Электронная библиотека » Лия Флеминг » » онлайн чтение - страница 30


  • Текст добавлен: 25 апреля 2014, 21:46


Автор книги: Лия Флеминг


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Суда
2001 год

После окончания торжественной церемонии Райнер направился, как и планировал, в рыбный ресторан. В тот, что рядом с портом, этот ресторан ему посоветовали в отеле. В ресторане было уже полно ветеранов с семьями, продолживших отмечать встречу за дружеским столом. Но и ему отыскали столик где-то сбоку, с видом на кухню. Ароматы, выплывавшие оттуда, были слишком соблазнительны, и рот мгновенно наполнился слюной. Но он терпеливо ждал заказ, довольный хотя бы тем, что может делать это сидя. Застарелая рана разболелась не на шутку.

Все же эта английская вдова ему напомнила Пенелопу. Как ни крути, все его воспоминания о Крите всегда так или иначе упираются в воспоминания о ней? Все эти годы он не переставал думать о Пенелопе. Набитый дурак! Как будто он что-то значил для нее. Она его откровенно использовала, она его провела как мальчишку, обхитрила, обманула. И все же, и все же…

Впрочем, он уже слишком стар для романтических треволнений. Разве что музыка, хорошая музыка все еще способна волновать его. Моцарт, Бах, Шуберт, Шопен. Сегодня он ведет размеренную жизнь интеллектуала. Много читает, иногда ходит на рыбалку. После смерти жены он приспособился жить один, даже научился готовить, только бы не превратиться в обузу для детей.

У него двое внуков, и в них он часто узнает себя молодого. Тот же юношеский задор и порывистость. Особенно когда они играют в футбол или теннис. Он гордится ими, ему нравится, что они выросли умными, раскрепощенными, свободными людьми. Он в свое время таким не был. Да и такой свободы не имел.

К тому же нынешняя молодежь совсем не отягощена грузом вины, который довлел над его сыновьями и всеми детьми первого послевоенного поколения. Им было стыдно за них, своих отцов. Райнер никогда не рассказывал сыновьям о войне, потому что они никогда не спрашивали его об этом. Он почувствовал, что уже соскучился по внукам. Надо не забыть купить им подарки на память. Что ж, коль скоро мысли его повернули в сторону дома, то это хороший знак. Пора возвращаться. Но прежде чем ехать в Афины, надо успеть закончить одно приватное дело. Расплатиться по старым долгам, так сказать. В его чемодане лежит одна вещица, которая должна быть возвращена на Крит. Вот только куда, он еще не решил. Он хранил ее слишком долго. Пришла пора окончательно распрощаться с прошлым и обрести умиротворение, свойственное старости.

2001 год

Я провела еще одну бессонную ночь. Слушала, как ухает сова в близлежащей оливковой роще, как лают деревенские собаки, как запели первые петухи. Снова и снова я возвращалась мыслями к поразившему меня открытию. Оказывается, не только я помню Брюса.

Нужно немедленно восстановить в памяти имена всех моих критских друзей. Ике, Никос, Тассия, Стелла, Андреас. Разрази меня гром, если я сейчас вспомню фамилию мужа Йоланды. Интересно, как сложилась его жизнь после войны. Наверняка женился вторично, обзавелся детишками. Но у меня так мало времени на поиски. Совсем скоро нам возвращаться домой.

И все же я не уеду из Ханьи до тех пор, пока не узнаю, кто положил цветы на надгробие Брюса. Яснее ясного, это женщина! Значит, он все же нашел себе в горах подругу, которая утешала его. Что ж, не он первый. Но я узнаю все! Еще остались люди, которые помнят то время. Они расскажут мне правду.

К утру в моей голове уже сложился более или менее четкий план поисков. Во-первых, на острове пока еще полно ветеранов, не все разъехались по домам. А значит, надо успеть навести справки у них. Это я поручу Маку. Насколько мне известно, на Крите есть своя ветеранская организация. Надо обратиться и туда, они тоже не откажут в помощи. Лоис поможет мне на правах водителя, и с завтрашнего дня мы приступим к поискам.

Меня подстегивал не только стыд, что столько лет я самым бессовестным образом игнорировала память Брюса. Мне еще хотелось найти и поблагодарить того человека, который, в отличие от меня, не оказался таким забывчивым. А может, и я еще успею что-то сделать для увековечения его памяти? Например, учредить стипендию его имени или основать фонд, опять же его имени. Ведь еще не поздно.

За завтраком я посвятила Лоис в свои планы, сказав, что должна непременно найти того человека, который возложил цветы на могилу Брюса.

На следующий день Лоис повезла меня в курортный поселок Платаниас, совсем рядом с теми местами, где когда-то развернулась битва за Галатас и где в те годы размещался британский военно-полевой госпиталь. Знакомые мне окрестности сильно изменились. На месте бывших оливковых рощ повсюду громоздились шикарные виллы и дорогие отели, и все владельцы норовили застолбить место с видом на бухту. Шансы узнать здесь что-то о Брюсе были призрачными, ведь многие ветераны уже успели разъехаться по домам. Ветеранов на месте действительно не оказалось. К счастью, они уехали не насовсем. Просто для них организовали однодневную экскурсию на озеро Курнас. В гостинице сказали, что они вернутся назад только поздно вечером.

Заметив разочарование на моем лице, девушка на ресепшн преисполнилась самыми благими намерениями помочь. Я коротко посвятила ее в некоторые подробности своего поиска, попутно сообщив, что сроки поджимают и скоро мы покидаем остров.

– Если ваш друг сражался в рядах Сопротивления, то вам следует обратиться прежде всего в Ассоциацию участников критского Сопротивления, – тут же подсказала она альтернативный ход. – Они вам много чего могут порассказать. Мой дедушка был партизаном. Если хотите, я позвоню ему. Кто конкретно вас интересует?

– Брюс Джардин. Только он здесь работал как нелегал, под кодовым именем Панайотис.

– О, я легко запомню! Моего парня зовут Панайотисом.

Девушка пообещала позвонить мне, как только у нее появятся хоть какие-то новости.

А пока мы двинулись в обратный путь ни с чем.

– Сиеста! – сказала Лоис, бросив взгляд на мое уставшее лицо. – Тебе, тетя, пора отдохнуть.

У меня даже не было сил возразить.

Зато Алекс буквально кипел от возбуждения.

– Разве можно тратить время попусту? – немедленно возмутился он. – Мы же не успеем отыскать никакой информации о кавалере тети Пен.

Но Лоис быстро пресекла его рвение, отправив поплавать в бассейн.

– Брюс всегда значил для тебя слишком много, я знаю, – задумчиво обронила она, когда мы остались одни. – Когда-то мне казалось, что таким человеком в моей жизни будет Адам. Но все меняется со временем.

– Так оно и есть! – вздохнула я. – Но вы, по крайней мере, прожили вместе хотя бы какое-то время. А у нас с Брюсом даже этого не было. У нас была какая-то неземная любовь. И все время опасность, разлука, неведение, неизвестность, встретимся ли мы вновь. Ведь мы даже не были с ним… – Я помолчала, чувствуя некоторую неловкость. Ведь я веду разговор с совсем молодой женщиной. – Да, мы даже не были с ним близки. Ни разу! Я не знаю, любил ли он меня, если честно.

– Но ты ведь после войны даже не глянула в сторону мужчин. В семье все удивлялись, почему так, – пришла очередь Лоис смущаться.

– Ах, это! После войны все было так сложно! Но своя жизнь у меня была, и все, что к ней прилагается, тоже.

– Расскажи мне о нем! – попросила Лоис.

– Брюс был моей первой любовью, а ты же не хуже меня знаешь: самые глубокие рубцы на сердце всегда оставляет именно первая любовь. Сказать честно, я даже не предполагала, что он похоронен на Крите. Разве это не ужасно? Когда Эффи сообщила мне о его гибели, я, чтобы выжить, постаралась вырвать эту боль из своего сердца и забыть обо всем, что связано с Критом. И сейчас мне стыдно за собственный эгоизм. Вчера я увидела много вдов, сирот. И все они возлагали на могилы близких цветы с траурными лентами и с такими трогательными надписями. А я оказалась бездушной и черствой, такой же, какой стала моя мать после смерти отца.

– Не говори так! Ты всю свою жизнь отдала людям! Вспомни, сколько лет ты занималась преподавательской работой в Африке. Ты имеешь право гордиться собой.

Я невольно поморщилась, услышав столь щедрые комплименты. Я совсем их не заслужила.

– Знаешь, все свои мнимые заслуги я бы с легкостью променяла на самую обычную семью. Муж, дети, свой дом.

– Но у тебя же есть семья! Разве мы с Алексом не семья? Да если хочешь знать, ты мне самый близкий человек на свете! Просто, пока мы молоды, мы редко думаем о родных. Все больше заняты своими собственными любовными переживаниями.

Я осторожно взяла Лоис за руку.

– Последние два года, детка, были непростыми в твоей жизни. Но, кажется, уже забрезжил свет в конце тоннеля. Или я ошибаюсь?

Лоис покраснела.

– Мак пригласил меня приехать на Крит еще раз, чуть позже, когда курортный сезон будет в самом разгаре. А потом мы можем вернуться в Англию вместе. Он сказал, что подготовил к печати туристический справочник «Путешествуем по Криту на автомобиле, велосипеде или пешком», и ему надо встретиться с издателями. – Она улыбнулась и, помолчав, добавила: – Наша поездка оказалась много приятнее, чем я предполагала.

– Мне нравится Мак. Он производит впечатление очень цельного и искреннего человека. Лови момент, девочка! Мне бы очень хотелось снова видеть тебя устроенной.

– Ах нет, тетя! Не сейчас! Не хочу впутывать в это Алекса.

– При чем здесь Алекс? У него своя жизнь. Сейчас – школа. А там глазом не успеешь моргнуть, и он уже студент университета. Прислушивайся к зову сердца, Лоис! Не иди в затворничество, как это в свое время сделала я.

– Постараюсь. Пока мне очень приятно, но я так боюсь, что все может повториться сначала! – Она снова погрузилась в молчание, потом вздохнула и тихо добавила: – Я знаю, ты мне всего не рассказываешь, но надеюсь, что наш приезд сюда хоть немного помог тебе.

– Он обязательно поможет, когда я найду то, что ищу. Я знаю, что это где-то рядом, буквально в двух шагах от меня. Я чувствую это. Нет, не слушай старуху! Все это чушь, конечно. Но, честное слово, все, что мы делали на острове после нашего приезда, все это подготовило меня к заключительному моменту. Я снова почувствовала вкус к жизни, мне стало интересно жить, а в моем возрасте это уже кое-что!

Я ни капельки не покривила душой. Надежды переполняли меня. Должны же концы сойтись с концами, хотя бы и вопреки року. А это станет возможным, если мы найдем человека, который категорически не хочет, чтобы его нашли. Но остров слишком мал, а у людей хорошая память. На завтра у меня запланирован еще один поход. Туда я отправлюсь одна, в полном одиночестве. Место последнего упокоения Брюса я уже нашла. Теперь мне нужно найти могилу Йоланды.

* * *

Несмотря на утренний час, синагога была уже открыта. На улицах было еще относительно немноголюдно, но я все равно, зайдя во внутренний дворик, присела на скамейку, чтобы перевести дыхание.

До сего дня мне не приходилось бывать в синагогах. Я вообще давно перестала посещать церкви. Но стоило мне пройти через калитку и вступить в маленький оазис тишины и покоя, стоило переступить порог храма, поднятого из руин и пепла, как на меня снизошло необыкновенное умиротворение. Уж не благодать ли это, подумала я, возвращаясь мыслями в прошлое, в те кварталы города, где когда-то обитала еврейская община Ханьи.

Я вдруг вспомнила, как ужинала в доме Маркосов вместе со всей их многочисленной родней, как уже тогда я почувствовала напряжение в отношениях Йоланды и ее родителей, желавших, чтобы она вышла замуж только за своего единоверца. А подруга в это время была снедаема любовью к Андреасу. Потом воспоминания мои перенеслись в горы, в дом родителей Андреаса, и я представила себе Йоланду в роли невесты.

Все эти картины вихрем пронеслись в моем сознании, и на меня снова навалилась тоска. Какой ужасный финал! Уйти на дно вместе с сотнями других узников в наглухо запертом пароходном трюме. Жуткую картину кораблекрушения я не забуду до конца своих дней.

Навстречу ко мне из здания синагоги вышел молодой человек.

– Шалом, мадам! Вы хотите осмотреть храм?

– Мне хотелось бы отдать дань памяти моим умершим друзьям, которые жили здесь до…

– Вы знали тех, кто жил здесь до войны? Пожалуйста, расскажите мне все, что помните. Мы буквально по крупицам собираем все сведения о том времени. Из довоенной еврейской общины уцелели считаные люди. Разумеется, после войны никто из них не вернулся на прежнее место. А как звали ваших друзей? У нас сохранились списки всех, кого взяли в ту страшную ночь. И другие есть списки, фамилии тех, кого арестовали уже потом.

Я не была уверена, что смогу без содрогания прикоснуться к этим листам. И в то же время я понимала, что это мой долг – мой долг перед уничтоженной общиной, многих представителей которой я знала близко.

И вот передо мной на стол легла пухлая тетрадь с бесконечными рядами имен и фамилий. Дрожащей рукой я листала страницы: Алегра, Султана, Иосиф, Мириам… Имя Йоланды значится отдельной строкой.

– А почему она записана не вместе со своими родителями? – спрашиваю я.

– Ее не было дома в ту ночь. – Молодой человек немного помолчал и добавил: – Она вышла замуж за христианина и была навсегда исключена из общины. Нацисты так и не нашли ее.

Я почувствовала, как на меня накатывает волна радостного возбуждения. Значит, ее не было на том проклятом пароходе! Значит, Йоланда выжила. Быть может, она все еще жива!

Я вскочила из-за стола и понеслась к выходу.

– Подождите! Куда же вы? – крикнул мне вслед молодой человек. – Назовите хотя бы ваше имя!

Но меня уже было не остановить. Я выскочила на оживленную улицу и побежала, не замечая никого из прохожих. Йоланда не погибла! Вполне возможно, она до сих пор живет на Крите.

Июнь 1944 года

Йоланда очнулась на больничной койке. Какой страшный сон только что приснился ей! Какие-то люди, мечущиеся по домам, где живут ее родители и их соседи, тянут тележки, нагруженные всяким домашним скарбом, кричат, переговариваются друг с другом, весело смеются чему-то. Внезапная страшная боль в спине, и она словно проваливается в какую-то бездну. В памяти остался только перестук колес по мостовой, какая-то незнакомая женщина держит ее за руку, и снова боль, но она уже лежит на больничных простынях, ее пытаются приподнять. У нее пересохло во рту, ей хочется пить, но боль – боль не прекращается.

А ведь это был не сон, вдруг доходит до нее. Все это было, и было с нею. Она машинально хватается рукой за опавший живот. Ничего, кроме боли.

– Ляг, Йоланда! Тебе нельзя пока делать резких движений, – слышит она знакомый голос старого доктора Франкакиса. – Все кончено! Нам пришлось сделать тебе чистку. Иначе началось бы общее заражение.

– А мой ребенок? Что с моим ребенком?!

– Плод был еще слишком мал. От пережитых потрясений у тебя случился выкидыш. Шансов сохранить ребенка не было.

Она отвернула лицо к стене.

– А я думала, что все это мне приснилось. Как я попала сюда? Я ведь пошла искать своих…

– Мы знаем, – на полуслове оборвал ее врач. – Тебе еще повезло, что тебя не схватили там прямо на месте. Но, слава богу, есть еще приличные люди, готовые помочь соседям даже с риском для жизни. Тебя спрятали, а с наступлением темноты перевезли к нам на тележке. Эти люди спасли тебе жизнь.

Йоланда снова попыталась встать.

– Мне надо срочно найти родителей!

– Их всех увезли вместе с пленными партизанами. Говорят, в Ираклион. А там погрузили на пароход. Ты потеряла слишком много крови, а крови твоей группы у нас в больнице нет. Поэтому, лежи, восстанавливай силы.

– Про Андреаса ничего не слышно?

– К сожалению, нет! – сокрушенно покачал головой старый доктор. – Но, с одной стороны, это и хорошо. Сама знаешь, плохие новости летят на крыльях. А сейчас постарайся заснуть. Тебе нужен отдых.

Какой сон? Какой отдых? Она потеряла всех, кого любила. Мужа, родителей, ребенка. Зачем после всего этого ей жить? У таких, как она, нет будущего. Да и сможет ли она оправиться когда-нибудь после всех пережитых потрясений? Слезы градом полились по ее щекам, и одновременно жгучая ненависть вдруг затопила все ее естество.

Вы поплатитесь за это! Вы все поплатитесь за то, что со мною сделали. Я поквитаюсь с вами за все свои утраты, даже если на это уйдет остаток моей жизни. Я сама совершу возмездие и сама лишу вас жизни. Во имя всего святого, что есть в этом мире, я отомщу за всех.

Жажда мести – вот что отныне стало смыслом ее жизни, что двигало ею, заставляло есть и пить, не чувствуя вкуса и аппетита, набираться сил и готовиться в обратный путь, к себе на ферму. Прошло более двух месяцев с того момента, как она приехала в Ханью. Пора домой! На дворе уже стоял август, знойный, сухой, под стать ему был и окружающий ландшафт: выжженная солнцем земля, засохшая трава, поникшая листва на деревьях.

Йоланда медленно брела по дороге, ведущей к дому, и вдруг увидела, как в их оливковой роще разбит целый партизанский лагерь. Мужчины в военной форме сгрудились возле самодельного очага, возведенного из камней. Кто они? Почему здесь? Неужели… Андреас! Андреас!

Муж разговаривал с какой-то женщиной, но при виде Йоланды уставился на нее так, словно увидел призрак. Он даже перекрестился.

– Андреас! – закричала она изо всех сил. – Это я! Слава богу, ты жив!

– А мне сказали, что тебя арестовали вместе со всеми твоими родными. Мы уже думали, что тебя нет в живых. Зачем ты поехала в Ханью? – Андреас и в самом деле был потрясен появлением жены. – Ты только взгляни, что они сделали с нашим домом! Приезжали, искали тебя, обыскивали дом. Перевернули все вверх дном.

– Но вот я вернулась! – Она упала ему на грудь и залилась слезами. – Почему же ты не приехал за мной? Почему не искал?

Андреас схватил жену за руку и поспешно потащил в дом, боясь, что она снова устроит ему сцену.

– Не стой на солнце! Как я мог тебя искать, если мне сказали, что тебя забрали вместе со всеми остальными членами общины? Ты же ведь тоже числилась в списках. Раз они даже сюда приезжали искать тебя! И вот что натворили! – Он махнул рукой на разор в доме: сломанная мебель, выбитые окна. Во дворе чернели остовы сожженных дотла хозяйственных построек.

– Какие списки? Кто тебе сообщил все это?

– Ставрос! Ему удалось сбежать из тюрьмы. Он сам видел там евреев. Они сидели вместе с ним в Агии. С ними была еще какая-то медсестра из Красного Креста, я был уверен, что это ты. Они забрали Манолиса, арестовали Таки. Я решил, что тебя уже нет в живых, потому и не искал.

– А я искала тебя, чтобы предупредить, что вас предал Ставрос. Я сама видела, как он сигналил немцам, направляя их именно к вашей пещере. Я видела, как они брали партизан в плен, и была уверена, что и ты попал в плен. Потому что среди убитых я тебя не обнаружила.

– Глупости! Он сигналил не немцам, а партизанам, которые шли на соединение с нами. Почему ты все время нападаешь на этого парня?

– Я ему не доверяю! – отрезала Йоланда. – Он не из ваших!

– Ты тоже не местная! – вспылил Андреас и бросил на жену неприязненный взгляд, словно увидел перед собой постороннего человека. – Ты ведь приехала на Крит с материка.

– Что ты хочешь этим сказать? И как смеешь ты говорить со мной в подобном тоне? И это после того, как я потеряла родителей и всех своих близких! Или ты не рад мне?

Йоланда почувствовала, как ее охватывает паника. Она не узнавала мужа. Перед ней стоял совсем другой Андреас, холодный, чужой, безразличный к ее горю.

– Прости, но у нас тут такие дела происходят! Все завертелось со страшной силой. Союзники двинулись на Европу с двух сторон, с севера и с юга. Вот-вот они высадятся и на острове. Мы ожидаем их десант из Египта со дня на день, а сами занимаемся перегруппировкой собственных сил. Скоро начнем выкуривать немцев из всех щелей. Слава богу, сейчас нас снабжают всем необходимым и оружия хватает.

– Панайотис погиб. Он умер у меня на руках, – медленно проговорила она, все еще надеясь, что муж хотя бы обнимет ее и приласкает.

– Да, я знаю. Много храбрецов погибло тогда. Но мы не должны ориентироваться только на англичан. Надо создавать свою регулярную армию. У нас появились и другие союзники. Ступай же! Анна сейчас покормит тебя.

Вперед выступила темноволосая девушка в военной форме. Она была все время рядом, мелькнуло у Йоланды, и все слышала.

– Знакомься! Это Анна. Работает у нас радисткой. Классная радистка, расшифровывает сообщения с быстротой молнии.

Андреас широко улыбнулся девушке, и Йоланда почувствовала, как у нее засосало под ложечкой.

– Подожди минутку! Мне нужно еще кое-что сказать тебе.

– Ну, что там? – нетерпеливо воскликнул Андреас. – Говори!

– Если можно, наедине, – проговорила она умоляющим тоном.

Анна мгновенно ретировалась за дверь.

– Я потеряла ребенка. Врачи говорят, это все от пережитых потрясений. Я ведь тоже думала, что тебя уже нет в живых.

– То-то я смотрю, что ты на себя не похожа. Похудела, и такая бледная. Жаль, конечно, но знаешь, что ни делается – все к лучшему. Не время рожать детей в самый разгар войны. Еще столько всего предстоит сделать!

Йоланда ошарашенно уставилась на мужа. Что с ним случилось? Кто этот мужчина, который только что открыто заявил ей, что ребенок ему не нужен? Их ребенок! Видите ли, лишняя обуза, которая помешает ему доблестно воевать. Что случилось с тем обаятельным, умным, добрым врачом, влюбленным в нее до беспамятства? Где он? На его месте стоял незнакомец, суровый воин, вооруженный до зубов и полный таких же воинственных планов на будущее. Только вот ей, его жене, места в этих планах, судя по всему, уже не нашлось. Он так увлекся собственным героическим обликом, так возгордился своими деяниями, что даже не удосужился выяснить, что же случилось с его женой.

Да, но почему именно Ставрос сообщил Андреасу о том, что с ней якобы произошло? И откуда ему было известно про списки евреев? Как он мог знать, что она среди арестованных, если он даже не видел ее? И как ему, одному из всех арестованных, этакому везунчику, удалось сбежать из тюрьмы? Йоланда почувствовала, как на нее вдруг навалилась страшная усталость и безысходность. Ее дом превратился в партизанский бивак, вся усадьба лежит в руинах, родители Андреаса здесь больше не живут, некому заниматься садом, земля зарастает бурьяном, все хозяйство пошло прахом. Зато вокруг мужа вертится красивая молодая женщина. Наверное, ей приятно быть рядом с командиром. Уж не заняла ли Анна место законной жены, пока та оправлялась от пережитых потрясений?

За последние два месяца весь мир Йоланды был разрушен и превратился в пыль и тлен. А сама она болтается в некоем безвоздушном пространстве, что-то промежуточное между мертвыми и живыми, никому не нужная, потерянная, лишняя. На всем белом свете не осталось даже уголка, который она могла бы назвать своим домом. Как страшно! Она глянула невидящим взглядом на мерзость запустения, царящую вокруг.

Нет, это неправда! Вот же место, где она живет. Что ж, судя по всему, Андреасу она больше не нужна. Зато нужна этой земле. Когда он со своим отрядом снимется и уйдет в другое место, бросив землю и дальше зарастать быльником, она останется здесь совсем одна. Но пока она жива, она не допустит, чтобы земля превратилась в пустыню.

Остались же в деревне живые люди. Может, и живность какая-то сохранилась. Все нужно найти, вернуть домой. Если будут козы, будет что продать: молоко, сыр. Земле нужны ее руки, пусть и не самые сильные. Земля – это единственное, что у нее сейчас осталось, и она ее никогда не бросит.

Что может быть благороднее труда земледельца, разве не так? К тому же тяжелая физическая работа не даст ей окончательно сойти с ума. Она отгонит от ее порога печаль и тоску по прежним счастливым временам, безвозвратно канувшим в лету.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации