ее постоянным голодом и скукой, пока Билл наконец не вступил в бой в качестве заряжающего.

В ожесточенной битве все его товарищи были убиты, а Билл получил легкое ранение – ему оторвало взрывом левую руку. Несмотря на это и по чистой случайности, именно он произвел выстрел, эхо которого прокатилось по всему флоту, – выстрел, уничтоживший вражеский космолет. Совершив этот героический подвиг и обзаведясь новой, отличной, крепкой чернокожей правой рукой, которую ему пришили взамен оторванной левой (теперь у него стало две правых руки, и он мог сам с собой обмениваться рукопожатием, что его очень забавляло), он получил медаль и звание Героя.

Кроме того, он ухитрился сбежать в самоволку, что означает – отсутствовать в казарме без официального на то разрешения, то есть ненадолго вырваться из когтей солдатчины. В ходе своих дальнейших приключений на планете Гелиор он тоже некоторое время был шпионом, а кроме того занимался вывозкой мусора и другими увлекательными делами. Настолько увлекательными, что в конце концов снова попал в строй и был обречен погибнуть на далекой планете, откуда не возвращался никто из солдат, которых туда отправляли. Однако, наведя с помощью алкоголя кое-какие справки, Билл выяснил, что хотя обычных раненых здесь сразу же посылали обратно в строй, слегка подштопав и пришив им новые руки и любые – ну, почти любые – другие части тела вместо старых, – на планете ощущался острый дефицит ступней. Поэтому если солдат лишался ступни, его отсылали на ремонт в тыл, и впоследствии ему предстояло драться где-то в другом месте. К несчастью, у Билла обе ступни были целые, и дело шло к тому, что ему не миновать погибнуть в бою. Однако со своей обычной изобретательностью он отстрелил себе правую ступню, рассудив, что это лучше, чем ждать, когда ему отстрелят все остальное.

Вот как это случилось. И теперь, обзаведясь искусственной ступней, далеко зашедшим алкоголизмом, начальной стадией сексуального помешательства, пересаженными клыками, которые завещал ему Смертвич Дранг, и загубленной печенью, Билл готов встретить свою судьбу. Добровольно поступив на императорскую службу (как будто у него был выбор), он на всю жизнь обречен оставаться межзвездным воином, потому что срок его службы постоянно автоматически продлевается, хочет он этого или нет. Биллу повезло, пожалуй, только в одном: поскольку одна ступня у него искусственная, от ног у него воняет вдвое меньше, чем у остальных солдат.

И вот наш герой поневоле снова отправляется в бой.

Гарри Гаррисон

Глава 1

Новая работа не слишком нравилась Биллу. А должна была нравиться, потому что, как почти все в армии, она не требовала от него никаких, или почти никаких, мыслительных способностей. Нужны были только прочно укрепленные условные рефлексы. Один из которых сейчас заскребся у него в мозгу, напоминая, что тяжелая поступь новобранцев доносится до него все слабее. Билл поднял глаза и увидел, что они уже почти скрылись из виду. По правде говоря, не почти, а совсем – за облаком пыли из-под сапог, которые они еле волочили. Билл набрал побольше воздуха и рявкнул:

– Круго-ом… арш!

Рядом упала на землю птичка, оглушенная громогласной командой. Билл немного приободрился: значит, из него уже получается настоящий инструктор строевой подготовки. Новобранцы тоже приободрились: стоило им промаршировать еще немного дальше, и они угодили бы в глубокий овраг с крутыми каменистыми склонами. Первая шеренга уже дрожала от страха, оказавшись перед ужасным выбором – погибнуть в овраге или принять смерть от руки инструктора. Они повернули – не слишком четко, потому что ноги у них подкашивались от усталости, – и, надсаживаясь от кашля, замаршировали назад, в облако пыли.

Когда строй приблизился, Билл злобно зарычал, оскалив зубы. Особую выразительность гримасе придавал один-единственный длинный клык, который заходил за нижнюю губу и практически упирался пожелтевшим концом в подбородок. Билл постучал по клыку ногтем и оскалился еще сильнее. Два клыка придали бы ему грозный вид, но с одним он был похож на бульдога, потерпевшего поражение в драке. С этим что-то надо было делать.

