Текст книги "Сквозь игольное ушко (сборник)"

Глава 3. Веселый вечерок

– Эй, Сашка! Ты, случайно, Гончаруевых не видала? – Такой своеобразной кличкой наградил Леник неразлучную парочку, не желая пользоваться общепринятой.

– Нет, а что?

– Да тут вечерок веселый намечается, и, представляешь, на квартире деда. Посмотрим заодно, как наши академики живут!

– Ой, Лень, – заныла Саша, кстати, самая симпатичная деваха в классе, – я тоже с вами за компанию, ладно? И даже, – ее осенила редкая здравая мысль, – даже могу убраться после нас. Да так, будто никого в этой квартире никогда и не бывало!

Этот довод Саши оказался решающим. И они с подругой на самых полных правах разбавили крепкую мужскую компанию. Праздник получился у всех: у Сашки, давно и безответно влюбленной в Леху; у Лехи, буквально потонувшего в огромной библиотеке ученого. Тогда ведь книги, как и сотни лет назад, не скачивали из Интернета, а любовно хранили дома, в шкафах и на полках. Много книг стояло здесь на полках, и заметно было, что с ними работали: во многих в нужных местах имелись закладки или просто загнутые уголки страниц.

Леник и Элька Гончаренко были заняты друг другом. И вовсе не тем, о чем подумалось. В плане секса они были всего лишь непросвещенными подмастерьями и страшно стеснялись утечки этой информации (особенно перед девочками). Ленику первый опыт дался бы, конечно, без особых усилий, но, как сына истинно высокопоставленной семьи, его пугала проблема выбора. Да и африканского желания, если честно, пока не возникало. А Элька выглядел таким сморчком, тощим, кудлатым, и почему-то постоянно от него пахло… то ли горелой проводкой, то ли подгорелым молоком. За что он и получил обидную кликуху Дезодорант.

Просто и Леник, и Элька на тот момент решали для себя острые вопросы самоопределения в коллективе. Леник – и так понятно, все-таки новенький. А Элька втайне считал, что истинная цена его дружбы в общении с Летуевым как-то занижена. Не в прямом смысле, конечно. Просто Элька нутром почуял, что Дашков, которого почему-то прозвали Данилой, тоже будет подбирать к нему ключи, и решил сравнить «предлагаемые условия» с Летуевскими. Собственно, какая разница, при ком быть Санчо Пансой? Тогда еще Гончаренко не понимал, не знал, что Санчо можно быть только при своем Дон Кихоте…

Словом, вечер удался на славу. Правда, Сашку, да и ее подругу никто из троицы особо и не заметил. В квартире никого из взрослых не было, на всю катушку врубили недешевую и редкую по тем временам технику, напились настоящего импортного джина с настоящим тоником и даже «прикололись» и закурили настоящие американские сигары.

Леник-Данила дал понять, что продолжение возможно… Элька и даже Летуев, который и сам жил в престижном Доме на набережной, были поражены – сражены наповал.

Все-таки Элька сделал выбор. С тех пор весь учебный год Летуев или ходил один или примыкал к случайным классным компаниям. А Санчо Панса – Элька – сделался не Санчо Пансой, а шакалом Табаки при тигре Шер-Хане из повести Киплинга. Притом что Дашков нисколько не походил на агрессивного тигра, а, наоборот, старался снискать общее расположение – и одноклассников, и учителей. Правда, кроме Эльки, никто на него почему-то не клюнул. Но Ленику и одного оруженосца вполне хватило! Он даже почувствовал себя уверенно и чуть не «заарканил» дочь физички, учившуюся в их классе. За глаза панибратски называл физичку «тещей». Несмотря на знаменитого деда, с учебой у него не очень ладилось, а так – окончил школу с добротной «четверкой» по физике, самому запутанному для него предмету. А Летуеву, хоть ему и передали вовремя шпаргалку, физичка все равно вывела в аттестате «тройбан», объясняя, что на лучшую оценку он просто не тянет!

Но все это – дело прошлое. А в результате у Лехи возникло и окрепло стойкое недоверие к людям, неважно, к мужчинам или женщинам, после той трудно пережитой измены друга. Пускай – Элька тогда «изменил», значит, изменить может любой и любая. Так и поселилась в его душе боязнь, что он может потерять человека, которому доверился, которому отдал часть себя.

Лучше ничего не надо…

Глава 4. Неожиданная встреча

Но вернемся к нашему тендеру. Аукционную комиссию возглавляла некая незамужняя дама, Лисаева Александра Григорьевна. И подавать заявки на участие в торгах следовало именно через нее.

Правда, ходили слухи, что пока ни одному конкуренту Летуева не удалось смягчить ее непреклонное сердце – и, соответственно, как-то выделить свою заявку. Как Алексей Николаевич Летуев, фирма «Стройсервис», добился записи на личный прием – осталось тайной. Скажем, что это было нелегко. Обещали позвонить, но как-то неопределенно. И вдруг, совершенно неожиданно, звонок раздался уже на следующий день. Незнакомый приятный женский голос промурлыкал в трубку:

– Господин Летуев? Александра Григорьевна ждет вас завтра в четырнадцать часов. Подготовьте копии документов заявки. – И, не дожидаясь ответа, женщина положила трубку.

Назавтра ровно в четырнадцать ноль-ноль Леха был уже в приемной. С тонкой папкой под мышкой, в элегантном дорогом костюме и, несомненно, кося под Алена Делона, он загодя, не спеша, приблизился к справочному окошку бывшего дворянского особняка на Каретном ряду и заказал по паспорту пропуск. Он уже знал, что кабинет Александры Григорьевны находится на втором этаже, вход к ней через приемную. Все учел – и появился в ее кабинете прямо-таки с королевской точностью.

Обычный чиновный кабинетище. Большой, удлиненным овалом, стол. Мебель натурального дерева – красивая и прочная. У Лисаевой – мягкое вращающееся кресло во главе стола. По правую руку наготове сидит помощница с ручкой и блокнотом. Зная о слабости женского сердца, Алексей Николаевич спокойно прошел к столу, присел по левую руку и молча протянул Лисаевой папку с документами. Та непринужденно передвинула папку помощнице и прямо посмотрела ему в лицо. И сразу же заговорила, к его удивлению, тепло и доверительно:

– Давайте знакомиться, Алексей Николаевич. За вас просили очень видные люди. В двух словах можете охарактеризовать преимущества своих услуг?

В свою очередь и Летуев взглянул на нее прямо. Уже не девочка, но выглядит хорошо. Видимо, чуть за сорок – самый руководящий возраст. Подкрашена в меру, духи едва чувствуются – это он любил. И что-то совсем неуловимое, сразу цеплявшее внимание… Но что?.. Леха опустил глаза и задолдонил давно приготовленное резюме по поводу достоинств его фирмы, дешевизны и эффективности проекта и отсутствия данных параметров у конкурентов. Секретарша откровенно скучала. А вот Александра Григорьевна поглядывала на Летуева с интересом. И едва он закончил, задала вопрос из серии «трехочковых»:

– Алексей Николаевич, скажите, а вы меня не помните? Неужели я так изменилась?

Летуев всмотрелся еще раз и понял, что именно зацепило его в лице этой солидной руководящей дамы: трудно уловимое, но сходство с той самой Сашкой, Сашкой Данилиной из их класса, которую они трое обошли вниманием на памятной вечеринке. Да-да, той самой Сашкой, которая влюбленно смотрела на него и которую он благополучно забыл сразу же после окончания школы!

И тут же начальственная Александра Григорьевна сделалась какой-то близкой, своей. Даже захотелось встретиться с ней еще раз. Закружило голову ликующее предчувствие безусловной победы в тендере… Не желая продолжать диалог при бдительной секретарше, Лисаева, однако, охладила его пыл, казенно произнеся:

– Мы готовы детально ознакомиться с вашим проектом. О результате вам сообщат особо. Если возникнут неясности, вам перезвонят. – И лишь на секунду мелькнул в ее глазах озорной огонек, когда она спросила: – Скажите, вы оставили свои данные для связи?

Летуев суетливо закивал, невольно становясь в позу просителя. Впрочем, для секретарши это казалось вполне обыденным явлением: так в кабинете Александры Григорьевны вели себя все приглашенные…

Глава 5. Позарастали стежки-дорожки

Бедный, бедный Леха Летуев! Все как в песне: «Ален Делон не пьет одеколон!» Сколько лет он ограничивался легкими необязательными связями, женщины, которых сам он в беседе с друзьями называл «жены на час», шли в его жизни бесконечной чередой. Глубоко, видно, въелась та школьная измена друга. Глубоко укоренила в нем привычку стоять, ни на кого не опираясь; никому не доверяя. В крайнем случае – быть опорой себе самому. Он и друзей-то настоящих с тех пор не завел – так, деловые партнеры, приятели. Вместе парились в бане, выпивали, ездили на охоту. Но даже в сильном опьянении Леха чувствовал: словно невидимое прозрачное стекло стоит между ним и остальными. Чем ближе к нему оказывался человек (мужчина или женщина), чем теснее было их общение, тем меньше хотелось пускать его в свой внутренний мир. В его душе как будто была воздвигнута крепость с чудесным внутренним двориком, ворота в который закрылись еще тогда, в десятом классе. И на кой черт все это случилось? Ведь с Сашкой Данилиной все с самого начала пошло по-другому.

Конечно, она позвонила – буквально через день. Леха сидел в офисе – ждал встречи с очередным заказчиком. И, когда услышал в мобиле ее голос, вдруг вспомнил ее всю – такой, какой она была в школе: тоненькой, озорной и симпатичной. Вспомнил, как она постоянно околачивалась рядом с ним, а он просто не брал ее присутствие в расчет: еще бы, проблемы были совсем другие!

Неожиданно вспомнил, как Сашка пригласила его на белый танец на выпускном. Дашков тогда заржал, а Элька демонстративно отвернулся.

И он лениво буркнул в ответ:

– Не танцую, – не хотелось оставлять Леньку и Эльку одних…

– Алексей Николаевич? – спросила она. – У нас имеются некоторые вопросы к вашему проекту.

И Алексею Николаевичу доставило большее удовольствие назвать ее Сашенькой и договориться о встрече в кафе.

Кафе, где они встретились, располагалось на проспекте Мира, недалеко от офиса «Стройсервиса», и называлось «Фламинго». Кормили здесь вкусно и сытно, и раньше, когда от одиночества Леха завел собаку, он не стеснялся забирать для нее пакет с остатками трапезы – обстановка здесь царила непринужденная. Леха пришел первым – и, когда появилась Сашенька, с радостью отметил и стройность ее фигуры, и неплохой высокий бюст (страшно не любил обрюзглых чиновных теток). В ресторане Лисаева чувствовала себя столь же свободно, как в рабочем кабинете, – видимо, не чуждалась простых житейских радостей. И разговор у них завязался сразу. Заговорили о прошлом, о школе, Сашенька напомнила Летуеву о своем давнем увлечении им, даже с юмором пожаловалась:

– Ты и внимания на меня не обращал. А я – не знаю, что отдала бы, чтобы очутиться на месте хитрого Эльки!

Первая распитая бутылка сблизила их окончательно. Сдержанное ненавязчивое внимание Александры Григорьевны настолько ободрило Алексея, что он расслабился – и ненадолго выбрался из своего привычного Зазеркалья. А под настроение собеседник он был замечательный. Словом, никому не хотелось в тот вечер покидать кафе. Прощаясь, Сашенька протянула Летуеву листок с номером своего мобильного и, понизив голос, доверительно произнесла:

– Думаю, тебе незачем больше к нам наведываться. Считаю вопрос с тендером решенным.

Леха понял фразу в том смысле, что вопрос решен в его пользу. И настолько расхрабрился, что осмелился поцеловать Сашеньку на прощанье. Она неожиданно раскраснелась – и в ее лице, умело подкрашенном лице зрелой руководящей дамы, он и впрямь увидел Сашеньку Данилину, которая частенько смотрела на него теми же самыми глазами – зелеными, с легкой золотистой подсветкой…

Откуда берется любовь? Из дружбы, из симпатии, из сходства интересов? Пожалуй, нет – она возникает ниоткуда, и именно к этому человеку. И именно это лицо становится самым желанным, и этот голос хочется слышать чаще… Подсаживаешься на это чувство, как на самый крутой наркотик, – и уже боишься, что с его потерей вся жизнь для тебя потеряет смысл. Ждешь звонка на мобильный; боишься – вдруг она заходит в Интернет на сайты знакомств?

К своим сорока годам Алексей Летуев, естественно, уже побывал женатым. И вынес из недолгой и неудачной семейной жизни стойкое отвращение ко всякому бабству: пустой болтовне часами, бесконечному разорительному шопингу, сплетням и наговорам на друзей и их благоверных, мельтешением перед зеркалом и, как следствие, опозданием на нужные встречи, беспорядком в доме и вечным нытьем по поводу нехватки денег. Короче, всем обилием смыслов, которое вкладывают в это слово настоящие мужики. Детей, к счастью, Летуев не завел, на извращения и вовсе не польстился. Так и жил себе, перебивался случайными необременительными связями – благо, с его внешностью с этим не было никаких проблем. А тут…

Конечно, подготовка решения относительно успешного получения тендера потребовала частых встреч Алексея и Сашеньки. Как выяснилось, даже более частых, чем нужно. Разумеется, тендер выиграл «Стройсервис». После этого Леха не виделся с Сашенькой целую неделю – разводил бригады по многочисленным объектам благоустройства. Все получилось лучше некуда: подряд заработал, аванс освоили. Вот теперь Летуев мог приглашать Сашеньку для интимных встреч в хорошие гостиницы – она почему-то не хотела встречаться ни у него, ни у себя дома. Летуеву, неопытному в серьезных отношениях с женщиной, даже в голову не приходило узнать, замужем ли она. Слишком часто и слишком горячо (и искренне!) доказывала ему Сашенька свою «непроходящую» любовь.

Правда, к своему сороковнику Леха все же сделал одно важное наблюдение. В жизни у него всегда получалось так: либо все идет отлично в бизнесе, но не ладится «на личном фронте», либо – наоборот. Так что в этот раз, выбравшись ради Сашеньки из Зазеркалья, внутренне он был готов ко всему.

И конечно, не ошибся.

Глава 6. Игра без правил

 
В детстве я всегда мечтал о чуде,
Вечно дергал маму за подол:
«Отчего бывают злые люди?»
Бабушка глотала валидол.
Года в три – расстались мама с папой!
Отчима я помню до сих пор:
Даже звери вытирают лапы,
Заходя с прогулки на ковер…
Без отца учился быть упрямым.
Это пригодилось – много раз!
Доставал и бабушку, и маму,
И копил характер – про запас.
Нет родных. Я молод – и немолод.
Отчим умер года два назад.
Только мир по-прежнему расколот —
Даже ты не смотришь мне в глаза!
Не пугайся – лишнего не будет:
Мы ведь не враги и не друзья.
Отчего бывают злые люди?
Объясни, хорошая моя!
 

Откуда Леха Летуев выудил в памяти это стихотворение? Скорее всего, из «внеклассного» чтения. Возможно, это были стихи его любимого московского поэта-шестидесятника Николая Глазкова.

В пору его детства на кухнях еще читались полузапрещенные стихи «Самиздата». А почему это стихотворение вспомнилось в связи с Сашенькой? Трудно сказать. Летуев, свободный сорокалетний мужик, давно не заморачивался проблемой покупного секса. Еще в первом классе он встретил свою настоящую первую любовь – Оленьку Морозову. Школа находилась аккурат напротив Дома на набережной, в бывшем особняке Института благородных девиц. И они с Оленькой, которая тоже жила в Доме правительства, иногда шли домой вместе. Конечно, он был влюблен в нее. И такого чувства – летучего мятного электричества во всем теле – так больше никогда и не испытал.

После окончания начальной школы их перевели в другое здание – возле Третьяковки, в Лаврушинском переулке, – и следы Оленьки затерялись. Летуев не жалел об этом, но и сравнить ощущение от покупной любви с тем, что было, не мог. Даже супружеское ложе не волновало его так сильно. Жену он так по-настоящему и не впустил в свое сердце.

А с Сашенькой…

Однажды он долго ждал ее на скамейке у Чистых прудов, на бульваре возле метро «Тургеневская». Легкое нетерпение не мешало замечать драгоценные осенние краски и тонкий осенний запах – лежалой листвы, земли, горчинки дыма. Даже подумалось про «дым Отечества». И вдруг – подбежала Сашенька! А раньше знакомая мягкая рука легко скользнула ему под куртку и пробежалась по спине, по тонкой рубашке – как по дорогой свирели. Вот тут и накатило на Алексея то самое летучее серебряное электричество, пронеслось от затылка до пят; потянуло – слиться воедино, немедленно, сейчас…

Летуев закашлялся и закурил, пытаясь скрыть свое волнение. Сашенька сделала вид, что ничего не заметила. Но пошли они в тот вечер не в ресторан «Тургенев», что у самого метро, а поехали прямо домой к Летуеву…

В этот вечер Данилина-Лисаева впервые рассказала Алексею о себе. Второй раз замужем, с мужем – Лисаевым, блатным столичным чинушей, – живут как соседи, только чтобы не устраивать скандала и огласки с разводом. Само собой разумелось, что теперь, как только «Стройсервис» получит полное финансирование по тендеру, Сашенька серьезно поговорит с мужем о разводе…

Эх, знать бы, где упадешь, соломки бы подстелил, Алексей Николаевич!

К моменту связи с Сашенькой Лисаевой Леха уже давно был в разводе. Жил он в отдельной квартире на Шаболовке, в просторной сталинке недалеко от старой ажурной телебашни. Не так давно новое руководство районной управы распорядилось убрать привычные ракушки-гаражи у дома, а вместо них расчертить придомовую территорию свободными квадратами для стоянки машин. Один из них старшая по подъезду, нестарая и общительная Наденька, полуофициально «закрепила» за Летуевым. Но в тот вечер, когда Леха, довольный проверочным визитом на ближайший объект – детскую площадку на Малой Тульской улице – вернулся на своем «Лендкрузере» к месту постоянной дислокации, место оказалось занято. Причем «чужой» машиной. За время, прошедшее с момента введения в строй новой парковки, все владельцы машин более-менее перезнакомились друг с другом. Естественно, давно поделили и расчерченные квадраты. Бывало, что днем парковкой норовили воспользоваться случайные приезжие – но это случалось редко. Во-первых, офисов, куда приезжали бы посетители, в доме и «у соседей» не было, рядом находился лишь магазин «Пятерочка», да и бдительные старушки у подъездов регулярно гоняли «чужаков». Но чтобы вечером! И так нахально!

Летуев невольно глянул из машины на лавочку у своего подъезда – она, как назло, оказалась пустой. Зато «чужак» на парковке не заставил себя долго ждать. Вылез из своего подержанного «Опеля» и прямиком направился к машине Лехи. У себя во дворе Летуев ни с кем не ссорился, он вообще серьезных врагов даже по бизнесу не имел. Обиженные участники тендера ведь не враги. Это – бизнес, и ничего личного. Поэтому плечистый бритоголовый мужик, подошедший к водительской дверце, особых опасений у него не вызвал, хоть и казался посланцем из «лихих 90-х», этаким матерым «брателлой». Летуев спокойно открыл дверцу, всмотрелся в мужика, не представляя, что говорить в таких случаях. Так они некоторое время приглядывались друг к другу, пока мужик первым не начал разговор:

