Электронная библиотека » Ирина Комарова » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 21 декабря 2015, 01:20


Автор книги: Ирина Комарова


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Здесь кто-нибудь есть?

Тишина. Я вздохнула и огляделась по сторонам. А заведение-то с претензиями. Красный ковролин под ногами, на золотых стенах изгибаются черные силуэты танцовщиц в длинных юбках, зеркальный потолок сияет разбросанными по нему маленькими хрустальными (вполне может быть и простыми, стеклянными, но мне понравилось считать их хрустальными) люстрочками. Люстрочки, очевидно, горели всегда, потому что единственное окно было полностью заплетенно ядовито-зелеными лианами и света почти не пропускало. Лианы, впрочем, были пластмассовые. Вдоль боковых стен стояли маленькие кожаные диванчики, естественно, черно-красные. У третьей, находящейся напротив входа, стены установлен административно-компьютерный стол – новейшее достижение в области разработки офисной мебели. Обширная столешница, на которой монитор занимает примерно столько же места, сколько рамочка с фотографией на стандартном письменном столе, две выдвижные тумбочки, застекленные полки, полки открытые… настоящий командный пункт! У нашей Нины стол, тумбочка и стеллажи скомпонованы очень продуманно и удобно, но как же убого выглядит ее самодеятельность по сравнению с этим безупречным комплексом!

Кот опустил лапу и посмотрел на меня. Убедившись, что я никуда не делась, встал и потянулся.

– Было бы неплохо, если бы ты кого-нибудь позвал, – намекнула я.

Кот бросил на меня еще один неприязненный взгляд, замысловато изогнул хвост и удалился.

Я вовсе не рассчитывала, что он приведет кого-нибудь из персонала. Или хотя бы позовет. Но не прошло минуты, как торопливо простучали каблучки, и в холл влетела запыхавшаяся девушка.

– Ой, извините, пожалуйста! Я старший менеджер школы фламенко, Людмила. Мы очень рады, что вы к нам пришли! Вы давно ждете? Я только на минуточку отошла, честное слово!

– Вот только эту минуточку и жду, – успокоила я девушку. Ничего страшного, я пока осмотрелась тут, котом вашим полюбовалась… как его зовут, кстати?

– Васька, – в голосе Людмилы особой нежности не чувствовалось.

– Красавец, – тем не менее, похвалила я.

– Да, – кисло согласилась она. – Только злой, ужас просто. Вы его погладить не пробовали?

– Нет, – качнула я головой. И пояснила: – Кошки не любят, когда незнакомые люди их трогают.

Я не стала рассказывать, как давным-давно тамаркина Маркиза одним ударом лапы раз и навсегда отбила у меня охоту нежничать с сиамами. Когти эта аристократка не убирает принципиально.

– Это правильно. Только Васька наш разницы не делает, что свой, что чужой… никому в руки не дается. Главное, поесть не отказывается, только корми! А попробуй погладить – без руки останешься. Разве так можно? Я вообще не понимаю, зачем нужна кошка, если ее потискать нельзя? Да что про этого паршивца разговаривать! Вы ведь к нам в первый раз пришли? Хотите в школу записаться?

– Вообще-то, не совсем. Я работаю в детективном агентстве, и у нас возник вопрос, на который вы, я думаю, без труда ответите.

Она ответила, действительно, без труда, но совсем не так, как я ожидала.

– Нет!

Короткое слово прозвучало резко, как удар хлыста. И Людмила смотрела на меня уже не с доброжелательным интересом, а откровенно неприязненно. Я сделала шажок назад и осторожно поинтересовалась:

– Что нет? Почему?

– Все нет. Ни на какие вопросы я отвечать не буду.

– Но мне нужно всего лишь заглянуть в документы…

– Нет! – теперь она взвизгнула так, словно я предложила ей поджечь школу, а всех учениц расстрелять на главной площади города.

– Да что вы как нервно реагируете?

– Я? Разве? – она облизнула губы. – Вам показалось. Я имела в виду, что не уполномочена.

– А кто уполномочен? – терпеливо спросила я.

– Директор школы. Елизавета Максимовна. Госпожа Санчес.

Ответ прозвучал так, словно Людмила говорила о трех разных людях. Но, исходя из простой житейской логики, я предположила, что речь идет, все-таки, об одной женщине – Елизавете Максимовне Санчес. Искренне надеясь, что логика меня не подвела, я кивнула:

– Хорошо. Я готова поговорить с госпожой Санчес.

– Она сейчас занята, – девушка взглянула на часы. – До конца урока десять минут.

– Надеюсь, вы позволите мне ее подождать? – я постаралась задать вопрос холодно и изыскано-любезно, но получилось просто обиженно.

Впрочем, хватило и этого, милой девушке стало стыдно.

– Извините, – она улыбнулась мне, пусть и с некоторым напряжением. И объяснила: – У нас были неприятности в прошлом году. Тоже приходили, смотрели документацию. Конечно, у нас все абсолютно прозрачно и никаких претензий в результате, не было, но нервы потрепали!

– Меня вовсе не интересует ваша документация, – торопливо заверила я, боясь спугнуть ее хрупкое доверие. – Мой один-единственный вопрос касается одной из учениц вашей школы.

– Все равно, без разрешения директора я вам ничего не скажу и ни одной бумажечки показать не могу, даже краешка! – она прижала кулачок к груди.

– Я поняла. И я подожду. Вы позволите здесь присесть?

– Да-да, конечно. А может, хотите посмотреть урок?

– Это можно? Разумеется, я лучше пойду, посмотрю.

– Конечно, можно, – старший менеджер Людмила так неожиданно просияла улыбкой, что я вздрогнула.

Надо же, как у нее резко настроение меняется. Когда в коллективе есть такой человек, работать становится очень сложно. Как на минном поле – все время ждешь взрыва, и каждый раз он происходит неожиданно.

А девушка продолжала весело щебетать:

– У нас очень многие так начинают: сначала приходят посмотреть, а потом так увлекутся, что бегут в школу записываться. Фламенко, что вы хотите!

Она вскинула руки, задрала подбородок, качнула бедрами и топнула ногой. На мгновение ее фигурка стала почти точным подобием силуэта на стене – только там юбка была длинная и развевающаяся, а на Людмиле прямая и короткая.

– Вы тоже танцуете?

– А как же, – теперь Людмила рассмеялась и сделала изящный, почти балетный пируэт. – Здесь все танцуют! Мы так живем, понимаете?

– Весело живете, – если бы не сцена, произошедшая минуту назад, я бы, наверное, позавидовала.

– Не в этом дело. Видите ли… простите, а как к вам обращаться?

– Рита, – я зачем-то сделала что-то вроде легкого реверанса, очевидно общая атмосфера подействовала.

– Так вот, Рита, фламенко – это не веселье. Это не просто танец, это целая философия. Выучить движения не так сложно, но фламенко танцуют не ногами, фламенко танцуют душой! И словами этого не объяснить, это надо видеть, а потом самой попробовать… пойдем!

Танцуют душой? Не знаю, не знаю. Если это так действует на нервы, я против!

Мы прошли через узкий коридорчик, миновали поворот с табличкой-стрелкой «раздевалка» (черное на красном, а как же!), и подошли к большим застекленным дверям. Здесь хорошо была слышна музыка, неровный топот и веселый женский голос, ритмично выкрикивающий:

– И-и-раз! И-и-молодцы, девочки! Катя, подбородок выше! И-и-ножкой! И-и-ножкой! Светлана, подбери живот! И-и-раз! Плечики держим!

Людмила осторожно приоткрыла дверь и поманила меня.

– Смотрите, – прошептала она. – Эта группа занимается всего полтора месяца, а какие стали красавицы!

Я послушно заглянула в щелочку. Мне была видна только часть просторного зала, но этого было достаточно. «Девочек» было десятка полтора. Все в черных обтягивающих кофточках и ярких пышных юбках. И все в туфлях на невысоких устойчивых каблуках. Они стояли ко мне спиной – точнее, не стояли, а топали, вертелись и подпрыгивали, повинуясь музыке и командам стройной женщины лет сорока. Очевидно, это и есть преподаватель и владелица школы фламенко, госпожа Санчес. Я указала на нее взглядом, вопросительно подняла брови.

– Елизавета Максимовна, – подтвердила Людмила.

