Текст книги "Под чужим именем"

23

Элизабет оперлась о столбик кровати, поддерживающий полог. Она наблюдала, как О'Брайен медленно раздевается, зная, что ей приятно это зрелище.

– Мне так не хватало тебя, – сказал он, подходя к ней. – Мне не хватало твоих прекрасных грудей. Я скучал без тебя, вспоминая, как ты лежишь в кровати с распущенными волосами, ожидая меня. Я снова и снова представлял вкус твоих поцелуев, Лиззи. – О'Брайен склонился к ней и легонько поцеловал в губы.

Элизабет вздохнула и закрыла глаза. Ей нравилось стоять полностью одетой перед этим обнаженным мужчиной. Сердце ее взволнованно билось. Элизабет положила ему руки на плечи и откинула голову, позволяя О'Брайену поцеловать пульсирующую жилку у нее на шее.

– Лиззи, Лиззи, ночи напролет я мечтал, что ты снова придешь. Я хотел сам прийти к тебе, чтобы просить прощения, чтобы снова сделать тебя своею. – Он погладил Элизабет по спине.

– Но ты не пришел, – прошептала она, обводя кончиком языка контур его подбородка. – Ты искал утешения с другими? – Элизабет и об этом необходимо было знать правду.

О'Брайен схватил ее за руки, и Элизабет открыла глаза.

– Нет! С тех пор как мы вместе, я не прикасался ни к одной женщине, знай это! – Он гипнотизировал ее взглядом своих зеленых глаз. – Я стремился забыть тебя, но не смог. Эти руки не могли дотронуться ни до одной женщины, эти губы не могли целовать другую.

Элизабет прильнула к нему всем телом, чувствуя сквозь материю его обнаженное тело. Перед чарами ее мужа было трудно устоять.

– Спасибо.

– За что? – О'Брайен погладил ее по щеке.

– Не знаю. За эти слова. За то, что ты женился на мне, дал свое имя моему ребенку, спас его от печальной участи бастарда.

– Нашему ребенку. – Его ловкие пальцы быстро нащупали застежки ее платья.

– Я боюсь. – Она уронила голову на плечо О'Брайена. В свою первую брачную ночь Элизабет не нуждалась в вине, от близости О'Брайена и без вина кружилась голова.

– Чего ты боишься? Пока я жив, с тобой ничего не случится.

Элизабет покачала головой. О'Брайен расстегнул ее платье и снял его. Теперь пришел черед корсета,

– Я боюсь быть матерью, О'Брайен. Конечно, я умею хорошо вести дела, но воспитывать детей?..

– Ты… будешь… прекрасной… матерью… вот… увидишь. – После каждого слова он целовал ее в грудь.

– А вдруг я не полюблю его? – Элизабет взглянула в глаза О'Брайена, по-настоящему испуганная. – Детям нужна материнская любовь.

– Ты рано волнуешься, дорогая. – О'Брайен поцеловал ее в лоб. – Все придет своим чередом – любовь, забота. Не бойся, я с тобой.

Комок подступил к горлу Элизабет. «Я люблю его, – подумала она. – Не знаю, как долго это чувство продлится, но в эту минуту я люблю его». Пока она еще не могла признаться в этом О'Брайену. Им обоим потребуется время, чтобы разобраться в своих чувствах до конца. «И возможно, когда-нибудь он тоже полюбит меня».

Элизабет пробежала пальцами по его груди, по плоским соскам и поросли мягких волос. О'Брайен застонал. Сердце Элизабет бешено забилось, участилось дыхание. Как хорошо снова оказаться в его объятиях!

О'Брайен нежно подтолкнул Элизабет к кровати и опустился перед ней на одно колено. Она легла, смеясь, ее пальцы перебирали шелковистые пряди его волос.

– Что ты делаешь?

О'Брайен снял с нее туфли и распустил подвязки. Он стал медленно сворачивать шерстяные чулки, спускаясь вниз по ногам, и по всему телу Элизабет разлилось тепло его нежных прикосновений. Элизабет лежала, откинувшись, поперек кровати, опираясь на согнутые в локтях руки. О'Брайен отбросил свернутые чулки и погладил ступни, лаская каждый пальчик. Элизабет застонала. Она никогда не думала, что от этого можно получить столько удовольствия. Каждое движение его рук вызывало у нее дрожь возбуждения. Она чувствовала, как кровь приливает к ее груди, как увлажняется ее женская плоть.

О'Брайен нырнул под ее юбки, стараясь коснуться языком внутренней стороны ее бедер. Элизабет рассмеялась, но смех этот вскоре затих. Ей хотелось, чтобы он присоединился к ней на кровати. Элизабет хотела гладить его тело, целовать его так, как, она знала, он любит. Но у Элизабет не было сил сопротивляться ласковому напору его пальцев, горячей сладости его языка.

– О'Брайен, – позвала она, хотя вовсе не желала его останавливать.

– Не думай ни о чем, пусть наслаждение унесет прочь все твои печали, дорогая, – прошептал он в ответ.

Элизабет засмеялась и подняла юбки повыше, радуясь своему бесстыдству. Теперь О'Брайен был ее мужем, и она имела полное право на это удовольствие.

– Ты так прекрасна, – приговаривал О'Брайен, поглаживая темный кустик курчавых волос, – так восхитительна.

Элизабет застонала, судорожно стиснув пальцами лоскутное одеяло. Теплые волны пронизывали ее тело все сильнее и сильнее с каждым прикосновением О'Брайена. Под его нежным натиском Элизабет забыла обо всем. Комната в таверне со скрипящей I кроватью и свечкой на столике перестала для нее существовать. Элизабет поднимала бедра навстречу

О'Брайену, она страстно жаждала ощутить его в себе. Но вот волна блаженства подхватила ее, и она закричала. Судорога наслаждения пробежала по ее телу. Краем уха она слышала, как О'Брайен шептал какую-то нежную чепуху.

Через минуту Элизабет села в кровати и взглянула на улыбающегося О'Брайена.

– Иди сюда, – прошептала она.

– Устала, дорогая? Хочешь спать? – спросил он не без самодовольства.

Элизабет покачала головой.

– Нисколько не устала, – отвечала она кокетливо. – Иди сюда, поговорим об этих самых супружеских правах.

О'Брайен усмехнулся. Когда он присоединился к ней на кровати, она уже успела снять остатки одежды. Желание ее все еще не утихло. Элизабет поцеловала его в губы, дразня и лаская языком, как только что делал он сам. Она гладила его мускулистые плечи и грудь. О'Брайен попытался притянуть ее к себе, но она не покорилась.

– Нет, – засмеялась Элизабет. – Теперь мой черед, муженек.

– Да, хозяйка.

Она легонько укусила его за сосок.

– Я же просила не называть меня так! – О'Брайен положил ей руки на плечи, заставляя опуститься, пока их тела не соединились. Он прильнул к ее губам. Его поцелуй был властным и требовательным. Возбуждение внезапно вернулось к Элизабет, подогретое его страстью. Она стала неторопливо опускаться и подниматься над ним. Элизабет смотрела в глаза О'Брайена, наслаждаясь его восторгом. Он поднял руки, и они сплели пальцы.

Элизабет начала двигаться быстрее. О'Брайен повторял ее имя, как какое-то магическое заклинание. Наконец Элизабет всем телом легла на него, поглощенная ритмом его движения. Теперь она не смогла бы остановиться, даже если бы захотела.

Яркая вспышка блаженства на мгновение затмила все. Элизабет едва расслышала стоны О'Брайена, полностью поглощенная своими ощущениями.

– Лиз, Лиззи, – позвал он.

Она не ответила. О'Брайен перевернул ее на спину и обнял, уткнувшись носом ей в шею.

– Сегодня вы превзошли самое себя, хозяйка. Я целую неделю не смогу ходить.

– Дай мне несколько часов отдыха, – рассмеялась Элизабет, по-прежнему не открывая глаз, – я и научу тебя еще кое-чему.

– Обещаешь? – спросил О'Брайен, задувая свечу.

– Обещаю, муженек, обещаю, – сонно проворковала она.

Элизабет спала так крепко, что грохот выбитой двери застал ее врасплох. Инстинктивно она потянулась к О'Брайену, но он проснулся раньше ее и выскочил из кровати, заслоняя жену от внезапной опасности.

– Во имя всего святого! Я поймал тебя, грешница! – услышала Элизабет знакомый голос в темноте.

– Не подходи! – крикнул О'Брайен. Элизабет села в кровати, закутавшись в одеяло.

При слабом свете тлевших в камине углей она различала контур фигуры О'Брайена и силуэты двух людей в дверях.

– С дороги! – снова раздался знакомый голос. Только тогда Элизабет наконец догадалась, кто это.

– Джессоп? Джессоп, это ты? Что ты здесь делаешь?

О'Брайен все еще стоял перед кроватью, занеся над головой стул.

– Дьявол! Это Джессоп… – выругался он.

– Элизабет, вставай и одевайся! Ты поедешь со мной, бесстыдница!

– Что это значит? – О'Брайен медленно опустил стул. – Какого черта вам нужно в моей спальне, Лоуренс?

Элизабет наконец узнала второго человека, стоявшего в дверях. Это был один из рабочих Джессопа. Огромный детина с мощными кулаками и перебитым носом, любитель подраться. Элизабет не помнила его имени.

– Вставай, я говорю! – снова завопил Джессоп. – Вставай, пока я сам не вытащил тебя из постели, маленькая ведьма!

Элизабет чуть не рассмеялась. Но в поведении Джессопа не было ничего смешного, он был совершенно трезв и серьезен. О'Брайен нагнулся и зажег свечу от углей в камине. Комнатка осветилась.

– Вам лучше объяснить свое поведение, – обратился О'Брайен к Джессопу, – потому что я не люблю, когда меня будят среди ночи.

– С тобой я разберусь позже! – рявкнул Джессоп, размахивая тростью. – Не мешай, ирландец!

О'Брайен всегда был достаточно обходителен при Элизабет, но теперь выражение его лица испугало ее: он может в ярости и убить Джессопа.

– Не подходите ближе. – О'Брайен угрожающе поднял руку. Его обнаженный торс с налитыми мускулами производил внушительное впечатление.

Джессоп не двинулся с места, продолжая размахивать тростью.

– Ты что, не слышишь меня? – закричал он, по-прежнему не обращая внимания на О'Брайена. – Вставай, шлюха, и убирайся из постели этого ублюдка!

Элизабет не успела заметить, как О'Брайен молниеносно ударил Джессопа в челюсть, и тот качнулся назад, стукнувшись о притолоку. Его сопровождающий подхватил его.

– Не смейте так разговаривать с ней или получите еще раз, – предупредил О'Брайен.

Внезапно в дверях появился хозяин таверны с лампой в руках. На нем была белая ночная рубашка и черные ботинки.

– Господи! Что здесь происходит? У меня приличное заведение, я же вам сказал, мистер Лоуренс!

Джессоп с ненавистью глядел на О'Брайена, по его подбородку текла кровь. В руках его спутника блеснул пистолет.

– Осторожно, О'Брайен, у него пистолет! – предупредила Элизабет.

– Я хочу знать, что здесь происходит! – крикнул владелец таверны высоким голосом. – Вы говорите, этот человек увел у вас жену и вы хотите ее забрать, мистер Лоуренс?

– Его жена? Я вовсе не его жена! – Разъяренная Элизабет выскочила из кровати, закутавшись в одеяло.

– Мне придется позвать шерифа, – покачал головой хозяин таверны.

– Вовсе не обязательно, сэр. – Элизабет встала рядом с О'Брайеном. – Я жена этого человека, а не того, и у меня есть документы, чтобы это доказать. Здесь произошла ошибка.

– Произошла ошибка, – тихо сказал Джессоп, побледнев как полотно.

– Без сомнения. – Элизабет победно взглянула на Джессопа. – Мне кажется, сэр, – она снова обратилась к хозяину, – мы все уладили. Спасибо за вашу помощь.

– Что ж, раз так, мне остается только пожелать вам спокойной ночи. – Он скрылся в темноте коридора.

– Джексон, подождите меня на улице, – приказал Джессоп уже совершенно спокойным тоном.

Коренастый засунул пистолет за пояс, взглянул еще раз на О'Брайена и последовал за хозяином таверны. Воцарилась тишина, тяжелая и зловещая. Джессоп смотрел с отвращением на Элизабет и О'Брайена.

– Ты вышла за него замуж?

– Вчера.

– Это было глупо, Элизабет. Тебе это не поможет.

Она прижалась к О'Брайену и улыбнулась.

– Думаю, что поможет. Мы будем счастливы вместе. Мы с ним похожи и вдвоем сумеем привести мой завод к процветанию. – В ее голосе звучало злорадство. Элизабет ничего не могла с собой поделать. Джессоп так долго притворялся ее другом, так долго ее обманывал.

– По-моему, вам лучше уйти, – заметил О'Брайен. – Мы с женой собираемся вернуться в постель.

– Конечно, когда женщина ждет ребенка, она нуждается в отдыхе, – кивнул Джессоп. О'Брайен взглянул на Элизабет, как бы спрашивая: «Он знает?» Потом он обнял ее за плечи и снова повернулся к Джессопу.

– Я сам соображу, что нужно моей жене и ребенку. Вам пора, Лоуренс.

– Она сказала, что этот ублюдок – от тебя? – Джессоп удивленно поднял брови. – А мне эта лиса говорила, что он мой. Примите искренние извинения за беспокойство, увидимся дома. – Он приподнял шляпу и вышел из комнаты.

Элизабет несколько мгновений смотрела ему вслед, она чувствовала на себе пристальный взгляд О'Брайена.

– Это неправда, я никогда не говорила ему, что это его ребенок, – сказала она тихо.

О'Брайен взял ее за плечи и повернул к себе.

– Как он узнал про ребенка? – Он явно с трудом сдерживал гнев.

– От меня. – Элизабет подняла глаза на О'Брайена. Она не имеет права его обманывать.

– Ты сказала, что это его ребенок?

– Нет, я сказала, что беременна. Попросила его жениться на мне.

– Значит, меня ты оставила про запас? – Голос О'Брайена прозвучал очень громко в холодном утреннем воздухе.

– Нет. Да… Нет, все было не так. – Элизабет погладила его по щеке, но выражение его лица не смягчилось. Она сама не понимала своих поступков, как же ей объяснить все О'Брайену?

– Нет, не про запас, поверь мне, – сказала она твердо. – Я просто была напугана и не знала, как быть. Мы были в ссоре, поэтому я решила принять предложение Джессопа, когда он снова сделал его.

– Почему же ты не вышла за него? Почему пришла ко мне? – Голос О'Брайена зазвенел, как натянутая струна.

– Потому что поняла, что он за человек. И помнила, какой человек ты.

– Пойдем спать, мы разберемся с этим позже. – О'Брайен отстранил ее руку от своего лица.

У Элизабет перехватило дыхание. Голос О'Брайена был так жесток, в нем слышалось подозрение.

Как мог Джессоп так поступить? Как он посмел намекать, что она спала с ним? Ответ прост: он ненавидит ее и О'Брайена.

Теперь она убедилась в этом. Он больше не застанет ее врасплох.

24

Элизабет стояла у окна своего кабинета и смотрела сквозь украшенное морозным узором стекло на покрытые белым одеялом снега холмы. Зима пришла поздно в этом году. На прошлой неделе, первого февраля, река Брэндивайн замерзла, и производство на заводе остановилось. Пройдет еще несколько недель, прежде чем теплые мартовские ветры растопят лед. Элизабет потерла поясницу, стараясь хоть немного унять боль, которая теперь почти не оставляла ее. Передышка пойдет ей на пользу. Понадобится не меньше месяца, чтобы разобраться со всеми накопившимися бумагами. А еще необходимо составить планы на весну: О'Брайен хочет нанять еще нескольких рабочих, а значит, потребуются коттеджи для их семей.

За спиной Элизабет возились щенки Лэйси. Теперь ее кабинет был переполнен собаками, пора было подумать о том, кому раздавать щенков. Хорошо бы отдать их на Рабочий Холм, тогда потомки Лэйси заселят и остальные владения завода. Элизабет провела пальцем полосу на стекле. Ей не хотелось возиться с бумагами, но и на работу в лаборатории тоже не было сил. Возможно, стоит прогуляться по свежему снегу. Элизабет сняла плащ с колышка на стене и взяла рукавички с табуретки. Видя, что хозяйка собирается уходить, Лэйси поднялась со своего места.

– Нет, ты останешься здесь, – сказала Элизабет, накинув на плечи темно-зеленый плотный шерстяной плащ.

Собака снова разлеглась на полу, и щенки радостно уткнулись в ее живот. «Через несколько месяцев я буду выглядеть примерно так же», – с тоской подумала Элизабет и провела рукой по животу, который рос с угрожающей быстротой. Слава Богу, она вовремя вышла замуж, потому что ей вряд ли удалось бы долго скрывать свое состояние. Люди уже начинали кое-что замечать, хотя они с О'Брайеном никому ничего не говорили.

– Я иду на прогулку, скоро вернусь. Выпустите собак, Ной, если они заскулят. Не хочу, чтоб они увязались со мной на завод.

– Да, мэм.

Элизабет вышла из дверей конторы. Солнце, отражаясь от снега, слепило глаза, от морозного воздуха захватывало дух, но голова сразу прояснилась. Осторожно ступая по обледеневшим ступеням, Элизабет направилась к строящейся при заводе лавке. О'Брайен должен быть там. Элизабет вздохнула при мысли о нем. Почему мечты столь сильно отличаются от реальности? Их брак с О'Брайеном был совсем не таким, как представляла Элизабет. Она думала, что разница в воспитании и происхождении не сможет помешать им. Элизабет старалась быть выше предрассудков, но их представления о совместной жизни очень разнились. О'Брайен никак не желал ощущать себя хозяином завода Лоуренса. Ему казалось неловким отдавать приказания горничным, и по утрам он сам готовил себе на кухне яичницу. Элизабет никак не удавалось уговорить его сшить приличный костюм, хотя денег на такие пустяки у них хватало. Она не чувствовала себя по-настоящему замужней женщиной, как это было с Полом, хотя в тиши их спальни все было по-прежнему прекрасно. Частенько они ссорились по пустякам: О'Брайен отказался выбросить старые ботинки, в которых он приехал в колонии, или нанять камердинера, который брил бы его каждое утро. О'Брайен не брал у Элизабет денег и зарабатывал на личные расходы игрой в кости.

Элизабет миновала здания цехов, в которых на время замерла жизнь. Было непривычно тихо: не шумела река, и от этого все казалось еще более пустынным и заброшенным. Она повернула в сторону Рабочего Холма. Элизабет нравилось гулять здесь, среди своих рабочих. Отовсюду доносились запахи готовящейся пищи, шум и крики детей. На веревках висело замерзшее белье. Некоторые люди заговаривали с ней, когда Элизабет проходила мимо. Вдали слышался стук молотков: это строилось здание продуктовой лавки. Среди заснеженных сосен уже можно было разглядеть стропила крыши. Под руководством О'Брайена строительство продвигалось быстро. Элизабет приблизилась к месту стройки, и до нее донесся мужской смех. Мимо пролетел брошенный кем-то снежок. Строительство давало рабочим возможность отдохнуть от монотонного труда на заводе, не прекращая выдавать жалованье. Еще один снежок пролетел под самым носом Элизабет. Она остановилась и откинула с головы капюшон плаща.

Снежная баталия развернулась между рабочими, которые прятались под прикрытием фургона, и теми, кто засел за большой поленницей дров. Неожиданно раздался вопль, похожий на индейский боевой клич, из-за фургона выскочил человек с полными руками снежков и принялся азартно метать их в сторону поленницы. Элизабет без труда узнала в этом индейце своего мужа. За ним следовал его верный друг Сэмсон. Снежки летели со всех сторон. Скоро битва закончилась. Игравшие радостно похлопывали друг друга, отряхиваясь от снега и весело хохоча. Элизабет взирала на это, нахмурившись и скрестив руки на груди.

– О'Брайен!

– Лиз! – Он подбежал к ней, раскрасневшийся от мороза и игры.

– Прогуляйся со мной, – попросила Элизабет, стараясь говорить спокойно.

Все еще смеясь, О'Брайен приказал рабочим вернуться к строительству.

– Я пройдусь с хозяйкой и скоро вернусь.

Элизабет стиснула зубы. Сколько раз она просила не называть ее хозяйкой, тем более в присутствии рабочих!

– Тебе лучше надеть капюшон, мороз становится все сильнее, – сказал О'Брайен, когда они направились бок о бок вниз по склону холма.

Элизабет не ответила. Проходя мимо чистого от снега валуна, он предложил ей присесть.

– Господи, О'Брайен, мне не холодно и не нужен капюшон, и сидеть я не хочу – я ни капли не устала. Я беременна, но я не калека и даже не дура, просто беременна! – Последние слова она произнесла так громко, что женщина, чистившая к обеду кролика на крыльце ближайшего домика, удивленно подняла голову.

– Пресвятые угодники, что с тобой сегодня?

– Как ты мог играть в снежки вместе с рабочими? Так они никогда не признают в тебе хозяина завода!

– Ты не любишь играть в снежки? – Он набрал горсть снега и бросил в Элизабет.

Она защитилась рукой, не желая поддаваться его игривому настроению.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Мы уже не раз говорили об этом.

– Говорила ты, я только слушал.

– Что ты имеешь в виду? – Элизабет остановилась.

– Ты стала сварлива, как торговка рыбой.

День изо дня ты пилишь меня из-за моих обязанностей, внешнего вида и прочей ерунды. С меня хватит! – Под взглядом О'Брайена Элизабет опустила глаза.

– Ты мой муж, и значит, завод теперь принадлежит тебе.

– Он принадлежит тебе, я здесь только работаю.

– Все мое теперь твое. – Уже в который раз Элизабет произнесла ставшую привычной фразу. – По английским законам ты являешься хозяином завода Лоуренса. Ты даже работать больше не должен, нужно найти нового управляющего.

– Твой первый муж работал.

– Завод не приносил прибыли, он не мог себе позволить нанять управляющего.

– Чем же мне заниматься, если не работать, хозяйка? Играть на чертовых клавикордах?

– Не надо грубить.

– Прости, Лиз. – Он вздохнул. – Пойми сама, рабочие растеряны, только что я был управляющим, а теперь уже хозяин завода. Они едва успели начать доверять мне. Жаль нарушать это доверие.

Элизабет замялась. Ей вовсе не хотелось походить на сварливую торговку рыбой. Элизабет просто хотела поделиться с О'Брайеном всем, чем владела. Может быть, тем самым она пыталась загладить несправедливость, в которой повинен был ее отец? Она плохо представляла себе, как нужно строить их отношения.

– Понимаю. Я зря на тебя набросилась. Но в последнее время я чувствую себя не в своей тарелке. Мне кажется, я так быстро полнею. Никак не привыкну к этому состоянию.

– Ты совсем не толстая.

– А ты бы сказал мне, если бы я растолстела?

– Мне это неважно. – О'Брайен обнял ее за плечи. – Ты слишком строга к себе. На все нужно время, мы знали это с самого начала. Жаль, что нельзя совсем не вылезать из постели.

– Да уж, – рассмеялась Элизабет. – Там у нас нет разногласий.

– Почему бы тебе не вернуться в особняк? Я скоро приду к ужину, а потом прикажу убрать посуду и позволю тебе обыграть меня в карты.

– Позволишь мне? Ха! – Элизабет хитро улыбнулась. – Хорошо, если ты обещаешь, что мы сегодня пораньше ляжем спать.

– Договорились, – подмигнул ей О'Брайен.

Элизабет провожала его взглядом, пока он уходил в сторону стройки. Почему-то ей снова стало грустно. «Откуда у меня это чувство неизбежно надвигающейся катастрофы? Будто я несусь по темному тоннелю, не зная, что впереди?» – думала она.

– Мисс Лизбет! Мисс Лизбет! – На крики Сэмсона Элизабет выбежала из кабинета. «Я не слышала взрыва, – думала она, – значит, ничего страшного произойти не могло».

– В чем дело, Сэмсон?

Сэмсон задыхался и был весь в поту, видимо, ему пришлось долго бежать.

– Мистер О'Брайен! Его ранило! Скорее! Элизабет бросилась к выходу, еще не дослушав его. Сэмсон бежал за ней. Несмотря на ее теперешнее состояние, он с трудом поспевал за Элизабет.

– К складу, хозяйка! Его сшибло…

– Что там произошло? Как его ранило? – спросила Элизабет на бегу.

– Осторожнее на льду, хозяйка. Не знаю, что произошло, меня позвал один из ребят. Говорят, его сшиб фургон без возницы, полный новых бочонков для пороха. Фургон стоял на вершине холма, на старой дороге.

Элизабет испугалась. О'Брайена прямо преследовали несчастья. На прошлой неделе на него обрушились стропила, когда он осматривал строящееся здание заводской лавки. К счастью, они не задели его, а то бы ему не сносить головы. Теперь вот это…

– Откуда там взялся груженый фургон? Этой дорогой никто не пользуется.

Вдали они завидели группу людей, собравшихся вокруг распростертого тела, и перевернутый фургон. Вокруг все было усыпано обломками дерева.

– О'Брайен? – Рабочие расступились перед Элизабет. – Насколько серьезно он ранен? – Она присела на корточки возле О'Брайена, стараясь разглядеть его лицо, прикрытое рукой.

– Не знаю, мэм. Вроде переломов нет. Он просто в обмороке, – ответил Джонни Беннет.

Элизабет осторожно отвела руку О'Брайена с лица. Он слегка пошевелился, и его веки затрепетали. Элизабет наклонилась ниже и снова позвала:

– О'Брайен?

О'Брайен медленно открыл глаза. Элизабет глубоко вздохнула. Сердце ее отчаянно билось, дыхание перехватило.

– Как прекрасно, проснувшись, увидеть твое лицо! – Он говорил с трудом.

– Так вот, значит, что ты делаешь – спишь на работе? А все подумали, тебя задавило насмерть!

О'Брайен улыбнулся и попытался встать.

– Кажется, меня задело довольно сильно, когда я отпрыгнул с дороги.

– Сядь и подумай хорошенько, болит у тебя что-нибудь, кроме твоей тупой головы?

– Левая икра, – сказал он, пошевелив ногами. Сэмсон помог ему подняться.

– Хочешь, Сэмсон проводит тебя до дома? – спросила Элизабет.

– Ни за что! – О'Брайен осмотрелся. – Да тут целый фургон отличных бочек, и все разбились, какая жалость!

– Ничего, бондарь сделает еще. Меня больше интересует, как фургон попал на эту дорогу, притом на самую вершину холма. А главное, как ему удалось скатиться, если его никто не толкал?

Элизабет, О'Брайен, Сэмсон и Джонни озадаченно смотрели на дорогу. Остальные рабочие стали потихоньку собирать обломки, некоторые пытались поставить фургон на колеса.

– Не знаю. Я пришел сюда, как обычно, пересчитать пороховые бочонки. Меня просил об этом Джонсон.

– И внезапно откуда ни возьмись появился фургон? – спросила Элизабет с сомнением. – Ты уверен, что ничего не заметил?

О'Брайен оперся на ее плечо и обратился к Сэмсону и Джонни.

– Помогите-ка этим людям с фургоном. Он должен сегодня же снова быть на ходу.

Те кивнули и оставили Элизабет с О'Брайеном наедине.

– Где твой плащ? – спросил он ее. – Здесь очень холодно.

– Должно быть, оставила в кабинете. – Элизабет поежилась. Она и не заметила, что впопыхах забыла плащ. О'Брайен набросил ей на плечи свою теплую куртку.

– Так ты ничего не видел? – спросила она, когда они уже направились к дому.

– Я услышал только, как фургон съезжает с холма. Едва успел отскочить, но…

– Но? – Она остановилась. – Что ты видел?

– Я не уверен.

– Скажи мне. – Элизабет заглянула в его зеленые глаза.

– Клер. Лиз, мне показалось, я видел Клер… – О'Брайен снова зашагал по дороге.