Текст книги "Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2"

Илья Крымов
Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2

© Илья Крымов, 2017

© Художественное оформление, «Издательство Альфа-книга», 2017

* * *

Часть вторая
Расследование (продолжение)

Двадцать шестой день от начала расследования

Рев Барона Шелебы пинком вышвырнул меня в явь, да так, что я упал со стула и перекувырнулся через спину. Прекрасное начало прекрасного дня.

Поднимаясь с кряхтением, чувствовал себя немощным стариком – паршивое, мерзкое ощущение. Чашечка крепкого кофе могла все исправить или хотя бы положить начало пути исправления.

Только встав на ноги и справившись с головокружением, понял, что был в комнате не один. У двери стоял Эзмерок.

– Доброе утро, юноша.

– Доброе, мой тан. Разрешите сразу же сообщить, что дверь была приоткрыта, и я не…

– Вы преступник?

– Простите?

– Не прощу, ибо система не должна уметь прощать. Вы преступник, стоящий пред судьей?

– Нет, мой тан.

– Запомните, оправдания нужны лишь преступникам и неудачникам, и ваша ошибка заключается в том, что вы сразу же с них начали. К тому же это выдает ваше чувство вины и выставляет вас слабым. Как тэнкрис, вы не можете себе такого позволить.

Мальчик задумчиво нахмурился, после чего выдал:

– Мне не говорили, что сюда нельзя заходить. Но если это так, я больше не стану.

– Уже лучше, – одобрил я. – Любите вынюхивать чужие секреты?

– Нет, мой тан… не знаю, мой тан.

– Всегда говорите, что вам чужие секреты неинтересны, а своих вы не имеете. Никто не поверит, но лучшего ответа не существует.

– Я запомню, мой тан.

– Славно. А теперь пойдем и сообщим повару, что мы голодны и не против хорошего кофе. Возможно, я даже позволю себе такое захватывающее переживание, как щепотку корицы в нем.

– Простите, мой тан, а что это за рисунки?

– Хм, вы все-таки интересуетесь чужими тайнами, юноша.

– Матушка меня журила за излишнее любопытство. Говорила, что это семейная черта.

Он посмотрел на меня с вопросом в ярких красных глазах.

– Кто знает, возможно и так. Все это нанес на стены своей камеры человек, одержимый древним злым богом. Бог терзал его изнутри, причиняя немыслимые страдания и сводя с ума. Камеру много раз мыли, но он всегда восстанавливал написанное.

– Должно быть, он считал это очень важным, – нисколько не смутившись, заключил мальчик, рассматривая потолок. – А этот большой треугольник что-нибудь значит?

– Полагаю, все это что-нибудь да значит, но у меня не хватает знаний, чтобы понять. Возможно, другие знатоки шифров разберутся лучше, но никогда нельзя отметать вероятность того, что это просто бред сумасшедшего.

– Нет. Если одержимый повторял эти рисунки раз за разом, значит, у них точно есть смысл. Иначе он просто рисовал бы новые каракули.

Такая ясность мышления у ребенка приятно удивляла.

За ранним завтраком я спросил у мальчика, как ему живется под моей крышей после того, как уехала Бель? Эзмерок сообщил, что Мелинда очень мила, что она соорудила для него рогатку и учит стрелять, правда, у него не получается так же хорошо, как у нее. А еще он был бы благодарен, если бы я забыл об услышанном, ибо Мелинда жутко боялась, что я узнаю про уроки стрельбы, а ему будет очень стыдно за выданный секрет.

– Нужно очень постараться, чтобы придумать совершенно бесполезный навык. Стрельба к таковым не относится, так что учитесь.

– Мой тан. – Мальчик отложил серебряную ложку и отодвинул тарелку с недоеденным лимонным пирожным. – Можно задать вам вопрос?

– О нашем с вашей матушкой прошлом, дерзну предположить?

– Да.

– А что Кименрия вам рассказала?

– Почти ничего, мой тан. Матушка говорила, что ей пришлось покинуть вас и бежать из Мескии.

– Почему?

– Некий могущественный тэнкрис пожелал ее смерти.

– Кто?

– Я не знаю.

– Чем она ему не угодила?

– Этого я тоже не знаю, мой тан, и прошу вас, если можно…

– А как бы ваша матушка отнеслась к тому, что я буду раскрывать вам ее секреты?

Я понял, что выбрал правильный довод для того, чтобы оставить нашу историю в тайне. Раз Кименрия не стала рассказывать сыну о своих предательствах, то и мне по очевидным причинам не след открывать ему свои мотивы. Мальчик не должен знать, что тот, кого он полагает отцом, всю его жизнь шел по следу его матери, чтобы убить ее.

– И все-таки вы не могли бы рассказать хоть что-нибудь?

– Не знаю…

– Пожалуйста, мой тан, я ведь не о многом прошу.

– Хм, тэнкрис без прошлого – это тэнкрис без будущего. А что вы хотите узнать?

– Ну… как вы встретились? – робко спросил он.

– Понятно. Что ж, постараюсь быть обстоятельным, но немногословным.

Я взял паузу, чтобы собраться с мыслями и вернуться к событиям, происшедшим несколько десятилетий назад.

– Да, припоминаю. Ким была очень мне дорога. Наши семьи находились в тесных дружеских отношениях, и мы были знакомы с детства, но в определенный момент все изменилось. Семья эл’Дреморов впала в немилость и была наказана. Лишь Кименрия, оказавшись под защитой эл’Мориа и будучи ребенком, избежала кары. Некоторое время она оставалась под крылом моих родичей, но потом заявила о желании жить независимо. Это был смелый, но опрометчивый шаг, ибо фактически она оставалась одна-одинешенька в беспощадном мире Старкрара. Тем не менее ваша матушка выжила и заняла некоторые прочные позиции. Я годами поддерживал с ней связь и старался оказывать посильное вспомоществование, хотя она, в силу гордости, всячески избегала такой поддержки. Кименрия была моим близким другом, которому я доверял свои думы, сомнения и страхи. Потом она совершила роковую ошибку и, спасаясь от последствий, бежала из Мескии. Даже я не смог бы исправить содеянного. На этом прекращаю дозволенные речи, могу лишь добавить, что я был очень рад узнать о вашем существовании, Эзмерок.

Его бледные щеки стали румянее.

– Спасибо, мой тан. А можно еще спросить?

– Хм? Ваши аппетиты растут.

– Простите за дерзость, мой тан, просто… просто я… у меня будет… ну…

Я заметил, куда он бросал смущенные взгляды.

– Хотите знать, будет ли у вас дракулина?

– Да! Видите ли, матушка говорила, что вас всегда сопровождает непобедимая спутница, положенная вам по праву рождения.

– Это интересный вопрос. Наши с вами чистокровные родичи с темной стороны действительно получают спутников по праву рождения, без условий и промедления, однако Себастина появилась рядом со мной во вполне сознательном возрасте. Я был еще ребенком и не задавался такими вопросами, но лишь стоило мне понять, к чему я должен стремиться, она вошла в мою жизнь и обязалась помочь в достижении цели.

– Какой цели? – живо заинтересовался он.

– Unserum a dextria et praestera.

Мальчик задумался, шевеля губами.

– Это девиз Мескии, верно?

– «Единство и наше высшее право». Моя цель – распространение дела Мескийской империи на весь мир по очень простому принципу: один мир – одна империя – один Император. Доедайте свой завтрак, а меня простите, дела не ждут.

Уже скоро мы с Себастиной ехали в мескийское посольство, а я не мог перестать вспоминать утренний разговор. С ослаблением разума моя жизнь преисполнилась сомнений по разным поводам, и сейчас они вновь напали.

– О чем так усердно думаете, шеф? – За рулем «Гаррираза» вновь сидел Дорэ, которого отлично подлатали и вернули в мое распоряжение целители. Он лучился приподнятым расположением духа и бурлил инициативой.

– Переставляю фигурки на воображаемой карте мировой геополитики.

– Так и думал! Жаль, что меня не было вчера, коновалы вцепились мертвой хваткой, сбежать не удалось! Такую заваруху пропустил!

– То ли еще будет.

– Ох, надеюсь!

Что-то странное мелькнуло в его эмоциональном фоне и отвлекло меня.