Женщина запела, ритмично хлопая в ладоши, и закружилась на месте, стуча каблуками. Ее ученицы послушно подхватили песню, повторяя движения… в меру сил пытаясь повторить. Более или менее удачно получилось только у троих – они были и постройнее, и погибче. У остальных изящество заменялось усердием.

– На каком языке они поют? – шепотом спросила я.

– На испанском, естественно, – Людмила посмотрела на меня с удивлением. – Изучение испанских народных песен входит в обязательную программу курса. Надо же пропитаться мелодикой.

– А-а, – я понимающе покивала. Действительно, какие же могут быть танцы, если мелодикой не пропитываться?

Смотреть и правда оказалось интересно. И действительно тоже захотелось танцевать. Не настолько, конечно, чтобы «бежать, в школу записываться», но на том, что я постукиваю по полу каблуком в такт музыке, я себя поймала. Людмила это тоже заметила.

– У вас хорошее чувство ритма, – прошептала она.

Улыбка, которая сопровождала эти слова, была исключительно профессиональной – улыбались только губы. А взгляд… Странно, мы ведь только что, кажется, выяснили отношения. Тем не менее, у меня было четкое ощущение, что Людмила продолжает воспринимать меня как неприятность, причем неприятность серьезную. И теперь пытается просчитать, какие необходимо принять меры, чтобы нейтрализовать мое негативное влияние.

Урок закончился. Елизавета Максимовна выключила магнитофон и захлопала в ладоши.

– Спасибо, девочки!

«Девочки» тоже зааплодировали, расслабились и загомонили, обмениваясь впечатлениями.

– Подождите минуту, – попросила Людмила и скользнула в зал.

Ученицы потянулись к выходу, и мне пришлось отступить в глубину коридора, так что я не могла видеть, как старший менеджер разговаривает с директором школы. А жаль. Интересно, как ко мне отнесется госпожа Санчес?

Елизавета Максимовна отнеслась ко мне спокойно и деловито. Она вышла из зала последней и кивнула:

– Добрый день. Давайте пройдем в мой кабинет.

И легко зашагала, словно поплыла по коридору. Черный лебедь. Одиллия. Я потрусила за ней, просто физически чувствуя свою неуклюжесть.

Кабинет директора школы оказался маленькой комнатой, интерьер которой ни чем не отличался от того, что я наблюдала в холле. Отсутствие окон, черные фигурки на красном фоне и мягкие кожаные диванчики вдоль стен. Если там и имелось место для работы с документами, то я его не заметила. То есть ничего похожего на письменный стол или секретер! Немного странно для кабинета, правда?

– Присаживайтесь, – Елизавета Максимовна указала мне на один из диванчиков, – и я отвечу на ваши вопросы.

– Спасибо.

Я постаралась опуститься на диванчик как можно изящнее – рядом с этой женщиной хотелось двигаться плавно и элегантно, живот сам собой втягивался, а плечи расправлялись. Мало того, сразу возникали мысли, к которым я в обычном состоянии не склонна: например, что все жареное, острое и сладкое чуждо человеческой природе, а подъем в шесть утра с последующей пробежкой и контрастным душем – наоборот, очень даже этой природе свойствен. И, разумеется, та же самая природа просто требует занятий танцами, а конкретнее – фламенко.

Елизавета Максимовна опустилась рядом легко и грациозно, словно бабочка. Изящно скрестила ножки, положила руки на колени и чуть-чуть склонила голову набок.

– Итак? – улыбнулась она. – Что именно вас интересует?

Не успела я открыть рот, она заговорила снова:

– А впрочем, я и сама знаю. Вы, Рита, просто не представляете себе, сколько раз я уже отвечала на эти вопросы. Во-первых, я, конечно же, не испанка. Санчес – фамилия бывшего мужа, а в девичестве я самая настоящая Иванова. Во-вторых, в Испании я, конечно, жила. Семь лет, все время, пока была замужем за господином Санчесом.

