Текст книги "Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса»"

Наиболее радикальные анархистские группы скрылись в подполье, объединяясь впоследствии для борьбы с советской властью. Образуются два центра анархистского подполья: Московско-Петроградский и Украинский (Харьков). Последним объединил анархистские группы на Украине под наименованием конференции «Набат». Это течение анархизма приступает к организации индивидуальных и массовых терактов на Украине и в России уже весной – летом 1918 г. Одновременно с разоружением анархических групп советское правительство провело подобные акции и по отношению к эсерам-максималистам, занимавшим по ряду вопросов сходную позицию с анархистами. 20 апреля 1918 г. с применением военной силы был обезоружен эсеровский отряд в Ижевске, арестовано более 120 человек[778]778
  Ижевск в огне гражданской воины. Ижевск, 1927. С. 8; Жуков А. Ф. Ижевский мятеж эсеров-максималистов //Вопросы истории. 1987. № 3. С. 173–178.


[Закрыть]. После ожесточенных боев 17–18 мая удалось разоружить анархомаксималистов в Самаре. В эти же дни завершился вооруженный конфликт в Воткинске, вызванный разоружением местных анархистов и эсеров-максималистов. В ходе разоружения имелись жертвы с обеих сторон. Легкое ранение от брошенной бомбы в дом председателя совета получили хозяин дома и его жена. После покушения был произведен арест виновных, часть из которых была расстреляна[779]779
  Известия Глазовского совета. Глазов. 1918. 25 мая.


[Закрыть].

Причины применения жестких мер советских органов власти к отдельным вооруженным отрядам эсеров-максималистов отчасти заключались в неподконтрольной уголовщине и самосудах в их среде. Другой причиной было стремление большевиков монополизировать контроль над оружием.

Роспуск и разоружение анархистских и эсеровских отрядов весной 1918 г., начатые по инициативе ВЧК, в целом укрепили советскую республику накануне чехословацкого мятежа и начала фронтального периода Гражданской войны, обезопасили тыл от возможных выступлении в дни последующих поражений.

В июне-июле 1918 г. ВЧК по схожей схеме проводит аресты меньшевиков и правых эсеров в Москве. На этот раз проведенная акция преследовала идейное разоружение противника, и расстрелы не применялись, хотя угроза их применения все время висела над арестованными. Ключевым было разоружение в Москве собрания Уполномоченных. Эту организацию создали в противовес большевистско-левоэсеровским Советам меньшевики и правые эсеры. Уполномоченные от фабрик и заводов должны были быть противопоставлены «выбранным» в Совет. Летом в Москве состоялось всероссийское организационное собрание уполномоченных. ВЧК было поручено решить эту проблему. 13 июня чекисты арестовали в Москве заседавших 56 «фабричных уполномоченных».

Между тем аресты среди анархистов в Москве вывели чекистов на след подпольной организации Б. В. Савинкова «Союз защиты Родины и свободы». Как уже указывалось, ряд анархистских адресов на самом деле служил прикрытием этой организации. Поэтому массовые московские аресты дали чекистам пищу для размышления. ВЧК с самого начала оценила масштабы организации, на след которой удалось выйти чекистам весной 1918 г. «Первая серьезная организация, раскрытая Всероссийской чрезвычайной комиссией, – это «Союз защиты родины и свободы», – писал впоследствии М. Я. Лацис[780]780
  Лацис М. Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. С. 16.


[Закрыть]. Важным была и личность Б. В. Савинкова, опытного конспиратора, известного в прошлом эсеровского боевика, а также масштаб обнаруженной организации, ее антибольшевистский потенциал. Поэтому чекисты взяли примерно месячную паузу, стараясь как выявить и арестовать Савинкова, так и вскрыть всю организацию.

Официально савинковская организация была создана в Москве 2 марта 1918 г. Общее число членов организации в мае 1918 г. насчитывало около 5,5 тыс. человек. У нее имелись отделения в Казани, Москве, Муроме, Рыбинске, Рязани, Челябинске, Ярославле и других городах России[781]781
  Клименко В. А., Морозов П. М. Чрезвычайные защитники революции… С. 29.


[Закрыть]. Основой военной организации являлось офицерство и техническая интеллигенция с зачислением остальных категорий населения в резерв[782]782
  Красная книга ВЧК. T. 1. 2-е изд. М., 1990. С. 57–59.


[Закрыть]. Партийный состав включал представителей большинства оппозиционных советскому режиму партий: народных социалистов, эсеров, левых кадетов и даже анархистов. Следует сразу отметить, что организация была сформирована на основе как всевозможных офицерских групп, так и всех антигермански настроенных организаций. Б. В. Савинков имел поручение одного из лидеров белого движения генерала А. М. Алексеева на ведение антибольшевистской деятельности, которое получил в середине января на Дону. Там Б. В. Савинков был принят в Донской Гражданский совет при белом генеральском триумвирате Каледин-Корнилов-Алексеев. Уже на Дону формирует «боевые дружины», основной целью которых было осуществление террористических актов против видных деятелей большевистской партии[783]783
  Литвин А. Л., Могильнер М. Б. Савинков многоликий. Политическое завещание «генерала от террора» //Родина. 2001. № 3.


[Закрыть]. Там же Савинков взял поручение генерала Алексеева – «организовать демократическое сопротивление большевикам в Москве»[784]784
  Дикгоф-Деренталь А. //Отечественные ведомости. 1918. 24 нояб.


[Закрыть], «объединить офицерские силы Москвы без различия партий и направлений на единой патриотической основе»[785]785
  Дикгоф-Деренталь А. //Отечественные ведомости. 1918. 24 нояб.


[Закрыть]. Савинков «считал себя связанным с алексеевской организацией и действовал отчасти как бы от ее имени»[786]786
  Мельгунов С. П. Воспоминания и дневники. М., 2003. С. 321.


[Закрыть].

В январе 1918 г. Б. В. Савинков организует четыре боевые террористические дружины, целью которых становится организация террористических актов против В. И. Ленина, Н. В. Крыленко, В. А. Антонова-Овсеенко и других советских деятелей[787]787
  Голинков Д. Л. Указ. соч. T. I. С. 178.


[Закрыть]. Террористический отряд в составе СЗРиС возглавил соратник Савинкова по эсеровской боевой организации (БО), некий «Николай Николаевич».

Несмотря на первые неудачные попытки, Б. В. Савинковым в марте 1918 г. разрабатывается план нового террористического акта, направленного против Совнаркома. Согласно ему планировался взрыв спецпоезда № 4001, который должен был перевозить правительство из Петрограда в Москву[788]788
  Выстрел в сердце революции. Сборник документов и материалов / под ред. Н. Д. Костина. 2-е изд. М., 1988. С. 39–48.


[Закрыть]. Срыв этого террористического акта из-за непредусмотренного террористами переноса времени и места отправления спецпоезда привел лишь к новым планам организации покушений. «Союз защиты родины и свободы» начинает подготовку нового террористического акта на девятнадцатой версте железной дороги из Москвы в Нижний Новгород. Согласно полученным заговорщиками данным, по этой дороге в скором времени должен был проследовать спецпоезд, обеспечивающий предполагавшийся переезд советского правительства из Москвы в Нижний Новгород. Была подготовлена взрывчатка, снята дача вблизи места предполагаемых событий. Этим все и ограничилось, т. к. данные основывались на слухах[789]789
  Известия Новгородского совета депутатов. 1918. 7 июня; Известия Тверского Совета. 1918. 6 июня.


[Закрыть]. Интересным обстоятельством, на наш взгляд, связанным с подготовкой теракта, является загадочная командировка Л. Каннегиссера в этот регион, как раз в указанный период. Одновременно «Союз защиты родины и свободы» начинает подготовку и индивидуальных террористических актов против В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, М. С. Урицкого и ряда советских деятелей в провинции.

Для покушения на них делалось достаточно, но «толку мало вышло» и «дальше разговоров дело не шло» – показывал позднее на суде 1924 г. Савинков[790]790
  Борис Савинков на Лубянке. Документы. М., 2001. С. 68.


[Закрыть]. Там же он признавался, что к «делу Каплан… «Союз» не имел никакого отношения…»[791]791
  Борис Савинков на Лубянке. Документы. М., 2001. С. 68.


[Закрыть]. Данные показания следует считать ложными. В своей более ранней брошюре «Борьба с большевиками» Савинков писал совсем другое: «Предполагалось в Москве убить Ленина и Троцкого, и для этой цели было установлено за ними обоими наблюдение. Одно время оно давало блестящие результаты. Одно время я беседовал с Лениным через третье лицо, бывавшее у него. Ленин расспрашивал это третье лицо о «Союзе» и обо мне, и я отвечал ему и расспрашивал его об его планах. Не знаю, был ли он так же осторожен в своих ответах, как и я в своих… План этот удался только отчасти. Покушение на Троцкого не удалось. Покушение на Ленина удалось лишь наполовину: Дора Каплан, ныне расстрелянная, ранила Ленина, но не убила»[792]792
  Литература русского зарубежья. Антология в шести томах, 1920–1925 гг. Т. 1 Кн. 2. М., 1990. С. 166.


[Закрыть]. Таким образом, в этих строчках Савинков указывал на свою причастность к покушению на Ленина и связь с Фанни Каплан. Упомянем и ряд доказанных террористических актов организации. В июле 1918 г. во время Ярославского мятежа в тылу Красной Армии на Волге взорван пароход с военным подкреплением для советских частей, испорчен в нескольких местах железнодорожный путь между Ярославлем и Бологое и уничтожен один поезд со снарядами, направляющийся в Ярославль[793]793
  Владимирова В. Год службы «социалистов» капиталистам. Очерки по истории контрреволюции в 1918 году. М., 1927. С. 262.


[Закрыть].

Первоначально создание организации в Москве шло туго, в т. ч. в результате отторжения личности Савинкова значимой частью офицеров, а также вследствие отсутствия денег. Однако когда деньги появились, то отношение к Савинкову изменилось, «офицерство» пошло в организацию. Финансирование «Союза защиты родины и свободы» осуществлялось на средства французов, англичан и американцев, в меньшей степени российской буржуазии[794]794
  Антисоветская интервенция и ее крах. 1917–1922. М., 1987. С. 125.


[Закрыть]. Сам Савинков вспоминал: «Был такой момент, когда я не знал, откуда взять средства, и в это время без моей просьбы, – я не обращался к ним, – ко мне явились чехи, и эти чехи мне передали сразу довольно большую сумму – 200 тысяч керенских денег[795]795
  Керенские деньги – керенки, деньги массового производства, низкого качества, номиналом в 20 и 40 рулей.


[Закрыть]. Их передал мне Клецандо от имени Масарика»[796]796
  Борис Савинков перед военной коллегией Верховного суда СССР. Полный отчет по стенограмме суда. М., 1924. С. 63.


[Закрыть]. Помощь от Масарика пришла вовремя. «Организация росла, росла гораздо быстрее, чем я ожидал, чем я мог надеяться, и, конечно, этих денежных средств ни в какой мере не хватало». Заранее стоит упомянуть, что чехословаки были не единственными, кто оказывал «Союзу». Денежную поддержку «Союзу» в большем объеме оказали англичане, французы, желавшие свергнуть советскую власть и заставить Россию возобновить войну против Германии. Передавались огромные суммы, исчисляемые миллионами рублей. Благодаря обильному финансированию процесс роста численности организации резко ускорился. Финансовая помощь от союзников была кстати: почти сразу же всем служащим было назначено жалование. Рядовой получал 300 руб. в месяц, отделенный – 325, взводный командир – 350, ротный командир – 400, батальонный командир – 500, командир полка – 600. Раненым и семьям убитых выдавалось пособие.

Судя по докладам Савинкову Дикгоф-Деренталя, к союзникам обращались за помощью и другие организации. Но именно савинковцы доказали свою эффективность. «Между прочим, союзники просили нашу организацию доставать им сведения о положении дел в тылу немецких войск, оперировавших на русской территории, и вообще о состоянии и настроении этих войск. Задача эта была блестяще выполнена под руководством полк. Бреде. Это заставило союзников понять, что наша организация не дутая, несмотря на полное отсутствие у нее технических средств и малое количество денег. После этого переговоры с союзниками приняли более определенный характер, тем более что силы организации выяснились более точно»[797]797
  Ярославское восстание. Июль 1918. Библиотека россиеведения. Вып. № 2. М., 1998. С. 55–56.


[Закрыть]. Штабс-капитан Альфред Пинка (Пинкус) показал на допросе в ВЧК: «Сильное пособие мы получили от союзников. Пособие мы получали в деньгах, но обещана и реальная сила. Союзники ожидали, чтобы мы создали правительство, от лица которого бы их пригласили официально. Отряды союзников составлялись смешанные, чтобы ни одна сторона не имела перевеса. Участие должны были принимать и американцы»[798]798
  Красная книга ВЧК. Т.1. М., 1989. С. 89.


[Закрыть]. В своих более поздних тюремных показаниях Пинка не скрывал, что руководству часто приходилось «выдумывать и говорить массу неправды» новоявленным членам, замалчивая внешние связи[799]799
  Красная книга ВЧК. Т.1. М., 1989. С. 60.


[Закрыть].

Очевидно, финансирование союзников должно было еще больше вырасти после предполагаемого победоносного восстания в Москве. В этот момент предполагалась и прямая военная поддержка: «Реальную силу они [союзники] обещали только тогда, когда эта организация себя проявит как силу и, создав свое правительство, закрепится. Тогда, уступая просьбам диктатора Савинкова, они придут и установят порядок на Руси»[800]800
  Красная книга ВЧК. Т.1. М., 1989. С. 89.


[Закрыть].

Следует отметить, что в организации была и немногочисленная группа лиц, настроенных пронемецки и рассчитывавшая достичь цели свержения большевистского правительства «при помощи немецких штыков»[801]801
  Красная книга ВЧК. Т.1. М., 1989. С. 60.


[Закрыть]. Во главе этой «немецкой группы» стоял генерал Довгерт, который имел связи с германским послом в России Мирбахом[802]802
  Красная книга ВЧК. Т.1. М., 1989. С. 52.


[Закрыть]. Это обстоятельство также следует учитывать как один из возможных вариантов утечки информации о существовании организации в ВЧК, помимо анархистских показаний и возможной провокационной роли Эрдмана.

Центром организации стала конспиративная квартира, устроенная доктором Аксаниным (Н. С. Григорьев) в качестве «лечебницы для приходящих больных» в Молочном переулке, на Остоженке. Согласно Клепикову (секретарь Б. В. Савинкова) Григорьев-Аксанин: «…в корниловские дни спас жизнь ген. Деникину от разъяренной солдатни. Он был ген. Деникиным рекомендован ген. Алексееву в Новочеркасске. В начале войны лично Государем награжден был орденом Св. Владимира с мечами и бантом за то, что во время гибели армии ген. Самсонова в Восточной Пруссии возглавил воинскую часть, оставшуюся без начальников, и, будучи сам раненным, вывел ее из окружения»[803]803
  Клементьев В. Ф. В большевицкой Москве: (1918-1920). М., 1998. С. 131.


[Закрыть]. Б. Савинков в Варшаве в 1920 г. о комиссаре Временного правительства в Особой армии Григорьеве отзывался, что тот «по своей инициативе ввел в этой армии телесное наказание розгами для солдат-дезертиров, и за такое самочинное мероприятие был прозван «Петром Великим»[804]804
  Клементьев В. Ф. В большевицкой Москве: (1918-1920). М., 1998. С. 131.


[Закрыть].

Работа в Молочном переулке была орган изована следующим образом: наряду с офицерами, действительными или пока только потенциальными членами организации, лечебницу посещали и настоящие больные. В приемной первых посылали к Аксанину, вторых – к настоящему доктору. Работала лечебница до трех часов, а плата за услуги настоящего доктора была чисто номинальной. Вот что рассказывал в своих воспоминаниях о работе лечебницы полковник Перхуров: «Порядок был заведен такой: в квартире в качестве служителя при лечебнице был помещен капитан Клементьев. По документам он значился демобилизованным солдатом, а по наружности и по добросовестному выполнению обязанностей слуги – подозрений не вызывал. Когда раздавался звонок в передней, Клементьев отворял дверь и спрашивал у прибывшего: – Вы к доктору? На это должен был следовать ответ: – Да, меня прислал доктор Попов. – Вам прописали массаж? – Нет, электризацию… Правильно произнесенный диалог указывал, что прибывший свой, и его проводили в одну из комнат 1, 2, 3 или в 7, в зависимости от того, которая была свободна. Не давший правильной явки проводился в комнату 8, откуда и принимался врачом как действительно больной»[805]805
  Ярославское восстание. Июль 1918. Библиотека россиеведения. Вып. № 2. М., 1998. С. 51.


[Закрыть]. Дополняет характеристику работы лечебницы Клементьев: «Прибегавшая на звонок в переднюю разукрашенная красными крестами Валентина Владимировна (В. В. Никитина, жена бывшего министра Временного правительства. – И.Р.), не давая больному оглядеться, преграждала дорогу в приемную своей довольно плотной фигурой и неторопливо спрашивала, к какому доктору. Если пациент «насчет массажа от доктора Попова», то он сразу проходил в комнату, где был телефон и принимал «массажист», или скрывался в столовой. Такой «больной» попадал к Перхурову. Если же посетитель отвечал Валентине Владимировне не так, то он попадал в приемную, записывался в книгу и в порядке очереди поступал к «не нашему» доктору, который принимал его «по-настоящему» …Николай Сергеевич (Григорьев. – И.Р.) обычно бывал с 12 до 2 дня, но случалось, заглядывал он и в неурочное время. Запирался с «массажистом» в «матрасной» и, как говорили злые языки, делал всякие уколы Перхурову. Как бы там ни было, но тот выходил из «матрасной», всегда радостно потирая руки»[806]806
  Клементьев В. Ф. В большевицкой Москве: (1918-1920). М., 1998. С. 131.


[Закрыть]. Лечебница как прикрытие первоначально хорошо работала.

Следует отметить, что явочная квартира в Молочном переулке не была единственной: в Малом Лёвшинском переулке, 3, кв. 10 находился штаб 1-й пехотной дивизии, в Скатерном переулке, 50, кв. 1 располагался штаб кавалерийского центра. Члены организации очень часто собирались именно по этим адресам. Однако статус конспиративной квартиры на Остоженке подчеркивали все, в т. ч. Савинков: «Спешные, не терпящие отлагательств дела решались в Молочном переулке, там уплачивалось жалованье, оттуда исходили все приказания текущего дня. Арестовать медицинский кабинет в Молочном переулке значило почти парализовать деятельность Союза»[807]807
  Литература русского зарубежья. Антология в шести томах, 1920–1925 гг. Т. 1. Кн. 2. М., 1990. С. 165.


[Закрыть].

Именно в Молочном переулке состоялись два ключевых заседания СЗРиСа, на которых лично присутствовал Б. В. Савинков. На первом заседании он огласил выработанную им структуру штаба организации:

1. Б. Савинков возглавляет организацию и от ее имени ведет переговоры и заключает соглашения с представителями Антанты.

2. Флегонт Клепиков – его секретарь и одновременно казначей.

3. Полковник Перхуров – начальник штаба.

4. Полковник Гоппер – начальник воинских кадров.

5. Полковник Страдецкий – связь с Добровольческой армией на всех фронтах.

6. Подполковник Бреде (Ф. А. Бредис) – разведка, контрразведка и антибольшевицкая пропаганда в латышских стрелковых частях.

7. Доктор Аксанин (Н. С. Григорьев), директор открываемой лечебницы для приходящих больных, – начальник провинциального отдела и пропаганды.

8. В. Ф. Клементьев – начальник связи между чинами штаба и лицами, желающими их видеть.

Участник заседания В. Ф. Клементьев вспоминал, что позднее к активной работе в лечебнице была привлечена Валентина Владимировна Никитина (жена министра Временного правительства), которая «ведала распорядком и хозяйством лечебницы, исполняла обязанности фельдшера»[808]808
  Клементьев В. Ф. Указ соч. С. 122.


[Закрыть]. А в начале мая во главе вооруженных сил СЗРисСа был поставлен генерал-лейтенант В. В. Рычков. Человек был решительный, требовавший самых жестких мер. В Москве ему не удалось реализовать своих планов. Позднее в Казани, где он летом был белым комендантом захваченного города, после подавления рабочего восстания 3 сентября 1918 г. он при помощи артиллерии и броневиков расстреляет более 600 человек. Уже после окончания Гражданской войн, в эмиграции, он станет членом Русской фашистской партии в Харбине и будет заведовать ее военным отделом[809]809
  Ратьковский И. С. Хроника Белого террора. Репрессии и самосуды (1917–1920 г.). М., 2017. С. 146.


[Закрыть].

Вскоре после первого состоялось второе и последнее на данной конспиративной квартире заседание штаба савинковской организации. На нем окончательно было утверждено ее название и новые структуры организации. Главой артиллерийского отдела стал лейб-гвардии 3-й артиллерийской бригады капитан Шредер, кавалерийского – штаб-ротмистр Виленкин Александр Абрамович. Главная цель СЗРиСа оставалась прежней: «устранить большевиков от управления государством и довести страну до нового Учредительного собрания»[810]810
  Клементьев В. Ф. Указ. соч. С. 154.


[Закрыть].

К маю 1918 г. численность «СЗРиС» составляла 5500 членов, значимая часть, не менее 2000 человек, в Москве. Остальные числились в филиалах организации, в основном в Поволжье. Организацией в этот период намечалось вооруженное выступление в Москве с целью свержения большевиков и захвата столицы. Как отмечал Дикгоф-Деренталь в своей статье в «Отечественных ведомостях» от 24 ноября 1918 г. (Екатеринбург), «наступил тот психологический момент в жизни, когда организация эта должна проявить себя немедленно из подполья на свет божий, или же начать неизбежно внутренне разлагаться. С технической стороны все обстояло прекрасно: были деньги, были люди, были возможности вложить в общее русское дело и свою долю участия»[811]811
  Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1989. С. 57.


[Закрыть]. В мае «СЗР и С» был издан приказ центрального штаба к начальствующим лицам Союза, в котором предписывалось «озаботиться изучением Москвы в смысле точного знания, в каких домах находятся учреждения, силы и склады противника, выяснить, по каким дорогам легче и возможней стянуть в Москву войска и какая форма группового передвижения наиболее применима: группа рабочих, грузчиков, артистов, мешочников, сколько дней езды к месту назначения, иметь ли при себе провиант и на сколько дней…»[812]812
  Владимирова В. Год службы «социалистов» капиталистам. Очерки по истории контрреволюции в 1918 году. М., 1927. С. 248.


[Закрыть].

Уже к маю 1918 г. «Союз» располагал следующими силами:

1. 1-я пехотная дивизия воинских кадров под командованием гвардии полковника Жданова (344 командира до взводных включительно).

2. Артиллерийский центр под командованием гвардии капитана Шредера (300 чел. офицеров-артиллеристов и несколько верных фейерверкеров). Клементьев особенно отмечает «энергичную работу» Шредера по накоплению боеприпасов, который «забирал на склады организации из разных квартир спрятанные винтовки, ручные гранаты и даже пулеметы… получал из большевицких складов патроны и взрывчатку»[813]813
  Клементьев В. Ф. Указ. соч. С. 159.


[Закрыть].

3. Кавалерийский центр под командованием штаб-ротмистра и георгиевского кавалера Виленкина Александра Абрамовича (еврей, произведен в офицеры при Временном правительстве. – Клементьев). «Был присяжным поверенным, часто выступавшим защитников по политическим делам»[814]814
  Клементьев В. Ф. Указ. соч. С. 159.


[Закрыть]. Лацис говорил о Виленкине как о «казначее Союза защиты Родины и свободы». «Виленкин состоял юрисконсультом английского представительства. Через него и снабжалась деньгами военная организация. Источник, очевидно, английский»[815]815
  Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1989. С. 89.


[Закрыть]. Тот факт, что СЗРиС пользовался поддержкой со стороны англичан, подтверждается тем фактом, что сам Савинков в конце мая 1918 г., когда чекисты «громили» московскую организацию, производили обыски и аресты, укрывался в английском консульстве у Красных ворот.

4. 2-я пехотная дивизия командных кадров Союза под командованием полковника Сахарова. Состояла из «крепко спаянных» студентов в количестве 2000 чел. Студенты Петровской академии смогли наладить связи со студентами других высших учебных заведений. При разгроме организаций в Москве не пострадали.

5. Гвардейская группа под командованием лейб-гвардии Преображенского полка капитана Смирнова.

6. Группа СЗРиС продовольственной милиции под начальством подполковника Бредиса (по данным Клементьева, в состав входило около 100 чел.).

Кроме того, «Союзу» оказывали всемерную поддержку ряд совслужащих, занимавших ряд важных должностей в советских учреждениях, в штабах Красной армии, в органах Военного контроля, в военных складах. «Участник заговора Веденников возглавлял Московскую продовольственную милицию. Там же служил Покровский (он же Парфенов), командовавший кавалерийскими частями… Агентура «Союза защиты» имелась даже среди служащих Совнаркома»[816]816
  Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1989. С. 21.


[Закрыть]. Савинков вспоминал позднее: «…Наши члены служили в германском посольстве, Совете народных комиссаров, Чрезвычайной комиссии, в большевистском штабе и т. д., и мы имели ежедневную сводку из этих учреждений[817]817
  Литература русского зарубежья. Антология в шести томах, 1920–1925 гг. Т. 1. Кн. 2. М., 1990. С. 163.


[Закрыть]». Кроме Веденникова и Покровского, членом СЗРиС был Бирзе, стоявший во главе красной разведки в военном контроле.

Имевшиеся в распоряжении подпольной организации силы предполагали значительный процент удачного исхода восстания. Выступление было первоначально намечено на 1–2 июня 1918 г. Затем восстание перенесли на 6 июня. Однако намеченное и подготовленное выступление еще в двадцатых числах мая было отменено. «После зрелых размышлений этот план был отвергнут[818]818
  Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1989. С. 91.


[Закрыть]». Причины указывались в белогвардейских источниках: «Выступать в Москве значило заранее обречь все предприятие на неудачу. Захватить наиболее важные стратегические пункты страны, арестовать Совет Народных Комиссаров и т. д. не представляло особых трудностей именно в тот момент. Но, захватив, город, нужно еще было в нем суметь продержаться; сделавшись хозяевами положения в центре с миллионным населением, нужно было взять на себя обязательство прокормить все эти сотни тысяч голодающих ртов. Первое было чрезвычайно трудно ввиду присутствия в Москве значительного числа организованных и вооруженных германских военнопленных, негласно находящихся под командой германских офицеров, и особенно ввиду возможности немедленного движения на Москву регулярных войск с германско-большевистского фронта. Второе представлялось почти невозможным благодаря полному развалу транспорта и предварительному разгрому большевиками всех продовольственных и общественных организаций. Новая власть не смогла бы, таким образом, удовлетворить связанные с нею надежды населения на улучшение жизни и тем самым неизбежно должна была бы опорочить то дело, во имя которого был бы произведен переворот»[819]819
  Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1989. С. 91.


[Закрыть].

Вместо этого штаб СЗРиС разработал и принял план эвакуации части организации в Казань и дальнейший захват этого города. «Были намечены воинские части для эвакуации, посланы квартирьеры в Казань. Всего предполагалось переправить 500–700 человек. Едущим на разведку квартирьерам выдавали при поездке 400 рублей и наем помещения 2000 рублей; кроме того он получал 400 рублей на семью, 150 рублей – подъемных и обмундировочных – 100 рублей, пользовался квартирным довольствием. Была составлена особая инструкция, которой должен был руководствоваться каждый эвакуировавшийся член Союза»[820]820
  Владимирова В. Год службы «социалистов» капиталистам. Очерки по истории контрреволюции в 1918 году. М., 1927. С. 248–249.


[Закрыть]. Согласно показаниям арестованного Пинки, 29 мая в Казань уже отправились часть боевиков организации и квартирьеры. Бывший командир латышской бригады генерал Карл Гоппер, завербовавший Пинку в законспирированную организацию, писал позднее: «Большая часть «Союза…», во главе с генералом Рычковым… эвакуировалась в Казань». Среди подпольщиков, отправившихся в город на Волге, был бывший секретарь Керенского Борис Фликкель. Боевикам Гвоздю, Вакулину, Федорову в столице была поставлена конкретная задача по совершению убийств видных казанских большевиков.

В самый разгар эвакуации, в ночь с 29 на 30 мая, ВЧК был арестован явочный штаб Союза и около 100 его членов. Московская организация была разгромлена. Отметим, что по многочисленным свидетельствам, ВЧК уже несколько недель знала о деятельности организации и отслеживала ее активность.

Хотя впоследствии в советской историографии утверждалось мнение о помощи населения в раскрытии организации, более логичным является информирование об этой организации со стороны Германии. Германский посол Мирбах, как уже отмечалось выше, многое знал об организации, но до поры до времени не давал всей информации ВЧК. И Мирбах, и ВЧК были настроены дождаться появления на явочной квартире Савинкова и загадочного человека из Англии, с тем чтобы именно в этот момент разгромить организацию. Однако решение Савинкова и Перхурова передислоцировать организацию в Казань многое меняло. Именно здесь находился золотой запас Советской России, который не хотели подвергать опасности ни ВЧК, ни Германия (рассчитывавшая на него впоследствии). Именно казанский отъезд заставил дать Дзержинского указание о начале операции по ликвидации организации Савинкова в Москве.

Обратим внимание еще на тот факт, что еще в конце апреля Перхуров и Аксанин, под чьим руководством находилась деятельность лечебницы в Молочном переулке, часто игнорировали методы конспирации. Настоящие больные нередко удивлялись общей обстановке в лечебнице. Почему доктора два, а принимает только один, когда, казалось бы, второй свободен? Почему из-за закрытых в столовую дверей часто доносятся громкие голоса, смех? Наконец, почему среди посетителей так много офицеров? Все это не могло не вызывать подозрений. Из воспоминаний члена организации Клементьева о весеннем разговоре с дворником Степаном становится понятным более раннее раскрытие организации. Дворник, который знал Клементьева как «представителя из низов» (Клементьев работал якобы разнорабочим в клинике Григорьева), в беседе с ним упомянул о слежке за квартирой еще до мая 1918 г.

«Степан нагнулся в мою сторону, оглянулся, будто что украл, и зашептал:

– Хоть ты не есть партийцем нашим, да друга сердечного должен упредить. Сказывают партийные наши старшие, что ваш околоток лечебный – видимость, а всамделишно здеся кадеты белогвардейские. Они тутай дожидаются сигнала, чтоб повстанье поднять. Кремль свалить, все начальство рабочее пострелять да буржуев всяких к власти допустить, а нашего брата из пролетарского класса всех под ноготь взять. Это все на Лубянской улице знают, да не берут вас потому, что пока поджидают, пока какой английский граф заявится к вам на леченье, а на деле для встречи с гадом-отщепенцем Савином, что продался англикам. Этот Савин и с ним полковник Перхур – из буржуйских вожаков первые. Вот как они тут соберутся, тогда наша Лубянка их и накроет». Клементьев указывал также, что в начале мая, сначала редко, как бы случайно, а потом все чаще и чаще, по Молочному переулку начали похаживать туда-сюда незнакомые люди. Может, и не обратили бы на себя внимания, если бы не высокие сапоги, начищенные «на все сто». Проходя возле дома № 2, эти типы замедляли ход, случалось, даже останавливались и пристально глядели в окна лечебницы, как бы сквозь занавески старались увидеть, что творится за ними[821]821
  Клементьев В. Ф. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть].

В мае 1918 г. рабочий завода «Каучук Нифонов сообщил в ВЧК, что частную лечебницу в доме № 1 по Молочному переулку регулярно посещают одетые в штатское платье офицеры, явно непохожие на больных. Одновременно командир Латышского стрелкового полка в Кремле сделал заявление Я. Х. Петерсу о том, что в городе в ближайшие дни произойдет белогвардейский мятеж. Об этом ему сообщила медицинская сестра Иверской больницы, которая, в свою очередь, получила сведения о готовящемся мятеже от влюбленного в нее юнкера Иванова, находившегося на излечении. Он настойчиво предлагал ей покинуть Москву на несколько дней, чтобы избегнуть опасностей во время восстания[822]822
  Феликс Эдмундович Дзержинский: Биография / hедкол. А. С. Велидов и др. 3-е изд., доп. М., 1987. С. 149.


[Закрыть].

После этого ВЧК установила плотный контроль за лечебницей. Наблюдение было установлено и за юнкером Ивановым (князь Мешков). Он, как и многие другие офицеры, часто посещал дом 3, кв. 9 в Малом Левшинском переулке. Ночью 29 мая чекисты и бойцы отряда ВЧК окружили дом и вошли в квартиру. На следующий день сотрудники ВЧК провели обыск в Молочном переулке, где был арестован капитан Клементьев, а также офицер Флеров и два латыша, служившие в лечебнице. Обыск в Молочном переулке особых результатов не дал, но зато в квартире по адресу Малый Левшинский переулок, д. 3 были обнаружены и изъяты «документы заговорщиков» – «схема построения пехотного полка», «написанная на машинке программа «Союза защиты родины и свободы», «картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с буквами «О.К.», пароль и явки в Казани[823]823
  Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1989. С. 20.


[Закрыть].

В результате облавы чекистов 29–30 мая было арестовано 100 заговорщиков. Однако скоропалительная операция позволила укрыться многим руководителям организации. Савинков скрылся в здании английского консульства, Перхуров – в Ярославле, где потом организовал восстание в июле 1918 г. Единственным? кого удалось арестовать, был начальник отдела разведки Ф. А. Бредис, который на допросе пытался убедить следователей в том, что работу в СЗРиС бросил, а о целях и характере организации ничего не подозревал. Арестован был и Виленкин, но он также отрицал любую свою деятельность в организации. Более ценные сведения о деятельности организации дал упоминавшийся выше Арнольд Пинка, бывший организатором московской организации, при условии даровании ему жизни.

Основная часть арестованных были рядовые члены организации. Допрашивали арестованных из видных чекистов Лацис и Петерс. В середине июня 1918 г. Дзержинский также посетил арестованных по делу «Союза защиты Родины и свободы» в Таганской тюрьме. Этот визит нашел свое отражение в воспоминаниях В. Ф. Клементьева. Согласно им Дзержинский приехал в тюрьму и, обосновавшись в конце длинного коридора, стал вызывать всех желавших переговорить о своем деле с ним. Наиболее длительным получился его разговор с Виленкиным. «Они говорили как старые знакомые – с улыбками, насмешками, иногда даже у края губ появлялись морщинки недовольства»[824]824
  Клементьев В. Ф. В большевистской Москве: (1918–1920). М., 1998. С. 239.


[Закрыть]. Сам Виленкин затем сокамерникам сказал, что «разговору было много, а сказано очень мало. Почти совсем ничего о наших делах. Вот только запомнилось, что, когда разговор зашел о Петерсе и Лацисе, Дзержинский нервно дернулся и обозвал их грязной накипью на революционном котле»[825]825
  Клементьев В. Ф. В большевистской Москве: (1918–1920). М., 1998. С. 240.


[Закрыть]. Дзержинский беседовал еще с несколькими савинковцами. К Дзержинскому смело и уверенно подскочил Давыдов. Начальник ВЧК сначала слушал его внимательно, затем начал рассматривать свой карандаш, наконец, кивнул и что-то довольно долго говорил Давыдову. Эта «долгость» показалась мне чуть ли не бесконечностью, а продолжалась совсем коротко. По словам Давыдова, «властитель наших судеб» только всего и сказал ему, что все у него в изложении идет ровно и связно, да не особенно верится сказанному. «Вот если бы можно было посмотреть в ваш мозг да наверняка заглянуть в ваши мысли, тогда бы можно было решить, где правда. Идите. В вашем деле нужно разобраться». Затем подошел Тарасенко. Прежде всего он назвался украинцем. Русские дела его совершенно не интересуют. Он не знает, за что сидит. Вместо ответа Дзержинский посмотрел на часы и заторопился. Прием кончился»[826]826
  Клементьев В. Ф. В большевистской Москве: (1918–1920). М., 1998. С. 239–240.


[Закрыть].