Текст книги "Высказывания и афоризмы"

Марк Аврелий
(сост. А. Н. Филиппов)
Высказывания и афоризмы

Проявление промысла природы

Римский император Антонин, правивший в 161—180 годах до н. э,, более известный под именем Марка Аврелия, философа; родился в Риме в 121 году и спустя семнадцать лет вместе с Люцием Вером был усыновлен их дядей Антонином (Пием), в том же году унаследовавшим императорский престол от Адриана. В 147 году он сделался соправителем государства, а после смерти дяди Пия императорская власть всецело перешла к нему, и он немедленно разделил престол с Люцием Вером.

В двадцатипятилетнем возрасте он с увлечением предался изучению стоической философии.

Это был выдающийся правитель, но царствование его не было счастливым. Во все время его правления бесконечные войны потрясали империю, на нее обрушился целый ряд бедствий, одно тяжелее другого. наводнение, землетрясение, голод сменяли друг друга. Но в конце концов удача всегда сопутствовала Аврелию. Несмотря на упорные войны, Марк Аврелий умел находить время для многих благотворных мероприятий в области внутреннего управления и юстиции.

Его самое знаменитое сочинение, записки на греческом языке, под заглавием «К самому себе» («Размышления»), делятся на 12 книг и дышат благородством и возвышенностью стоицизма. Содержание этих записок – вопросы практической морали. Идеалом человека Марк Аврелий признает совершенное равнодушие ко всяким лишениям и самую искреннюю любовь к людям. Он первый произнес слово «космополит». «Ты, как человек, – говорит он, – гражданин всего мира, ты – космополит». Все происходящее в мире Марк Аврелий рассматривает как проявление промысла природы, отождествляемой с богом – активным, разумным и материальным началом, проникающим весь мир и объединяющим его в единое целое. Человек должен активно сотрудничать с миром, то есть с богом, ибо в мире все происходит согласно его естественным законам.

Анатолий Филиппов

Да живи ты хоть три тысячи лет, хоть тридцать тысяч, только помни, что человек никакой другой жизни не теряет, кроме той, которой жив; и живет лишь той, которую теряет. Вот и выходит одно на одно длиннейшее и кратчайшее. Ведь настоящее у всех равно, хотя и не равно то, что утрачивается; так оказывается каким-то мгновением то, что мы теряем, а прошлое и будущее терять нельзя, потому что нельзя ни у кого отнять то, чего у него нет. Поэтому помни две вещи. Первое, что все от века единообразно и вращается по кругу, и безразлично, наблюдать ли одно и то же сто лет, двести или бесконечно долго. А другое, что и долговечнейший и тот, кому рано умирать, теряет ровно столько же. Ибо настоящее – единственное, чего они могут лишиться, раз это, и только это имеют, а чего не имеешь, то нельзя потерять.

Не все ли равно, если твоя жизнь будет продолжаться триста или даже три тысячи лет? Ведь живешь только в настоящем мгновении и, кто бы ты ни был, утрачиваешь только настоящий миг.

Нельзя отнять ни нашего прошлого, потому что его уже нет, ни будущего, потому что мы его еще не имеем.

О смерти: или рассеянье, если атомы, или единение, и тогда либо угасание, либо переход.

Смерть – такое же, как рождение, таинство природы, соединение из тех же первооснов в те же. И нет в ней ничего ни для кого постыдного: нет в ней для духовного существа непоследовательности, нет и противоречия с его строением.

1

Человек никакой другой жизни не теряет, кроме той, в которой жив, и живет лишь той, которую теряет.

Если духовное у нас общее, то и разум, которым мы умны, у нас общий. А раз так, то и тот разум общий, который велит делать что-либо или не делать; а раз так, то и закон общий; раз так, мы граждане; раз так, причастны некоей государственности; раз так, мир есть как бы город. Ибо какой, скажи, иной общей государственности причастен весь человеческий род? Это оттуда, из этого общего города идет само духовное, разумное и законное начало – откуда же еще? Что во мне землисто – от земли какой-нибудь уделено мне, влажное – от другого начала, душевное – из некоего источника, а горячее и огненное – из собственного источника (ведь ничто не происходит из ничего, как и не уходит в ничто); так и духовное идет же откуда-то.

Как дыхание соединяет тебя с окружающим воздухом, так пусть разумение соединяет с окружающим все разумным, потому что разумная сила разлита повсюду и доступна тому, кто способен глотнуть ее, не менее, чем воздушное доступно тому, кто способен дышать.

Крепись в себе самом. Разумное ведущее по природе самодостаточно, если действует справедливо и тем самым хранит тишину.

По-разному летят мысль и стрела: мысль, даже когда она осторожна или изворачивается, рассматривая что-либо, несется, тем не менее, прямо и к своему предмету.

Разум есть у тебя? Есть. Зачем же без него обходишься? Или чего еще желаешь, когда он делает свое дело?

Спеши всегда кратчайшим путем, а кратчайший путь – по природе, чтобы говорить и делать все самым здравым образом. Потому что такое правило уводит от трудов и борений, от расчетов и всяких ухищрений.

Там, где можно свершить дело по общему богам и людям разуму, там ничего нет страшного. Потому что где дано получить потребное от блаженно шествующей и поступающей сообразно с устроением деятельности, там не подозревай никакого худа.

2

Тщеславный признает собственным благом чужую деятельность, сластолюбец – свое переживание, разумный – собственное деяние.

«Искусства выше всякое природное» – оттого искусства и подражают природам. А если так, то уж совершеннейшая и самая многообъемлющая из природ не уступит, думается, хотя бы и самой искусной изобретательности. И как все искусства делают более низкое ради высшего, так же точно и общая природа.

Внутрь гляди, внутри источник блага, и он всегда может пробиться, если будешь всегда его откапывать.

Все сплетено одно с другим, и священна эта связь, и ничего почти нет, что чуждо другому. Потому что все соподчинено и упорядочено в едином миропорядке. Ибо мир во всем един, и бог во всем един, и естество едино, и един закон – общий разум всех разумных существ, и одна истина, если уж одно назначение у единородных и единому разуму причастных существ.

Гляди внутрь; пусть в любом деле не ускользнет от тебя ни собственное его качество, ни ценность.

Вечность – это как бы река явлений и стремительно несущийся поток. Только что успело показаться одно, и оно уже уплыло, как проносится другое и торопится подплыть третье.

Если б хулили моряки кормчего, а больные врача,, кого б потом держались и как ему самому доставлять тогда спасение плавающим или здоровье врачуемым?

Безобразно, когда послушное лицо соблюдает вид и порядок по воле разумения, а в самом-то разумении ни вида, ни порядка.

Кто не знает, что такое мир, не знает, где он сам. А кто не знает, для чего он рожден, не знает, ни кто он, ни что такое мир. А кто опустит что-нибудь из этого, не скажет и того, для чего сам он родился. Так кем же, скажи, представляется тебе тот, кто избегает или гонится за шумом похвал от тех, кто не знает ни где они, ни кто такие?

Либо стройный миропорядок, либо груда, мешанина, и все-таки миропорядок Может ли это быть, что в тебе есть некий порядок, а в мировом целом одна беспорядочность? И это при том, что все так и разлито, и различено и единострастно?

3

Наша жизнь есть то, что мы думаем о ней.

На ход вещей нам гневаться не следует – что им за дело?!

Надо осознавать что говорится – до единого слова, а что происходит – до единого устремления. В одном случае сразу смотреть, к какой цели отнесено, а в другом уловить обозначаемое.

Что улью не полезно, то пчеле не на пользу.

Подброшенному камню упасть не зло, да и вверх взлететь не такое уж благо.

Время человеческой жизни – миг; ее сущность – вечное течение; ощущение смутно; строение всего тела бренно; душа неустойчива; судьба загадочна; слава недостоверна. Одним словом, все относящееся к телу подобно потоку, относящееся к душе – сновидению и дыму. Жизнь – борьба и странствие по чужбине; посмертная слава – забвение. Но что же может вывести на путь? Ничто, кроме философии.

Здоровому глазу надо глядеть на все, что зримо, а не говорить «Зеленого мне!». Ибо это для больного глазами. И слух здоровый, и обоняние должны быть готовы что бы то ни было слушать и обонять. И желудку здоровому относиться к любой снеди так, как жернов ко всему, что велено ему перемалывать по его устроению. Точно так же и здоровое разумение должно быть готово ко всему, что происходит; если же оно говорит: «Дети были б здоровы» или «Пусть все хвалят всё, что я делаю», так это глаз, ищущий зеленого, или зуб – нежного.

Любить только то, что тебе выпало и отмерено. Что уместнее этого?

Люди рождены друг для друга. Значит, переучивай – или переноси.

Не стыд

...

конец ознакомительного фрагмента