Я слушала, все больше удивляясь. Что же, Людмила ничего не сказала ей? Ни кто я такая, ни зачем пришла? Странная она, старший менеджер школы фламенко. А Елизавета Максимовна продолжала отвечать на вопросы, которые, по ее мнению, меня интересовали:

– Испанский язык я знаю, разговорный, конечно, испанский, но поверьте, этого достаточно. И хореографическое образование у меня есть, среднее специальное – я закончила училище. Не московское, правда, и не питерское, но поверьте, в провинции тоже неплохо учат. А за время, что жила в Испании, я заинтересовалась фламенко. Окончила школу, получила диплом, право преподавания. И вот эта лицензия, – она указала на пестрый плакатик в затейливо украшенной рамочке, – самая настоящая. Документ об окончании моей школы будет признаваться за границей так же, как диплом школы, допустим, из Каталонии.

– Так же? – не удержалась я. Формально-то он может и будет признаваться, но в реальности… это примерно то же самое, что утверждать, будто аттестат об окончании средней школы села Нижние Фтетюши равноценен диплому, полученному выпускником элитного лицея при МГУ.

– Ну, с небольшой поправкой на местные условия, – скромно потупилась Елизавета Максимовна. – Но это непринципиально, не так ли?

– Что касается меня, то абсолютно непринципиально, – согласилась я. – Дело в том, что я хотела поговорить с вами не о занятиях. Я работаю в частном детективном агентстве, и у меня к вам несколько вопросов по поводу дела, которым мы сейчас занимаемся.

– Да-а? – взгляд, которым она меня окинула, был гораздо менее дружелюбным и гораздо более внимательным. – И что же это за дело? Надеюсь, оно не связано с нашей школой? Подобная реклама… да вы сами понимаете.

– Почти не связано. У нашей клиентки возникли некоторые затруднения. Если бы вы смогли подтвердить что пятнадцатого марта сего года после шестнадцати часов она находилась здесь, в школе фламенко, на занятиях…. – я не договорила, дав окончанию фразы многозначительно повиснуть в воздухе.

– Пятнадцатого марта? – Елизавета Максимовна вспорхнула с диванчика и подошла к большому календарю, висящему на стене. – Боюсь вас огорчить, но… а кто эта ваша клиентка?

– Одна из ваших учениц, – я деликатно кашлянула. – У вас, наверное, есть что-то вроде журнала посещаемости?

– Нет, – резко ответила она и, заметив мой удивленный взгляд, продолжила уже мягче: – Мы не ведем никаких журналов. Контроль посещаемости – это для муниципальных учреждений внешкольного образования. Они на бюджете, им за каждого ученика отчитываться надо. А мы сами себе на жизнь зарабатываем. Есть расписание и есть квитанции об оплате курса – двадцать занятий. Если у ученицы появляется желание продолжить занятия, то оплачивается следующий курс. Но бывает, что человек заплатил деньги и не ходит. Что ж, это его выбор. А моя задача – обучение танцу, ничего сверх этого.

– То есть, если я спрошу про любую из ваших учениц, была ли она на занятии пятнадцатого числа, вы мне ничего не ответите, – уныло подвела итог я.

– Почему же? Именно про пятнадцатое я вам скажу, – покрытый алым лаком аккуратный ноготь уткнулся в соответствующую клеточку на календаре. – В этот день ваша клиентка, что бы она ни говорила, не могла быть на занятиях после четырех часов.

– Вы уверены? – я тоже встала.

– Это пятница, – пожала плечами Елизавета Максимовна. – А по пятницам у нас только утренние уроки. От вечерних я давно отказалась – их посещали крайне нерегулярно. Уик-энд, сами понимаете.

Звук, который я издала, был не слишком членораздельным. Но Елизавета Максимовна, кажется, догадалась, что я огорчена.

– А знаете, я, кажется, догадываюсь, кто ваша клиентка, – она бросила на меня короткий острый взгляд. – Котельникова. Другой такой бестолковки в нынешнем наборе нет. Она несколько раз и дни путала, и без костюма приходила… Даже странно – финансовый работник и такая безалаберность. Но в какую же историю она умудрилась попасть, что ей алиби потребовалось и помощь частных сыщиков?

Я деликатно кашлянула:

– Вы ведь не ждете от меня ответа? Спасибо вам большое, Елизавета Максимовна.

– Не за что, – ответила она.