– Адольф, что у тебя на уме?

– А? Ничего, шеф. Просто… задумываюсь о будущем.

– Твое будущее уже распланировано.

– Знаю-знаю. Еще какое-то время порублю врагов Мескии в капусту, затем оставлю полевую работу и полностью посвящу себя преподаванию, а потом окончательно выйду на пенсию, где мой старый сморщенный зад будет подтирать какая-нибудь уродливая грымза. Прекрасные перспективы.

– Мы подберем тебе красивую и добрую сиделку, не волнуйся. Будет подтирать зад, вытирать слюни, брить, купать, кормить, катать по парку и щекотать, если не растеряешь желания. Щедрая пенсия, дом в живописном месте и почести героя. О чем еще можно мечтать?

Судя по тому, что он чувствовал, Адольф Дорэ мечтал об ином. Люди достигали пика физического развития в двадцать семь, а потом следовало увядание, интенсивность которого зависела от наследственности и образа жизни. Адольфу было за пятьдесят, но кроме седины и немногочисленных морщин на это ничто не намекало. Он был силен как бык, и смертоносен, как… как Адольф Дорэ. Психологический портрет немного пугал, но в боевой обстановке не нашлось бы более надежного и полезного соратника, чем вот такой психопат, кромсающий врага в мясо. Возможно, недавнее ранение негативно повлияло на его ментальное состояние. Не вовремя.

– Ты ведь не поклоняешься Все-Отцу, верно?

– Я не религиозен.

– Я тоже. Но мне не очень важно, как я умру, – всяко попаду… в Шелан, а вот сыны Халона удостаиваются его благосклонности, лишь пав в бою либо совершив предсмертный подвиг. Пожалуйста, Адольф, не говори мне, что ты намерен искать славной смерти, мы оба достаточно повоевали, чтобы понимать: таковой не существует.

– Знаю, шеф, – усмехнулся он в усы, – свежие трупы всегда мочатся, а потом еще и опорожняются. Куда уж тут приобрести славу. Помню, отчекрыжил одному башку, а как тушка упала – под ней сразу лужа растеклась. И так раз за разом, кем бы ни был ты при жизни, подохнув, начинаешь смердеть и разваливаться. Никогда не находил в этом ничего геройского.

– Адольф, почему мы говорим об этом сейчас?

– Не знаю, шеф, это ты начал, – радостно улыбнулся человек, хотя мы оба чувствовали, что внутри у него не все ладно.

Пройдя придирчивую проверку, мы вновь оказались на территории посольства. Во внутреннем дворе кроме золотого армодрома наблюдалось также несколько бронированных стимеров с гербами Мескии и Имперры. Заранее вызванные гомункулы прибыли.

– Они все еще чинят эту громадину?

– Им больше нечем заняться, – ответил посольский чиновник, вышедший навстречу. – Коммандеру эл’Орхидусу всегда что-то не нравится, он заставляет инженеров-механиков проверять машину постоянно. Но давайте поторопимся, Великий Дознаватель ждет.

В подземном лабораторном блоке стало еще больше охраны, солдаты и маги сторожили на каждом шагу. Нас пропустили в святая святых, где гомункулы смирно ждали указаний, а Карнифару не терпелось поделиться тем, что он успел узнать за ночь.

– Ну наконец-то! Сколько можно ждать?! – поприветствовал нас гений.

– Тебе понравились подарки, которые я прислал?

– Восторг и трепет! – воскликнул он. – Столько материала! Такое качество!

– Хорошо-хорошо, а теперь объясни мне – с чем мы имеем дело?

– Да все с тем же!

На первом из занятых столов лежало то, что некогда являлось человеком. Плоть его плавно перетекала в кристаллические наросты и чешую неорганической природы, синюю, фиолетовую, бирюзовую. Лицо было сильно изуродовано, нос отвалился, губы и щеки – тоже, зубы превратились в самоцветы. Сплав органики и углеродистой породы застыл с открытыми глазами-сапфирами.

– Это великолепно! Они окаменели заживо!

– Будучи живыми, они не походили на статуи.

– Верю! Они наверняка были очень быстрыми и невероятно сильными, да? Их организмы претерпели мутацию! Видишь, как покорежило? Внутри они такие же! Кости, органы, частично кровь – все изменилось необратимо! Знаешь, что за порода?

– Могу лишь догадываться.

– Ньюмарин! Эти трупы насквозь проросли ихором мертвого бога! При жизни кристалл проявлял гибкость, можешь поверить?

– Божественная плоть все-таки. Будем думать, она и не на такое способна.

Карнифар действительно был в восторге, взахлеб рассказывая о мертвеце.

– Но здесь не тот же образец, что мы извлекли из головы автоматона! Вещество, которое они вдыхали через маски, является продуктом длительного алхимического преобразования! Поработал кто-то очень умелый, я бы даже сказал, кто-то гениальный! Эта смесь полностью меняла организм! Хочешь посмотреть на легкие? Это произведение искусства!..

– Значит, Железное Братство использовало ньюмарин, чтобы усиливать своих солдат, я правильно понимаю?

– Да! Настоящая самоотверженность! Несмотря на то что губительные последствия были значительно нивелированы неизвестным алхимиком, эта гадость все равно яд, и видел бы ты, что она творит с мозгом! Все эти трупы были трупами задолго до того, как вы сделали их трупами!

– Смертники.

– Да! Формула вещества несовершенна, и от длительного использования катастрофически укорачивается жизнь, однако при этом кости становятся прочны, как гранит, мышцы – словно стальные канаты, нервная система работает в разы быстрее, восприятие выходит на новый уровень, а слабости живой плоти уходят в забвение. Из этих существ не создать большого долгоживущего войска, но для авангарда молниеносной войны лучше не найти!

– Или для убийств.

– Верно, для точечных ликвидаций или акций устрашения они тоже подойдут! Так, значит, их послали убить тебя?

– Грюммель прознал, что Шадал эл’Харэн работает на Имперру. Мое инкогнито охромело на одну ногу. В принципе, не смертельно, это было вопросом времени. Когда стало известно, что я посещу дом Луянь Чэна, стальной пророк послал туда вот этих живчиков. Они должны были убить меня и зачистить следы – прикончить Луянь Чэна, который, невзирая на всю свою полезность, был раскрыт.

– Но зубки обломали, – хихикнул Карнифар, – чтобы убить тебя, нужно быть зверем более крупным и злым, а это не каждому дано.

– Польщен. Каковы твои дальнейшие планы?

– Насчет них? Исследовать, исследовать и исследовать! Я еще с автоматонами не разобрался: уж слишком сложна конструкция. А сам-то ты?

– Во дворце появились неотложные дела. Это все, что ты можешь рассказать сейчас?

– Пока что. У меня достаточно образцов вещества, чтобы начать эксперименты на животных, хотя лучше бы несколько смертников из тюрьмы доставить, пусть принесут пользу науке!

– Найдем какой-нибудь материал.

– Ах да, еще кое-что! Уже опробовал мои «Доминанты»? Как они тебе? Есть нарекания?

– Составлю отчет после применения в боевых условиях, но у проекта есть потенциал. Однако для массового производства те образцы, что я снял с трупов пепельных драгун, подходят лучше.

– Просты как рогатки, никакого изящества, и…

– Тот, кто изобрел их, делал продукт для целой армии, а не для одного меня. Они просты, более примитивны, менее надежны и имеют сравнительно малый боезапас, однако десяток солдат, вооруженных этими маленькими пулеметами, выкосит десятикратно превосходящие силы с винтовками. У винтеррейкцев появилось оружие будущего, Карнифар, и я хочу, чтобы у нас оно тоже было.

– Пока у нас есть мои шападо и армодромы, никакое личное оружие…

– Прогресс не стоит на месте. Винтеррейкцы уже обошли нас по части личного оружия, а значит, у них есть светлые умы, думающие, как бы половчее установить большую пушку на бронированный транспорт. Думать иначе – преступная халатность. Модифицируй новое оружие на свой вкус и переправь чертежи в Гастельхов-на-Орме, мы должны начать производство в кратчайшие сроки.

– Ну вот, еще и с этим возиться! – скривил свой жабий рот гений.

Покидал посольство я уже в качестве Великого Дознавателя, и наш с Себастиной путь лежал в королевский дворец. Демоны докладывали, что за последние семь дней там творилось что-то неладное. Они внимательно следили и наконец смогли перехватить секретное послание, требовавшее моего пристального внимания.

– Это в высшей степени интересно.

– Рад, что мы смогли пригодиться, – угодливо ответил Симон.

Я в очередной раз перечитывал письмо, автор коего призывал принцессу Луанар как можно скорее тайно покинуть дворец во имя ее собственного блага. Послание не походило на угрозу или приказ, скорее на искреннюю заботу с обещанием надежного укрытия и достойного ее высочества обхождения. Удивительным было то, что автор имел глупость подписаться под своими словами: Ганзеко эл’Травиа.

– Достаточно для обвинения в измене, – прошипел демон, – и мы не одни, кто заметил путешествие этого послания по рукам слуг. Шерхарры тоже прознали, но мы выкрали конверт прямо у них из-под носа.

– Значит, у эл’Травиа при дворе есть свои шпионы. Экая шельма, а казался таким простым и прямолинейным… впрочем, он явно профан в нашем деле. Ставить свою подпись на подобных документах – все равно что подписывать свой же смертный приговор. Причины?

– Мы писали отчеты.

Ах да, действительно, об этом упоминалось. Собственно, семь дней назад Ганзеко эл’Травиа явился в гости к венценосному кузену и в очередной раз подпортил тому здоровье с подачи Рома. Со всеми этими выставочными делами и международной напряженностью король и так был на взводе, а после визита Мясного короля стал рвать и метать. Принцессе не повезло подвернуться под руку. Ташшары не знали, что происходило в кабинете Солермо, когда она попросила об аудиенции, слышали несколько фраз на повышенных тонах, исходивших от короля, а покидала кабинет брата Луанар уже в каком-то плачевном состоянии. Демоны не смогли определить, что вызвало ее недомогание, однако после этого принцесса перестала покидать свои покои.

Особо пристального внимания это событие заслуживало еще и потому, что каждый день Луанар навещала леди Адалинда. После смерти лейб-медика бруха ведала еще и вопросами здоровья королевского рода.

– Какая-то ерунда.

– Хозяин? – одновременно посмотрели на меня Себастина и Симон.

– Исходя из написанного, не остается сомнений – Мясной король винит в недомогании Луанар эл’Азарис ее брата. Но с какой стати?

– Из подслушанного среди слуг, – ответил демон, – нам стало известно, что это не первый раз, когда король в дурном настроении срывается на своей сестре, однако мы не знаем, в чем заключается этот «срыв» и почему он так влияет на нее.

– Вот именно. Король не владеет магией, а об особенностях его Голоса нам известно довольно давно. Каким же образом он может так плачевно влиять на Луанар, и только ли на нее? Или же все это просто малообоснованные домыслы?

– С вашего позволения, хозяин, принцесса выглядит такой хрупкой, будто может сломаться от слишком сильного сквозняка.

– Оставь, Себастина. Нам известно, что излияние гнева на другом живом существе бесследно не проходит, но только я могу нанести такой эмоциональный удар, чтобы моя жертва упала.

Попросив Адольфа поддать турбине пару, я погрузился в раздумья. Жара и духота Арбализеи начинали по-настоящему утомлять, но эти неудобства отходили на второй план, ибо в руках лежала маска Барона Шелебы, с которой надо было что-то делать.

Во дворце нас ждал доктор Зельмес Вильдзен, приглашенный заранее. Это светило мировой медицины приехало в Арадон на большую международную конференцию, приуроченную к выставке, и присутствовало на достопамятной презентации Инчиваля, с которой моего друга похитили.

Пожилой, но все еще красивый авиак-зимородок с голубовато-зеленым и ржаво-рыжим оперением почтительно снял шляпу при нашем появлении. Коротко выслушав меня, он подхватил саквояж и торопливо пошел следом, пока мы не попали к покоям ее высочества. Охранявшие дверь шерхарры этому визиту не обрадовались и путь загородили. Очень скоро появилась леди Адалинда в сопровождении своего бессменного кавалера, и дышала она неподдельным волнением.

– Тан Великий Дознаватель, что случилось?

– Я привел доктора, хочу точно знать, в каком состоянии ее высочество.

– Вот как? Но для этого вам стоило лишь обратиться ко мне!

– Со всем уважением, миледи, мы в Мескии предпочитаем иметь на руках заключения профессиональных целителей, а господин Вильдзен – один из лучших в известном мире.

– Но, тан, король поручил Луанар моим заботам…

– Миледи, со всем уважением к его величеству, я имею превосходящее право настаивать. Когда новый Император займет престол, ему понадобится императрица, а Луанар эл’Азарис готовили к этой великой роли с рождения, она – один из главных кандидатов, и через это ее самочувствие является моей первостепенной заботой. Я должен знать, что ее высочество вскоре оправится и что в будущем она станет матерью для здоровых и сильных наследников.

Если впереди маячили вопросы здоровья будущих владык мира, само понятие приватности переставало существовать, а вдобавок и могущество лорда-протектора заставляло с собой считаться. Нет, конечно, ведьма могла и воспротивиться, поднялся бы скандал, но я все равно достиг бы цели, и потому, даже сильно того не желая, она приказала тиграм освободить дорогу.

В спальных покоях принцессы было темно, но вместо удушливой влажности там царила нежная прохлада и свежесть. В подвесной курильнице что-то дымилось, а сама Луанар эл’Азарис почивала на своем ложе. Она не проснулась при вторжении чужаков, и следовало вести себя тихо, дабы так и оставалось. Пока авиак производил исследование организма своими заклинаниями, мы с ведьмой стояли в сторонке. Адалинда напрасно пыталась скрыть волнение, упрочняя меня в мысли, что что-то скверное творится вокруг принцессы и, возможно, эл’Травиа в чем-то был прав.

Маска Шелебы, спрятанная под плащом, жгла кожу сквозь слои одежды. Артефакт словно чувствовал близость той, кого должен был уничтожить, и требовал, чтобы я выполнил обещание, данное богу. Но спешить не стоило: не в том месте и не при тех обстоятельствах. Адалинда умрет не раньше, чем я узнаю, кто она такая и зачем присосалась к королю Арбализеи.

Зимородок кивнул мне и жестом предложил покинуть обитель принцессы.

– Ничего особо страшного, – заключил он снаружи, – диагностирую тепловой удар. Вещь неприятная, но в этих широтах – обыденная, как насморк. У больной наблюдается высокая температура, небольшие осложнения в работе организма, но условия содержания идеальные. Прохлада, тень, компрессы, позиционирование на боку, что было бы важно в случае рвоты. Думаю, скоро она оправится.

– Принцесса болеет уже седмицу.

– Правда? Это несколько нетипично для вашего вида, однако можно сделать поправку на особенности организма, она на удивление хрупка. В любом разе за ней хорошо следят, а из наложенных чар я заметил лишь маленькое усыпляющее заклинание, что приемлемо. Сон ей на пользу.

– Хм.

– Могу ли еще чем-то послужить?

– Нет, благодарю. Вас вознаградят за хлопоты.

– Лучшее вознаграждение – право указать в резюме, что предоставлял услуги по доверительной рекомендации вашей светлости.

– Только без подробностей.

– Конфиденциальность превыше всего.

Зимородок поспешил откланяться, оставив нас перед покоями принцессы.

– Мой тан.

– Миледи.

– Возможно, есть еще что-то, что я могла бы сделать для вас?

– Был бы очень обязан, окажи вы мне еще одну маленькую услугу.

– Какую?

– Явите ваше лицо.

– С великой радостью, – она тихо рассмеялась, – как только вы явите моему взору ваше. Или же вы опять намерены прибегнуть к коронному аргументу, чтобы заставить слабую женщину повиноваться?

Бруха более не испытывала страха, а маска Шелебы так и жгла, требуя ее надеть.

– Я бы не посмел. Простите мне недостойное поведение, миледи. Себастина, идем!

Вернувшись в собственные покои, я приказал Симону исполнить сразу два поручения: направить во дворец гомункула для нового обмена личностями и передать Ивасаме приказ немедленно установить местоположение Ганзеко эл’Травиа.