Его вывел из задумчивости громкий топот. Бросив перед собой беглый взгляд, он увидел, что надвигающуюся шеренгу отделяет от него всего один шаг. Ближайший к нему новобранец затаил дыхание от ужаса при мысли, что сейчас затопчет инструктора.

– Рота, стой! – рявкнул Билл.

Натруженные ноги, топнув еще раз, остановились, и новобранец чуть не ткнулся в Билла. Он стоял лицом к лицу со страшным инструктором, уставившись ему в глаза, налитые кровью, своими, забитыми пылью.

– Ты на что это глазеешь? – угрожающе прошипел Билл разъяренной змеей.

– Ни на что, ваше величество, сэр, ваше высочество…

– Не ври, ты глазеешь на мое лицо.

– Нет, то есть да, только я не виноват, оно у меня прямо перед глазами.

– И не просто на лицо, а на мой клык. И думаешь – почему это у него только один клык?

Билл сделал шаг назад и, с отвращением глядя на шатающихся, перепуганных, загнанных до полусмерти новобранцев, прорычал:

– Вы все это думаете, да? Отвечайте – да!

– Да! – хрипло выдохнули они хором, от усталости плохо соображая, что вообще происходит.

– Так я и знал, – вздохнул Билл и мрачно постучал ногтем по одинокому клыку. – Да вы тут не виноваты. Инструктор с двумя клыками – жуткое, наводящее страх зрелище. А один клык – это, прямо скажу, печальная картина.

Он засопел от жалости к самому себе и утер рукой каплю, свисавшую с носа.

– Я, конечно, не жду от вас сочувствия, слабоумные вы уроды. Ни преданности, ничего такого, потому что у вас одно на уме – иди-ка ты на хрен, приятель. Нет, я жду откровенного шкурничества и попытки меня подкупить. Мы будем заниматься строевой подготовкой до тех пор, пока не стемнеет или пока вы не сдохнете, если это случится раньше. – Он сделал паузу, и по рядам пронесся стон. – Но, может быть, вы попытаетесь превзойти вчерашнее пополнение, которое так прониклось ко мне сочувствием, что добровольно собрало по доллару с носа на то, чтобы вставить мне второй клык. Должен признаться, я ощутил такой прилив благодарности, что тут же прекратил занятия.

Пехотинцы, совсем недавно против своей воли призванные на службу, чтобы прославить Империю, уже усвоили несколько уроков выживания. Прекрасно поняли они и этот намек. Послышался звон монет, и Билл, пройдя по рядам, принял их добровольные пожертвования.

– Разойтись, – проворчал он, пересчитывая добычу. «Хватит. Да, как раз хватит». Он улыбнулся, но тут взгляд его упал на собственные ноги, и улыбка мгновенно исчезла. Вставить клык – это была только одна из двух проблем, которые стояли перед ним. А сейчас он смотрел на вторую.

Его левая ступня в начищенном до зеркального блеска сапоге выглядела нормально и вполне годилась, чтобы топтать новобранцев. Но с правым сапогом дело обстояло иначе. Совсем иначе. Прежде всего, он был вдвое больше левого. Еще интереснее был большой палец, торчавший далеко назад из дыры над каблуком. Внушительный желтоватый палец, который заканчивался сверкающим ногтем. Билл зарычал в бессильном гневе, и его правая нога, дернувшись, оставила на утоптанной земле глубокую царапину. Хочешь не хочешь, но с этим тоже надо было что-то делать.

Когда Билл двинулся через плац к казарме, из-за гор донеслись раскаты грома. Он с опаской покосился на небо и увидел, что по нему с огромной скоростью приближается черная туча. С такой же скоростью налетели порывы ветра. Билл закашлялся от пыли, клубами окутавшей его, но ненадолго: пыль тут же прибил проливной дождь, мгновенно превративший плац в море жидкой грязи. Промочив Билла до нитки, дождь перестал, и пошел град. Огромные градины с плеском шлепались в грязь и барабанили по его каске. Но не успел Билл дойти до казармы, как облака бесследно улетели, и под тропическим солнцем от мундира Билла повалили клубы пара. «Интересный климат на этой планете», – подумал он.