Мне показалось или в ее голосе прозвучала насмешка? Да, похоже, в этой школе частных сыщиков не очень-то любят. Точнее, очень не любят. Может, был негативный опыт общения? Людмила что-то говорила про прошлогоднюю проверку, истрепавшую все нервы. Хотя, вряд ли в ней участвовали наши коллеги, скорее, их налоговая трясла.

Мне захотелось хоть немного исправить положение и, вместо того, чтобы распрощаться и уйти, я задала еще один, совершенно не интересующий меня вопрос:

– А сколько стоит обучение в вашей школе?

– Захотелось научиться танцевать фламенко? – госпожа Санчес окинула меня странным взглядом – не то, что бы откровенно неприязненным, но и восторга эта идея у нее явно не вызвала.

– Наверное, да. Знаете, вся ваша обстановка, – я прогнула спину, откинув голову назад, и развела руки – точь в точь, как черная фигурка на золотой стене (ну, или почти точь в точь), – она очень способствует… действительно сразу хочется танцевать.

– А зачем вам? – холодно поинтересовалась Елизавета Максимовна.

– Как это, зачем, – растерялась я. Зачем люди учатся танцевать? – Чтобы танцевать.

– Просто чтобы танцевать? – не скрывая презрения, повторила она.

– Ну да… а зачем еще?

– Милочка моя, здесь ведь не танцевальный кружок. Я не вальс-бостон учу танцевать и не ламбаду. За этим, пожалуйста, в дом культуры или куда-нибудь еще. А у меня школа фламенко! Это не хоровод детсадовский, два прихлопа три притопа! Вы хоть понимаете, что это такое, фламенко?

– Ну-у… так ведь танец тоже… испанский.

Не так часто я теряюсь перед напором собеседника, школа в этом смысле дает хорошую закалку, но иногда, как видите, случается.

– Танец, – фыркнула Елизавета Максимовна. – Испанский! Милое дитя, фламенко это не просто танец, это жизнь! Это страсть! Это боль женщины, крик ее души! Это танец женщины, которая ненавидит мужчину! – ее руки взметнулись вверх, и каблук с громким стуком впечатался в пол. – Он обещал ее беречь, обещал защищать, обещал быть с ней в горе и в радости, обещал, обещал, обещал! – Черные рукава порхали над откинутой назад гладко причесанной головой, тяжелая шелковая юбка колыхалась мягкими волнами, а каблуки стучали все быстрее. – Он надругался, он растоптал ее душу, а теперь она топчет его. Топчет мужчину, предавшего и бросившего ее, выплескивая свою боль, свое горе, свои слезы…

Елизавета Максимовна резко остановилась и, тяжело дыша, уставилась на меня:

– Вы поняли?

– Н-не знаю. Это немного… жутко. Там, в зале, все выглядело проще.

– В зале, – поморщилась она. – Они еще только учатся. Они всю жизнь снимали напряжение банальными сварами, в лучшем случае тарелки били. Они пока не умеют прогонять боль танцем. Но научатся, потому что им это необходимо. А вы… вам это зачем? Разве у вас горе? Есть, кого топтать?

– Нет, – честно призналась я. И нелепо добавила: – У меня с мужчинами нормальные отношения. Хорошие.

– Боже, – Елизавета передернула плечами. – Если у вас с мужчинами нормальные и, как вы говорите, хорошие отношения, значит, их вовсе нет!

– Чего нет? – эта женщина наверняка вампир какой-нибудь, специальной породы, из тех, что на мозги действует! В жизни я не чувствовала себя такой тупой.

– Ничего нет! Ни мужчин, ни отношений! Милочка, да вы посмотрите на себя в зеркало – ну куда вам танцевать фламенко? Вы же натуральная квашня! Ни страсти, ни пыла… ну скажите, скажите откровенно, вы когда-нибудь мужчину ненавидели? До прокушенных губ, до красных кругов в глазах? Хоть раз в жизни вам хотелось впиться ногтями ему в физиономию, рвать его горло зубами, хотелось?

Я немного попятилась. Конечно, бывали случаи, когда мне очень хотелось огреть Гошку, например, чем-нибудь тяжелым по башке, но до такого – я имею в виду ногти и зубы – до такого никогда не доходило.

– Хотелось?! – она шагнула ко мне, и я машинально выставила вперед локоть, прикрывая ладонью горло.

Елизавета Максимовна на несколько секунд замерла передо мной, потом резко отвернулась и отошла в сторону.

– Куда вам танцевать фламенко, – повторила она, не глядя на меня. – Идите уж.

– До свидания, – я попятилась к двери.

Она не ответила. А может, и ответила, да я не услышала. Сбежала.


Большую часть дороги в офис я прошла пешком. Мне просто необходимо было проветриться. Да, ничего не скажешь, своеобразное заведение. В школе, конечно, тоже работают люди не без странностей, но здесь – впору санитаров вызывать.

Сцена в кабинете Елизаветы Максимовны произвела на меня такое впечатление, что только минут через двадцать я сообразила: «газельки», проносящиеся мимо одна за другой, двигаются в том же направлении, что и я. А то, что шеф приказал вернуться к трем часам, вылетело из головы окончательно и бесповоротно.

Приемная была пуста. Впрочем, услышав стук двери, Нина выглянула из кабинета Баринова и махнула рукой. Я помахала ей в ответ и спряталась в нашей с Гошкой комнате. Гошки тоже не было. Что ж, это очень хорошо. Ни свидетели, ни зрители, мне сейчас не нужны. Значит, я не могу танцевать фламенко? Куда мне? А вот сейчас посмотрим, куда!

Я вышла на середину нашей просторной комнаты, прикрыла глаза и представила, что на мне не практичные джинсы, а пышная шелковая юбка. Красная. Да-да, именно так – ярко-красная шелковая юбка. А талия моя перетянута широким черным поясом… нет, не поясом, а шарфом, тоже шелковым, с кистями. Я уже чувствовала себя наполовину испанкой.

Теперь подтянуть живот, выпрямить спину, расправить плечи… Я глубоко вдохнула, медленно очень медленно подняла руки и сделала первый пробный удар каблуком. Звук мне понравился – не слишком громко, но четко и внушительно. Не открывая глаз, я неторопливо закружилась, ритмично топая.

«Все-му-жи-ки-га-ды! Все-му-жи-ки-сво-ло-чи!» – каблуки застучали быстрее, громче и выразительнее. А что, действительно гады! Я, конечно, не говорю о своих – от Баринова, от Гошки я ничего кроме добра не видела, а Володя Стрешнев, хоть и бабник, но мне лично ничего плохого не сделал. А вообще, кто мне сделал что-нибудь плохое? Вроде бы никто. Ну что за глупость – раз в жизни захочешь потанцевать, а ни одного негодяя, который бы тебе жизнь испортил, вспомнить не можешь!

Темп моего кружения резко замедлился, а стук каблуков потерял ритмичность. Так не годится, нужно срочно кого-то возненавидеть. Может, Борька Маркин сгодится? А что, он же меня, можно сказать, бросил, променял на Маринку. Не имеет значения, что Борька всегда нравился мне исключительно как бывший одноклассник, старый приятель и ничего, кроме добрых отношений между нами никогда не было. Если бы я была влюблена в него, как Джульетта, это ничего бы не изменило. Бросил бы меня, не задумываясь, негодяй! Негодяй, однозначно! Не-го-дяй! Ритм стука выровнялся, стал увереннее, а я закружилась быстрее, с удовольствием впечатывая каблуки в пол.

«Борь-ка-не-го-дяй! Не-на-ви-жу-Борь-ку!»

Это было восхитительное ощущение. Я чувствовала себя не «квашней», как меня назвала Елизавета Максимовна, а настоящей женщиной, страстной Кармен! Что такое мужчины – жалкое племя! Я топчу их каблуками, они корчатся у моих ног, моля о пощаде, но не дождутся…

«Не-до-ждут-ся! Не-до-ждут-ся!»

Я была слишком занята танцем и не обратила внимания на скрип открывающейся двери. И глаза открывать не стала. Но растерянный вопрос шефа услышала:

– Ты что делаешь?

– У-чусь-не-на-ви-деть-му-жи-ков! – пропела я, продолжая кружиться под стук собственных каблуков.

– Хорошее дело, – странным голосом одобрил Гоша. – А главное, вовремя.

– А? – я, наконец, открыла глаза и тут же остановилась.

Надо же, какая неприятность! Нет, поймите меня правильно, посмотреть на физиономию любимого шефа и не менее любимого напарника было даже приятно – не так часто выражение на их лицах совпадают с такой абсолютной четкостью. Но рядом с ними стоял еще и третий, незнакомый мне человек. Немного ниже Гоши, но почти такой же широкий в плечах. И этот человек мне сразу, вот ни капельки не понравился. И блондинов я не люблю, и лицо у него какое-то невыразительное, и взгляд холодно-равнодушный. Словно он не на девушку смотрит в роскошной алой юбке, а на… не знаю… на конторский стол, например!

Вы скажете, что я вовсе не в юбке, а в джинсах, что юбку я себе придумала, а я отвечу: «Ну и что?» Действительно, кто ему мешал представить меня в юбке? Не догадался, не захотел? Ему же хуже. И вообще, раз я сказала, что он мне не понравился, значит, не понравился. И не о чем тут спорить.

– Это наша Рита, – Баринов слегка развел руками, словно извиняясь за меня. Дескать, и хотел бы предложить что-нибудь получше, да негде взять.

Я насупилась. Возможно, мой танец со стороны и выглядел странно, но ведь шеф сам послал меня в школу фламенко!

– А это Виктор, – обернулся ко мне Баринов и, к моему удивлению, точно так же виновато развел руками. Разумеется, я сразу перестала дуться. – Тебе придется с ним поработать завтра днем.

С ним? М-да, вот так и начинаешь ценить напарников. Какое же, оказывается, сокровище мой привычный Гошка. Хорошо еще, что работать с этим Виктором придется недолго. Пару часов можно продержаться даже с таким неприятным типом. Я вежливо улыбнулась и слегка наклонила голову:

– В чем состоит моя задача?

Он не ответил. Несколько секунд бесстрастно разглядывал меня, потом повернулся к Баринову:

– Вы уверены? Может, все-таки, лучше Нина?

– Нет, – нахмурился шеф. – Нина от полевых работ у нас освобождена. А Рита вполне подготовлена. Или ты не доверяешь моему мнению?

– Доверяю, – без энтузиазма согласился Виктор. – Просто к Нине я привык.

– К Ритке ты еще быстрее привыкнешь, – Гоша по-приятельски хлопнул его по спине. – И не сомневайся, она у нас золотая девчонка! Ножками работает виртуозно! Как врежет, даже я качаюсь.

– Удар ты сам ставил? – впервые «каменный гость» проявил слабый признак интереса.

– С готовой постановкой пришла. Я только подправил маленько, ну и тренировка, разумеется. Ты знаешь, я зря хвалить не буду, но у нее ножки изумительные.

Я только хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Вот так, нагло, в моем присутствии, обсуждать мои собственные ноги! У них, кстати, имеются еще кое-какие достоинства, кроме умения наносить удары. В джинсах этого может и не заметно, но Гошка-то меня в мини-юбке видел! Ладно, дружок, подожди, я тебе на следующей тренировке покажу изумительные ножки, мало не покажется!

А Виктор, продолжая разглядывать меня, заметил мрачно:

– Мне не столько ножки, сколько голова нужна.

Я не выдержала:

– Могу вас заверить, что голова у меня тоже имеется. И как это ни покажется вам странным, не пустая. В ней есть мозги.

– Подтверждаю, – заржал Гошка. – И голова есть и мозги, и язычок ядовитый, на себе испытал. Но ты, Витька, не бойся, она не болтлива и первая никогда не нападает, только в целях самозащиты. Не будешь ее доставать, не услышишь гадостей. И вообще, хватит выпендриваться. Я тебе сказал, что она мой напарник, так чего еще надо, каких рекомендаций? Хватай и беги, пока я не передумал!

– Ладно, уговорил, хватаю, – Виктор бросил на меня последний, полный сомнения взгляд. – Завтра, в тринадцать ноль-ноль зайду, заберу тебя. Форма одежды – приличная.

– Приличная? – нелепо переспросила я.

– Поприличнее, чем то, что на тебе сейчас, – он кивнул на мои джинсы. – Платье от кутюр, макияж, прическа. Бриллианты не обязательны. И чтобы к моему приходу была готова, без опозданий!

Он пожал руки мужчинам, потом, не тратя на меня ни жеста, ни взгляда, четко, через левое плечо, повернулся и вышел. Черт побери! И с этим нахальным невоспитанным типом мне придется завтра работать? Потребую у шефа двойную оплату, имею право. И очень жаль, что я не познакомилась с Кирилловым до того, как начала танцевать фламенко. Он подходит гораздо лучше Бориса – тот, в сущности, вполне милый парень, и мне стоило большого труда заставить себя на него разозлиться. А с Виктором – никаких проблем!

Я тихонько стукнула каблуком и хищно улыбнулась. Оказывается, Елизавета Максимовна совершенно права: при правильном подходе фламенко – это ни с чем не сравнимое удовольствие.


Гошка засел у Баринова в кабинете, а я позвала Нину – не терпелось поделиться с ней впечатлениями. Впрочем, толком рассказать я ничего не успела: хлопнула дверь, и в нашу комнату ворвался Володя Стрешнев. Словно торнадо, он сделал три круга, размахивая зеленой папкой и выкрикивая нечто невнятное. То ли сбрасывал лишнее напряжение, то ли, наоборот, накапливал, то ли ждал, пока подтянутся Баринов с Гошкой.

Наконец он закончил кружиться и рухнул на стул около туалетного столика, за которым мы с Гошей, при необходимости, гримировались.

– Ну, спасибо вам большое! Ну, удружили вы мне, господа хорошие! Я вам зачем адрес Поршнева давал?

– Так поговорить с ним надо было, – я не понимала, что, собственно, происходит, поэтому отвечала не очень уверенно. – Затем и адрес, чтобы сходить.

– И ты, значит, сходила, – язвительно осведомился Володя. – Поговорила, значит?

– Ну да, – я с недоумением смотрела на него. – Вчера днем. Володя, что случилось-то?

– А ты не знаешь? – он вскочил со стула, пнул его ногой и, схватив другой, придвинул к моему столу. Сел, достал из зеленой папки чистый лист бумаги и хлопнул по нему ладонью. – Ничего, сейчас разберемся.

Пошарив по карманам, он раздраженно махнул рукой и, помянув черта, схватил ручку со стола.

– Будем составлять протокол. Гражданка Рощина, ваши паспортные данные, пожалуйста.

– Ты что, Володя, какие паспортные данные? Что ты дергаешься, словно перцем обсыпанный? – вступилась за меня Нина.

– Я бы сказал иначе, – уточнил Гоша. – Я бы сказал, что перца, причем свежеразмолотого, тебе натолкали в…

– Гражданин Брынь! – повысил голос Володя. – Попрошу не мешать составлению протокола. Итак, гражданка Рощина Маргарита Сергеевна, год рождения? – он уставился на меня, ожидая ответа.

– Володя, да скажи ты по-человечески, что случилось-то? – взмолилась я. – Что его, убили что ли, этого Поршнева?

– Ах ты, батюшки! – заблажил вдруг Володя, всплескивая руками, словно курица крыльями. – А мы и не знамши! Мы вот только что догадамши! А до того мы и не подозревамши!

– Что? – растерянно спросила я. И обернулась к Гоше. – Что это с ним? Может, воды принести?

– Лучше водки, – хмыкнул напарник. – И не только ему, а всем нам. Стрешнев, кончай Ваньку валять. У нас что, правда труп?

– У нас! – снова всплеснул руками Володя. – То-то и оно, что у нас! Вместо полноценного разговорчивого свидетеля у нас тепленький труп. Сами понимаете, если раскроить мужику голову ржавой железякой, то показаний в суде от него не дождешься!

– А откуда ты знаешь, что железяка была ржавой? – деловито, хотя, на мой взгляд, совершенно неуместно, поинтересовалась Нина.

– Эксперты сказали. У покойника этой ржавчины полная башка. И снаружи и внутри.

– Мамочка, – прошептала я, чувствуя, как меня начинает мутить.

Гошка отреагировал более мужественно:

– Твою мать! – он сморщился, словно внезапно разболелся зуб. – И когда его?

– А это ты у Маргариты Сергеевны спроси, – Володя ткнул в мою сторону зажатой в кулаке ручкой.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации