Текст книги "Война с первых дней"

– А чем они обосновывают свою позицию?

– Ну, в общем, у них тоже есть основания. По данным ЦРУ, российские спецслужбы проникли в МВД, МО и СБУ примерно процентов на тридцать. Я уже не говорю об их присутствии в других службах…

– Я слышала более страшные цифры.

– Ну, сейчас немножко почистили органы. Но все равно. Никаких секретов практически у нас нет. Ну вот элементарно… Вся телефонная сеть в их руках. Я сейчас говорю и знаю, что они слушают (Мустафа-ага кивает на лежащий в сторонке свой телефон). Выходит, мы не можем гарантировать, что вооружение, которое нам завтра дадут, не окажется в руках русских.

– Запад мог бы ввести миротворческие войска…

– Я в НАТО (а там собрались представители всех 28 стран-членов НАТО) это говорил сразу после оккупации Крыма. Приводил в пример Косово (всем известно, что ввести войска ООН к нам не выйдет: Россия – член Совета Безопасности ООН и обязательно наложит вето). А мне ответили: сравнивать Югославию и владеющую ядерным оружием Россию нельзя. Риск слишком велик.

– Я слышала, что у вас был разговор и с президентом США Бараком Обамой?

– Когда 3 июня в Варшаве мне вручали премию Солидарности, там собрались 18 президентов, много премьер-министров и других высокопоставленных лиц. После церемонии был торжественный обед. Меня, как героя дня, усадили в середине стола. Напротив Порошенко. Рядом с ним Комаровский, Обама… Помещение было большим, шум стоял страшный, говорить было невозможно. Но Обама… Ну, вот от него веет каким-то теплом… какая-то притягательная у него энергия… обошел стол и подошел ко мне. Поздравил. И вот тогда я шесть-семь минут с ним и говорил. Естественно, я выразил беспокойство по поводу того, что Крым может стать зоной замороженного конфликта на долгие годы. А также предметом торга с агрессором. Но он твердо мне тогда ответил: пока последний квадратный метр оккупированной территории не будет освобожден, санкции будут продолжаться. Джон Кэрри тоже тогда ко мне подходил. Мол, можно с вами сфотографироваться. Сказал примерно то же, что и Обама. Потом в Киев приезжала канцлер Германии Меркель. С ней мы встречались у президента Порошенко. Вместе с мэрами Киева, Львова, Луганска и Донецка. Меркель увидела меня и воскликнула: «А, Мустафа, хорошо! Я хотела бы узнать информацию по Крыму». Ну, и когда очередь дошла до меня, я ее спросил: не намечается ли второе Мюнхенское соглашение. Не планируют ли пожертвовать Крымом, чтобы удовлетворить агрессора? Потому что такие разговоры уже давно идут. Она тоже заверила меня, что такого не будет.

– Тем не менее, в Евросоюзе есть серьезные силы, лоббирующие интересы России…

– В конце апреля я выступал в Гарвардском университете в Бостоне. Одна англичанка сказала мне: «Вот у нас в парламенте кое-какие депутаты говорят о том, что про Крым можно уже забыть, Россия его не вернет. Как вы относитесь к таким разговорам?» Я сказал, что очень печально, если такие разговоры идут. Потому что в меморандуме от 1994 года есть подпись и Великобритании. Это государство выступило в роли одного из гарантов нашей безопасности и территориальной целостности. А если сейчас ваша политическая элита придерживается такого мнения, что Крым потерян, значит, мы будем исходить из того, что нас предали. Еще я попросил эту женщину: спросите, пожалуйста, у ваших депутатов, они по-прежнему считают себя джентльменами? В зале, естественно, разразился хохот. Но если серьезно, в Европе на самом деле есть и такие настроения. И в Европарламенте в том числе. Особенно среди тех, кто чемоданами получает купюры из России. И о том, что они таскают эти деньги туда чемоданами, разведки европейских стран знают. Я их спрашивал: почему не предпринимаете ничего? А они говорят, ничего страшного, их не так уж много, держим на учете, когда будет надо – прихлопнем, а пока пусть истощают казну России. Тем временем эти коррупционеры делают свое дело.

«Баланс в Херсонской области в пользу Украины могли бы изменить крымские татары»

– Говорят, Россия развязала войну на Донбассе ради того, чтобы заставить Украину де-факто признать аннексию Крыма. А может ли Крым просуществовать без материковой Украины?

– Нет. Сейчас мы их кормим. И наши фуры с продуктами едут на Керченскую переправу и дальше, потому что продукты в России вдвое дороже. Когда эти фуры проезжают украинский пост, они платят таможенникам 2 тысячи гривен, а потом еще 2 тысячи гривен россиянам (они гривнами принимают, потому что все продукты покупают у нас). Так что через Керчь в Крым они не много провезут. Но надо понимать: в поставках продуктов заинтересованы очень широкие круги российско-украинской элиты. Там все так повязано просто… Меня иногда поражает. У одного бизнесмена из Крыма появились в Киеве какие-то проблемы, а ему ФСБешник в Симферополе говорит: «Я там позвоню в Киеве кому надо, и все сделают». Выходит, что ФСБешники по телефону решают проблемы в Украине! Конечно, все это я говорил президенту. Надо с этим что-то делать. У нас нет практически границы. Там можно провести, что хочешь и кого хочешь.

– Получается, России и сухопутный коридор, о котором так много сейчас говорят, для Крыма создавать не надо? Я имею в виду слухи о том, что в РФ планируют захватить Мариуполь и выдвинуться оттуда в сторону Мелитополя, параллельно отправив накопившиеся в Крыму войска на Херсонщину…

– Сложно сказать. Я тоже слышал о зловещих планах России на этот счет. И, судя по тому, какие огромные силы Россия собирает на полуострове – это не исключено. У нас очень подробная информация о том, что творится сейчас в Крыму. Там действительно огромная мощь. И всю эту армаду они стягивают к границе с Херсонской областью. Закапывают танки вокруг Симферополя. Складывается ощущение, что они готовятся к большой и затяжной войне. Кстати, у нас есть кое-какие информаторы в среде так называемой «самообороны» Крыма и других служб. И нас настораживают ведущиеся там разговоры о том, что война на этом фронте обязательно будет, но до этого, мол, нужно уничтожить в Крыму «пятую колонну». Проще говоря, крымских татар. Они даже списки людей уже подготовили (мне удалось увидеть эти списки только по Судакскому и Бахчисарайскому районам), которые подлежат в первую очередь исчезновению. Это руководители местных и региональных меджлисов, и. о. председателя Меджлиса Ахтем Чийгоз.

– Исчезновению – в смысле убийству?

– Похищению, убийству… Проще говоря, речь идет не об аресте. А так, втихую. Недавно в Белогорском районе затолкали в машину и увезли в неизвестном направлении двух крымских татар. Их судьба до сих пор неизвестна. Мы проверили номер машины, встретились с ФСБ. Наши встретились с руководством ФСБ, с «премьером» Крыма Аксёновым… Им сказали: «Мы ничего не знаем». Придется выяснять самим. Кстати, дядя пропавших – бывший председатель меджлиса Белогорского района и активист национального движения. И. о. председателя Меджлиса Ахтем Чийгоз уже заявил: «Если пропавших не найдут, крымские татары начнут серию демонстраций». Я ему позвонил и сказал: «Освобождения ребят недостаточно. Надо выявить этих людей и судить. Если, конечно, новые власти считают себя государством, а не какой-то бандой». Сегодня говорил с отцом похищенного. В его дворе собрались 300 человек, когда узнали о трагедии. И тут же появилась ФСБ. Мол, у вас тут несанкционированное собрание. А люди им ответили: «У нас традиция такая, если у кого-то случилась беда, мы собираемся у него дома, чтобы выразить свое сочувствие». Я ему говорю, что надо выходить на площадь. Потому что дальше нельзя уже молчать. И сам понимаю, как это опасно. В Крыму сейчас как. Тех, кто митингует, пока не расстреливают. Но фотографируют. А на следующий день присылают уведомление о штрафах. Больнее для татар ничего не придумаешь. Они и так в бедственном положении. А тут надо заплатить от 10 до 40 тысяч рублей. Если не заплатишь в течение месяца, заберут имущество. В первую очередь машину. И это людей останавливает. Не потому, что они испугались чего-то. Просто не хочется лишиться средства передвижения. Вот, скажем, 16 сентября проводили обыски в Меджлисе. Собрались там люди. А их тут же фотографируют и говорят: несанкционированный митинг. И все уже знают, что завтра к ним домой придут с обыском и пришлют уведомление о штрафах. Даже корреспондентам прессы теперь нельзя собираться вместе, если их больше трех человек.

