Текст книги "Война с первых дней"

«Россия будет нас покупать»

– Как, по вашему мнению, будут развиваться дальнейшие события? Какую политику будет проводить Россия по отношению к крымским татарам?

– Ну не зря же сюда приезжал президент Татарстана и обещал построить нам Соборную мечеть. Я думаю, Россия будет нас покупать. Мол, смиритесь и не мешайте нам. И многие татары, особенно бедные, а таких много, могут рано или поздно пойти на уступки.

– Тогда почему крымские татары так переживают? Почему ваши старики ждут повторения депортации?

– Во-первых, потому что мы русским не верим. И хотим жить в Украине, которая выбрала демократический путь развития. За что и стояли на Майдане. Во-вторых, потому что рано или поздно все равно что-то произойдет и повлечет за собой какие-то события. Мы сейчас уговариваем нашу молодежь потерпеть. Объясняем ей, что, если мы будем воевать с русскими, нашего народа просто не будет. Нас когда-то было 10 миллионов, а теперь 285 тысяч осталось. Так что нам жестокость не нужна. Кровопролитие не нужно. Ну а дальше – жизнь покажет.

– Вы имеете в виду, что на полуострове может разгореться национальная вражда?

– Я не исключаю, что такое возможно. Почувствовав себя полными хозяевами Крыма, некоторые русские – я не говорю, что все, только некоторые – могут начать нас оскорблять. Вот зайдет сейчас такой человек в кафе и скажет: «Убирайся отсюда, чмо чернож…е». Я, конечно, стерплю. А молодой татарин никогда с этим не смирится. Он гордый. Приведет восемь человек себе на помощь. И начнется: драка с кровью, потом улица на улицу, потом город на город… И вот уже пылает весь Крым. Я, конечно, молодым в мечети постоянно говорю: «Мусульманин, по Божьим законам, может обижаться ровно столько, сколько сохнет носовой платок. А если кровь вышла – не больше трех дней!» Но вы же сами понимаете: всех мы, старики, не удержим. Есть разные люди у нас.

– 18 мая исполняется 70 лет со дня депортации крымских татар. Что будет в этот день?

– Мы еще не готовы рассказывать. Не думали об этом. Обычно в наших митингах в годовщину трагедии участвовало около 25 тысяч человек. Но теперь все иначе. Думаю, позовем на этот раз всех: хромых, горбатых, женщин и даже детей. Напряжем диаспору в Турции. Пусть приезжают! Так, чтобы все видели: мы тут живем. И с нами надо считаться. Хотят русские этого или нет.

«В крымских СМИ нельзя употреблять термины „аннексия“ или „оккупация“ – надо говорить „добровольное присоединение“ или „новые реалии“»

О репрессиях своих соотечественников на оккупированной территории, о затягивании гаек в крымских СМИ, о войне России с Украиной и о личной драме с сыном Хайсером

Интервью с лидером крымско-татарского народа Мустафой Джамилевым

8 октября 2014 года

Мы все невероятно устали. Страну лихорадит уже почти год: сначала Майдан, затем аннексия Крыма и наконец кровавая и затяжная война с Россией. Но самое страшное заключается в том, что мы теряем веру. Многие из тех, кто с первых дней находится на передовой (как бойцы, так и волонтеры), после голосования в Верховной Раде за закон об особом статусе Донбасса опустили руки. Практически на каждом блокпосту теперь можно услышать: «Власть нас слила, мы не понимаем, за что погибли сотни наших ребят…» Уверена, что в это тяжелое время нам словно воздух нужны моральные авторитеты. Люди, которые не ломаются, несмотря на бесконечные удары судьбы. Те, на кого можно ориентироваться.

Один из них – лидер крымско-татарского народа Мустафа Джамилев. Мы знакомы с ним более десяти лет. И я до сих пор не понимаю, где этот хрупкий, на первый взгляд, человек берет силы, чтобы сражаться за свои убеждения. Вся его жизнь – «минное поле». Депортация, годы, проведенные на чужбине, пятнадцать лет тюрьмы за антисоветские взгляды, возвращение на Родину, двадцатилетняя битва за права своего народа и снова изгнание. Да что там говорить… Последние месяцы Кремль шантажирует Джамилева самым дорогим: судьбой его больного сына!

Поздний вечер. Маленькая, скромная квартирка на Левом берегу столицы. Как всегда спокойный и собранный хозяин, сам варит кофе. О том, что он не спит по ночам, я догадываюсь лишь по его уставшим и покрасневшим глазам. В мае прошлого года в бахчисарайском доме Мустафы-ага случилась трагедия. Его 33-летний, лечившийся пять лет назад на стационаре от психического расстройства, сын Хайсер взял из сейфа отца карабин и застрелил 43-летнего друга семьи Февзи Эдемова, помогавшего Джамилевым по хозяйству. Недруги политика возликовали. Теперь он наконец-то будет уязвим и управляем – решили они. Но ошиблись…

«Советник Путина предлагал мне сделку: освобождение сына в обмен на лояльность к Кремлю»

– Меня уже не первый раз пытаются шантажировать судьбой Хайсера, – рассказывает Джамилев. – В первых числах ноября мне позвонили из Киева. Сказали, что хотят помочь в волнующем меня вопросе. Но для этого надо встретиться. И я сразу понял, что речь пойдет о сыне.

– А кто конкретно вам звонил?

– Человек, с которым я очень хорошо знаком. При Януковиче он занимал в правительстве Украины высокий пост и был близок к беглому президенту.

– Вы согласились с ним встретиться?

– Я сказал, хорошо. Но на следующей неделе. Поскольку она была сессионной, я все равно должен был ехать в Киев. Но он попросил меня прилететь в столицу в течение двух дней. И намекнул: вы же понимаете, от имени кого я говорю. А он ждать не любит.

– Он имел в виду Виктора Януковича?

– Да, конечно. Уже на следующий день я вылетел в столицу и около здания Верховной Рады мы встретились с этим человеком. «Вашего сына можно освободить по состоянию здоровья либо переквалифицировать дело по неосторожному обращению с оружием», – сказал он мне.

– И что вы должны были сделать взамен?

– Выйти из фракции «Батькивщина». Мол, не надо присоединяться к ПР. Оставайтесь независимыми. А потом мы пригласим вас в какую-то не оппозиционную и не провластную партию, которую они собирались создать. Он даже программу мне показал, в которой были прописаны вполне демократические и правильные принципы…

– И что вы ответили, Мустафа-ага?

– Ну что я мог на это сказать? В советское время была практика здоровых людей делать психически нездоровыми. А здесь вышло наоборот. И все ради родной Партии регионов, – с горькой иронией говорит Джамилев. – Но такие вещи не для меня. Мои семейные дела – это мои семейные дела. А политика – совсем другое дело. Это предложение для меня было неприемлемо. Даже если за этим последовала бы смерть моего сына или моя смерть. Тут все очень твердо. Я этого человека попросил: «Вы вообще скажите там всем, чтобы больше с такими неприличными предложениями ко мне не обращались. А еще, спаси, Аллах, Украину от такой политической партии, которая начинает свою работу подобным образом». Он, конечно, был шокирован. Улыбнулся так широко. Мол, я поражен вашей принципиальностью…

– Но если бы в Украине на тот момент был справедливый суд, вашего сына освободили бы по состоянию здоровья и без помощи власти. Ведь он действительно болен. Кстати, уже после победы Майдана апелляционный суд к таким выводам и пришел. Признав, что Хайсер Джамилев совершил неумышленное убийство.

– Абсолютно верно. Еще в 2008 году Хайсер лечился в Турции в стационаре. Поскольку страдал расстройством психики. А затем принимал лекарства, которые ему там прописали. Но еще во время лечения врач нам с женой сказал: для того чтобы полностью восстановить психику сына, потребуются годы. Конечно, какое-то облегчение после курса терапии наступило. Хайсер даже женился. Но работать так и не смог. Был не в состоянии сосредоточиться. «Уплывал» все время куда-то. Думал о чем-то своем.

– Я правильно понимаю, что после вашего отказа сотрудничать люди Януковича вам отомстили?

– На прощание этот человек мне сказал: не переживайте, я все равно постараюсь вам помочь. Ну и помог. Статья, по которой обвиняли сына, была переквалифицирована на более тяжкую, которая предусматривала пожизненное заключение. В ней шла речь о злостном и демонстративном убийстве. Хотя никакой демонстрации там не было и подавно. Погибший Февзи Эдемов был близким другом нашей семьи. В последнее время он не мог найти работу, и мы пригласили его помочь нам по дому. Ведь брать у нас деньги просто так он не желал. Мы все Февзи доверяли. Когда уходили из дома, оставляли ему все ключи. Утром того дня, когда случилась беда, мы сначала все вместе пили на кухне кофе. Потом мы с женой ушли. А Февзи и Хайсер отправились подвязывать помидоры в его огороде. Тогда-то все и произошло. Сын мне после этого сам позвонил и говорит: «Папа, я его убил, приезжайте скорее». Я сначала не поверил и спросил: «Что за ерунду ты говоришь?!» Конечно, случившееся для всех нас невероятная трагедия. Но умышленным это убийство не назовешь. Тем более демонстративным.

– И как власть вышла из этой ситуации? Ведь ей нужно было доказать свою версию…

– Ну, следователи старались. Разыскивали людей, которые бы рассказали о каком-то умысле. О ссорах между сыном и погибшим. Весь поселок обошли. Но ни-ка-ких таких вещей не было. Тем не менее, переквалификация состоялась. А потом оказалось, что такая тяжкая статья требует суда присяжных. И суд пришлось отложить.

– И тут грянули уже другие события. Произошла оккупация Крыма…

– Да. Но дело в том, что по российским законам сын неподсуден российской юрисдикции. Ведь деяние было совершено на территории Украины, гражданином Украины и в отношении гражданина Украины. А это означает, что из аннексированного Крыма его должны были этапировать в Украину. Но россияне сказали, мы сами будем его судить. Обвинение будет представлено по трем статьям Уголовного кодекса РФ: по статье 105 – убийство, статье 222 – незаконное хранение оружия и статье 226 – хищение оружия. Кроме того, в России начали против сына лживую кампанию в интернете. Написали, что он принял российское гражданство. Еще и позлорадничали. Мол, таким образом он надеется попасть под амнистию. Я, разумеется, не поверил. А потом увидел на одном из сайтов фотографию паспорта гражданина РФ Хасера Джамилева и не на шутку встревожился. Решил, что в СИЗО на парня оказали давление, заставили… Послал адвокатов разбираться в том, что произошло. А сын им сказал: это все неправда, мне предлагали, но я отказался. Впрочем, позже российские власти признали, что дали неправдивую информацию. У них просто не было другого выхода. Хайсер вместе с адвокатами написал заявление о том, что не собирается принимать российское гражданство.

– А вы знали о том, что сына планируют этапировать в Краснодарский край?

– За два дня до его перевода они прислали жене уведомление. В нем говорилось, что судить Хайсера должен Верховный суд России. В Крыму его нет. Поэтому сына перевезут в Краснодарский край. Кстати, в этой же бумаге было сказано о том, что все адвокаты, которых я просил заниматься делом Хайсера, отстранены. А в России ему будет назначен новый адвокат. Получив эту бумагу, жена в ужасе позвонила мне. В этот день как раз был сильный шторм. И я ей сказал, не переживай: они его только на подводной лодке смогут вывезти. Но я ошибся. Каким-то неизвестным мне путем Хайсера в Россию все-таки отправили. А я был вынужден срочно искать приличного адвоката в Москве. На днях я с ним встретился. Он считает, что это не юридическое дело, не правовое, а политическое. «Мы знаем, как это делается в РФ, – сказал он мне. – Я сообщу общественности о том, что этот процесс незаконный. Но повлиять на решение суда не сможет никто. Как скажут из Кремля, так суд и решит».

– Новый адвокат уже был у вашего сына в Краснодарском крае?

– Да. И выяснил, что Хайсера оставили без лекарств. Мол, давать ему импортные (те, которые прописали сыну в Турции) мы не можем. А аналогов у нас нет. По сути, Кремль взял Хайсера в заложники и шантажирует меня его судьбой. Около двух месяцев тому назад в Киев приехал человек из Москвы. Он называет себя одним из советником Путина. В столице России перед разговором с Путиным мы с ним тоже встречались. Он тогда участвовал в организации этой беседы.

– Каким образом?

– Ну, тогда меня встречал целый отряд ФСБ. Хотя со стороны этого, конечно, видно не было – они прятались. И он этим отрядом руководил. Для чего это было, я так и не понял. Потому что у меня даже паспорт не проверили. Прямо с самолета посадили в лимузин и с полицейском эскортом отвезли в гостиницу. Туда позже этот человек и пришел. Якобы чтобы обсудить мой предстоящий разговор с президентом России. И я ему сказал, что еще не решил, буду ли я разговаривать с Путиным, поскольку приехал на встречу с Минтимером Шаймиевым. Но в результате, как вы знаете, беседа все-таки состоялась. А уже позже, в Киеве, этот россиянин сообщил мне о том, что Путин хотел бы со мной еще раз поговорить. Я пошутил: а где встречаться будем? В Киеве? В Херсоне? Мне же в Россию нельзя… А он совершенно серьезно ответил: если вы согласитесь, вам все дороги сразу откроются. А ваш сын уже на следующий день будет дома. Я разозлился тогда. Сказал ему, вы хоть сами осознаете, какая у вас мерзкая страна?! Ваш царь, глава огромного государства занимается такими делами, да? Так передайте своему Путину: я с террористами переговоров не веду. Позже я рассказал об этом журналистам. И этот человек прислал мне электронное письмо с упреками. «Как же так? – было сказано в нем. – Мне Путин этого не говорил. Это моя инициатива. Мне теперь перекрыли карьеру. Я что не могу доверять людям?!» Ну, я ему и ответил: «А ты не делай неприличных предложений и все будет хорошо. И президента своего не выгораживай…»

– Если я не ошибаюсь, попытки встретиться с вами Путин делал еще до оккупации Крыма?

– Да, это было еще в середине февраля. Тогда представитель России в Севастополе предложил мне встретиться в ресторанчике на границе Бахчисарайского района и Севастополя. Он сам родом из Татарстана, и мы с ним беседовали о деловом сотрудничестве между Крымом и Татарстаном. Это было интересно (в РТ есть нефть), и мы надеялись отправить в эту Республику делегацию деловых людей из числа крымских татар-бизнесменов. И вдруг в конце разговора он заявляет: «Я уполномочен вам сказать, что с вами хочет встретиться Владимир Путин». Я спрашиваю: «С какой стати? В Украине есть президент, глава правительства, со мной-то Путину о чем говорить?» – «Ну вот по поводу Крыма». – «А что Крым? Какие у РФ здесь интересы? Чего хочет ваш Путин от Крыма?» Он ответил, что речь пойдет об оказании помощи крымским татарам и решении наших проблем. Я говорю: «Ну, хорошо. Но это опять-таки надо делать по соглашению с нашим государством». – «Да, да, конечно, – ответил он. – Но Владимир Владимирович все равно хочет с вами побеседовать…» Что мне было отвечать? Отношения между Украиной и Россией уже были очень холодными. Назревали дальнейшие события. Я ответил, что посоветуюсь. Но лично у меня желания встречаться нет.

– Получается, уже тогда у России были планы аннексии Крыма и они прощупывали почву, чтобы понять, как будут реагировать крымские татары?

– Думаю, что да. В то время уже звучали заявления Верховного совета АРК о референдуме, о повышении статуса автономии. Хотя речь о выходе из состава Украины публично и не шла. Лишь какие-то наиболее оголтелые пророссийские силы вели разговоры о присоединении к матушке России. Это был такой момент, переходной. А развиваться события начали 26 февраля, когда произошло столкновение русских демонстрантов и крымских татар. А на следующий день 110 террористов захватили Верховный совет и Совет министров АРК.

«У Кремля было две стратегии в отношении крымских татар. Одна предполагала мирные договоренности. Вторая – репрессии»

– Чего же добивается от вас Кремль? Хотят, чтобы вы прекратили оказывать влияние на решения Меджлиса?

– А я и так не у дел. Я уже не председатель Меджлиса. Просто на Курултае люди объявили лидером нации. Но функциональных прав принимать решения или подписывать бумаги у меня нет. Хотя конечно же Меджлис со мной советуется. Спрашивает мое мнение. Тем более, что Рефат Чубаров много лет был моим первым заместителем.

– Есть ли у Кремля стратегия в отношении крымских татар?

– Насколько мне известно, у них изначально было два варианта. В ФСБ считали, что с крымскими татарами договориться невозможно. Поэтому нужно действовать репрессивными методами. А также создавать из числа лояльных крымских татар Меджлис, согласный сотрудничать с Россией. Существовал и второй план. Его авторы настаивали на том, чтобы договориться с нами, используя в качестве посредников мусульманские республики: Татарстан и Чечню. Пообещать нам хорошие перспективы, дать должности. И, собственно говоря, первые шаги Россия в этом направлении сделала. Да и телефонный разговор с Путиным 12 марта был в контексте именно этой стратегии. Мне неожиданно пришла просьба о встрече с первым президентом Татарстана, представителем этой республики в России – Минтимером Шаймиевым.

После оккупации президент Татарстана Рустам Минниханов семь раз приезжал в Крым. Побывали на полуострове также муфтии Татарстана и Чечни. И все они говорили крымским татарам в смысле: как здорово, что вы теперь в составе России! А наши держались в пределах восточного гостеприимства. Но на расстоянии. Намекнули им: понимаете, у нас есть Меджлис и мы сами решаем, как нам жить.

– Когда посредничество не дало никаких результатов, Россия перешла ко второму варианту…

– Да! Кремль практически отстранил Татарстан от нас. В Москве пришли к выводу, что толку от их посредничества никакого нет, а даже наоборот – крымские татары как-то дурно влияют на чиновников Татарстана, – смеется, Мустафа-ага. – Мол, пообщавшись с нами, начинают рассуждать как-то не совсем по-русски. Теперь всем занимается ФСБ. А как они действуют, известно: мы задавим, мы сломаем!

Возьмите хотя бы эту серию обысков в Меджлисе. Наглую, демонстративную… Выломали дверь, перелезли через забор, устроили маски-шоу, положили всех на пол, несмотря на то, что там были дети… Конечно, они хотели унизить и запугать людей. Но они не понимают менталитет крымских татар. У нас подобные вещи вызывают лишь одно желание: дать отпор. Подкупить наш народ они могли только человеческим отношением. Тогда бы крымские татары чувствовали себя обязанными. А в ФСБ большевистский подход. И прослеживается тенденция спровоцировать нас на какие-то такие действия, чтобы потом расправляться с нами, как в Чечне.

– Кроме того, они пытаются собрать Курултай и поменять состав Меджлиса…

– У них сначала была мысль ликвидировать Меджлис. Потом решили убрать из Меджлиса «нехороших» людей. Например меня и Рефата Чубарова. В целом, они решили: надо, чтобы там были «здоровые» люди. А таких там оказалось два человека. И вокруг этих двоих они теперь хотят созвать новый Курултай и создать новый состав Меджлиса. Начали собирать среди делегатов Курултая подписи о внеочередном созыве (в соответствии с нашим регламентом, для этого надо получить одну треть подписей от общего числа делегатов). Некоторые подписывали, полагая, что раз такая чрезвычайная ситуация, надо бы собрать Курултай. А цель-то была совсем другая: переформатировать Меджлис. Звонили и мне. Спросили, как вы смотрите на новый Курултай? Я говорю, вообще-то созвать его надо. Но не на оккупированной территории. Лучше сделать это за пределами Крыма. Но в таком случае возникает риск того, что в зависимости от принятых Курултаем решений Россия будет решать судьбу возвращающихся домой людей. Их могут просто не пустить в Крым, арестовать. Так уже было. Например, главу Меджлиса Рефата Чубарова не пустили на полуостров после выездного собрания Меджлиса. На том основании, что на заседании было принято решение бойкотировать выборы на оккупированной территории. Так ему и сказали. Еще стоит вопрос, где именно проводить Курултай. Мы уже прозондировали почву. Россияне категорически против того, чтобы Курултай состоялся в Киеве. Есть альтернатива – Стамбул. На это они вроде бы согласны. Не желают ссориться с Турцией. Но гарантий безопасности членов Курултая все равно нет. Кстати, на днях мы этот вопрос обсуждали на заседании Меджлиса (мы с Рефатом Чубаровым, общались с ними по скайпу). Все возможные варианты рассматривали. Решили, что, прежде чем проводить Курултай, нужно получить гарантии. Проще говоря, чтобы Путин пообещал Эрдогану: никаких хулиганских действий после заседания против нас не будет. Но опять-таки я высказал сомнение. Мы же имеем дело с государством, которое может дать гарантии, а потом их нарушить. Так что, на мой взгляд, особо торопиться с определением даты Курултая не следует. Есть, конечно, еще вариант провести его в Крыму при помощи скайпа. Но в окружении ФСБ люди будут скованны. Это будет не тот Курултай, который хотелось бы. Есть и еще один интересный нюанс. Недавно Лиля Буджурова собрала в студии своего ток-шоу «Гравитация» (на телеканале ATR. – Авт.) экспертов, сторонников и противников Курултая, членов Меджлиса. И провела интерактивный опрос о том, кто за созыв Курултая, а кто против. Звонков было более 3600. И лишь 5,9 % звонивших высказались за Курултай. Остальные были против. Люди понимают, что Курултай на оккупированной территории постараются провести по сценарию ФСБ. Посему я думаю, что если не созывать Курултай, со стороны крымских татар не будет неудовольствия.

– А кого еще из крымских татар не пустили в Крым по политическим соображениям?

– После меня и Рефата Чубарова третьей персоной нон-грата оказался Исмет Юксель – генеральный директор «Крымского агентства новостей» (Qэrэm Haber Ajanslэрэ), который на своем сайте QHA публикует ежедневную и довольно обширную информацию по событиям в Крыму на трех языках – крымско-татарском, русском, английском. Мол, ты в своем агентстве нехорошие вещи пишешь про Россию. Тебе в Крым нельзя… Он возвращался в Крым из отпуска с женой и дочуркой – жену и дочь пустили, а его нет. Сейчас Исмет Юксель тоже в Киеве, сюда же, видимо, перенесет и администрацию агентства. Иногда по своему усмотрению ФСБ не выпускает некоторых крымских татар из Крыма. Например, на днях пытались не выпустить председателя Ревизионной комиссии Курултая Али Озенбаша, который через Киев направлялся во Львов со своей дочерью, поступившей во Львовский университет. Сперва на кордоне выясняли, с кем он собирается увидеться в Киеве, и, узнав, что собирается встретиться и с Джемилевым, и с Чубаровым, просто взбесились, стали при дочери выталкивать из вагона, выкручивали руки, профессионально наносили удары. Но он все-таки, хотя и со скандалом и боями, выехал, но теперь лечится: у него растянуты сухожилия.

«Канал ATR могут закрыть по обвинению в экстремизме»

– А расскажите, пожалуйста, подробнее о том, в каких условиях сейчас работают на полуострове наши коллеги…

– Ну, сейчас телеканал ATR, который до оккупации был похлеще «Пятого» и громил прежнюю власть и оккупантов, конечно, стал несколько иным. Изменил тональность. Много внимания по требованию оккупантов он уделяет событиям, связанным с Россией, и меньше дает информации из Украины. Вот ведущая ток-шоу «Гравитация» Лиля Буджурова (она у нас такая, умная), – улыбается Джамилев, – когда ведет передачу говорит: «Не употребляйте слово „оккупация“, потому что завтра ко мне придет ФСБ. Это нельзя говорить на нашем канале. Следите за своими выступлениями…» Проще говоря, формально предупреждает участников передачи. Недавно ей сделали предупреждение. Мол, не занимайся экстремизмом. Еще одно замечание каналу было сделано из-за того, что они показали какой-то фрагмент моего интервью. Меня же там вообще запрещено показывать. Конечно, из-за всех этих событий часть сотрудников покинули Крым и переехали в Киев. Тем не менее, ATR продолжает оставаться объективным каналом. А недавно их снова предупредили: поскольку у вас звучат экстремистские высказывания, канал может быть закрыт.

Серьезное давление оказывается и на главного редактора газеты Avdet Шевкета Кайбуллаева. Эта газета выходит на русском языке и считается изданием Меджлиса. Ее обязанность – публиковать все материалы, которые издает Меджлис. И Кайбуллаева обвинили в том, что он употребляет в публикациях термины «аннексия» или «оккупация». А надо говорить «добровольное присоединение» или, на худой конец, «новые реалии»…

– Скоро словарь придется составлять! – иронизирую я. – Я слышала, что литературу у крымских татар тоже изымают? Так же, как во время депортации в 1944 году…

– Они там составили список запрещенной литературы, преимущественно религиозной. Но есть и политическая. И используют этот список как повод, чтобы проводить обыски. Я сам эту бумагу не видел. Но судя по тому, что они в магазинах забирают… Вот, скажем, брошюрку с моим портретом. Или книги, в которых есть упоминание обо мне или Рефате Чубарове. Либо брошюрку профессора Светланы Черновой «Черная весна 2014 года» об оккупации Крыма.

– А в целом какие настроения сейчас царят среди крымских татар? Удалось россиянам их запугать?

– Я вам так отвечу. Когда турки спрашивают, чем мы вам можем помочь, и предлагают гуманитарную помощь, я говорю: «Нам не это нужно». Крымские татары мне звонят и задают один и тот же вопрос: «Когда вы уже там в Киеве перекроете Крыму воду и электричество? Мы готовы перетерпеть, чтобы только выкурить отсюда оккупантов. Мы привыкли бороться. И облегчать жизнь оккупантам не надо». Украина должна на государственном уровне присоединиться к тем санкциям, которые вводят европейские страны. Потому что решить проблемы крымских татар, правовые и национальные, на оккупированной территории невозможно. Мы не сможем привыкнуть к той диктатуре, которая царит в России. К тому же в оккупированной территории эта диктатура намного жестче.

Впрочем, есть среди крымских татар и те, кто настроен немного иначе. Это, в основном, молодые люди. Они возмущаются: «Что это у вас за принцип такой, ненасилия? Пора приступать к чему-то. Но мы же прекрасно знаем, чем это для нас закончится…» – (Мустафа-ага на секунду замолкает. Он, конечно, интеллигентный человек. Но обида и горячая кровь дают о себе знать.) – Да что там. Вот эти украинские солдаты, которые сдавались, хоть бы оружие оставили нам! – с горечью продолжает он. – Нет же, сдали все русским. А что, с палками идти на эти танки?!

– А отношение русских к крымским татарам изменилось?

– Конечно, атмосфера на полуострове теперь совсем другая. Я не хочу говорить обо всех русских. Но вот разговаривает Аксёнов с нашим муфтием. И говорит: «Прошли те времена, когда вы ходили на митинги, а мы тряслись от страха. Теперь этого не будет!» В школах, когда наши дети на крымско-татарском языке разговаривают, их оскорбляют. Недавно избили за это мальчика. Мол, что ты в России на непонятном языке разговариваешь. Впрочем, если крымских татар больше двух-трех, трогать их опасаются. А вот вам еще один случай. Приходит соседка к семье крымских татар и спрашивает: «Когда вас будут депортировать?» – «А в чем дело?» – удивляются они. «Ну, я хотела переселиться в вашу квартиру». Любезно так!

– Но, насколько мне известно, славяне, которые поначалу были в восторге от оккупации Крыма, теперь настроены иначе…

– Да, конечно. Настрой уже не тот. Даже среди тех, кто как оголтелый бегал с российскими флагами. Они как-то притихли. Потому что даже те, кто был пророссийским и занимал какие-то посты, были уволены. Их заменяют россиянами. Военнослужащие, прокуратура, СБУ (а они сдались на 90 %) служат. Но в их личном деле появилась пометка: «склонен к измене родине, неблагонадежный». И это, в общем-то, справедливо.

– Приближаются выборы в Верховную Раду. Как будут голосовать татары?

– Никак. В соответствии с решением Центризберкома в Крыму выборы не проводятся.

– Может быть, стоило провести их в Херсоне?

– Тоже бесперспективно. Во время президентской кампании еще не было репрессий, и то люди боялись, что их домой не пустят. Приехали всего несколько сотен человек. А потом по отношению к ним начались репрессии. Да что там говорить. Иногда люди не ходят на выборы, даже если избирательные участки находятся рядом с домом. А тут надо тратить деньги на проезд. При бедственном финансовом положении крымских татар это очень сложно. Так что голосовать на выборах будут лишь те, кто уже выехал из Крыма.

– После принятия Закона Верховной Рады «Об особом статусе Донбасса» у многих в Украине опустились руки. Сложилось мнение, что, по сути, мы сдали Донбасс…

– Я тоже думаю, что это очень нехороший закон. И мирные договоренности Россия все равно соблюдать не будет. Но на этот шаг руководство нашей страны решилось не от хорошей жизни. Иногда мне говорят, это предательство. И я отвечаю: слушайте, президент у нас главнокомандующий и у него сосредотачивается вся информация о том, в каком состоянии мы находимся и что мы можем делать. Как вы думаете, кто примет более правильное решение в этой ситуации: вы или глава государства, который располагает всей полнотой информации? Можно говорить красивые слова о том, что там надо разгромить, надо выбросить террористов и россиян из нашей страны. Но что делать, если у нас пока нет возможности? Если обороноспособность государства при Януковиче была сведена до нуля? Чего петушиться? Надо быть реалистами. Конечно, с нашей стороны сделано больше, чем это было возможно. И если противник наши мирные инициативы не примет, мы, по крайней мере, заработаем поддержку мировой общественности. Ведь мы идем на это лишь бы не было кровопролития. Так что этот шаг был все-таки довольно продуманный.

«Обама мне пообещал: пока последний квадратный метр оккупированной территории не будет освобожден, санкции будут продолжаться»

– Оценит ли Запад? Что вы думаете о действиях Запада по отношению к Украине? Почему они не оказали нам поддержку? Или рассчитывать на это и не стоило?

– Ну, вообще, страны-гаранты должны были обеспечить нашу безопасность и территориальную целостность. Ведь их подписи стоят под меморандумом 1994 года, в котором Украина отказалась от ядерного оружия. Правда, меморандум – это не соглашение, он не имеет той силы, которое имеет соглашение, но все же… Но дело в том, что если условия даже меморандума не выполняются, то пропадает доверие к международным соглашениям. Как в таком случае они смогут остановить распространение ядерного оружия? Что скажут тому же Ирану или Турции, которые имеют потенциал создать ядерное оружие? Пообещают безопасность и территориальную целостность? А они им будут вправе ответить: мы видели, какими гарантами вы оказались в отношении Украины. Кстати, я это говорил и в квартире НАТО, и в Конгрессе США. Понятно, что вводить сюда свои войска Запад не будет. Но могли бы, по крайней мере, снять эмбарго на поставки вооружения. Но они и этого, к сожалению, не делают. Сейчас, правда, есть какие-то подвижки в этом направлении.