Текст книги "Бенгальские рубины"

Лайза Бингхем
Бенгальские рубины

Пролог

Корнуэлл, Англия,

весна 1751 года

– Пожалуйста, Мэтью, пожалуйста.

Слова таяли в ужасающей тишине, заполнившей гостиную. Изящные тонкие пальцы дотронулись до запястья Мэтью Уотертона, но тот хранил молчание.

Так и не услышав ответа, она подошла ближе.

– Если вы хотите, чтобы я умоляла… я умоляю!

Она встала на колени, опустившись на ковер.

– Я не могу больше жить с этим человеком. Он не любит меня и никогда не любил. – Ее речь прерывали рыдания. – Я получила известие, что он прибудет на этой неделе. Помогите мне увезти Элоис сегодня вечером! Я могу нанять лодку, чтобы нас переправили в Юдиф-он-Си, а оттуда – на корабле во Францию. У меня есть две незамужние тетушки, они дадут нам приют. Оливер Кроуфорд никогда не найдет нас!

– Джин, не делайте этого, – Мэтью попытался поднять ее с колен. Не в силах стоять на ногах, она упала в его объятия. Уотертон гладил Джин по голове, стараясь успокоить ее. Рождение и смерть второй дочери несколько дней назад истощили жизненные силы Джин и ввергли ее в бездну отчаяния.

– Вы еще не совсем здоровы. Через месяц-другой, вы окрепнете, и жизнь не будет казаться такой уж мрачной.

Джин вцепилась в его жилет, в отчаянии теребя материю.

– Нет!

Она так неистово мотала головой, что выпали шпильки и красивые каштановые пряди рассыпались по плечам.

– Как вы не понимаете! Я не родила ему сына!

– Кроуфорд не должен винить вас за это.

– Но он будет! Ему нужен наследник. Он не успокоится, пока не получит его. Несколько лет назад он с трудом признал свою дочь Элоис – вашу нареченную!

Мэтью до сих пор не мог поверить, что он – простолюдин, сын местного учителя – был помолвлен с девочкой гораздо выше его по положению. Джин настояла, чтобы замужество ее дочери не преследовало никаких политических или денежных интересов. Потому-то она и выбрала Мэтью Уотертона. Своего друга. Своего наперсника. Человека, которому она могла доверить судьбу Элоис.

– Но у вас могут быть и другие дети.

– Нет, – Как бы сообщая ему страшную тайну, она прошептала:

– Акушерка Мэки сказала, что у меня больше не будет… детей.

Сердце Мэтью сжалось от боли. Он знал, как страстно Джин желала, чтобы ее дом был наполнен детьми.

– Пожалуйста, Мэтью, помогите мне.

Он бы охотно помог ей, если бы был уверен, что Джин поступает обдуманно, не под влиянием материнского горя и страданий, вызванных тяжелыми родами. Но в предложении Джин было несколько серьезных затруднений. Оливер Кроуфорд могущественный и опасный человек, наводящий страх на многих местных жителей. Он не принадлежал к аристократам, но имел влиятельные связи в правительстве и был очень богат. Кроме того, Кроуфорд обладал фанатическим чувством собственника по отношению к своим лошадям, своему поместью и своей жене. Вмешательство в его семейную жизнь не сулило ничего хорошего, тем более Мэтью, у которого не было ни больших денег, ни влиятельных покровителей, а был только небольшой дом, доставшийся ему после смерти отца, огромная библиотека и несколько драгоценностей, которые невозможно было обменять на деньги. Иначе дух отца преследовал бы его до самой смерти.

– Мой план надежен. Я обещаю вам!

Мэтью не ответил. Да и что он мог сказать? Она думает, что сможет убежать от мужа, как только переплывет канал! Будучи близким другом Джин уже около года, с тех пор, как она забеременела и Оливер Кроуфорд отослал ее из Лондона в свое поместье в Корнуэлл, Мэтью хорошо понял, что за человек был ее муж. В повседневной жизни Кроуфорд мог легко обходиться без жены, но он никогда не позволит Джин оставить его навсегда. И если она попытается освободиться от его власти, Кроуфорд найдет ее на другом конце света.

Однако Мэтью не мог сказать этого Джин. Сейчас она не сможет вынести жестокую правду.

– Идите домой и отдохните, Джин.

– Но…

– Элоис перепугается, увидев вас в таком состоянии, – вы должны думать о ней.

– Но вы поможете нам?

Мэтью колебался. Он дотронулся до завитка на ее щеке.

– Мы поговорим об этом, когда вы будете чувствовать себя лучше.

Джин медленно поднялась:

– Хорошо. – Она слегка споткнулась, проходя через комнату, но лишь махнула рукой, когда Мэтью предложил свою помощь.

Подойдя к дверям, она остановилась.

– До свидания, Мэтью.

В ее голосе звучали незнакомые нотки. Глубокая, неизмеримая печаль.

– Поклянитесь, что ничего не будете предпринимать.

Последовала тишина, обжигающая и пронзительная.

– Вы были хорошим другом. И помните – что бы ни случилось, вы обещали жениться на мой дочери, вы должны сделать ее счастливой.

– Джина, если вы попытаетесь сделать какую-нибудь глупость, я…

– Нет. – Горечь поражения светилась в ее глазах. Я последую вашему совету и посплю перед ужином.

Она скрылась за дверью. Мэтью чувствовал себя предателем. Но что они могли сейчас предпринять, ведь Джина еще очень слаба. У нее не хватит сил даже для такого короткого плаванья.

– Джина, подождите!

Он выбежал из дома, но Джин уже не было. Лишь облачко пыли кружилось на дороге.

– Проклятье.

Войдя в дом, он с силой захлопнул за собой дверь и хмуро оглядел свою тесную комнатку, заваленную книгами и картами. Сгущались сумерки. Далекие раскаты грома будто укоряли Мэтью за его бессилие. Пытаясь подавить беспокойство, он пообещал себе, что навестит Джин завтра утром. Сейчас ей нужно как следует выспаться.

Прошло более часа, а он все еще нервно шагал по комнате. Ночь опустилась на землю и полуденный шквальный ветер принес сильную грозу.

– Мастер Мэтью?

Мэтью удивленно оглянулся. Он давно отвык от своего детского имени. Последние несколько лет он провел в университете, вернувшись домой после смерти отца, занял его должность школьного учителя. Теперь к нему обращались "мистер Уотертон" или «сэр», и никто не называл его "мастер".

– Да, мисс Ниббс.

Старушка, более десяти лет служившая у его отца экономкой, стояла на пороге, не решаясь заговорить.

– Что вам нужно? – крикнул Мэтью, но затем поспешно извинился. В самом деле, никто не виноват в том, что у него плохое настроение.

– Там огни… на старой дороге, что ведет к морю.

– Огни?

– Как будто от фонарей, – она тщательно подбирала слова. – Мне показалось, я слышала женские крики.

Кровь отхлынула от лица Мэтью.

– Джин!

Мэтью проскочил мимо мисс Ниббс и выбежал наружу. В соседскую конюшню как раз заводили лошадь. Мэтью вырвал повод из рук фермера. Не обращая внимания на его рассерженные крики, он вскочил на широкую спину животного и ударил пятками в бока.

Как и сказала мисс Ниббс, огни мигали на старой дороге, ведущей к морю. На расстоянии полумили от него мелькающие яркие точки свидетельствовали о явной панике. Может быть, даже драке.

Проклятье! Почему она не осталась дома? Не было сомнений, что Джина не послушалась его и попыталась убежать. Безуспешно. Слабеющие женские крики говорили о многом.

Он обогнул утес и очутился на том месте, где загорались огни. Его взору открылись лишь истоптанная земля и полоска моря внизу. Мэтью развернул коня, поднял голову и прислушался, стараясь уловить, откуда доносятся крики. Джина была где-то рядом. Он чувствовал ее присутствие, ее ужас.

– Джина! – его крик прорезал ночную тьму. В ожидании ответа сердце Мэтью бешено колотилось. Но как он ни напрягал слух, сильные порывы ветра делали напрасными все попытки что-нибудь расслышать.

– Джина! Ответьте мне, ради бога!

И вот, когда он почти потерял надежду, истошный крик раздался где-то поблизости. Голос был гораздо выше женского, это кричал ребенок. Элоис!

Мэтью ударил коня и помчался по каменистой дороге. Ветер развевал его одежду. Тяжелые капли дождя уже падали на пыльную землю, сначала медленно и лениво, затем все быстрее, жалили его руки, лицо.

Теряя последние силы, конь взбирался на вершину крутого утеса. Картина, открывшаяся его глазам, заставила его сердце похолодеть.

– Джинни!

При свете фонаря Мэтью увидел ее хрупкую фигурку, балансирующую на узком уступе между двумя валунами. Какой-то человек крепко держал ее за руку, не давая двинуться с места. Она сопротивлялась изо всех сил, пытаясь заслонить своим телом пятилетнюю девочку, но силы были неравными.

– Мэээтьюю!

Человек, схвативший ее, обернулся, и Уотертон узнал его. Это был Роберт Брэнниген, деревенский кузнец. Головорез с выбитыми зубами, он пользовался дурной славой в деревне из-за своей подлости и жадности.

Его помощник стоял рядом и держал два фонаря, свет которых переполошил мисс Ниббс. Сверкнула молния, и сразу же ледяным потоком хлынул дождь. Джин рыдала и, загораживая собой Элоис, старалась отодвинуть ее подальше в валуны. Брэнниген, усмехаясь, грубо тянул ее вниз, явно не собираясь отпускать своих пленниц.

Мэтью спрыгнул с коня. Но едва он успел сделать несколько шагов, как Брэнниген резко развернулся, быстро вытащил из сапога нож и направил его на непрошенного защитника, продолжая в то же время крепко держать руку Джинн.

– Убирайся отсюда, щенок! Лучше не лезь не в свое дело!

– Отпусти ее!

Брэнниген отвернулся, не обращая больше внимания на Мэтью, как будто тот был надоедливой мухой. Он обратился к Джин:

– Пойдемте, хозяйка. Хозяин велел привести вас домой. Он обещал нам пару гиней, если мы сделаем это без лишнего шума и не перебудим всю деревню.

– Нет!

Ее тонкие пальцы побелели от напряжения, так сильно она вцепилась в маленькую Элоис. Девочка была совершенно перепугана и громко плакала, не понимая что происходит.

Мэтью сделал шаг вперед:

– Женщина больна, разве ты не видишь? Отпусти ее. Я позабочусь, чтобы она вернулась в усадьбу.

Он сознавал, что его слова звучат довольно рискованно, но Джин немного успокоилась. На этот раз он сможет помочь ей.

Но Брэнниген покачал головой:

– Она пойдет с нами. Сейчас же. Иначе мы не получим монету. – Он помахал ножом перед лицом Джин. – Делай, как я говорю! Забирай свое отродье и иди вперед!

Снова сверкнула молния, и лезвие ножа заблестело в руках Брэннигена. Выглянув из-за юбок матери, маленькая Элоис увидела страшное оружие и с громким криком бросилась к Мэтью. Оторопевший Брэнниген едва успел схватить ее одной рукой.

– Элоис! – Джин рванулась вперед, пытаясь защитить дочь. Мэтью видел, как Брэнниген моментально среагировал на это движение, но не в силах был помешать ему. Казалось, все его тело будто налилось свинцом, когда Брэнниген взмахнул ножом. Джин отшатнулась назад – слишком поздно, холодное лезвие вонзилось ей в живот.

Элоис закричала. Помощник Брэннигена бросил фонари и, бормоча молитву, постарался увести ребенка подальше.

Мэтью бросился к своей подруге.

– Джинни?!

Она смотрела на него. Ее глаза были удивленно расширены, боль и недоумение светились в них.

– Мэтью?

Его имя сорвалось с ее губ мучительным шепотом, словно грустное прощание. Шатаясь, Джин оказалась на самом краю утеса.

Мэтью подбежал к ней, стараясь удержать. Она вцепилась в него, ее руки, словно железные когти, рвали его кожу, до крови царапали щеки. Мэтью попытался удержать ее за платье, но услышал звук рвущейся материи, Джин застонала и начала падать все ниже, ниже…

Мэтью охватил ужас, когда он услышал стук ее тела, рухнувшего на камни. Он склонился над обрывом.

Джин лежала совсем тихо, руки и ноги ее были неестественно подвернуты. Дождь хлестал по ее лицу и волосам, и Мэтью казалось, что она вот-вот поднимется и быстрым движением откинет назад прилипшие к щекам локоны.

Но женщина не шевелилась.

Послышался стук копыт. Мэтью поднял голову и увидел отчетливый силуэт всадника, спешащего к ним. Ему не потребовалось вспышки молнии, чтобы понять, кто это был. Хотя он видел Оливера Кроуфорда всего лишь раз и то издали, но сразу узнал его.

Кроуфорд соскочил с коня, его мрачная фигура надменно возвышалась на фоне черного неба. Он бесстрастно оглядел всех присутствующих, затем подошел к краю обрыва и посмотрел вниз. Лицо его было скорее раздраженным, чем опечаленным.

Последующие слова полностью подтвердили это.

– Я вижу, ты все-таки наделал много шуму и не справился с таким простым поручением, Брэнниген.

Он сердито посмотрел на кузнеца. Тот униженно заскулил:

– Я не хотел…

– Ты и твой помощник будете наказаны за это, – холодно продолжил Кроуфорд.

Брэнниген побледнел, окровавленный нож выпал из его дрожащей руки:

– Нет, пожалуйста. Я не хотел убивать ее! Я не хотел…

Кроуфорд махнул рукой, приказывая прекратить причитания.

– Хотел убить или нет – не имеет значения. Вы помогли мне отделаться от этой женщины. Она стала совершенно бесполезна для меня.

Он произнес это таким тоном, будто Джин значила для него не больше, чем перо, которое перестало писать.

– Твоя вина в том, что свидетелями ее смерти оказались несколько человек.

Он обвел стальным взглядом слугу, который все еще держал плачущую девочку, и Мэтью.

– Со своей дочерью я справлюсь сам. Что касается этого джентльмена…

Все посмотрели на Мэтью, который прижался спиной к валуну. Он похолодел, увидев дикую злобу в глазах Кроуфорда.

– Позаботься о нем, Брэнниген.

– Но, сэр…

– Этот человек – убийца, произнес Кроуфорд неумолимым тоном.

– Ты видишь кровь на его руках? И на его рубашке? Он убил мою жену. Мы все можем засвидетельствовать это, и власти никогда не осмелятся спорить со мной. Я достаточно им плачу. Убей его.

Глаза Брэннигена расширились от ужаса. Но, сэр. Я не смогу убить человека. С миссис Кроуфорд это произошло нечаянно, клянусь вам!

Кроуфорд нахмурился, взмахом заставив его замолчать.

– Прекрасно. Если ты такой слабак, – он нагнулся и поднял нож, тогда я сам покончу со всеми вами.

Мэтью отпрянул назад, в тень, его сапоги заскользили по мокрым камням. Но Кроуфорд искал другую жертву. Он взмахнул ножом и вонзил его в горло Брэннигена.

Элоис вновь громко закричала, пытаясь вырваться из рук слуги. Схватив девочку за плечо, Кроуфорд швырнул ее на землю. Мэтью услышал, как голова ребенка глухо стукнулась о булыжник. Он рванулся вперед, но тут увидел, что Кроуфорд достал из-за пояса пистолет. Через мгновение помощник Брэннигена лежал в луже собственной крови, ему не удалось пробежать и ярда.

Кроуфорд развернулся, всматриваясь в темноту.

– Остался только один, – пробормотал он, слегка прищурившись, видимо, пытаясь рассмотреть Мэтью.

– Скажите… мы встречались раньше?

Мэтью покачал головой. Прислонившись спиной к скале и цепляясь за неровный гранит, он медленно двинулся в сторону. Для Кроуфорда оставался единственный путь к спасению. Там, внизу, на скользкой тропинке, стояла его лошадь. Если бы удалось проскочить мимо Кроуфорда! Этот маленький жестокий человек стоял на пути, улыбаясь и явно догадываясь о намерениях Мэтью.

– Какая жалость, что вы не желаете представиться. Я предпочитаю знать имена тех, кого собираюсь убить.

Засунув пистолет за пояс, Кроуфорд нагнулся и вытащил нож из горла кузнеца. Убийца двинулся вперед, капли дождя и крови падали с блестящего лезвия.

Ошеломленный Мэтью с ужасом смотрел на приближающуюся смерть, за спиной Кроуфорда ждала лошадь, на земле лежал потерявший сознание ребенок.

– Вы должны подчиниться судьбе, молодой человек. У вас нет другого выхода.

Но выход был. У Кроуфорда в руках только нож. Мэтью же был моложе, сильнее, он мог убежать. Но тогда Элоис останется совершенно одна. Беспомощная, беззащитная. Его сердце разрывалось от боли, но он не мог оставаться здесь!

Он не мог оставаться!

Мэтью подобрал с земли камень и бросил его в лошадь Кроуфорда. Жеребец взвился на дыбы и заржал. Кроуфорд инстинктивно обернулся назад. Лошадь умчалась в темноту. Мэтью рванулся вперед, проскочил мимо Кроуфорда и бросился вниз по тропинке.

Вслед неслись проклятия, но Мэтью не оглядывался. Подбежав к своей лошади, он взлетел на ее спину.

Только теперь он оглянулся. Кроуфорд стоял, широко расставив ноги. Дождь насквозь промочил его одежду, но он оставался недвижим.

– Ваш побег бесполезен, вы знаете об этом! – крикнул он. Эти слова звучала как утверждение. – Я узнаю, кто вы. Это вопрос времени, только и всего. Можете рассказывать что угодно и кому угодно, но при первых признаках скандала… вы отправитесь на виселицу!

Мэтью хотелось возразить, хотелось поколебать его дерзкую уверенность. Но он знал, что Кроуфорд прав. С сегодняшней ночи Мэтью больше никогда не сможет чувствовать себя в безопасности. Это действительно только вопрос времени – как только этот человек узнает его имя, он позаботится о том, чтобы Мэтью был обвинен в убийстве и объявлен вне закона. К утру власти начнут прочесывать окрестности. И когда Кроуфорд отыщет его…

Мэтью может считать себя счастливчиком, если его только повесят!

Спазм сжал его горло, и соленая влага потекла по щекам. Будь проклят этот человек! Мэтью Уотертон должен прекратить свое существование. Он должен найти новое лицо, оставить мирную жизнь. Отныне он – человек без дома, без имени и без прошлого. Чувство вины отныне будет вечно жить в его душе. Он должен был помочь Джин, когда она пришла к нему в дом. Он мог предотвратить трагедию, но из-за своей нерешительности погубил всех.

Мэтью вытер глаза и уставился в темноту. Все пережитое сегодняшней ночью стояло у него перед глазами. Безжизненное тело Джин, распростертое на камнях у подножия утеса. Маленькая Элоис, лежавшая на земле. И среди завывания ветра и шума дождя ему слышался голос Джин:

– Помни… Что бы ни случилось, ты обещал жениться на моей дочери и позаботиться о ее счастье.

Когда-нибудь он исполнит клятву, данную Джин. Кроуфорд заплатит за свои преступления. Сейчас же он может только молиться, чтобы Элоис пережила эти годы. Пока он ничем не может помочь девочке, она будет находиться всецело во власти отца. И он будет молиться, чтобы жестокость отца не передалась ей, и Элоис не стала бы повторением Кроуфорда, его портретом.

Да поможет ей Бог.

Да поможет Бог им обоим.

Натянув поводья, он поскакал вперед, растворяясь в непроглядной ночной тьме. В неизвестности.

Глава 1

Франция

Сентябрь 1766 года

Черт бы побрал этот Париж! Этот город никогда не успокаивается! Уже давно пробило полночь и чернильная темнота опустилась на улицы, но жизнь не затихала на темных аллеях и извилистых дорожках. То и дело выныривали из темноты крадущиеся фигуры. Некоторые искали безопасное убежище и ночлег, другие спотыкались о булыжники в поисках очередной таверны и следующей порции грога. Вечная суета делала почти невозможным быстрое и незаметное передвижение по улицам Парижа.

Уильям Карри отбросил всякую осторожность и, подав знак человеку, следовавшему за ним, пришпорил коня. Новость, которую он вез, была гораздо важнее, чем опасность, которой он подвергался, перебудив всю округу стуком копыт, – ведь большинство здешних обитателей занимались темными делами. Повесы, распутники, люди, объявленные вне закона, и прочий сброд нашли здесь убежище от правосудия.

Это обстоятельство только усиливало важность его миссии, и Карри еще ниже склонился к гриве лошади. Проехав около четверти мили, он указал на гостиницу, видневшуюся в конце квартала.

– Вон она, впереди! Подъехав к дверям гостиницы, Карри соскочил с коня и приказал своему спутнику оставаться у входа.

– Жди здесь. Как только Слейтер присоединится к нам, мы снова тронемся в путь.

Распахнув дверь, он бросился прямо к лестнице и в одно мгновение преодолел два пролета. Карри считался самым близким другом Слейтера Мак-Кендрика. Но Слейтер распорядился не тревожить его. И нарушение этих указаний не сулило Уильяму ничего хорошего.

Очутившись на верхней площадке, Карри поспешил в покои Слейтера. Он уже приготовился постучать в двери особой комбинацией ударов, в надежде, что его сразу же впустят.

– А-а-а…

Пронзительный и высокий звук раздался изнутри, за ним последовал низкий, гортанный стон.

– Слейтер!

Карри принялся громко стучать в дверь кулаком.

– Слейтер, ты болен?

Не получив ответа, Уильям подергал дверную ручку и убедился, что дверь заперта изнутри.

Последовал еще один крик, на этот раз его тон был выше. Его друг попал в беду. Несомненно. Он выхватил саблю из ножен.

– Держитесь, Слейтер, держитесь!

Он с силой надавил плечом на дверь, но она не поддавалась. Решив взять дверь приступом, Карри разбежавшись, ринулся вперед, размахивая саблей. Но дверь тихо распахнулась, и Карри влетел в комнату, зацепился ногой за ковер и плюхнулся лицом в кровать. Сабля с грохотом упала на пол, а Уильям барахтался в постели, погружаясь все глубже в море одеял и перин. Отчаянное сопротивление только усилило неудобство положения, и Карри затих, выплевывая перья.

Только теперь он начал понимать истинные размеры своей глупости. Его руки утопали в шелках и атласе. В воздухе кружился экзотический запах арабского мускуса и духов. Нос его упирался прямо в трепещущую, покрытую капельками пота кожу. Твердые груди касались щек. Душистые холмики вздымались и опадали от учащенного дыхания. О Боже, он прервал вечерние шалости друга своим дурацким вторжением! Ни один человек не принял бы никаких оправданий – выломать дверь в такую минуту! Уильям украдкой взглянул на кремовые груды, прижавшиеся к его щекам.

– А ну-ка объяснитесь, Карри.

– Слейтер, пожалуйста, ведь я понятия не имел…

Он поднял голову и увидел изумленный взгляд женщины, на которую упал.

– Примите мои искренние извинения, мадмуазель, – пробормотал он, нащупывая безопасное пространство на кровати, чтобы можно было подняться.

Острие шпаги уткнулось ему в шею, не давая двигаться. Хотя двух мужчин связывали очень сильные узы, скрепленные годами совместных странствий, но даже такая крепкая дружба не давала права врываться в комнату в столь интимную минуту.

– Надеюсь, у тебя достаточно веские причины, чтобы являться сюда столь неожиданно.

Голос, прозвучавший в полумраке, был знаком Уильяму слишком хорошо. Столь размеренная речь присуща только хорошо образованному человеку. Карри следовал за этим звучным голосом, сквозь заросли джунглей и суровые пустыни. Он относился к этому человеку с преданностью слуги.

– Я же предупредил, чтобы меня не беспокоили.

– Я знаю, но…

– Мой корабль потерпел крушение?

– Нет, я…

– Или на Францию обрушилась чума?

– Нет.

– Или в гостинице случился пожар?

– Нет.

– Тогда что ты здесь делаешь?

Пальцы Уильяма вцепились в подушку. Несомненно, новость, которую он собирался сообщить, была очень важной. Но невозможно предугадать, как отреагирует Слейтер. Совершенно невозможно.

– Ну?

Человек, находившийся позади него, требовал, шпага давила все сильнее.

– Она едет в Англию, – быстро пробормотал Карри.

Несколько секунд это сообщение оставалось без ответа. Уильям не назвал имени, но благодаря безмолвной напряженности, которая чувствовалась в комнате, понимал, что друг оценил всю важность его слов. Шпага была отброшена, и Карри перевел дух.

– Вставай!

Уильям с радостью выполнил это приказание.

– Тысячу извинений, мадмуазель, – пробормотал он, когда ему удалось наконец вытащить руки из-под подушки и встать на ноги.

Женщина улыбнулась и погладила его по голове. В ее серых глазах светилось удивление. Любопытство. Интерес.

– Было очень приятно. Уверяю вас.

– Где она?

Этот вопрос заставил Карри забыть о женщине. Перед ним предстал Слейтер, совершенно голый, но со шпагой на боку. Несмотря на годы, полные трудов и лишений, фигура Слейтера Мак-Кендрика была впечатляющей. Волосы и глаза – черны, как ночь, стан высок и строен.

– Руди и Луис только что прибыли с очередной партией груза. Еще в начале недели они видели парусник Кроуфорда "Морская фея" в проливе Па-де-Кале. Когда они поняли, что единственная женщина на борту—мисс Кроуфорд, пришлось подкупить одного из матросов, и тот сказал, что "Морская фея" остановится в пустынном местечке Южного Корнуэлла – Типпингтоне. Пассажиры сойдут на берег в последний день сентября.

– Отлично. Ты сделал распоряжения, необходимые для нашего отъезда?

– Мануэль приготовил свой корабль. Как только мы прибудем в Типпингтон, он отправится в Лондон и оттуда отправит гонца в твое поместье, чтобы там подготовились к нашему приезду и выслали экипаж навстречу.

Слейтер кивнул в знак одобрения. В одну секунду он оделся, засунул нож в сапог, пистолет за пояс и кинжал в рукав.

– Который час?

– Половина первого. Нужно поторопиться, если мы хотим перехватить их.

– Каждый час на счету.

– Что мои люди?

– Готовы и ждут.

Обычно хмурое лицо Слейтера просветлело.

– Поехали! Мы будем готовы встретить корабль. Его голос стал глуше. – Ее отец прибудет в Типпингтон вскоре после ее приезда, если еще не прибыл туда.

Карри с жадным интересом наблюдал, как Слейтер склонился над кроватью и крепко обнял женщину. Они обменялись страстным поцелуем. Их жаркие объятия длились долго. Уильям чувствовал себя лишним.

Когда Слейтер поднялся, женщина, казалось, совершенно забыла, что они не одни в комнате. Она встала на постели в полный рост, совершенно обнаженная, ее высокая грудь вздымалась.

Если бы эта женщина смотрела на Уильяма Карри и во взгляде ее читалась хотя бы половина той страсти, которая относилась к Слейтеру, он бы, не раздумывая, сбросил с себя одежды и остался здесь на месяц. Но Слейтер казался совершенно равнодушным.

– Вперед!

– Но…

Карри находился в состоянии какого-то оцепенения и не мог вымолвить ни слова. Мак-Кендрик быстрым шагом вышел из комнаты. Придя в себя, друг бросился за ним.

– Разве ты не заплатишь ей?

– Мой дорогой друг, маркиза де Лагу не берет деньги за свои любезности, – бросил на ходу Слейтер.

Уильям изумленно открыл рот. Маркиза? Черт побери! Ну и нервы у этого человека!

Элоис Кроуфорд возвращается в Англию. После пятнадцати лет ожидания Слейтер наконец нашел ее. Пришло время освободить ее из-под опеки Кроуфорда и отомстить человеку, который обвинил его в убийстве и объявил вне закона.

Необходимо было возвратится в прошлое. Прошлое должно заговорить.

Дав сигнал сопровождающим, он пришпорил коня.

Англия.

Элоис Кроуфорд с нетерпением ждала, когда пробьет три часа, и она сможет убежать.

Несколько часов назад корабль бросил якорь вблизи небольшого городка Типпингтон, и Элоис твердо знала, что если она не убежит сейчас, ее посадят в отцовский экипаж и отправят в Брайарвуд, где выдадут замуж за человека, которого она даже не знала.

Так случалось уже дважды в ее жизни.

Приехал мистер Хэмфрис, секретарь ее отца, чтобы забрать ее из Сакре-Кера – привилегированной закрытой школы для молодых леди. Ей исполнилось шестнадцать лет. Наставницы отзывались о ней как о непокорной воспитаннице, упрямой и с сомнительными знаниями. Эти характеристики были даны Элоис только из-за недостатка послушания, но отнюдь не ума.

Мистер Хэмфрис сообщил ей, что отец начал переговоры о ее свадьбе, которая должна состояться в конце месяца. Она должна была готовиться к этому событию, то есть шить свадебное платье кричащего красного цвета. Именно этот цвет, по мнению отца, гармонировал с убором из драгоценных камней – приданым.

Наверное, именно в тот день она впервые подумала о побеге. Отец очень любил демонстрировать Элоис своих жен. Всегда, когда он в очередной раз женился, ее отзывали из школы, привозили в Лондон и представляли его новой супруге—пленнице в позолоченной клетке. Затем Элоис отправлялась назад во Францию с твердой решимостью избежать подобной участи.

Три недели спустя мистер Хэмфрис вновь приехал и сообщил, что для нее выбрали супруга, и она должна примерить свадебный наряд. Когда он открыл изящный бархатный футляр и показал ожерелье, которое должно было украсить ее шею, Элоис начала догадываться, какие цели преследует ее отец. Оливер Кроуфорд решил выдать ее замуж за титул. По его мнению, ни ум, ни очарование, ни тело Элоис не могли стать решающим козырем для заключения удачной сделки. Кроуфорд, всю жизнь мечтавший о титуле, покупал его за приданое дочери – знаменитые бенгальские рубины. Эти камни он и приказал ей надеть.

Каким образом ее отцу удалось заполучить эти драгоценности, Элоис не знала. Всей Англии было известно, что на этих камнях лежит заклятие: сокровище должно послужить наградой человеку с чистым сердцем и вечным проклятием – всем остальным. Ходили слухи, что рубины получил из рук королевы какой-то простолюдин за верную службу. Но Элоис понимала, что ее отец никоим образом не мог удостоиться такой чести.

Девушку доставили на окраину Дижона, где мистер Хэмфрис снял несколько комнат в местной гостинице. К полудню ее выкупали, напудрили и надушили в ожидании прибытия жениха.

Ее будущему супругу было сорок восемь лет. Он косил на оба глаза и был страшно близорук. Ему не удалось даже рассмотреть невесту, он смог ее только учуять.

Бедный, бедный лорд Гринби! В тот же вечер на праздничном обеде в честь их помолвки он подавился куриной косточкой. Элоис похоронила своего жениха, и ее вновь заточили за высокими серыми стенами Сакре-Кера.

Элоис не сомневалась, что через некоторое время отец подыщет нового претендента на ее руку. Она ловила каждый удобный случай, чтобы обрести свободу – пыталась сбежать столько раз, что ее отцу пришлось нанять телохранителей. Ее подруги закончили обучение и покинули школу, на их место приходили новые девушки, а Элоис третий год оставалась все в том же классе.

Сходя с ума от скуки, Элоис вместо занятий скрывалась в библиотеке и читала все, что попадалось на глаза. Когда запас школьных книг был исчерпан, она подружилась с одной из женщин, работавших в саду. Ее зять был книготорговцем и позволял пленнице пользоваться своим товаром при условии, что она не будет трепать страницы.

В одно ясное апрельское утро вскоре после того как Элоис исполнилось восемнадцать лет, в Сакре-Кер вновь прибыл мистер Хэмфрис. Охая и вздыхая, он повторил те же слова, которые произносил прежде. Венчание состоится в этот же день, после полудня.

Ей не позволили даже собрать вещи. Мистер Хэмфрис усадил Элоис в экипаж и повез в маленькую церквушку в самом центре Кале. По пути в церковь Элоис пыталась перетянуть на свою сторону отцовского секретаря, угрожая, упрашивая, но все было тщетно. Он получил указания и не имел намерения отступать от них.

Войдя в часовню, Элоис напряженно всматривалась в боковой придел церкви, ожидая увидеть дряхлого старика, потерявшего волосы, зубы и здоровье.

К удивлению, ее прибытия с нетерпением ожидал молодой человек. Это был ангел. Бог! Сесиль, лорд Кэтрайт, мечта каждой невесты. Его блестящие золотые волосы были перевязаны бархатной лентой. Голубые глаза сияли, ослепительная улыбка затмевала золотистый свет, струящийся из узорчатых окон над его головой.

Элоис тяжело вздохнула. Дорогой, несчастный Сесиль!

Он сделал только три шага к ней навстречу, как вдруг боковая дверь часовни распахнулась и какой-то человек начал кричать по-французски о неверных женах и мужьях-рогоносцах. Оттолкнув Элоис, он выхватил пистолет и в упор выстрелил в Сесиля.