– Лехыч, да это ты, в натуре! Поднялся, поднялся, брат. Заматерел! В офисе тебя не застать, по объектам тоже не догонишь, пришлось дома дожидаться. Давно, давно хотел поговорить, все случая не было. А тут пришлось самому к тебе в гости нагрянуть! Да ты чо, братан, и впрямь не узнаешь? Неужто я так изменился? Или ты обо мне еще не слышал? А мир-то тесен. Я ведь – Ленька, Дашков… Ну, Данила… Твой «Стройсервис» как раз на нашей территории! Долго я вокруг тебя круги делал, а ты и не знал. Зазнался, позабывал одноклассников! Кроме Сашки Данилиной, конечно. Ну, поедем, что ли, побазарим за встречу, тут рядом наша кафешка. А моя тачка с водилой пусть здесь постоит, подежурит – чтоб место не заняли! «Старое кафе, верные друзья, и ничего вернуть нельзя; проходят дни, проходят дни…» – Приятный баритон Леньки Дашкова изменился меньше всего.

Летуев, потерявший дар речи, молча усадил Леньку на заднее сиденье, захлопнул двери и, как робот, подкатил к пресловутой кафешке. Ленька и вправду чувствовал себя здесь хозяином и сразу повел его за лучший столик у окна. Со стороны могло показаться, что и впрямь нашли друг друга старые добрые приятели. Так именно и подумал персонал кафе. Столы вмиг уставили лучшими закусками. Выпивку Леник заказывал сам:

– Давай, Леха, хлобыстнем вискаря – за встречу! Насчет руля не беспокойся, мой водила и твою тачку отгонит, и нас доставит куда надо. А значит – гуляем по-русски!

И тут Летуев окончательно сломался. Прямо перед ним маячила довольная рожа Дашкова, конечно узнаваемая, несмотря на время. Дашкова, который знал все о нем, о «Стройсервисе», даже о Сашеньке! Вот это дела! И Леха с ходу, без всякой содовой, оглушил полстакана настоящего хорошего виски – здесь, конечно, Дашкова не обманывали.

Накатило приятное тепло. Нервы отпустили – позволили даже разыграть «радость встречи со старым школьным другом», которой так хотелось Леньке. Друзья пообнимались – даже троекратно расцеловались, по-русски. Хряпнули блинов с икоркой. И пошла задушевная застольная трепотня. Говорил в основном Дашков. Алексей говорить не мог – слушал, потягивая виски. Пил и ждал «внутреннего щелчка» – сигнала, что все ему становится безразлично. Он хорошо знал эту свою особенность. Изучил, как говорится, на практике. При этом вид у него был самый заинтересованный – и Ленька Дашков разливался соловьем:

– Леха, мы с Элькой так и не поняли тогда толком, чо это ты резко свалил сразу после выпускного? И с концами! Мы все еще собирались раза два, пытались тебя зазвать, особенно девчонки, но ты на связь не выходил. Дальше – лет на несколько все разбежались. Я за это время чуть-чуть МИРЭА не закончил – радиоэлектроники и автоматики, – правда, свалил с четвертого курса. Ситуация в семействе зависла. Келдыш помер, нашу квартиру на Ленинском отец с матерью продали при разводе. Папа, уйдя от нас, вышел в большие люди, одно время был зампрефекта Центрального округа – забогател, женился на молоденькой. А о нас с мамой забыл – будто нас никогда и не было! Мать подавала на алименты, хотела судиться. Но у него оказались везде «свои люди». Вот тогда меня и торкнуло: чтоб были везде «свои люди»; чтобы приходить «от Иван Иваныча» – и ногой открывать чиновничьи кабинеты; чтобы – все «схвачено, за все заплачено»! А авторитетных людей тогда хватало. Время нас рассудило. Отца вскоре сняли, молодая жена сбежала. А я, наоборот, набирал авторитет! Ну, в наших кругах… Понял? Теперь у меня все тут схвачено, хожу уважаемым человеком – мать, правда, не дожила…

Дашков налил треть стакана вискаря без содовой и молча выпил. Затем, уже хмелея, потянулся через стол и легко приобнял Летуева:

– Эх, Леха, какие наши годы! Жалко, что мать не застала меня «в поряде» – зато заценили жены. Ты хоть в курсе, кто моя первая? – тут из пухловатых складок его физиономии выглянули быстрые острые глазки – и обожгли лицо Летуева, как две тлеющих головешки.

Алексей опустил глаза. Ему стало так плохо, что пробрал даже жуткий страх: он испугался, что сейчас протрезвеет, неожиданно и не к месту! Рука довольно заметно дрогнула – и полстакана вискаря вошли мягко и отрадно, будто прямо в сердце. Леха машинально поставил локти на стол, пытаясь укрепиться, не упасть ниже плинтуса духом от того, что услышит. Тлеющие головешки потухли; губы Дашкова растянулись в усмешке. Близко склоненное лицо Летуева обдал запах виски, икры и гнилых зубов. И продолжилось соло:

– Я потому тебя и спросил за Сашку Данилину – помнишь, она тогда заглядывалась на тебя в школе? Но я ее первый просек. И ее, и возможности ее папаши. Данилин, в то время директор мясомолочного комбината, оказался деловым человеком и, предчувствуя развал Союза, тоже целился отложить кое-что на черный день. Да и комбинат к тому времени постоянно нуждался в поддержке. Государство уже не помогало. Мы учредили фонд и выступили спонсорами комбината, поддерживали и его, и лично его руководство. Он так и продержался дольше всех на плаву – и сам Данилин, и его производство. Сашенька тогда сочла меня благородным рыцарем, Робин Гудом, – и не смогла мне отказать. Мать у них тоже умерла рано. Так мы и жили семейно – мы с Сашенькой и Данилин. Потом Данилин тоже склеил ласты. Сашенька тогда еще не знала, что настоящей ценой нашего сотрудничества была его подлая информация о своих конкурентах и партнерах-коммерсантах, позволявшая нам легче и быстрее пригребать их под свою «крышу». Только после похорон я открыл ей правду. Конечно, она этой правды не выдержала. И теперь Сашка платит мне за то, чтоб я не очернил «светлую память» ее отца, заслуженного бессменного руководителя завода, которого трудяги до сих пор вспоминают со слезами благодарности. Денег у Сашки лишних нет, Лисаев, хоть и имеет связи, но скуповат, во всем ее учитывает. И платит она, по примеру папашки… понял чем?

Леха и без вопроса уже понял. Еще один стакан вискаря позволил ему усидеть на месте, и только поэтому не вскочил и не швырнул столик с закусками прямо в стеклянную дверь… А просто молча дослушал Дашкова.

– Ты, Лехыч, правильно просек. Платит Сашка информацией. Сообщает всю подноготную о фирмах, которые выигрывают самые выгодные тендеры. Мы к ним являемся в гости в самый благополучный момент. Можем даже предложить свою помощь – в итоге, как раньше, получаем еще «крышуемых». Ничего не поделаешь, время меняется, надо обновлять клиентов.

Тут наконец у Лехи Летуева в мозгу произошел долгожданный щелчок – хмель накрыл его с головой, и больше он ничего не помнил. Не помнил, как их с Дашковым, пьяных, развозил тот самый водитель «Опеля». Как ставили на постоянное место у дома его верного «железного друга». И водитель с соседом, что жил дверь в дверь, дружно дотащили его до квартиры, нашли в карманах ключи и благополучно внесли вовнутрь – положили на диван. Ключи оставили рядом, дверь захлопнули – все чин по чину.

И никто больше не потревожил его в эту последнюю блаженно-пьяную ночь…