– Как вы думаете, когда Россия может приступить к созданию «коридора» для Крыма? Есть версия о том, что на уровне глав государств уже есть определенные договоренности. И войны на этом направлении, по крайней мере, до весны не будет. Но как-то не верится…

– Я тоже не исключаю, что они начнут войну раньше. Потому что время играет против Кремля. Им надо торопиться. В России растет недовольство. На сегодняшний день, по данным российских правозащитных источников, в Украине погибли уже около 4 тысяч граждан РФ. Но фамилии известны только трехсот. Драма заключается в том, что мы наших парней хороним как героев, а они своих просто закапывают в землю и на могилах только номерки – как в зэковских истребительных лагерях в сталинские времена. Родственникам говорят, что пропал без вести. Я думаю, российские власти понимают: чем больше у них будет трупов, тем скорее проснется Россия. И поэтому они, может быть, будут спешить.

– Они уже готовят почву в Херсонской области? Сценарий этой войны уже всем известен. Россия сначала подрывает ситуацию изнутри. И только потом начинает вести военные действия.

– Когда в начале июля мы проводили в Геническом районе выездное заседание Меджлиса, я разговаривал о ситуации с главой районной администрации. В районе был проведен социологический опрос настроений людей. И выяснилось, что в случае вторжения готовы сдаться около 60 % населения. Проще говоря, ситуация в регионе опасная. И агентуры у россиян там пруд пруди. Кстати, после этой поездки у меня родилась идея. Я предложил переселить в Херсонскую область тех крымских татар, которые покидают полуостров (ведь, несмотря на наши призывы не уезжать, уже 8—10 тысяч человек уехали). Во-первых, этот регион находится близко к Крыму и после его освобождения людям будет легче возвращаться. Во-вторых, наш народ изменил бы баланс. В-третьих, мы могли бы создать из крымских татар батальон Самообороны. Он бы помогал пограничникам контролировать границу. Но чтобы это все сделать, нужно создать людям условия: построить дома (причем добротные, которые после освобождения можно было бы продать, чтобы купить жилье в Крыму) и создать инфраструктуру: школы, больницы… Ведь, уезжая из Крыма, татары снова все теряют. Но все это требует затрат. А сил у нас не хватает.

– А вы говорили на эту тему с президентом Петром Порошенко?

– Говорил. Увы… Средств нет. Так что ситуация действительно у нас очень печальная.

– Оценивая происходящее в Украине, многие вспоминают 1939 год. Мол, если Путину удастся растоптать Украину, он пойдет дальше. Попытается вернуть России сферу влияния Советского Союза в Восточной Европе.

– Знаете, разумом и интересами России действия Владимира Путина не объяснить. Его интересует лишь собственный рейтинг, который он поднял во время кампании против Украины. И все его действия идут во вред его же стране. Лично меня сравнение с 1939 годом не пугает. Так же, как и тот факт, что глава РФ может пойти дальше и еще что-то захватить. Ведь подобные действия приблизят конец путинской России.

Впервые опубликовано на сайте «Телекритика».

Часть вторая
Как начиналась АТО

Восточный дневник: Донбасс за шаг до войны

15 апреля – 15 мая 2014 года

Теперь я точно знаю, как начинается гражданская война. Это происходит в тот момент, когда вчерашние друзья, братья и коллеги перестают друг друга слышать. Словно между нами выросла глухая стена, а желания, сил и мудрости преодолеть ее ни у кого нет. Ведь взаимные обиды и претензии уже сплелись в тугой узел, который невозможно разрубить. А эмоции зашкаливают и заставляют совершать необдуманные поступки и делать неоправданно резкие заявления. Судя по всему, к черте невозврата мы подошли уже вплотную. Стоит протянуть руку – и дотронешься к старухе с косой, которая бродит по улицам городов Донбасса, собирая первый кровавый урожай…

Краматорск. Разоружение. Солдаты тоже плачут

Российский флаг. Гора из шин. На самой высокой точке светловолосый мальчишка лет 16-ти в оранжевой жилетке парковщика на голое тело и с жезлом гаишника в руках.

– Ваши документы! – обращается к нам пацан. – Паспорта…

Размахивать жезлом он, судя по всему, уже устал. Вспотел. Волосы на лбу слиплись. Но человеку «при исполнении» проявлять слабость не пристало, и слезать с баррикады парнишка явно не собирается.

«Если бастуешь в Киеве – герой, а на Донбассе – сепаратист?»

– Почему мы поставили блокпосты? – искренне удивляется моему бестолковому вопросу припарковавшийся около въезда в город местный таксист Николай. – Так Юля ж сказала, что весь Донбасс нужно колючей проволокой оградить! Мол, тут одни сепаратисты живут. А этот баптист ее, Турчинов, и рад стараться. Решил нас извести. Самолеты в небе так и снуют, вертушки крутятся…

– А вы себя сепаратистами не считаете?

– Да какие ж мы сепаратисты? Это ваша власть киевская – незаконная. Потому как ее никто не избирал. А рабами европейцев мы не будем. И не надейтесь! Нам русские ближе, они нам родня…

Слова Тимошенко о колючей проволоке ходят по Донбассу еще с 2004 года. Сама Юля неоднократно заявляла, что никогда ничего подобного не говорила. Но ей тут не верят.

Первые баррикады в Краматорске появились больше недели назад. Тогда же неизвестными бойцами с оружием, в масках и камуфляже был захвачен (позже освобожден – АТО, а затем снова захвачен) горотдел милиции. Поскольку аналогичные процессы шли по всему региону, и. о. президента Турчинов объявил о начале антитеррористической операции. Но это решение еще больше подхлестнуло народные протесты в Донбассе. Уже 15 апреля митингующие попытались захватить расположенный в черте Краматорска военный аэродром. А армейцы дали им отпор.

– Значит, если в Киеве бастуешь, ты герой, а на Донбассе – террорист и сепаратист?! – горячится один из активистов протеста, щупленький пенсионер с аккуратной бородкой Александр Ефремович. – Это же с каких пор простых людей террористами стали называть?

– А как вас еще называть, если вы аэродром военный пытались захватить?

– Мы его не захватывали. Мы пришли к воротам аэродрома, чтобы выразить свой протест. А солдаты начали по людям стрелять. Потом самолеты подняли в воздух…

«Армия должна быть с народом!»

Возможно, страсти по аэродрому скоро бы улеглись. Поговорили бы люди, повздыхали, да и успокоились. Но ранним утром 16 апреля (как раз накануне четырехсторонних переговоров в Женеве) от блокпоста к блокпосту полетела «молния»: со стороны Изюма (Харьковская область) в город идут танки! Вот тогда-то митингующие по-настоящему и испугались.

– Вы понимаете, украинская армия получила приказ стереть нас с лица земли! – совершенно серьезно и по-деловому заявляет мне 53-летний инженер коммунального предприятия Юрий Азаров. – Но мы этого не допустили! Женщины, дети, мужчины – все побежали в Старый город и блокировали шесть военных машин (как выяснилось, это были не танки, а БМД[1]1
  БМД – боевая машина десанта. (Здесь и далее примечания автора.)


[Закрыть]). Окружили их живым кольцом. Солдаты по цивильным людям стрелять не стали. Сразу перешли на сторону народа. Сейчас они и их техника – в Славянске. Но такими сознательными оказались далеко не все военные…

Вместе с Юрием Азаровым мы отправляемся на железнодорожную станцию Пчелкино, где местные жители окружили еще 16 машин 25-й воздушно-десантной бригады ВС Украины из Днепропетровска. Как выясняется, этой же части принадлежали и захваченные ранее БМД в Старом городе.

– Они тут, на Пчелке, не хотели останавливаться, – рассказывает Азаров, кивая в сторону военных. – Кидали свето-шумовые гранаты, смяли «Таврию» ветерана Великой Отечественной войны (слава богу, она была пустая). Но потом все равно затормозили…

Мы стоим на тихой сельской улочке (поезда здесь ходят далеко не каждый час), разрезанной «по шву» железнодорожным полотном. Вокруг цветут деревья. Мне очень хочется думать о весне. Но вместо этого я иду к окруженным толпой разъяренных людей БМД, на каждом из которых сидят не менее десятка вооруженных солдат, и ловлю себя на мысли о том, какими чужеродными здесь выглядят боевые машины.

– Какая сука вас родила, что вы сюда пришли?! – надрывается около одного из БМД женщина лет пятидесяти.

– Оккупировали нашу страну подонки! – поддакивает ей 30-летний розовощекий здоровяк. – Пусть Турчинов загонит их обратно!

Военные напряженно молчат. Они явно очень устали. И сил отвечать местным у них нет.

– Какие же мы оккупанты? – в конце концов не выдерживает один из парней. – Мы украинская армия. И находимся на территории своей страны.

– Вот и валите в свою Украину! – кричат люди. – Хотят танками нас давить! Стрелять в нас! У нас тут дети! Армия должна быть с народом.

– А у вас здесь что, не Украина? – отвечает солдат. – И потом, мы в вас не стреляли. Мы военные, нам дали приказ, и мы его выполнили…

– Люди, вы должны понимать, что здесь происходит! – обращается к краматорчанам мужичок в сером костюме и с портфелем в руках. – Солдаты не виноваты. У нас идет война между славянами и Западом. Это американцы во всем виноваты. Но Россия нас защитит. А военные здесь ни при чем. Они тоже славяне.

– Да хватит вам уже ссориться! – перебивает его улыбчивая кругленькая женщина. – Мальчики! – обращается она к военным. – Вы, наверное, голодные? Вот вам огурчики, колбаска…

– Ребята, тут люди говорят, вас в армии не кормят? – подхожу я к военным. – Неужто действительно голодаете?

– Глупости! Все у нас есть!

– А почему вы такие уставшие? Правда, что до переброски сюда вас в лагере под открытым небом держали?

– Ну, двое суток в лагере в палатках пожили, – отвечает молодой темноглазый десантник. – Но это нестрашно. Просто унизительно все это. Унизительно, понимаешь?!

«Сдавайте боеприпасы и дуйте в Днепропетровск!»

На одной из боевых машин я нахожу командира десантников, но разговаривать с журналистами он не хочет.

– Я звоню руководству! – сразу отрезает офицер. – Что они скажут, то мы и будем делать. Отойдите, пожалуйста…

– А кому конкретно?

– Отойдите…

Время тянется медленно. Митингующие заправляются пивом в соседнем ларьке. Атмосфера накаляется с каждой минутой.

– Товарищи, товарищи! Послушайте! – появляется в толпе высокий мужчина в камуфляже. – Я из Дружковки. Председатель Общества ветеранов-десантников. Сейчас в Славянске ротой народного ополчения командую. Давайте ребят отпустим. Они наши подшефные. Нормальные парни.

– Мы их отпустим, а они нас расстреляют? – отвечают люди. – Ты вообще кто? А ну покажи документы! Провокатор!

Гость из Дружковки замолкает. Отходит в сторонку.

– Что же делать? – растерянно спрашивает он то ли у меня, то ли у самого себя. – У меня племяш на БМД…

– А у меня брат, – говорит светловолосая девушка по правую руку от меня.

– Смотрите, вертолет летит! – кричит кто-то в толпе. – Готовьтесь, к нам гости…

В первые секунды по людскому морю проходит волна паники. Но вертолет уходит на аэродром. Люди успокаиваются. А вскоре к нам подъезжает командующий ВДВ Украины Александр Швец. Он пытается наладить с митингующими разговор. Но отпускать десантников люди не желают. Идут часы. На улице темнеет.

– Придется ребятам здесь ночевать, – вздыхает бывший вэдэвэшник из Дружковки.

Неожиданно к толпе подъезжает «уазик», из которого выходят высокие крепкие парни в камуфляже и масках, с автоматами. Уверенно раздвинув оружием притихшую толпу, они о чем-то долго беседуют с командующим ВДВ.

– Кто это? Откуда? – спрашиваю я у вэдэвэшника.

– Из Славянска, – очень тихо отвечает он. И как-то неуверенно добавляет: – Ну, наш спецназ типа…

Спустя полчаса гости в камуфляже и масках объявляют:

– Сдаете боеприпасы Швецу, он отдает их нам, и дуйте в Днепр!

Тяжело вздохнув, командующий ВДВ подчиняется. Кто-то приносит ему голубой полиэтиленовый пакет для мусора, и он собирает в него боеприпасы. Мимо проходит поезд. Жители Краматорска приветствуют его криками: «Донбасс! Победа!» Проводники и пассажиры машут им из окон. Вскоре толпа расступается и выпускает на свободу первый БМД. В глазах бойцов стоят слезы. Я вспоминаю слова одного из бойцов: «Понимаешь, это унизительно…»

Краматорск. Евромайдан. Люди, которые думают по-другому

Опросы в Краматорске по текущим событиям никто не проводил. Но, по разговорам, большинство жителей поддерживают акции протеста. По разным причинам. Кому-то не нравится нынешняя власть, кто-то – за расширение прав Донбасса, кто-то просто хочет присоединиться к России, как Крым. Но есть люди, которые думают по-другому. В Краматорске немало тех, кто ездил на Евромайдан или оказывал ему посильную помощь, оставаясь дома. 16 апреля более тысячи человек вышли на митинг «За единую Украину».

– Мало кто знает, что двое краматорчан погибли 20 февраля в Киеве во время расстрела на улице Институтской, – рассказывает 30-летний бизнесмен Алексей. – Когда украинские СМИ пишут о нашем городе, складывается впечатление, будто здесь живут только пророссийски настроенные люди. А это неправда. По словам евромайдановцев, сегодня пророссийское протестное движение в Донецкой области состоит из нескольких проплаченных групп. Во-первых, вооруженных мобильных бригад бывших военных и экс-сотрудников различных спецподразделений, которые осуществляют непосредственный захват административных зданий, а потом исчезают (по слухам, их база находится в Славянске). Во-вторых, криминалитета, который якобы связан с людьми Януковича (например, говорят о группировке «17-й участок»). Хотя сами пророссийские активисты участие ОПГ[2]2
   ОПГ – организованная преступная группировка.


[Закрыть] в своих акциях и отрицают.

– В то же время среди митингующих много идейных людей, – говорит Алексей. – А также те, кто просто боится нищеты. Ведь после того как отношения Украины и России испортились, большинство предприятий региона сократили число рабочих дней, поскольку львиную долю заказов они выполняли для РФ. Соответственно, у людей упали и зарплаты. А они и до этого были низкими. В среднем не превышали 2–3,5 тысячи гривен.

– Мне кажется, в Киеве о нас просто забыли, – добавляет бизнесмен. – А нам сейчас очень нужна помощь и поддержка. Среди пророссийских много тех, у кого есть оружие. И они могут пустить его в ход.

Мариуполь и Славянск. Смерть и кровь. «Наши мужья не террористы!»

Ночь на 17 апреля стала для Мариуполя кровавой. В тот день произошли столкновения около воинской части. Как утверждают бойцы ВВ, их штурмовала толпа пророссийских митингующих. Бросала в часть «коктейли Молотова», снесла ворота. В то же время активисты говорят, что никого не атаковали, а просто блокировали. Разнится информация и о том, кто стрелял. По одним данным, вели огонь солдаты из части (сначала в воздух, потом прицельный). По другим – какие-то провокаторы. В любом случае итог трагичен: двое погибших, более 10 раненых. Причем оба убитых – люди совершенно случайные и явно не диверсанты-террористы…

Мариуполь. Кафе «У Елены». В маленьком дворике собралось около 10 человек, чтобы помянуть хозяина заведения – 39-летнего Андрея Гужву. Он погиб 17 апреля во время перестрелки около воинской части внутренних войск.

– Уходите! – кричит мне светловолосая женщина лет сорока с черной повязкой на голове. – Вы журналисты все врете! Вы пишете, что мой муж террорист! Уходите!

– Лена, подожди… – останавливает вдову погибшего подруга. – Журналисты все разные.

Захлебнувшись слезами, Елена отходит в сторону.

– Вы поймите… – вздыхает ее подруга. – У нас горе. А украинские каналы все врут… Даже фамилию Андрея перепутали… Как это случилось? В ночь на 17 апреля мы не спали, готовились к Пасхе. И вдруг услышали гул реактивных самолетов. В воздух взлетали красные сигнальные ракеты… Естественно, все очень испугались. По словам Лены, Андрей в это время только вернулся домой. С кем-то созвонился и узнал, что возле воинской части заваруха. И решил вместе с приятелем пойти посмотреть, что там происходит. Но туда он так и не попал. Около школы № 9 (она расположена на расстоянии в несколько сотен метров от части) его настигла пуля…

– А знаете, как выстрелили? – прерывает наш разговор друг погибшего Иван. – Так, что у Андрея разорвало почку и печень! Это ж из чего надо было стрелять?! Еще и пуля куда-то исчезла. Я врачей спрашивал, они не знают, куда она делась!

– Понимаете, мы даже не знаем, кто доставил Андрея в больницу, – говорит подруга вдовы. – Нам медики позвонили, и мы туда поехали. Но было уже поздно. Андрюша умер на операционном столе. У него осталось трое детей. Как им теперь жить? Вы напишите об этом. Пусть люди знают. А еще о том, что Андрей был человеком честным. В тюрьме никогда не сидел. Не надо называть его террористом…

«У мужа была астма, он получал пенсию по инвалидности»

Светлана и Олег Авербахи встречают меня около дома. Сегодня они похоронили 43-летнего мужа и отца, Александра.

– Саша всегда забирал меня с работы, – рассказывает Светлана. – А я работаю в магазине неподалеку от этой злополучной воинской части. Около 21:00 муж с моим племянником Сашей вышли из дома и зашли в магазин возле части купить пиво. А когда потом увидели митинг, решили посмотреть, что там происходит.

– В этот момент началась стрельба, – подключается сын погибшего Олег. – Это военные делали предупредительные выстрелы в воздух. Папа и Саша испугались и спрятались за машину, которая была припаркована рядом. А когда стрельба прекратилась, вышли, чтобы уйти.

– Но в этот момент возле мужа разорвалась светошумовая граната, – всхлипывает Светлана. – И он упал… Какие-то люди помогли Саше вызвать «скорую» и отвезти супруга в больницу. Ближе к 22:00 я позвонила ему на мобильный, но мне ответил незнакомый человек. Мол, приезжайте в больницу. Когда я туда примчалась, муж уже был мертв. Осколок гранаты разорвал ему легкое.

– Понимаете, папа вообще не ходил на эти митинги, – вздыхает Олег. – Ему не нравилась новая власть. Но и захват админзданий он не приветствовал. Он вообще большую часть времени проводил дома. Последний год не работал из-за астмы. Ему даже пенсию по инвалидности оформили…

– Астму он получил потому, что работал обрубщиком во вредном цеху на заводе, – уточняет Света. – Но в последнее время моей зарплаты на жизнь нам не хватало. И он снова решил устроиться на завод. Уже и обходной лист подписал… А еще он накануне гибели первый раз получил пенсию по инвалидности. Так радовался! Купил продукты к Пасхе. Кто же знал, что такая беда случится…

«На Былбасовке мальчишки 20-летние стояли. Вот муж и сказал: пойду детей защищать»

Хрупкая черноволосая Елена Руденко встречает меня возле калитки своего скромного дома в Славянске. Ее муж погиб в пасхальную ночь на печально известном блокпосту близ поселка Былбасовка, где во время столкновения с неизвестными вооруженными людьми погибли пять человек (три активиста и двое нападавших).

– Сегодня в четыре утра мне позвонили и сказали: «Приходи, Сергея убили», – тихим бесцветным голосом говорит женщина. – Я прибежала, а он уже холодный. Ему вот сюда выстрелили, – Елена дотрагивается пальцем до своей переносицы. – Вот так. Был, и нет его… Он долго там на блокпосту лежал. Только утром его увезли в морг.

Сергей Руденко дежурил на блокпосту с первого дня протестов в Славянске.

– Он работал водителем школьного автобуса, – продолжает Елена. – Очень малышей любил. А там, в Былбасовке, мальчишки 20-летние стояли. Вот он мне и сказал: «Пойду детей защищать». Не знаю, как теперь жить. Одной… Мы с Сережей прожили 35 лет, все делали вместе, троих детей вырастили. А теперь-то как?!