Текст книги "Скоро тридцать"

94

– Мэтт! – изо всех сил закричала Элен, увидев меня. – Я здесь!

Все остальные пассажиры, выходящие из зала прилетов, посмотрели на нее, как на слегка сумасшедшую. Выйдя из-за барьера, она тут же оставила свою тележку с багажом и бросилась ко мне, осыпая поцелуями.

– Интересный у тебя способ здороваться, – сказал я, когда ее атака закончилась.

Элен вдруг засмущалась.

– Думаю, это было неправильным поведением бывшей девушки в отношении бывшего парня, который недавно снова обрел себя в любви.

– Нет, – сказал я. – Вовсе нет.

– Ну а как тогда назвать мое поведение? – продолжила она смущенно. – Обещаю тебе, что не собираюсь все время быть бывшей девушкой, которая постоянно требует к себе внимания. – Она засмеялась. – Только первые пять минут. – Она посмотрела на часы и снова обняла меня. – Ну, – сказала она, взглянув на меня, – у меня есть еще по крайней мере две минуты.

– Слушай, – сказал я. – Я рад тебя видеть. Это правда. Но просто я тебе еще не все рассказал.

У Элен на лице появилось вопросительное выражение.

– Джинни здесь нет, так ведь? И я еще не испортила все, что только можно испортить, а?

Я ничего не писал Элен о том, что произошло у нас с Джинни по нескольким причинам. Во-первых, я не хотел, чтобы она думала, что одной из причин нашего с Джинни расставания был приезд Элен. Во-вторых, мне просто не хотелось ни с кем это обсуждать, даже с Элен. И, в третьих, я подозревал, что стоит мне рассказать Элен какие-нибудь подробности, как она сразу поймет, какой я был дурак.

– Нет. Слушай, – сказал я. – Ее здесь нет, потому что… ну… мы больше не вместе.

– Но ведь прошло всего три недели или около того, да?

– Мы расстались уже давно. Через шесть дней после того, как все началось, если быть точным. Извини, но я просто никак не мог собраться с силами, чтобы сказать тебе об этом. – Я задумался о том, какую из отговорок использовать. – Я просто старался про это вообще не думать и не говорить.

– Шесть дней, Мэтт, – произнесла Элен. – А я думала, что она – любовь всей твоей жизни. Идеальная женщина для тебя, и все такое.

– В этом и была проблема, – сказал я. – Если ты начал раздавать такие ярлыки, то просто не можешь не облажаться.

Элен пытливо посмотрела на меня:

– Из-за чего вы расстались?

– Ни из-за чего. На меня просто снизошел момент ясности – благодаря скорому тридцатилетию, – и я понял, что гоняюсь за мечтой, которая никогда не станет реальностью. Я сказал ей, что у нас ничего не получится, и она согласилась и сказала, чтобы я убирался из ее дома.

– И позволь мне угадать, что было потом, – сказала Элен. – Ты сразу замолчал, как всегда в таких ситуациях, а потом сказал «Ладно» небрежным тоном, как если бы кто-то предложил тебе стакан сока. Потом ты собрал вещи и съехал. – Она улыбнулась, довольная собой. – Ну что, я права? – Я слабо улыбнулся и ничего не ответил. – По-твоему, ничего уже нельзя спасти?

– Нет, совершенно точно, все кончено.

– Но ты ведь готов был ради нее отказаться от новой работы?

– Это были просто слова, – ответил я. – На словах у нас с Джинни все очень хорошо получалось. – Я сделал паузу. – Ладно, давай про это больше не будем – мне трудно об этом говорить. – Я взял Элен за руку. – Рядом теперь моя бывшая девушка Элен, с которой у нас теперь всего лишь платоническая дружба…

– …и это верно.

– И меньше чем через неделю мне исполнится тридцать.

– И это тоже верно.

– И ты никогда не была в Бирмингеме, и вообще в Англии.

– Но я смотрела «Истэндерс».

– Поэтому я предлагаю хорошо провести то время, которое ты здесь пробудешь.

95

Следующие пять дней мы с Элен провели классно. Родители поселили ее в бывшую спальню моей сестры и сделали все возможное, чтобы она чувствовала себя как дома. Они очень постарались, надо сказать. Так как считалось, что Элен приехала в гости не только ко мне, но и к маме с папой, они настояли на том, чтобы свозить ее во все те места, куда они возили меня сразу после моего приезда в Бирмингем – в Стратфорд-на-Авоне (где Элен захотела сфотографироваться с моими родителями на фоне кафе в староанглийском стиле, чтобы потом показывать фотографию на работе), в ботанический сад (где папа не мог снова не заговорить про птицу) и даже в Мэлвернс, на этот раз не поругавшись по дороге.

Все шло хорошо благодаря Элен. Мои родители ее просто обожали. Она даже сумела преподнести свое желание держаться подальше от кухни так, что это дало ей преимущество. Мама не переставая говорила о том, что у современных женщин нет времени на то, чтобы готовить, и что мы с Элен расстались, скорее всего, по моей вине, потому что я никогда ничего не делал по дому, и это подтверждается беспорядком в моей комнате.

Гершвин и Зоя тоже были в восхищении от Элен. Мы были у них в гостях на второй день после ее приезда, и уже через полчаса Элен смеялась и шутила с Зоей, как будто они были старыми подругами. Даже Шарлотта, с которой, я думал, мне удалось установить какое-то особое взаимопонимание, мгновенно подружилась с Элен. В следующие дни я показал Элен все здания, которые сыграли ключевую роль в моем становлении: старую начальную школу и то самое место на школьном дворе, где я сломал руку, играя в футбол; бар «Кингс Армс» с его облезлыми обоями; даже супермаркет и отдел алкоголя в нем. Ее вовсе не разозлило, когда всего через пять минут пребывания в супермаркете я встретил своих бывших одноклассников: Джеза Мориса (тогда: все думали, что он провалит выпускные экзамены; сейчас: актер и фотомодель) и Мел Лангер (тогда: все думали, что она станет актрисой; теперь: редактор на телевидении).

– Знаешь, – сказала Элен, когда мы вышли из супермаркета, нагруженные покупками по заданию моей мамы. – А в этом что-то есть.

– Я бы не сказал, что наткнуться на нескольких знакомых в супермаркете – такая уж большая ценность.

– Я не только об этом говорю.

– Само собой.

– Ну смотри: если я иду куда-нибудь в Нью-Йорке, то никогда не встречаю знакомых.

– Ты бы встречала, если бы вернулась в Бруклин.

– Но я не вернусь в Бруклин. В том-то и дело, – Элен сделала паузу. – На самом деле я просто не понимаю, зачем ты отсюда уехал. Тебе ведь, похоже, здесь так нравится.

– Знаешь, – сказал я, когда мы дошли до кафе на центральной улице. – Я на самом деле и сам не понимаю. Но ведь так всегда бывает, когда взрослеешь: ты просто собираешь вещи и уезжаешь.

96

Накануне дня моего тридцатилетия мы с Элен и родителями ходили ужинать. В этот раз мама и папа позволили мне заплатить за всех без лишних разговоров. Должно быть, папа заметил удивление у меня на лице, потому что он сказал:

– Тебе уже почти тридцать. Так что можешь начинать сам за себя платить, черт возьми.

Мы вернулись домой в начале одиннадцатого. Родители пошли спать, оставив нас с Элен смотреть телевизор, хотя мы тоже скоро уснули на диване. Когда я проснулся, Элен крепко спала у меня на груди. Это напомнило мне старые времена.

– Элен, – прошептал я тихонько, пытаясь ее разбудить. – Элен.

Она открыла глаза и зевнула:

– Мы заснули?!

– Знаю. Это что, признак того, что мы стареем? Помню, в детстве папа все время засыпал у телевизора.

– Нет, по-моему, здесь дело не в старении. Не знаю, что за оправдание у тебя, а у меня – разница во времени, – пробормотала она.

– Ладно. Я пошел спать.

– А который сейчас час?

Я посмотрел на часы видеомагнитофона.

– Десять минут второго.

Она наморщила лоб, усиленно что-то обдумывая.

– По-моему, твой день рождения уже наступил.

– Что? В смысле, что уже наступила суббота?

Она потянулась и села на диване.

– Нет, в том смысле, что ты родился без пятнадцати час ночи. Тебе уже двадцать пять минут как исполнилось тридцать.

– Я родился вовсе не без пятнадцати час, – сказал я с негодованием.

– А во сколько тогда?

– Не знаю.

– Почему ты тогда уверен, что родился не без пятнадцати час?

Я понял, что попался.

– Ну а ты откуда это знаешь?

– Мне сказала женщина, которая тебя родила.

Я некоторое время обдумывал ее слова.

– Так, значит мне тридцать?

Элен засмеялась и поцеловала меня в щеку.

– С днем рождения. – Она сделала паузу и посмотрела мне прямо в глаза. – Мэтт?

– Что?

– Ты не против, если я сегодня посплю с тобой?

Я в замешательстве посмотрел на нее.

– Что это значит?

Элен тяжело вздохнула.

– Я не это имела в виду, а просто – находиться в одной постели с тобой в бессознательном состоянии.

– А для чего? – осторожно спросил я.

– Потому что… – говоря это, она не смотрела на меня. Думаю, что такой смущенной я ее еще ни разу не видел, – …потому что этого мне больше всего не хватает.

Я не мог сказать «нет», да и не хотел. И мы почистили в ванной зубы, как в прежние времена, переоделись (она настояла на том, чтобы надеть пижаму, которую дала мне мама, и поэтому я спал в трусах) и залезли в мою односпальную кровать. Через десять минут Элен уже спала сном младенца, оставив меня наедине со своими мыслями о том, что вот мне уже и тридцать. Вместо того чтобы обдумывать этот факт сам по себе, я устроил серию вопросов и ответов, и получилось примерно вот что.

Вопрос: Сожалею ли я о чем-нибудь?

Ответ: Этот вопрос можно переформулировать так: разумно ли я провел свои последние десять лет. Или просто зря потратил время, ничего не сделав полезного? По большей части, как и Эдит Пиаф, я ни о чем не сожалею из того, что было в последние десять лет[26]26
  «Я ни о чем не сожалею» – известная песня в исполнении французской певицы Эдит Пиаф (1915–1963).


[Закрыть]. Если бы я мог прожить их заново, сделал бы я что-нибудь по-другому? Очень сомневаюсь. Я могу сожалеть только о том, что позволил себе потерять спортивную форму. Если бы можно было вернуться на десять лет назад, то, зная, что через десять лет люди будут хохотать надо мной, когда я захочу примерить новую одежду, я бы ел и пил больше, чтобы ускорить обмен веществ. А еще – получалось, что о чем-то я все-таки сожалею, – я, наверное, должен был получше относиться к своим родителям. Несмотря на все мои стоны, они на самом деле гораздо умнее, чем я это соглашался признать. Но, возвращаясь к теме – а с годами делать это становится все труднее, – сожалею ли я о чем-нибудь еще? Да, о многом. О том, что дал Стивену Куперу свою почти новую книгу «Мясо – убийца»[27]27
  Книга американского писателя Микиты Броттмана о каннибализме.


[Закрыть] и больше ее не увидел; о своем кратковременном романе с Лиз Уорд-Смит, который начался, когда я сказал ей, что люблю ее, и закончился четырнадцать часов спустя; о том, что не выучил французский (не знаю, почему, но мне всегда казалось, что я должен это сделать). Список можно было продолжать до бесконечности.

Вопрос: О чем я сожалею больше всего?

Ответ: О Джинни.

Вопрос: Чувствую ли я, что моя молодость прошла?

Краткий ответ: «Нет». Но, по правде говоря, и да и нет. В тридцать лет я понимаю, что те, кому сейчас по двадцать, поглядев на меня, сразу поймут, что я к ним не принадлежу. Если бы заговорил с ними, они не спросили бы, где я учусь или хотя бы какую музыку слушаю, потому что, без сомнения, в наших музыкальных пристрастиях слишком мало общего. И они не спросили бы меня, в какие клубы я хожу, по той же самой причине. И они вряд ли захотели бы со мной дружить – кому нужен друг, который будет постоянно напоминать своим видом, что старость, смерть и выпадение волос уже не за горами? И зачем мне тусоваться с теми, с кем мне неизбежно пришлось бы вести те же самые бессвязные и несерьезные философские беседы о смысле жизни, которые я сам вел десять лет назад? Но со всем этим, как и со многим другим, я готов смириться.

Вопрос: Кто или что могло бы помочь мне почувствовать себя моложе?

Ответ: Джинни.

Вопрос: Чувствую ли я себя старше?

Ответ снова будет: «Да, но…» Если говорить серьезно, то теперь я понимаю, что жизнь не всегда складывается так, как хочешь, – раньше я мало обращал на это внимание. А если не очень серьезно, то я признаю, что уже скоро мне понадобится такая штука для удаления волос из носа. (Может ли мне кто-нибудь объяснить с точки зрения теории эволюции, для чего, начиная с определенного возраста, волосы в носу начинают вырастать чуть длиннее, чем надо?) Однако мне еще несколько световых лет от брака и до того момента, когда у меня будет 2,4 ребенка, хотя ссуда на покупку дома, наверное, уже не за горами. Короче, у меня нет желания притворяться моложе, чем я есть, но я в то же время не считаю, что моя жизнь кончилась. То есть у меня нет никакого желания становиться сорокалетним мужиком с шикарной квартирой в Лондоне, спортивным автомобилем, непрерывным потоком восемнадцатилетних подружек и отсутствием планов на то, чтобы «остепениться». Такой вариант меня бы только угнетал.

Вопрос: Кто или что нужно мне для того, чтобы не стать сорокалетним мужиком с шикарной квартирой в Лондоне, спортивным автомобилем, непрерывным потоком восемнадцатилетних подружек и отсутствием планов на то, чтобы «остепениться»?

Ответ: Джинни.

Мое тридцатилетие

Дата: 31 марта

Дней до тридцатилетия: 0

Настроение:?

97

– Доброе утро, именинник!

Я, вздрогнув, открыл глаза и увидел сияющее лицо Элен всего в двух сантиметрах от своего.

– Доброе утро, чучело, – вздохнул я. – Разве так будят человека в день его тридцатилетия? Меня удар мог хватить. – Я протер глаза. – Который час?

– Шесть утра, – сказала она виновато, указывая на будильник на полу.

– Зачем ты разбудила меня в шесть утра? – спросил я, недоумевая. – Не поверю, что из-за разницы во времени.

– Я так разволновалась, – сказала Элен, все еще сияя.

Я посмотрел на нее и улыбнулся. Я был рад, что она здесь. Если кто-то во всем мире и мог помочь мне прожить этот день, так это Элен.

– Я хочу вручить тебе мои подарки, – продолжала она, – потому что мне уже пора убегать в свою спальню, чтобы твоя мама не заметила, что я не спала этой ночью в своей постели.

– Хорошая идея, – сказал я. – Это ее окончательно бы запутало. – Я подумал о последних словах Элен. – Подарки? – повторил я. – У тебя еще подарки? Я думал, что твой подарок – это приезд ко мне на день рождения.

Элен робко посмотрела на меня.

– Я не могла удержаться. Не бойся, я не потратила на это уйму денег, мне просто хотелось подарить тебе что-нибудь, что тебе по-настоящему бы понравилось.

Она подняла большой пакет, который таинственным образом оказался вдруг рядом с моей кроватью, и передала его мне. В нем лежали несколько со вкусом упакованных коробочек.

– И это все мне?

– Нет, – сказала она, улыбаясь во весь рот. – Это я просто издеваюсь над тобой, чтобы получить удовольствие.

– Что в них?

Она тяжело вздохнула, изображая отчаяние.

– Ты думаешь, я потратила столько времени на то, чтобы все это упаковать только для того, чтобы сразу рассказать тебе, что внутри? Открой и посмотри сам.

На то, чтобы развернуть километры оберточной бумаги мне понадобилось всего десять секунд. Кукла генерала Урсуса из фильма «Планета обезьян» («Я увидела его в магазине, и он мне показался таким прикольным со своим пистолетиком и лицом обезьяны, что я решила обязательно тебе его купить»); аудио-книга о том, как разобраться в себе «Почти нехоженая дорога» («Я подумала, что она может соответствовать твоему теперешнему состоянию ума»); несколько компакт-дисков («Я показала продавцу в „Тауэр Рекордс" список всех этих орущих и воющих рок-певиц, которых ты любишь, и он сказал, что эти тоже могут тебе понравиться») и, наконец, сделанная Сарой фотография, на которой мы с Элен лежим на Адском диване и поедаем чипсы из большого пакета («По-моему, на этой фотографии мы выглядим счастливо, как настоящие друзья. Это то, о чем мы никогда не должны забывать»).

– Просто не знаю, что и сказать, – сказал я, обнимая Элен. – Это не только мои самые первые подарки к тридцатилетию, но и самые лучшие. – Я нежно поцеловал ее. – Спасибо. Они классные.

– Пожалуйста, – сказала Элен. Она поцеловала меня в ответ и выскользнула из кровати. – Думаю, мне пора уходить.

Стоя передо мной в этой огромной пижаме, с едва выглядывающими из штанин ногтями ног, она выглядела восхитительно. Просто идеально. Почему я больше не хотел ее? Почему она больше не хотела меня? Извращенная природа человеческих влечений, подумал я, такая… как бы это сказать… извращенная.

– Десять долларов за твои мысли, – сказала Элен. – О чем ты думал красавчик?

Она произнесла «красавчик», как Кину Ривс в фильме «Успешное приключение Билла и Теда». Получилось очень похоже.

– Когда? – спросил я.

– Только что, когда я встала с кровати.

– Ни о чем.

– Врешь.

– Нет, правда.

– Опять врешь.

Я засмеялся.

– Ладно… ты права. Я кое о чем думал, – я решил не говорить ей, что размышлял о том, почему ее больше не хочу, и вместо этого поделился мыслью, которая пришла мне в голову вслед за той. – Я подумал о том, что где-то живет парень, который когда-нибудь влюбится в тебя. И я подумал, как счастлив он будет с тобой.

– Он хороший?

– Замечательный.

– И я его тоже полюблю?

– Ты просто голову потеряешь.

– А ему понравится татуировка у меня на попе?

– Он будет ее просто обожать.

– И чтобы это все предсказать, тебе достаточно было посмотреть на меня в своей пижаме?

Я засмеялся.

– Конечно.

– Ну, ты не так уж и не прав, Мэттью Бэкфорд, – сказала Элен, выходя из комнаты. – Не так уж и не прав.

98

В начале вечера того же дня мы с Элен сидели в гостиной и смотрели телевизор, ожидая Гершвина и Зою, чтобы вместе пойти в «Кингс Армс» праздновать мой день рождения. Прошло уже больше восемнадцати часов, как мне официально исполнилось тридцать, и пока все было в порядке. После завтрака – самого обильного завтрака за всю мою жизнь – родители вручили мне свои подарки (носки, мыло, трусы, шоколадки), а потом мы с Элен погуляли по парку Кингс Хит, пообедали в китайском ресторане, вернулись домой и посидели с родителями в саду во время их перерыва в домашних делах. Потом Элен заставила меня долго как следует рассматривать себя в зеркале, чтобы понять, изменил ли день рождения мою внешность. Она сама делала это каждый год (в двадцать и двадцать два изменения были к лучшему, а в двадцать один – «довольно противные»).

– Ну, как тебе нравится твоя новая кожа? – спросила она, выглядывая у меня из-за плеча.

Мне понадобилось довольно много времени, чтобы ответить ей, – настолько я был поглощен созерцанием своего отражения. Обычно я редко смотрелся в зеркало. Разве что иногда, мельком, но я ни разу не смотрел на себя так, будто хотел заглянуть в поры на коже. И я едва узнавал себя.

– И это так я выгляжу все время? – спросил я, с трудом веря своим глазам.

– Ты, кажется, разочарован?

– Я не разочарован, но я слегка удивлен. Ну, все ведь обычно как-то представляют свою внешность, даже если никогда не смотрят в зеркало. – Элен кивнула. – Так вот, то, что я вижу, совсем не похоже на мои представления.

– По-моему, ты красивый, – сказала Элен.

– Спасибо. Ты тоже очень даже ничего, но я вовсе не напрашивался на комплименты. Я не говорю, что я урод. Просто меня шокирует, что я все это время жил, не представляя себе, как я на самом деле выгляжу.

В дверь позвонили.

– Это Зоя и Гершвин, – сказал я, вставая.

– С днем рождения! – выкрикнула Зоя, входя в гостиную. Она поцеловала меня и попыталась обнять изо всех сил.

– Спасибо, – ответил я.

– Это тебе спасибо, – сказал Гершвин, пожимая мне руку. – Ты все-таки именинник. Ну, вы готовы к празднованию в «Кингс Армс»?

– А ты что, ставишь под сомнение мой выбор места празднования своего собственного дня рождения? – спросил я.

– Именно так, – ответил он. – Еще не поздно передумать, ты же знаешь.

– Я не передумаю. Ты праздновал свой день рождения в «Кингс Армс», а почему я не могу этого сделать?

– То, что я неудачник-одиночка, – хорошо известный факт. Но ты-то, Мэтт, любишь большие компании.

– Вовсе нет.

– Да. По крайней мере, любил в школе. Я засмеялся.

– Ну да. Но это было давно, так ведь?

– Очень давно, – сказал Гершвин, хихикая. – Очень-очень давно. – Он улыбнулся Элен.

– Как он себя вел сегодня?

– Очень даже хорошо. Я думала, что где-нибудь в середине дня у него начнется юбилейная депрессия, но он как-то этого избежал.

– Ну, пора, – сказала Зоя. – Пойдем. Мы зря теряем ценное время пьянки.

Но мы не могли уйти, пока Гершвин и Зоя не поздороваются с моими родителями – те всегда любили болтать с моими друзьями, особенно с теми, кто уже подарил своим родителям внуков, и только после того, как с этим было покончено, мы вышли из дома. Зоя сразу направилась к машине, что меня несколько смутило.

– Мы поедем на твоей машине? – спросил я. Зоя кивнула.

– Да, а в чем дело?

– Но что тогда значило «Мы зря теряем ценное время пьянки»?

– Я оставлю машину на стоянке, и мы с Гершвином вернемся домой на такси.

Я повернулся к Гершвину.

– Скажи своей жене, что на моем дне рождения потребление алкоголя обязательно для всех. Я не хочу, чтобы она вдруг сказала мне: «Я передумала насчет такси – я буду пить апельсиновый сок».

Гершвин засмеялся.

– Она будет пить, я тебе обещаю. Идет?

– Не понимаю, зачем вам вообще понадобилась сегодня машина, – сказал я, забираясь вместе с Элен на заднее сиденье. – В смысле, до вашего дома пятнадцать минут ходьбы.

– Когда мы вышли, было холодно, – сказала Зоя, включая двигатель. – А теперь, может быть, ты перестанешь бурчать?

Я открыл было рот, но Элен не дала мне ничего сказать.

– Ни единого слова, – спокойно произнесла она. – Просто сядь поудобнее и получи удовольствие от поездки.