Больше ничего интересного на этой планете не было. Бесплодная и никому не нужная, она отличалась только тем, что здесь было два времени года: жестокая зима и тропическое лето. На ней не было ни руд, которые стоило бы добывать, ни земель, которые стоило бы возделывать, ни природных ресурсов, которые стоило бы использовать. Другими словами, это было идеальное место, чтобы устроить здесь военную базу. Так и сделали, не останавливаясь ни перед какими неоправданными расходами, и теперь гигантский остров-континент посреди бурного, покрытого айсбергами моря представлял собой сплошной огромный военный лагерь. Форт Гранджи, получивший свое имя в честь известного всей Галактике командора Мерда Гранджи. Известен он был исключительно тем, что скончался от далеко зашедшего геморроя, вызванного обжорством. Но поскольку он приходился двоюродным дедом императору, его имя осталось овеянным бессмертной славой.

Эти и подобные им мрачные мысли вертелись в голове у Билла, пока он шарил в своем кошельке, достав его из привинченной к полу железной тумбочки. Хватит, как раз хватит. Шестьсот двенадцать имперских долларов. Пора.

Расстегнув «молнии», он скинул сапоги. Три желтых больших пальца на правой ноге скрючились и затекли, и он с наслаждением их расправил. Потом он скинул форму и сунул ее в измельчитель, где армированное бумажное волокно мгновенно распалось на составные части. Он оторвал от рулона на стене уборной новую форму и натянул ее. Потом с большим трудом, бормоча ужасные ругательства, вколотил в правый сапог свои длинные желтые большие пальцы.

Как только Билл открыл дверь казармы, снова обрушился жестокий ливень. Сердито ворча про себя, он захлопнул дверь, досчитал до десяти и снова открыл дверь, вышел на обжигающий солнцепек и поспешно зашагал к главному госпиталю.

– Доктор сейчас занят и не может вас принять, – сказала аппетитная дежурная по приемному покою с нашивками капрала, обрабатывая пилкой край кроваво-красного ногтя. – Запишитесь вот здесь на прием – ровно через три недели в четыре утра… ой!

Ойкнула она потому, что он, злобно зарычав, выбросил вперед ногу и коготь, торчавший из пятки, оставил на металлической поверхности стола глубокую царапину.

– Какого хрена, капрал, что я, первый день в армии, что ли?

– Может, и не первый, только вежливо разговаривать еще не научились. Выйдите вон, а не то вызову полицию, и вас расстреляют за порчу казенного имущества… ой!

Ее вопль слился со скрежетом металла, и на столе появилась еще одна царапина.

– Позовите доктора. Скажите ему, что тут пахнет деньгами, а не лекарствами.

– Что же вы сразу не сказали? – недовольно фыркнула она и с размаху ткнула пальцем в кнопку переговорного устройства. – К вам, адмирал, посетитель с наличными.

Она проделала это с большой готовностью и рвением: всякий раз, как что-нибудь подобное отвлекало доктора-адмирала от противозаконных экспериментов, он с такой же готовностью выделял ей процент от добычи и добрую порцию зелья.

Дверь позади нее приоткрылась, и высунулась лысая голова доктора-адмирала Мела Практиса. Он уставился на Билла одним глазом – другой закрывал торчащий черный монокль. Монокль должен был скрывать тот факт, что доктор лишился глаза при неких ужасных обстоятельствах, о которых мы умолчим. Но потом вместо глаза ему поставили электронный телескоп-микроскоп, что оказалось очень удобно. Его противозаконные медицинские эксперименты были столь гнусны, что, когда о них стало известно, его приговорили к смерти на колу – с возможностью замены на службу в медчасти военно-космического флота. Нелегко было ему сделать выбор. Впрочем, в конечном счете получилось неплохо: командующий базой, погрязший в алкоголизме, смотрел на его эксперименты сквозь трясущиеся пальцы. Чтобы пальцы не переставали трястись и все его гнусные затеи по-прежнему сходили ему с рук, Практис не жалел спирта, которым располагал в неограниченном количестве.

– Это вы на лоботомию? – спросил Практис.

– Какая там к хрену лоботомия! Клык, доктор, имплантация клыка, помните? Тогда у меня бабок хватило только на один. Но теперь я принес остальные.

– Нет бабок – нет зубок. Показывайте, сколько у вас есть.

Билл потряс кошельком, и послышался звон монет.

– Ну, проходите, не стоять же нам тут целый день.

Практис высыпал монеты в умывальник и, сунув пустой кошелек в помойное ведро, полил их антисептиком, а потом принялся считать.

– Никогда не знаешь, какую заразу может подцепить солдат. Тут десяти долларов не хватает.

– Кому же не знать, как не вам, – сами почти всех и заразили. Ни хрена, доктор, цена – как договорились. Шестьсот двенадцать.

– Это было на прошлой неделе. Надо учесть инфляцию.

– Больше у меня нет, – жалобно сказал Билл.

– Тогда давайте расписку – пусть вычтут из ближайшей получки.

– Совести у вас нет, – пробурчал Билл, ставя свою подпись.

– А мне она не положена – я специально справлялся в церкви перед тем, как поступить на службу. Ваше имя? Мне надо проверить по компьютеру, где у меня хранится ваш клык.

– Билл. Через два «л».

– На два «л» имеют право только офицеры. – Он забарабанил по клавиатуре. – Вот он, «Бил», все правильно. Двенадцатый холодильник, в жидком азоте.

Схватив металлические щипцы, доктор выскочил из комнаты и через минуту вернулся с пластиковым цилиндриком, от которого валил пар. Он сунул его в микроволновую печь и нажал на несколько кнопок.

– Думаю, шестидесяти секунд хватит. Если продержать дольше, изжарится.

– Смотрите, без шуток, доктор, это серьезное дело.

– Только для вас, солдат. Для меня это всего несколько лишних долларов – они пойдут моему брокеру, чтобы когда-нибудь я смог откупиться от службы.

Из печи донесся сигнальный звонок, и доктор ткнул большим пальцем через плечо в сторону операционного стола.

– Снимите брюки и ложитесь.

– Брюки? Но он должен быть во рту, доктор, – куда это вы собираетесь его приживлять?

Вместо ответа Практис мерзко ухмыльнулся и подкатил к столу электронный автомат.

Билл поперхнулся – резиновые захваты широко разинули ему рот. Практис, что-то бормоча, принялся набирать на клавиатуре команды. Билл завопил хриплым голосом сквозь захваты: лазерный скальпель с шипением вгрызся ему в десну, а щипцы начали раскачивать зуб.

– Ах, виноват, забыл, – солгал Практис, делая обезболивающий укол.

Не прошло и нескольких секунд, как зуб был удален, десна разрезана, гнездо в челюсти рассверлено, корень клыка прочно установлен на место, в зазоры впрыснут ускоритель роста, и все залито шовным клеем.

– Прополощите рот, сплюньте и выметайтесь, – приказал Практис, когда Билл, шатаясь, встал со стола.

– Так-то лучше, – сказал Билл, восхищенно глядясь в зеркало. Он постучал ногтем по обоим клыкам и оскалился. Лицо его стало вполне ужасающим. – Смертвич Дранг мог бы мной гордиться, если бы остался в живых.

– Катитесь отсюда.

– Это еще не все, доктор. – Билл скинул свой огромный правый сапог, расправил длинные пальцы и провел три глубокие царапины в пластиковом полу. – А что вы скажете про это? Что скажете?

– Скажу, что это очень мило. Только когти, пожалуй, пора подстричь.

– Не когти, а ступню менять надо! Не оставаться же мне до конца жизни с куриной лапой громадного размера!

– А почему бы и нет? Это лучше, чем деревянная нога.

– Мне нужна настоящая!

– А у вас и есть настоящая – настоящая гигантская куриная лапа. И позвольте вам сказать – не буду хвастать, но во всей известной Вселенной нет другого хирурга, который смог бы это сделать. А еще жалуются, что я занимаюсь так называемыми противозаконными экспериментами! Да они все на коленях ко мне приползут, когда у них будет что-нибудь неладно со ступнями, вот увидите!

– Я хочу увидеть только одно – настоящую, живую человеческую ступню вместо вот этого.

– Вы не маленький, солдат, и не морочьте мне голову своими пустячными проблемами. Сейчас идет война, солдат, – или вы про это ничего не слыхали? То одного не хватает, то другого. А чего не хватает постоянно – так это запасных ступней.

– И вы ничего не можете сделать?

– Я могу пришить вам вместо этого кроличью лапку. Говорят, она приносит удачу.

– Но мне нужна настоящая ступня! – завопил Билл. Но его вопля никто не услышал, потому что как раз в этот момент прогремел взрыв и большая часть крыши госпиталя взлетела на воздух.

Глава 2

Пока доктор Практис трясся от страха, тупо уставившись на зияющую дыру в потолке и падающие обломки, Билл проворно нырнул под металлический стол. Обеспечив таким образом безопасность своей шкуры, он подумал о будущем, о своей куриной лапе и из чисто эгоистических побуждений, протянув руку, втащил в свое убежище и доктора. В следующее мгновение на место, где тот только что стоял, обрушилась груда кирпичей, и Практис захлебнулся от ужаса, а потом бросил на Билла взгляд, полный собачьей благодарности.

– Вы спасли мне жизнь, – пролепетал он.

– Только не забудьте об этом, когда придет следующая партия замороженных ступней. Я хочу выбрать первым.

– Все будет ваше! А если вам не терпится, то у меня есть одна очень изящная ступня тридцать пятого размера – все, что осталось от медсестры, которую загрызли сторожевые псы.

– Нет, спасибо, уж лучше я подожду. Та, что у меня сейчас, не так уж плоха на время боевых действий, пока не появится вполне подходящая.

– Почему вы заговорили о боевых действиях? – взвизгнул Практис.

– Потому что они уже начались, и мы сейчас в самой гуще. Разве вам ни о чем не говорят свист бомб, разрывы снарядов и вопли умирающих?

Полный отчаяния стон Практиса заглушило громовое хлопанье крыльев, и по комнате пронеслась какая-то тень. Билл рискнул выглянуть из-под стола и увидел, что над ними кружит громадный дракон. Своими глазами-бусинками дракон заметил внизу движение, раскрыл пасть и выдохнул язык пламени. Билл поспешно втянул голову под стол, и дымное пламя опалило пол вокруг. Практис стонал и трясся от страха. Но Билл только рассердился.

– Как же это можно такое допускать на военной базе? Где оборонительные меры? Где противодраконная артиллерия? Ну, сейчас я покажу этой чешуйчатой гадине, пока она до меня не добралась!

Как только хлопанье крыльев отдалилось, Билл на четвереньках выполз из-под стола и выскочил сквозь пролом в стене. На секунду он остановился, с восхищением глядя, сколько разрушений произвел дракон за такое короткое время, и тут же снова нырнул в укрытие, когда над головой появился еще один дракон, извергая из клоаки поток бомб. Когда вокруг перестали падать обломки, Билл кинулся к ближайшему оружейному шкафу и одним ударом своей когтистой ноги вышиб дверцу.

– Отлично, просто отлично! – в восторге вскричал он и схватил черный цилиндр, на котором белыми буквами было написано: «РЗВ».

– РЗВ, – сказал он, пристраивая цилиндр на плечо. – Ракета «земля – воздух».

Поглаживая указательным пальцем спусковой крючок, он приложился глазом к прицелу. Перед ним предстала восхитительная картина – перекрестье линий, приходящееся в точности посреди брюха ближайшего дракона.

– Вот тебе от пехоты, – радостно воскликнул он, нажимая на спуск.

Послышался щелчок, и из дула высунулась металлическая лапа, державшая флажок. На нем было изящными стежками вышито: «ПРОМАХ».

– Вот те хрен – ракета-то, оказывается, учебная! – взвыл Билл и швырнул цилиндром в дракона.

Тот, заметив развевающийся флажок, сделал правый вираж и перешел в пике. Клубы дыма летели из его ноздрей и стлались позади, а из раскрытой пасти тянулся к Биллу ослепительный язык пламени, способный изжарить его, как отбивную на вертеле.

– Вот оно, – мужественно пробормотал Билл. – Погибнуть так далеко от дома – да еще с куриной лапой!

Язык пламени все приближался, и тут дракон взорвался: ракета угодила ему точно в пупок.

– Значит, кто-то все-таки нашел годную ракету, – буркнул Билл, глядя, как драконья туша валится на крышу отхожего места, стоявшего прямо перед ним. Но вместо мягкого шлепка, которого ожидал Билл, раздался оглушительный звон. Все стало понятно, когда на землю упала оторванная голова дракона. Из обрубка шеи торчали провода и металлические прутья, а из порванных трубопроводов вместо крови текло масло.

– Мог бы и догадаться, – сказал Билл довольным тоном. – Машина. Драконы из плоти и крови – это для пташек. Аэродинамически неустойчивы. Крылья слишком малы прежде всего.

Размышляя об этих извечных тайнах, он с интересом смотрел, как на макушке драконьей головы открывается нечто вроде дверцы. Это зрелище что-то очень ему напоминало. Особенно после того, как на него сердито уставилось четверорукое зеленое существо пятнадцати сантиметров ростом.

– Да это чинджер! – ахнул Билл.

– А ты думал, это драконий мозжечок? – насмешливо произнес чинджер.

Билл схватил с земли обломок бетона и хотел было расплющить на месте зеленое чудище, но не успел. Враг-инопланетянин распахнул люк в шее дракона и выхватил оттуда маленький ракетный двигатель с лямками, которые быстро накинул на себя.

– Вперед, чинджеры! – пискнул он, крохотные ракеты заработали, и он стрелой взлетел в небо.

Билл бросил бетонный обломок и заглянул в пост управления, скрытый в черепе дракона. Он был в точности такой же, как в голове Трудяги Бигера, – с пультом и маленьким термосом для воды. Над пультом оказалась даже металлическая табличка с серийным номером. Билл нагнулся и вгляделся получше.

– «СДЕЛАНО В США», – прочитал он. – Интересно, что бы это значило?

К этому времени проявил интерес не только он. Теперь, когда бомбежка уже наверняка закончилась, из-под развалин госпиталя выполз доктор Практис. Страх, сотрясавший его, сменился научной любознательностью.

– Это еще что такое?

– Сейчас уже ничего. А был это механический бомбоносный огнедышащий дракон с чинджером внутри.

– А что значит «СДЕЛАНО В США»?

– Вот и я об этом думаю, доктор. – Билл огляделся по сторонам, отошел и вытащил из-под обломков больничную каталку. – Ну-ка, помогите мне погрузить сюда эту голову – мы отвезем ее командующему базой и посмотрим, что он скажет.

Это оказалось нелегко сделать, потому что штабу изрядно досталось. Когда они подошли, какой-то адмирал с золотыми якорями и скрещенными паяльниками инженерных войск на погонах стоял, мрачно созерцая дымящиеся остатки. Он поднял глаза и кивнул Практису.

– Мы с вами, Мел, остались целы, но остальные офицеры погибли. Все до единого. У них тут как раз шла оргия в пользу Красного Креста.

– Во всяком случае, они погибли на боевом посту.

– Прекрасная смерть, – вздохнул инженер и с большим подозрением покосился на Практиса. – А давно вы стали адмиралом, доктор Мел Практис?

– А вам какое до этого дело, профессор Лубянка?

– Такое, что старший в чине принимает командование. Сегодня в девять вечера исполняется два года шесть месяцев и три дня, как я стал адмиралом.

– А я на такие мелочи не обращаю внимания, – язвительно сказал Практис.

– Из чего следует, что вы самозванец, клистирная вы трубка.

– Ах ты, электромонтажник говенный!

– Солдат, убейте этого мятежника.

– Это приказ, сэр?

– Да.

Билл схватил Практиса за горло и принялся душить.

– Сдаюсь! – прохрипел тот, и новый командующий дал Биллу знак его отпустить.

– Захватите с собой эту драконью голову. Надо доложить в штаб флота, что произошло. И выяснить, откуда было совершено нападение. Этот сектор считается давно уже умиротворенным.

Электронная лаборатория уцелела благодаря своему выгодному расположению – вдали от штаба, по соседству с очистными сооружениями. Инженеры из команды адмирала Лубянки явились на его зов и унесли останки дракона. На Практиса и Билла никто не обратил внимания, и они, повинуясь безошибочному солдатскому инстинкту, смылись.

– Не пригласить ли вам меня в офицерский клуб на совещание, сэр? – жизнерадостно намекнул Билл.

– Это зачем? – подозрительно спросил Практис.

– Выпить, – последовал мгновенный ответ.

Они взялись уже за вторую бутылку «Растворителя для старой краски», когда их разыскал посыльный.

– Адмирал приказывает вам обоим явиться к нему. Немедленно или еще быстрее.

– А хрен с ним! – насмешливо бросил доктор Практис.

Посыльный извлек пистолет.

– Мне приказано пристрелить вас обоих на месте, если заупрямитесь.

Добежав рысью до лаборатории, они немного протрезвели и предстали перед Лубянкой, шатаясь и поддерживая друг друга. Он, что-то ворча, листал лежавшие на столе перед ним донесения. Подняв глаза на вошедших, он содрогнулся.

– Сядьте, пока не упали, – приказал он и помахал в воздухе какой-то бумажкой. – Бардак, как всегда, – проскрипел он сквозь зубы. – С наших баз на спутниках успели запустить электронный зонд по следу космолета, который сбросил нам сюда этих драконов. Он направляется в сторону альфы Большого Пса – до сих пор сектор считался нейтральным. Мы должны выяснить, что происходит и где находится эта планета США.

– Ну, это вы у нас гений по части электроники, а не я, – ехидно сказал Практис. – Старому костоправу это не по зубам.

– По зубам. Я назначаю вас командиром космолета, который отправится в погоню.

– Почему меня?

– Потому что вы чуть ли не единственный офицер, который остался в моем распоряжении. Положение обязывает. А этот истукан полетит с вами, потому что обстрелянных солдат у нас тоже не густо. Я наскребу вам кое-какую команду, но многого обещать не могу.

– Ну, спасибо и на том. Может, еще чем-нибудь порадуете?

– Порадую. Они разбомбили все наши космолеты. Кроме мусорного буксира.

– А я летал на мусорном буксире, – радостно сказал Билл.

– Значит, будете чувствовать себя как дома. Соберите вещи и будьте здесь самое позднее в три пятнадцать. В три шестнадцать за вами будет послана расстрельная команда. К этому времени электронное оборудование для пеленгования будет погружено.

– Как бы нам от этого отвертеться? – мрачно спросил Практис, когда они пробирались среди развалин, в которые превратилась база.

– Никаких шансов. Я поинтересовался этим в первый же день, как сюда попал. Удрать с базы проще простого, только удирать некуда. Здешние растения несъедобны. Кругом океан. Прятаться негде.

– Ну и ну! Тогда идите со мной и помогите нести мои вещи.

– Я вам не понадоблюсь, сэр, – сказал Билл, показывая куда-то за спину доктора. – Вон те три санитара вполне справятся.

Практис обернулся, но никого не увидел. Потом снова взглянул перед собой и тоже никого не увидел. Он издал вопль ярости, но Билл был уже далеко.

Билл был уже далеко и брел к своей казарме, преисполненный черного отчаяния. Конечно, солдатская жизнь никогда не бывает усыпана розами, да и здешняя планета – дыра дырой, однако тут он по крайней мере имел шанс остаться в живых. А прогулка к звездам на мусоровозе под командованием сумасшедшего доктора ничего хорошего не сулила. Он порылся в самых укромных закоулках своего мозга, но не смог обнаружить никакого сколько-нибудь осуществимого плана бегства. Отстрелить себе другую ступню? Да нет, это кончится тем, что он окажется с двумя куриными лапами и вдобавок с петушиным хвостом – уж настолько-то он Практиса знал.

Похоже было, что его дело в шляпе.

Прикрыв рукой кодовый замок своей тумбочки, он другой рукой набрал код. Потом прижал большой палец к специальной пластинке для распознавания отпечатков пальцев и только после этого сунул в скважину ключ. Лишние предосторожности никогда не повредят, особенно когда имеешь дело с солдатней. Он пошарил рукой в тумбочке и задумался: что взять с собой в полет? Двенадцать дюжин презервативов вряд ли там ему понадобятся. Нож-кастет с отвратительными иглами может пригодиться. Что-нибудь почитать? Он мрачно полистал «Боевые комиксы» – с их страниц зазвучали разрывы снарядов и едва слышные вопли. Как всегда, почти все шансы были за то, что он больше никогда не увидит эту базу. Впрочем, жалеть особо не о чем. Так или иначе, лучше взять с собой все.