Текст книги "Война с первых дней"

Изюм – Донецк: Линия разлома

6—12 июня 2014 года

Я всегда считала, что военные журналисты не имеют права отстаивать точку зрения одной из сторон конфликта. Ведь в таком случае мы предаем принципы профессии и становимся пропагандистами. Но оказалось, что работать по правилам можно лишь на чужбине. Например, в Сирии или Ливии. А когда пылает твоя собственная Родина, быть объективным не может никто. Все мы прежде всего люди. Тем не менее я все еще цепляюсь за правила, пытаюсь оставаться посередине происходящего и подсознательно ищу в хаосе гражданской войны истину, которой нет.

«Миша, прикрой!»

– Привет! Рад тебя слышать! Бл…, нас окружают! Повиси на трубе. Сука! Бл…! Да, с той стороны! И оттуда! Миша, прикрой!

Автоматная очередь разрывает в клочья повисшую в трубке тишину. Я слышу треск веток, пронзительный свист и гулкий взрыв.

– Коля! Коля! Вы живы?! – ору я что есть мочи и вдруг понимаю: он не ответит, даже если с ним все в порядке. Не до меня ему сейчас.

– Обходит! Справа! Давай! – кричит кому-то Николай. И снова выстрелы.

Я сижу на лавочке около отеля в Изюме (этот город расположен всего в 40 километрах от окруженного силами АТО мятежного Славянска. – Авт.), и холодный ветер пробирает меня до костей. На часах давно за полночь. А ночь, как известно, самое тяжелое время для наших военных: с наступлением темноты «ополченцы» из Славянска нападают на блокпосты.

Что страшнее всего для меня на этой войне? Наверное, ожидание. Я должна не сойти с ума и дотянуть до утра, чтобы снова позвонить десантнику Николаю и узнать: он и его друзья живы. Эти ребята уже никогда не будут для меня чужими. Я смотрела им в глаза, слушала их рассказы о жизни и ела вместе с ними приготовленный на костре суп…

– Привет! Как обстановка?

– Да, потрепали нас немного вчера. Ты слышала.

– Убитые есть?

– У нас нет. На других блокпостах два «двести» и четверо «триста». Когда приедешь? Курево привезешь?

– Попробую сегодня. Вчера пытались, не прошли. Подъехали ко второму блокпосту со стороны Изюма – и началось. Мины летали с обеих сторон по полям, а мы посередине, на трассе. Водитель испугался и дал по газам.

– Жаль. Мы тебя ждали. Дядя Миша ходил в поля искать тебе пионы. Нашел. Но они уже повесили головы.

Я представляю, как светловолосый и голубоглазый Николай разговаривает со мной около своей землянки, накрытой черной клеенкой. Рядом блиндаж пулеметчика, напоминающий дом огромного крота. Еще дальше – палатка на троих, в которой живут десятеро. В том числе не по возрасту кокетливый и улыбчивый 46-летний резервист дядя Миша. В юности он служил в ВДВ, вот и попал в Днепропетровскую 25-ю бригаду.

– Я не за Майдан стоять сюда пришел, – объяснял он мне при встрече. – Я здесь для того, чтобы война не пришла в мой дом. К моей жене и детям. Чтобы боевики из Славянска не перебрались в другие города Украины.

В ту ночь, когда бой прервал мою беседу с Николаем, дядю Мишу «зацепило». К счастью, пуля застряла в «бронике», лишь немного повредив кожу.

– Будем жить! – гордо доложил мне Миша по телефону на следующее утро, видимо, представляя себя героем фильма «В бой идут одни старики».

А так ли он ошибался? Это из Киева кажется, что в Донбассе проходит всего лишь антитеррористическая операция. А здесь совершенно очевидно: это война, где едва ли не каждый день погибают люди.

Плохие новости

Еще на прошлой неделе «ополченцы» из Славянска напали на лагерь АТО около Изюма и тяжело ранили двоих караульных. Затем сбили вертолет с генералом Кульчицким и 11-ю военнослужащими над блокпостом на горе Карачун. И наконец, обстреляли из «Мухи» на трассе Изюм – Славянск колонну сил АТО. Один солдат-срочник погиб, двое были ранены. Последний бой произошел в ночь на 3 июня. Пытаясь отбить у «ополченцев» блокпост в селе Семеновка, наши военнослужащие попали в засаду и понесли большие потери. По непроверенным данным, на момент подготовки этого материала речь шла о более чем 15 раненых и двух погибших бойцах.

– Кто-то слил им инфу, и они нас ждали, – говорит один из вэвэшников. – Как только мы подошли к Семеновке, бандиты открыли огонь из гранатометов, пулеметов и минометов. Я пытался взять на борт своего БМД раненого нацгвардейца и открыл люк. В результате люк сорвало, а сам я получил осколочное ранение плеча.

Много жертв и в самом Славянске. Причем не только среди «ополченцев». Около педагогического института погибла женщина. Там же, по слухам, одной из студенток оторвало руку. После были ранены еще пятеро.

– Я живу в районе Артема, – рассказывает 25-летняя Елена из Славянска. – Пару дней назад, когда снова начали воевать, рядом с нашим домом прозвучал взрыв. Я в ночной рубашке, с 5-летней дочкой на руках выскочила на улицу. Смотрю, а там соседка лежит на земле, раненная в живот, все кишки наружу. Тут дочка заплакала: «Мама, помоги тете! Надо помочь!» А чем я помогу? Мне ребенка спасать надо.

Конечно, украинские военные утверждают, что по гражданским объектам стрельбу не ведут. А в гибели людей виновата злополучная самоходная установка «ополченцев» «Нона». Она якобы обстреливала Карачун, а потом разворачивалась и стреляла по городу. В то же время командир одной из рот «ополчения» Славянска, бывший воин-афганец Александр заявляет:

– Надо совершенно не знать город, чтобы так говорить. Телевышка в одной стороне, а объекты, где пострадали граждане, в другой. Все это ложь.

Недавно пресс-секретарь АТО Владислав Селезнев сообщил, что «Нону» наконец-то уничтожили. А в Славянске утверждают, что с установкой все в порядке. Кто говорит неправду – неясно. Но люди, опасаясь обстрелов, из Славянска начали убегать. Выезжают из города целыми автобусами, бросив дома и имущество. Все пансионаты, лагеря и дома отдыха в Святогорске заняты беженцами из Славянска.

– Хорошо, что люди из Славянска убегают! – радуются в отеле мои коллеги-журналисты. – Живы будут. А эту раковую опухоль надо выжигать каленым железом!

– Это вы кого опухолью называете?

– Боевиков, конечно! Наемников, которые к нам через дырявую границу в Луганске просочились: российских казаков, кадыровцев!

– А о том, что далеко не все мирные люди имеют возможность уехать, вы не подумали? – завожусь я. – У одних денег нет, других старики беспомощные держат… Кстати, если вы не знаете, большинство захваченных боевиками госзданий окружены жилыми домами! Посмотрите в интернете, такая уж планировка городов. И Славянска, и Краматорска, и Донецка! А еще бандиты могут просто не выпустить жителей городов и использовать их как живой щит. Так ведь уже было. Представляете, сколько людей может погибнуть?!

– Ну, знаешь… – теряются явно не подумавшие об этом коллеги. – В такой ситуации люди должны сами себя спасать!

– А не слишком ли много мы хотим от простых людей? Может быть, нам все-таки попробовать договориться с Донбассом?

– С кем?! Там против нас воюют «полевые командиры», как в Чечне. С ними ты предлагаешь договариваться? Их надо убивать!

– Но наемники сражаются за ДНР и ЛНР. А их поддерживает мирное население. Если попробовать найти общий язык с ними, не будет столько крови. Разве можно въехать в демократический рай на плечах погибших? Почему, в конце концов, десантники Коля и дядя Миша должны умирать?

– Да что ты ерунду говоришь?! Солдаты на то и солдаты, чтобы умирать. И вообще, никто этих наемников не поддерживает. Они грабят магазины, забирают у людей машины. Похищают бизнесменов и требуют выкуп!

Действительно, в последний месяц жалобы на беспредел поступают ко мне от знакомых из всего Донбасса. Впрочем, в уютном ресторане дорогой гостиницы за рюмкой хорошей водки легко рассуждать о жизни и смерти других людей. Совсем иначе видится все на блокпостах.

– Мы сидим здесь уже больше месяца, как крысы в земле, – жаловался мне вчера Николай. – И все ждем, когда на нас нападут.

Упорство, с которым в Киеве не хотят признавать, что значительная часть жителей Донбасса выступает за жизнь вне Украины, пугает. Так же, как и сюжеты украинского телевидения, которое отрицало, что 11 мая жители Луганского и Донецкого регионов массово проголосовали за независимость от Украины. Между тем люди шли на «референдум» тысячами. Я это видела своими глазами.

– Вот, смотрите… – снова и снова пытаюсь я достучаться до коллег. – Жители Донбасса зомбированы пропагандой и верят, что в Киеве фашисты. Это, конечно, чушь. Но мы не должны им уподобляться. Нельзя закрывать глаза на очевидные вещи. Ведь тогда мы будем такими же зомби.

– Да брось ты! – окончательно раздражаются коллеги. – Хватит уже рефлексий. Мы все делаем правильно!

В этот момент официант включает в ресторане нашего отеля телевизор. Первый сюжет – из Донецка. Украинская армия (самолеты и вертолеты) работает по местному аэропорту.

– Ну наконец-то! Мы наконец-то дали им! – кричат журналисты. – Ты видела? Нет, ну ты видела, как наши разнесли захваченный террористами аэропорт?!

Видеть-то я видела. Но радости почему-то не испытываю. Ведь теперь в Донбассе еще больше будут ненавидеть Киев.

Донецкий гамбит

После бомбежки аэропорта 22 мая Донецк вымер. Улицы пустые, большинство магазинов закрыты, все, кто мог уехать, сбежали. Едкий запах страха витает в воздухе.

– Киев решил стереть нас с лица земли! – говорит первый же встреченный мной дончанин. – Это же надо такое, против своего народа пустить авиацию!

– Мы теперь на работу ходим и боимся, – вздыхает второй. – Я вот эти два дня как будто два года отработал. Сегодня у нас более спокойный день. А до этого самолеты кружатся, взрывы какие-то. Постоянно знакомые звонят. Передают то одно, то другое, непонятно ничего. Жуть!

– Мы русские, и мы не сдадимся! – заявляет третий. – Эти «западенцы» думают, что придут сюда и всех нас вырежут? Х… им! Мы возьмем вилы и сами их кончим!

Объяснять людям, что украинские силовики бомбили не мирных граждан, а захвативших аэропорт наемников из России, бесполезно.

– Среди погибших много наших ополченцев! – убеждают они меня. – Местных идейных ребят – десятки.

– Но они взяли в руки оружие! А значит, они уже не мирные люди.

– Но разве это повод бомбить?!

Беседа явно заходит в тупик. Так же, как и с коллегами в Изюме. Я физически ощущаю, как на мои плечи ложится тяжесть бессилия и безнадежности.

Тем временем Донецк наполняется слухами о десятках погибших мирных граждан в примыкающем к аэропорту поселке Октябрьский.

– Украинские вертолеты жгли дома, стреляли по детям, мы им никогда этого не простим! – захлебываясь ужасом, кричит таксист Валера.

– А вы это видели?

– Нет! Но люди-то знают!

На самом деле во время уличных боев и обстрела аэропорта погибли два человека. Да и то непонятно отчего. Вот что говорит очевидец:

– Как 19-летнего парковщика убили (кстати, его сегодня похоронили), я не видел, – рассказывает водитель маршрутки, 50-летний Михаил. – Это произошло с той стороны вокзала, которая граничит с поселком Октябрьский. А женщина… Женщина лет 45-ти (я ее встретил, когда пошел покупать себе мороженое) погибла у меня на глазах. Они с сыном шли и за руки держались. А потом вдруг началось: вертолеты летят, кто-то по улицам бегает, в кого-то стреляют. Я испугался, выскочил на улицу и вижу: у женщины этой полголовы нет и она прямо в руке сына оседает… Он сначала не понял ничего, а потом вдруг как закричит: «Мама, мама!» Меня аж мороз пробрал. Покричал он так немного, а потом снял с себя белую рубашку и накрыл ее. Дальше я уже не видел. Побежал прятаться в подземный переход.

Пострадали в поселке и дома в частном секторе. Где-то крышу пробило, где-то трубу снесло. А один трехэтажный особняк по адресу Богатырская, 27, и вовсе сгорел.

– Мы этот дом всей семьей восемь лет строили, – сокрушается шахтер Александр. – Во всем себе отказывали. Вот, думали, достроим и заживем. Весной переехали – и на тебе…

– Там уже и мебель новая была, и занавески, и люстры, – плачет жена Александра Лариса. – Все сгорело! Кто нам это теперь компенсирует?

Отчего произошло возгорание, хозяева дома не знают.

– Мы в комнате были. И вдруг удар. Аж стены задрожали. А потом гореть начало. Вызвали пожарных, а их ополченцы не пустили. Пришлось самим гасить. Спасибо, соседи помогли. Представляете: аэропорт бомбят, на соседней улице автоматные очереди, а мы пожар тушим.

– После референдума 11 мая мы все с облегчением вздохнули, – подключаются к беседе соседи погорельцев. – Думали, что мы теперь стали самостоятельными, войны не будет. А тут на тебе! Но все равно с хунтой никто жить не будет. Скажите там в Киеве, чтобы оставили нас в покое!

– А разве вы сами проживете? Кто будет вам платить пенсии и социалку?

– Разберемся.

Может быть, конечно, и разберутся. Но когда я была в Октябрьском, местные жители прямо у меня на глазах разграбили расположенный около аэропорта и брошенный персоналом ТЦ «Метро». Один из них был настолько пьян, что упал с тележкой прямо посреди дороги.

– А что нам теперь терять? – возмущаются обитатели поселка, почувствовав укор в моих словах. – На войне все можно! У нас вон каждый день стрельба.

Действительно, между силами АТО (они контролируют аэропорт и воинскую часть) и «ополченцами» постоянно возникают перестрелки. Выдержать это морально (не говоря уже об опасности получить шальную пулю) непросто.

– Телефон не работает, транспорт ходит с перебоями, на улицу выйти жутко, – жалуется жительница Октябрьского Евгения Павловна. – Особенно по ночам тяжело. Выключаем свет и отходим подальше от окна. А вдруг мина залетит? И за что нам все это?!

Правда всегда одна

Позже я встречаюсь за чашкой кофе с одним из видных деятелей Донецка, который просит не называть его фамилию.

– На самом деле люди уже устали от войны и беспредела, – говорит он мне. – Они растеряны и не знают, кому верить.

– А почему они мне этого не сказали? – удивляюсь я.

– Наверное, потому что всем хочется быть перед журналистами героями. Хотя бы на минутку. Но на душе у всех тяжело.

Спустя пару часов неожиданно подтверждает слова моего собеседника и таксист, с которым я уезжаю из Донецка:

– Я уже хоть к черту лысому готов присоединиться, лишь бы наступил мир. Лишь бы можно было спокойно взять жену и дочь и поехать купаться на речку. Я, конечно, не политик и не знаю, как решить вопрос. Но мне кажется, что при желании еще можно найти способ остановить войну.

Мне остается лишь тяжело вздохнуть. Наша машина снова несется в Изюм. В зелени бескрайних полей каплями крови горят алые маки, в рощах скрываются снайперы-«ополченцы», в черном предгрозовом небе сверкают зловещие молнии. Эту дорогу я запомню на всю жизнь. Где-то здесь пролегает незримая черта, за которой люди воспринимают действительность совсем не так, как в остальной части Украины. Линия разлома… В Донбассе утверждают, что в Киеве правят бал фашисты, и готовы бороться с ними насмерть, как во времена Великой Отечественной войны. В то же время в остальной части страны уверены, что войну затеяли наемники, а люди их либо не поддерживают, либо сошли с ума из-за российской пропаганды. Можно ли найти на этой войне правду? Лично для меня она заключается только в одном: нет ничего на свете важнее человеческой жизни.

«И залпы тысячи орудий слились в протяжный вой…»

4—10 июля 2014 года

Мы стоим на обочине трассы Изюм – Славянск в грязно-рыжем облаке пыли. Мимо нас грузной змеей ползет прямо к линии фронта (она находится всего в 40 километрах отсюда) колонна тягачей с самоходными гаубицами. За ними идут реактивные системы залпового огня, грузовики и автобусы с украинскими военными.

На часах около пяти вечера, и пресс-служба президента Петра Порошенко еще не сообщила о прекращении перемирия (информация о том, что АТО будут продолжать, появится только в ночь с 30 июня на 1 июля). Но нам уже и так ясно: идти на уступки власть больше не намерена и это решение, безусловно, будет поддержано большинством участников боевых действий. Ведь каждый день не принятого самопровозглашенными ДНР и ЛНР перемирия уносил жизни военнослужащих.

Только по официальным данным, за это время были убиты 27 и ранены 69 силовиков. А по непроверенной информации наших источников в руководстве АТО, эту цифру можно смело увеличивать вдвое. Я приехала в зону операции 26 июня. И только за три дня моей командировки погибло более 10 человек.

«Суки, весь минометный расчет положили!»

Полдень 28 июля. Обожженные солнцем лица, лихорадочный взгляд, промокший от пота и грязи камуфляж… Они бегут, не разбирая дороги, на заплетающихся ногах. Один высокий и совсем юный – больше 20-ти не дашь. Второй – чуть постарше и ниже ростом. Я с ужасом думаю о том, что5 эти двое десантников сейчас увидят. Выдержат ли?

– Где они?! – кричат парни. – Где?!

Ребята из армейского спецназа, к которым они обращаются, долго не отвечают.

– Вон, вон там… – кивает вправо после тягостной паузы один из армейцев. – Не ходили бы вы туда… Хотя… опознать-то надо…

Конечно, покидать свой блокпост (он расположен на перекрестке дорог из Славянска и Красного Лимана) и уезжать на соседний, где нахожусь я (в районе заправки «Минутка»), бойцам запрещено. Но я надеюсь, что за эту самовольную отлучку начальство десантников не накажет.

– Лёня… Две дочки и жена сиротами остались… – шепчет, опустившись на колени перед убитыми, молодой и сжимает с хрустом кулаки. – Как же я без тебя буду, Лёня?

«Как он опознал товарища?! – думаю я. – Как можно узнать человека, чья плоть обожжена до черноты и разваливается на куски при малейшем прикосновении?!» – Бабах! – доносится до меня звук взорвавшейся мины, и я вздрагиваю. И еще раз. И еще.

– Опять полезли, уроды, – глухо говорит тот, что постарше. – Поехали!

Молодой поднимается. Бросает последний взгляд на убитых.

– Да, пошли. Отомстим… Кончим…

Я смотрю на сутулые спины уходящих десантников. Страшно.

– Суки, весь минометный расчет положили! – говорит подошедший ко мне армеец.

– Пойдем в помещение, девушка. Слышишь, в нашу сторону лупить начали.

– Хоть раненым повезло, – говорит поравнявшийся с нами «беркутовец». – Соседи привезли их к нам оперативно. Да и хирург Армен на «скорой» вовремя подоспел.

– Повезло, – соглашаюсь я.

Какой смысл теперь уточнять: в этот день волонтер и евромайдановец Армен Никогосян (его знают на всех блокпостах, потому что он не боится вывозить раненых даже под огнем) приехал не по вызову. Он вез гуманитарную помощь. Но за полчаса до его приезда боевики в очередной раз нарушили перемирие и обстреляли блокпост на перекрестке Славянск – Красный Лиман из минометов сразу с трех сторон. В результате врачу пришлось выгрузить ящики с едой и лекарствами прямо на дорогу и, вдавив педаль газа в пол, нестись с истекающими кровью двумя десантниками и одним гвардейцем в изюмскую больницу, чтобы спасти им жизнь. Слава богу, Армен успел.

– Перемирие, говорите? – захлебывается от гнева 40-летний капитан армейского спецназа Александр. – Это у нас перемирие, а они нас мочат. Мой пацан погиб в последнем сбитом над Карачуном вертолете. Не пил, не курил, спортом занимался. Что я его матери скажу? Мы в первые часы надежды не теряли. Все пытались дозвониться ему. Думали, утка, думали, что вертолет цел…

– Как звали пацана?

– Не скажу. Как мне с матерью говорить?!

Саша закуривает, смотрит на все еще лежащие на дороге тела.

– Это еще что! – говорит он. – Позавчера привезли нам с первого блокпоста «двухсотых». Говорят, четверо. Мол, пусть лежат, пока труповозка заберет. Выгрузили троих. Я у гвардейца спрашиваю: где четвертый? А он достает из машины пакетик, маленький такой, с костями… Ну я больше кулек с мусором дома выношу. Кончать этих «сепаров» надо. Срочно!

– Они дождутся, – подключается к беседе командир взвода «Беркута» по прозвищу Князь. – На этот раз бастовать против такого перемирия не только нацгвардейцы в Киев пойдут. Даже мы встанем. Мы на Майдане приказ выполняли. Здесь выполняем. А государство нас мясом считает!

Танки Гиркина

Ночь с 26 на 27 июня. В изюмской больнице ожидают раненых с первого блокпоста. Он расположен на перекрестке двух дорог около водохранилища на окраине Славянска. Поэтому в просторечии его называют «Рыбхоз». Первыми около четырех утра привозят раненых десантников. Потом – бойцов Нацгвардии. Но поговорить с ними сразу мне не удается. У одних тяжелые ранения. У других глубокий психологический шок.

Ребятам пришлось пережить атаку, в которой участвовали четыре танка. О том, как это было, они смогут рассказать мне лишь на следующее утро.

– Они появились где-то в половине восьмого вечера, – говорит нацгвардеец Алексей. – Танки сначала заехали на кладбище и высадили десант, который пошел к нам по «зеленке». А потом вернулись назад и из села Мирного по асфальту начали продвигаться в нашу сторону. По сути, они окружили нас со всех сторон! Один танк наши подстрелили. А потом второй, через 10–15 минут. Но у одного из наших бэтээров крышу снесло после выстрела танка. Потом второй загорелся. Вообще, у нас было четыре бэтээра. Но что они могут против танков?!

– А сколько людей у вас на посту было?

– Человек, может быть, 70–80. А их там, по «зеленке»… Я не знаю, они, как муравьи, начали лезть.

– Вы стали отступать на второй блокпост?

– Кто отступал, кто на позициях оставался. Непонятно. Не было даже связи нормальной. Раций нам всегда не хватало, а сотовую «сепары» обвалили. Никто нам команды не давал отступать. Уже началось такое… хаос. Ну, голову поворачиваешь – а все позиции пустые! Кто как, кто куда. Потому что танки шли на нас. А остановить их нам было нечем. Если бы остались – это смерть. Бежали мы полями. Они за нами гнались и стреляли с трех сторон. Даже со стороны водохранилища. Снайперы, минометы…

– Говорят, погибло четверо наших бойцов.

– Гм… Реально, я думаю, что «двухсотых» больше, чем «трехсотых». Ну, в двух бэтээрах (еще два ушли по «зеленке») люди горели тупо. Я сам видел. А экипаж одного бэтээра – три человека. Уже шестеро… Еще два человека у меня на глазах… Те ребята, которые с ПТУРов[3]3
   ПТУР – противотанковая управляемая ракета.


[Закрыть], стреляли по танкам. Одного на куски разорвало, второй мертвый лежал.

– Я своим дал приказ отходить, после того как подбил один танк, – говорит командир взвода десантников 27-летний Алексей. – Потому что какой смысл там стоять, держать кусок земли и терять человеческие жизни. Людей-то не вернешь. Я думаю, что правильно сделал. Наш блокпост танки Гиркина просто стерли с лица земли.

Примечательно, что, по слухам, информация о танках в центре Славянска появилась у руководства АТО за шесть часов до нападения. Но никаких действий, чтобы предотвратить катастрофу, почему-то никто не предпринял.

– Под вечер наши ребята из Нацгвардии услышали гул двигателей танков, которые выдвигались на позиции, – рассказывает евромайдановец и волонтер «Армии SOS» Юрий Касьянов. – Я думаю, что таким образом Гиркин устроил демонстрацию, чтобы посмотреть, как мы отреагируем. Убедился, что можно молниеносно снести блокпост, и перешел к активным действиям. Да что там говорить! Помощь на первый пост пришла только через полтора часа, после того, как бойцы отступили на второй блокпост.

В штабе АТО эту информацию пока не комментируют. Но бойцы, с которыми я общалась, ее подтверждают. До отмены перемирия многие из них делали из случившегося вывод:

– Власти нас сюда просто загнали в роли пушечного мяса. Им все равно, что с нами будет. Поэтому и не дают нам вступать в бой. Да еще и подставляют.

Теперь говорят иначе:

– У нас в АТО много предателей. Все, что мы собираемся сделать, они сливают врагу. А в данном случае могли просто закрыть глаза на угрозу. Есть и другой вариант: банальный непрофессионализм, халатность.

Так или иначе, но уже через сутки украинские военнослужащие «Рыбхоз» себе вернули и удерживают до сих пор, несмотря на постоянные перестрелки с боевиками из Славянска.

«Готовы к бою!»

Утро 1 июля. У военнослужащих приподнятое настроение. Вечером 30 июня бойцы получили серьезное подкрепление техникой и людьми. Тогда же над Славянском и Краматорском в очередной раз с самолетов скинули листовки, призывающие мирное население покинуть зону АТО. Стоит ли повторять, что ночью президент отменил перемирие.

– Слава богу, что он это сделал! – восклицают бойцы Нацгвардии. – Вот честное слово, если бы было другое решение – мы бы пошли под Раду. А теперь… теперь готовы к бою!

– Мы уже давно почистили оружие наших погибших товарищей, – признаются десантники. – Теперь из этих «калашей» и будем мочить сепаратистов.

– Да, мы тоже рады! – говорят вэвэшники. – Сколько можно тут стоять?! Пора заканчивать и домой возвращаться. Это наша земля? Наша! Так почему мы должны кого-то слушать? Россию, Францию, Германию… Надо действовать!

Но утверждать, что уже 1 июля силы АТО приступили к активным действиям, пока нельзя.

– Мы просто не готовились к наступлению по полной программе, – признаются источники в командовании АТО. – Не знали, какое решение будет принято. Теперь, чтобы все сделать, нужно пару дней. Видишь, по трассе к Славянску еще подвозят боеприпасы. А еще необходимо наладить взаимодействие между силами АТО, которые уже стоят на позициях, и подкреплением.

Хотя в первый день отмены перемирия зубы наши войска все-таки показали. Системы «Град» и «Ураган» вроде бы работали по базам боевиков в Ямполе. На втором блокпосту (в просторечии – «Комбикормовый») использовались гаубицы. Включилась в работу артиллерия и на посту, что на перекрестке дорог Славянск – Красный Лиман в сторону поселка Семеновка, где находится опорный пункт боевиков Гиркина.

– По неофициальным данным, за Райгородком засели около 300 сепаратистов, – рассказывает наш источник в командовании АТО. – В Семеновке – приблизительно 500. Аналогичная ситуация и в Славкурорте. В обоих населенных пунктах вроде бы есть по два танка. А в целом у Гиркина около 4–5 тысяч штыков. Проще говоря, работы, если «ополченцы» сами не сдадутся, много…

В то же время, по словам главы МВД Арсена Авакова, в Славянске сейчас находится около 10 танков. Некоторые из них пришли в город из России, миновав печально известный пограничный пункт пропуска «Изварино» в Луганской области. Другие якобы были сняты с постаментов и приведены в боевое состояние.

– Как будут действовать силы АТО? – рассуждает бывший военный офицер, а теперь волонтер Юрий Касьянов. – Ясно, что в первую очередь надо перекрыть границу с Россией. Параллельно – выйти через Ямполь на границу между Донецкой и Луганской областями, где находится опорный пункт сепаратистов, и разделить мятежные регионы. Выбить террористов из Семеновки. И наконец, перекрыть воздух Гиркину, взяв под контроль дороги около Карачуна из Краматорска в Славянск, откуда боевики сейчас получают помощь. Думаю, что, если все это будет сделано, сепаратисты в Славянске и Краматорске не продержатся больше двух-трех недель.

Впрочем, это всего лишь одна из версий того, как могут развиваться события в ближайшее время. А свои реальные планы штаб АТО не разглашает – военная тайна.

Так что лично у меня остается только два вопроса: когда в полную силу заработают гуманитарные «коридоры», по которым сможет выйти из зоны АТО мирное население, и где беженцы смогут найти пристанище во время боевых действий? По данным МВД, только в Славянске и Краматорске до сих пор остается не менее сотни тысяч граждан. В том числе женщины, дети и старики. А голос тяжелых орудий будет становиться с каждым днем все громче…