– Я думала, что мы вернемся к обязанностям Великого Дознавателя, хозяин.

– Я тоже так думал, но планы меняются. Сегодня мы встретимся с главным скотопромышленником Арбализеи и вызовем его на откровенность.

Покинуть дворец в качестве Шадала эл’Харэна труда не составило, все это уже стало рутиной. А вот поиски эл’Травиа заняли время. Родич короля на месте не сидел, он управлял огромной финансовой империей, разъезжал по своим владениям близ столицы, контролировал многие процессы. Напав на след, агенты вели Мясного короля до самого вечера, заранее сообщив мне наиболее удобное место и время перехвата.

– Как думаешь, если я подарю Бели такую же яхту, она оттает?

– Вы дарите супруге боевые корабли, хозяин, не думаю, что яхта может ее впечатлить.

– Ты права, это понижение планки. К тому же в этот раз она действительно в бешенстве. Уверен, это накапливалось долгое время, прежде чем давление сорвало крышку котла, образно выражаясь.

Мы встретили Ганзеко эл’Травиа у сходней, по которым он покидал борт «Пеликана».

– Добрый вечер, монзеньор, желаю здравствовать.

– Какого дьявола ты забыл на моей земле?

– Заглянул поболтать.

– Если не уберешься сей же час, отправишься болтать с крабами на дне этой лагуны.

– А они мне что-нибудь поведают о бедственном положении Луанар эл’Азарис? – Я сделал крошечный шаг вперед, вопиюще нарушая личное пространство эл’Травиа и протягивая ему конверт с письмом. – Постарайтесь впредь не разбрасываться своей корреспонденцией, так ведь и обвиненным в измене можно стать. Ну так что, побеседуем и решим, как бы нам помочь друг другу?

Рядом с пристанью собрались работники порта. Они изначально не хотели пускать на остров незваных чужаков, но жетон тайной службы и мое благородное происхождение принуждали к сдержанности. Теперь им нужно было лишь слово хозяина, чтобы швырнуть нас в море. Но этого не произошло.

Ганзеко эл’Травиа являлся крепким орешком. Свой смертный приговор он смял и безразлично отшвырнул прочь как мусор, после чего жестом пригласил следовать. Уверен, тысячи солдат с улыбкой пошли бы на смерть, веди их такой бесстрашный лидер. Казалось, будто Силана восполнила сомнительное достоинство его крови огромной харизмой и истинно тэнкрисским характером.

Мясной король Арбализеи жил недалеко от личного порта, на вершине скалистой гряды, переходившей в плато, укрытое апельсиновыми садами. Его дом не стремился к небу – приземистое, но широкое и просторное здание из камня и дерева, с соломенной крышей и традиционной арбализейской верандой. Двор, конюшня, кузница, пристройки для слуг и скота, амбары. Маленькая старинная гранха[1]1
  Традиционная арбализейская ферма-плантация.


[Закрыть] заставляла верить, будто мы с Себастиной перенеслись на двести – триста лет назад.

К приезду хозяина уже накрывали на стол, и эл’Травиа неожиданно стал представлять нас своей семье. Женой его оказалась человеческая женщина в традиционном арбализейском платье, босоногая, загорелая и черновласая, с широкими бедрами и тяжелой грудью; лишь тонкие черты лица не позволяли верить, будто она простолюдинка. Дети в количестве пяти чернявых голов также были людьми. Во всяком случае – на вид.

Пережив обильный ужин, мы переместились в трофейный зал, уставленный чучелами животных и обвешанный оружием, где уединились за закрытыми дверьми. Эл’Травиа разлил по бокалам апельсиновое вино и отошел к окну.

– Итак, монзеньор, Великий Дознаватель желает знать все в деталях.

– Мне глубоко плевать, чего желает этот мескийский мужеложец в посеребренной маске. Я лучше поговорю с его цепной собакой, которая отважилась явиться на мой остров без приглашения.

– Я передам…

– Передай также, что я не боюсь этого клоуна, с которого под плащом явно пот градом катится. Пусть перестанет разыгрывать из себя опереточного злодея и позорно прятать рожу под маской. Честный тэнкрис лица не скрывает, даже если оно обезображено.

Разговор сразу двинулся куда-то не туда.

– Ваше письмо…

– В детстве Солермо был другим, счастливым и светлым. Я часто играл с ним и Луанар в дворцовых садах и точно знал, что, когда мы вырастем, буду с гордостью служить своему королю.

– Часто играли? Хм… сколько вам лет, монзеньор?

– Семьдесят два, разве не видно?

– А… м-да.

– Я знаю, какое впечатление произвожу, – ровно сказал он, – однако ни силой, ни достоинством, ни долголетием Силана меня не обделила.

– Что замечательно. Может, вернемся к главному? В детстве король был вашим другом, полагаю, со временем что-то пошло не так?

– Он стал сходить с ума, вот что! Я впервые заметил это, когда мы еще в подростках ходили, но позже, после коронации, все стало лишь хуже.

– Мы бы знали, взойди на престол сопредельной державы безумец.

– Засуньте себе эту самоуверенность туда, где прибоя не слышно. Никто не видел Солермо настоящего, кроме нас, знавших его с детства, кроме семьи.

– Можно точнее очертить круг лиц?

– Семья, – повторил он раздраженно. – Малышка Луанар, заботливый дядя Сигвес, старик эл’Рай и я. Фелирая тоже чувствовала, что с ее сыном что-то неладно, а вот отец ничего не замечал. Королю было достаточно и того, что наследник соответствовал всем критериям, пристальнее он не присматривался.

– Позвольте…

– Не смей меня перебивать! Я тебе тут душу изливаю, а ты мне в нее плюешь!

– Каюсь. Но мне ваши душевные муки неинтересны, пожалуйста, ближе к сути.

– Это и есть суть, сударь! – ощерился эл’Травиа. – Солермо – сумасшедший.

– Я видел короля вблизи…

– Как и многие другие! То, что он не бегает по городу нагишом и умеет внятно говорить, еще не значит, что он здоров! Арбализеей правит безумец!

– В чем же выражается его безумие?

Он набрал полную грудь, чтобы вновь что-то выкрикнуть, но не смог. Вмиг растеряв запал, Ганзеко эл’Травиа упал в кресло напротив и надолго умолк. Мое терпение в конце концов оказалось вознаграждено.

– Иногда, когда он впадал в бешенство, у него становился такой взгляд, что я… что мне было страшно. Я не побоюсь выйти на песок арены против черного быка, хотя именно такой поднял на рога моего отца, но когда Солермо бесится… с ним что-то происходит, будто из самой глубины вырываются терзающие душу демоны, и тогда…

– Монзеньор?

– Однажды он посмотрел на меня этим своим взглядом, и будто солнце свалилось с небес на голову. Я слег на месяц. Жар был страшный, я не мог нормально дышать, сердце сходило с ума, меня рвало. Иногда, когда он в бешенстве, Солермо срывается на Луанар.

– Только на ней?

– А на ком еще? Он умеет скрывать своих демонов, но лишь те, кто знает к нему подход, способны пробиться сквозь броню обмана и заставить его показать истинное лицо.

– И поэтому вы постоянно пытаетесь вывести безумца из себя?

– Я не пытаюсь вывести его из себя! – молниеносно рассвирепел сам эл’Травиа. – Мне за державу обидно! Он плодит долги быстрее, чем кролики – крольчат, и непонятно, куда уходит львиная доля денег! Эта выставка – просто монумент его тщеславия! Он отдалился даже от Луанар, да еще и срывается на ней! Теперь рядом с Солермо эта поганая бруха, плетущая интриги! Король и от меня мог бы отмахиваться, кабы не многомиллионный долг!..

– Я верю вам, монзеньор, но не вполне доверяю вашим суждениям.

– Это еще что значит?

– Вы можете искренне ошибаться.

– Или же искренне говорить правду!

После извержения гнева он затих, тяжело дыша, а я грел в руке бокал и обдумывал услышанное. Ганзеко эл’Травиа верил в свою правоту, но все это являлось его собственным оценочным суждением, не претендовавшим на объективность.