Текст книги "Чернокнижник"

Ольга Морозова
Чернокнижник

© ЭИ «@элита» 2015

* * *

1895 год, Россия

Высокая молодая девушка ходила взад-вперёд по аллее парка. Она немного нервничала, её выдавали пальцы рук, которые она то сжимала, то разжимала, то сцепляла вместе. Прохожие обращали на неё мало внимания, потому что на первый взгляд ничего особенного девушка собой не представляла – обычная молодая девушка гуляет в парке, где и без неё много молодых девушек.

Девушку звали Надя, или Надин, на иностранный манер, как называли друзья. Если внимательно присмотреться, Надин была очень красивой девушкой, с тонкими чертами лица и большими чёрными проницательными глазами. Её серьёзное не по годам выражение лица поначалу всегда немного отпугивало людей, но при дальнейшем знакомстве все находили, что Надин очень мила и скромна. Молодые люди пытались добиться её расположения, но Надин никому не отдавала видимого предпочтения. Она вообще была очень скрытной девушкой: никто никогда не мог понять, о чём она думает и чего хочет.

И вот теперь эта милая девушка мерила шагами аллею в парке, явно кого-то поджидая. Парк находился на окраине города, поэтому риск встретить знакомого был невелик. Судя по всему, Надин не стремилась к популярности. Периодически она приподнимала рукав платья и смотрела на изящные золотые часики. Ей казалось, что время идёт слишком медленно.

Стояла ранняя осень, конец сентября, было тепло и сухо, хотя под ногами уже шуршали разноцветные листья – признаки надвигающихся холодов.

Надин присела на скамейку. Теперь она бросала взгляд на часы почти ежеминутно. Когда стрелка достигла определённого значения, Надин решительно поднялась и хотела уйти, но тут её взгляд остановился на стройной мужской фигуре в чёрном пальто, торопливо идущей по аллее по направлению к ней. Сердце у Надин забилось, она заволновалась и слегка покраснела, досадуя на себя за столь долгое ожидание. Она считала это не совсем приличным для девушки.

Молодой человек, запыхаясь, подошёл к Надин и взял её руки в свои.

– Извините меня, ради Бога! Я не собирался опаздывать, это получилось случайно. Я ругаю себя за то, что вам пришлось так долго ждать!

Надин смутилась:

– Не стоит. Я чудесно прогулялась в одиночестве. Прекрасная погода! Правда, я собиралась уходить… но вы всё-таки пришли…

– Но вы же знаете, я всегда прихожу, что бы ни случилось! Ужасно неловко, что заставил вас ждать…

– Пустяки! Забудем это! Я совсем не сержусь на вас. Глупо злиться, если я всё равно дождалась.

– Вы прелесть! Я знал, что вы не уйдёте.

– Вот как? – Надин сделала обиженный вид. – Вы считаете, что я бегаю за вами?

– Господи! Да конечно, нет! Ну что вы такое подумали, Боже правый! Просто я был уверен, что вы держите слово! Это в вашем характере. Вы не взбалмошная капризная девица, каких большинство, вы… вы… – не найдя больше слов, молодой человек схватил руку Надин и горячо поцеловал её.

Поцелуй затянулся, и Надин осторожно убрала руку:

– Ну, хватит… на нас обращают внимание. Давайте лучше пройдёмся.

– Как вам будет угодно, – молодой человек с сожалением оставил руку Надин и подставил ей локоть. Они пошли вдоль аллеи.

– Вас давно не было, Савва, вы уезжали из города? – Надин украдкой бросала на Савву взгляды.

– Да, я был в деревне. Мой дядя очень плох…

– Он болен?

– Болен… да, он болен… боюсь, ему осталось немного ходить по этой земле…

– Мне очень жаль…

– Не о чем жалеть, он уже не молод…

– Всё равно, живой человек…

– Вы очень добрая, Надин! А я иногда ловлю себя на мысли, что совсем не испытываю жалости… ни к кому… о чём вообще можно жалеть? О никчёмной жизни? О пустой суете? Что мы оставляем здесь, что приобретаем там? Я всё время пытаюсь понять, в чём смысл нашего существования, и никак не могу. Сознаюсь вам, порой мне кажется, что этого смысла вовсе нет… глупо всё, глупо и бесполезно…

– Вы очень мрачно смотрите на жизнь, Савва… так нельзя. Это здоровье дяди навевает на вас такую тоску, признайтесь? Вы привязаны к нему, хотя и не хотите сознаться?

– Нет, дядя ни при чём. Я всегда об этом думаю. Смерть ждёт каждого, в том числе и нас с вами. Если мы тлен, то что мы вообще здесь делаем?

– А как же вечная жизнь? Жизнь после смерти?

– Надин! О чём вы?! Никто ещё не вернулся оттуда!

– Так вы не верите?! Не верите в Бога?!

– Это вы верите, Надин, вернее, большинство из вас. Вам вбивают это в голову с детства. А я хочу знать-знать, а не верить. Я не хочу быть безмозглой пешкой, я хочу всё решать сам.

– Помилуйте, но кто же решает за вас? И что всё вы хотите решать?

– Я хочу творить историю, а не быть её винтиком! Но, по-моему, мы слишком далеко зашли с вами, – Савва внезапно осёкся, – это досужие разговоры. Не берите в голову, Надин. Просто у меня скверное настроение сегодня, но я не хочу портить его вам. Давайте поговорим о чём-нибудь более приятном.

– С вами так не получается… вы не умеете говорить о приятном. Странно, но мне это нравится, я и сама не очень люблю приятные темы.

– О! Так вы мрачная особа! – Савва засмеялся.

– Пожалуй. Но мне всё равно, что обо мне думают.

– Именно это я в вас и ценю. Вашу независимость. Нынешние барышни очень зависят от мнения света, боятся, как бы о них чего не подумали, но вы не такая. Я сразу заметил.

Савва отбросил волосы со лба. Он был худ и черноволос, под стать Надин. Только глаза у него зелёные с желтизной. Удивительные притягивающие глаза. Когда Савва смотрел прямо в глаза Надин, она чувствовала, будто её парализовало. В такие минуты Надин могла сделать для Саввы всё, что угодно. Ей очень не хотелось, чтобы он догадался об этом, поэтому всегда тщательно следила, чтобы не встретиться с Саввой глазами, и отводила взгляд, если он пытался заглянуть ей в лицо. Надин подозревала, что Савва знает о необычном свойстве своего взгляда и при случае может это использовать.

Савва ей нравился, но быть послушной марионеткой она не хотела.

– И только поэтому вы общаетесь со мной? – Надин бросила хмурый взгляд на Савву. – Потому что я якобы не ценю ничьё мнение?

– Ну конечно же, нет, Надин! Вы сегодня слишком обидчивы, но это я виноват. Не нужно было заставлять вас так долго ждать. Помилуйте грешника!

– Я вас давно простила. Сразу простила… видимо, осень так действует на меня. Мне грустно осенью, не знаю, почему… но это приятная грусть. Я люблю осень, а вы?

– Я тоже. Мне осенью становится спокойно. У нас много общего с вами, вы не находите? – Савва сжал пальцы Надин, и она почувствовала, какие они холодные.

– Вы долго пробудете в городе? Или опять уедете в деревню?

– Не знаю, может, неделю. Потом уеду, конечно. У дяди, к сожалению, нет больше родственников, кроме меня. Я должен быть рядом, если случится худшее… он умолял меня не оставлять его надолго…

– Я вас понимаю. Вы и зиму пробудете в деревне?

– Как позволят обстоятельства. Я пока ничего не знаю. Но я буду скучать без вас… очень скучать…

– Вы найдёте там хорошенькую деревенскую кумушку, и будете коротать вечера в милой компании. В деревне люди не такие лицемерные, как здесь. Очевидно, близость к природе действует на них по-особенному. Камин, огонь, треск поленьев… я думаю, вы не будете скучать!

– Никто не заменит мне вас, Надин! Вы можете приехать ко мне, если захотите… это не так далеко.

– Я подумаю. Возможно, и приеду. Но вы ведь ещё не уехали. Сколько времени? Начинает темнеть! Мне пора, матушка будет волноваться, я сказала ей, что ухожу ненадолго, навестить подругу. Не хочу пока ей ничего говорить, – Надин перехватила взгляд Саввы, – зачем? Она напридумывает невесть что. Спит и видит, как бы выдать меня замуж. Иногда она бывает просто несносна! Если она узнает про вас, то замучает меня вопросами.

– А вы знаете, я не прочь познакомиться с вашей матушкой… а батюшка ваш где?

– Он умер, когда я была маленькой. Упал с лошади, потом долго болел, и скончался. Я его почти не помню. Но он был хорошим человеком, как говорят… матушка каждый день за него молится, – Надин вздохнула. – Вы уверены, что хотите попасть к нам на ужин?

– Да, а что здесь такого? Вы могли бы представить меня как своего друга, для начала. Нет, я ни на что не намекаю, просто мне бы очень хотелось бывать у вас дома.

– Ну, хорошо, я как-нибудь приглашу вас.

– Я буду ждать, милая Надин. Ждать и надеяться. Надеюсь, ожидание не будет напрасным.

– Вы ставите меня в неловкое положение, Савва! Мне нужно дать ответ сейчас?

– Как хотите. Можете написать мне…

– Я напишу вам… обязательно. А теперь мне пора…

– Постойте! – Савве удалось перехватить взгляд Надин, и она оробела:

– Конечно, я пришлю вам приглашение в самом ближайшем будущем…

– А потом приедете ко мне в деревню? – Савва не сводил с Надин взгляд.

– А потом приеду в деревню, – Надин с трудом опустила в глаза.

– Вот и хорошо, – Савва с облегчением вздохнул.

Они вышли из парка и поймали экипаж. Савва помог Надин сесть, постоял немного и пошёл пешком в противоположную сторону.

Надин тряслась в экипаже и ругала себя за бесхарактерность. Опять Савва заставил её делать то, что она не собиралась. Ему удалось заглянуть ей в глаза! Он явно знает о своих неординарных способностях. Хотя, что, собственно, случилось? Он хочет быть представленным её матушке… он интересуется ею… она тоже интересуется Саввой, он нравится ей… может, она даже влюблена…

При этой мысли Надин покраснела. Какие глупости! Невозможно влюбиться так быстро… Нужно сначала хорошенько узнать человека, съесть с ним пуд соли… Надин прикусила губу: какая она глупая! Съесть пуд соли! Ха-ха! Разве для любви нужна соль? Пора признаться хотя бы самой себе, что Савва её волнует, волнует гораздо больше других молодых людей. Он заставляет быстрее биться её сердце. Он красив, загадочен, умён… чем не партия для неё? Савва не беден, у него приличный доход… матушка будет рада такому жениху. Правда, Савва ещё не давал ей понять, что хочет жениться на ней, но зачем тогда ему знакомиться с матушкой?

Мысли пошли по кругу, и Надин решила выбросить всё из головы и положиться на судьбу. Может, матушка и права, и ей действительно пора замуж? Иначе можно и в девках засидеться, остаться старой девой…

Экипаж подъехал к дому Надин, и она вышла. Её матушка, Дарья Спиридоновна, обрадовалась появлению дочери:

– Наденька! Как хорошо, что ты пришла! Сон я давеча плохой видела, хотела утром тебе рассказать, да позабыла, память дырявая стала совсем. Давай чай пить? Замёрзла?

– Нет, на улице не холодно, – Надин начала раздеваться, – вы бы тоже погуляли, а то всё дома да дома…

– Не хочется мне что-то, я чай прикажу подавать, идём к столу.

Надин прошла в комнату и села к большому столу в центре. Дворовая девка Груня принесла чай и баранки. Надин налила чашку и помешала ложкой сахар. Дарья Спиридоновна не сводила с неё глаз:

– Какая ты у меня доченька, красавица! В самый раз замуж… жених-то есть у тебя? Ты молчишь всё, ничего не рассказываешь…

– Матушка! Ну что вы, в самом деле! Каждый день одно и то же! И не надоело вам? Вы сон мне рассказать собирались…

– Ах, да! Вижу я омут, чёрный-пречёрный. И крутит так, крутит вода в нём, бурлит… а над омутом девушка стоит, вроде ты, Наденька… но я не уверена, волосы длинные, лицо закрывают… и вроде стоит эта девушка, и думает: броситься или нет, в омут-то? И как будто уже уйти хотела, но тут из омута рука выпросталась, девушку за волосы схватила и потащила… страшно мне стало, жутко! Закричать хотела, но тут и проснулась. К чему, как думаешь?

– Ой, матушка! Думаете вы слишком много, придумываете. Говорю же вам, прогуляться нужно, развеяться, вот и пройдёт. Это нервы у вас, лекарства попейте, а то вы очень впечатлительны стали. А сон… да ерунда это, глупости. Выбросьте из головы.

– И я так подумала, что ерунда, но боязно что-то стало. Уж вышла бы ты замуж, Наденька! А то ещё, чего доброго, попадёшь куда… поманит плохой человек и сотворит недоброе… а потом что? И то останется, что в омут… Мне Глашка сон так и растолковала, вот и волнуюсь.

– Поменьше к Глашке бегайте, она вам наговорит! Небось, денег ей отнесли?

– Да уж, отнесла… но ты не сердись! Я успокоиться хотела.

– Ну и что, успокоились? Эта Глашка, кроме как о деньгах, не думает ни о чём. Поди, и травку дала?

– Дала, дала… как не дать?

– Не вздумайте мне в чай её класть!

– Да я не тебе, себе попросила, чтобы спать получше… не гневайся, доченька, травка-то помогает.

– Ну, как хотите, только не расстраивайтесь, прошу вас! Я спросить хотела… тут один мой знакомый хочет ужинать у нас. Может, пригласим его на неделе?

– Конечно, Наденька! Буду очень рада. А кто он такой?

– Знакомый.

– Ухаживает за тобой?

– Не знаю пока, мы недавно знакомы, полгода ещё нет.

– Уже полгода? Наденька! И до сих пор ты не представила его мне?

– Я не знала, надо ли это делать. А теперь вот он сам захотел.

– Вот и слава Богу, что захотел! Конечно, ты ему нравишься, разве иначе он захотел бы в дом войти?

– Да кто его знает? Может, и нравлюсь…

– Вот и хорошо, доченька! Напиши ему, пускай непременно приходит.

– Напишу. Ладно, спать уже пора, пойдёмте, матушка.

– Иди, милая, иди, я ещё посижу, кружева поплету… пристрастилась я кружева плести!

Надин встала и ушла к себе в спальню, оставив Дарью Спиридоновну одну.

На следующий день Надин написала письмо Савве с приглашением. Её охватила неясная тревога, природу которой она не могла разгадать, и потому приписала обычной осенней хандре.

На следующий день Савва явился к ужину с большим букетом белых хризантем, который вручил Дарье Спиридоновне. Она всплеснула руками и запричитала:

– Ну что вы, зачем же такое великолепие? Ну красота же какая! Груня! Где ты, Груня?! Возьми цветы и поставь в вазу!

Груня подбежала и приняла из рук хозяйки цветы. Савва представился и поцеловал руку Дарье Спиридоновне. Та отчего-то засмущалась:

– Пройдёмте к столу, Савва Андреевич! Мы для вас курочку зажарили! Наливочка у нас своя, вишнёвая. Забористая!

Надин молчала. За столом Дарья Спиридоновна ещё больше разговорилась: наливка сделала своё дело:

– А кто ваши родители, Савва Андреевич?

– Они умерли, когда я маленьким был.

– Какое несчастье! Так вы сирота, выходит?

– Меня дядя к себе взял, воспитал.

– Это хорошо, а что, позволю спросить, с вашими родителями случилось?

– Отец на охоту зимой пошёл, заблудился, замёрз, подхватил воспаление лёгких. Так и не выкарабкался, скончался в горячке, царствие ему небесное. А мать недолго после него прожила, угасла. Чахотка. Но это она из-за отца, не могла смириться с его смертью, любила очень. Мне тогда пять лет было, я их и не помню вообще.

– Вот ведь трагедия! Ну а дядюшка с вами хорошо обращался?

– Хорошо. Он мне дал приличное образование. Наследство мне от родителей досталось – заводик парфюмерный, и имение. Неплохой доход приносят. На эти средства я, собственно, и живу. Не жалуюсь.

– А у нас вот с Наденькой доход невелик, но на скромную жизнь хватает, и слава Богу! Муж мой покойный кое-что нам оставил, да родители мои, так что не бедствуем. Наденька у меня не бесприданница.

– Я за деньгами не гонюсь, мне человек важен. А Наденька у вас всеми достоинствами обладает.

– Да, Наденька у меня просто золото! Только серьёзная очень, не по годам. Нарядами и побрякушками совсем не интересуется.

– Это как раз достоинство, а не недостаток. Всякие жеманницы на меня скуку нагоняют, признаться.

– А вы в городе живете? Или в имении своём?

– Пока в городе, но на днях в имение поеду, к дяде, заболел он.

– Ну, надо же! – Дарья Спиридоновна раскраснелась от наливки и театрально всплеснула руками.

– Хочу вот Надин пригласить к себе в имение, скрасить моё одиночество. Вы приедете, Надин? – Савва проникновенно посмотрел на девушку.

Надин опустила глаза и хотела что-то сказать, но за неё ответила Дарья Спиридоновна:

– Конечно, конечно она приедет! Чего ей со старухой сидеть? Развлечётся, дело молодое.

Надин наконец смогла вставить фразу в поток матушкиных излияний:

– Что же вы за меня говорите? Я и сама ответить могу.

– Ой, и правда, что-то я всё говорю и говорю! Благо язык без костей! Да вы не слушайте меня, Савва Андреевич, ешьте! Совсем я вас заболтала! Вы уж простите меня, но Наденька меня не балует, молодых людей в дом не приводит, вот я и набросилась.

– Да я не в обиде, не молчать же сюда пришёл. Наливка у вас хорошая!

– Рады вам угодить! Пейте, я вам налью.

Посидели ещё немного, Надин почти всё время молчала, потом Савва откланялся. Дарья Спиридоновна, под впечатлением нового знакомства, стала делать Надин внушение:

– Наденька, какой Савва Андреевич жених завидный! Уж не упусти! А как на тебя смотрел! Как смотрел! Чую, скоро свататься будет!

– С чего это вы взяли?

– Материнское чутье. В таких вещах меня не обманешь. А тебе он как?

– Сама не знаю, не спрашивайте пока.

– Ну что, совсем не нравится? Вроде собой хорош… и культурный, и обходительный…

– Матушка! Ну разве я сказала, что он мне не нравится! Если бы не нравился, я бы его в дом не звала…

– Ну ладно, не буду тебя больше мучить, но ты присмотрись!

– Я присмотрюсь.

– Вот и славно. А я прилягу пойду, наливочка в ноги дала, как ватные прямо стали!

Дарья Спиридоновна тяжело поднялась со стула:

– Груня! Убери тут, напировались…

Надин удалилась вслед за матерью.

Ночью Надин спала неспокойно, металась, будто приход Саввы в их дом повлиял на неё каким-то особенным образом. Она спрашивала себя: что такое с ней происходит? Неужели она влюбилась? Влюбилась, как кошка? Вот он пришёл к ним в дом, и она уже не находит себе места… что, если матушка права, и Савва действительно собирается сделать предложение? Что она должна ответить? Согласиться? Отказаться? Если она скажет, что должна подумать, он примет её за капризную кокетку… конечно, он видит, что она к нему неравнодушна… но мысль о браке и детях, которые обязательно появляются в браке, пугала Надин. К ней будут прикасаться мужские руки… они будут шарить по её телу… она вынуждена будет подчиниться желанию мужчины…

Мысли и волновали и пугали её. Хотя, в конце концов, все так живут, не она первая, не она последняя. Перспектива остаться старой девой ничуть не лучше. Чего стоят одни жалостливые взгляды замужних матрон, в которых так и сквозит превосходство! Общество осуждает и отвергает женщин, которые не вышли замуж. Гораздо лучше иметь нелюбимого, но богатого мужа и любовника… Надин вздохнула: как это мерзко! Неужели и у неё будет так? Неужели и она поддастся тлетворному влиянию света и пустится во все тяжкие от скуки и обыденности семейной жизни? Нет, она никогда не позволит себе так жить! Вряд ли и Савва стерпит такое, если конечно, она выйдет за него замуж…

Под утро Надин удалось уснуть и поспать несколько часов. Она встала позже обычного, твёрдо решив, что если Савва посватается к ней, она ответит согласием.

Савва стоял с саквояжем возле входа в имение. Дворовая челядь высыпала на улицу его встречать. Дюжий парень подхватил саквояж и понёс в дом. Савва последовал за ним. Пожилой дворецкий обратился к Савве с вопросом:

– Вы к дядюшке вашему, Демьяну Ивановичу, сейчас зайдёте? Он давеча о вас спрашивал.

– Сейчас. Только переоденусь с дороги. Как он?

– Плохо… вчерась в бреду метались, а сегодня потише вроде… я уж думал за батюшкой послать, да потом решил вас дождаться.

– Правильно решил, ступай, я сейчас приду.

Дворецкий тяжело потоптался, и ушёл, вздохнув и покачивая головой.

Савва переоделся и направился прямиком в спальню дядюшки. Тот лежал на белой простыне, бледный, с ввалившимися глазами и сухими губами, которые постоянно облизывал. На скрип открывающейся двери он открыл глаза и сделал попытку улыбнуться:

– Саввушка! Приехал, дорогой! Наконец-то! Уж, думал, умру, и не увижу тебя!

– Ну что вы, дядюшка! Как я мог! Дела сделал, и сразу к вам.

– Умираю, я Савва, попа позови, исповедаться хочу.

– Может, рано попа? Доктора позвать?

– Сказал попа, значит, попа! Не спорь! Устал я землю топтать, да и грешен, покаяться тороплюсь… завтра утром и позови! Слышишь? Ночь, думаю, перекантуюсь…

– Слышу, дядюшка, слышу. Сделаю, как вы велите.

– Ну а теперь иди, нечего здесь сидеть! Я спать хочу…

Савва молча удалился, зная, что спорить с дядюшкой бесполезно.

Он пошёл в библиотеку. Одна старинная книга интересовала Савву, он хотел найти её. Как-то давно дядюшка вскользь упомянул об этой книге, но Савва слова запомнил. Потом попросил дядюшку показать книгу, но тот зашикал на него, накричал… сказал, чтобы Савва и думать не смел. Савва больше про книгу не спрашивал, но забыть не забыл. Долго ему эта книга покоя не давала. Тайком от дядюшки пытался искать её, но не нашёл. Дядюшка всякий раз как чувствовал, и словно из-под земли вырастал, когда Савва в библиотеку заглядывал. Савва плюнул, и на время прекратил бесплодные попытки. И вот теперь, когда дядюшка болен… Савва даже себе стыдился признаться, что приехал сюда отчасти из-за книги. Сладок запретный плод, ох, как сладок!

Савва прекрасно знал, что дядюшка одно время увлёкся чёрной магией, чернокнижничеством… потом, видимо увлечение прошло, но книга эта самая чёрная осталась, и сейчас она будоражила воображение Саввы. Знал Савва и о том, что у дяди ничего толком не получилось, видимо, не создан он для колдовства… но он, Савва, другое дело. Может, конечно, всё это и глупости, но кто знает?

Савва лихорадочно рыскал по книжным полкам. Книг у дядюшки множество, самых разных, но нужной Савва найти не мог. В отчаянии он ударил ребром ладони по стене, ближайшая к нему книжная полка повернулась, и глазам Саввы предстала дверца сейфа, вмонтированного в стену. Савва погладил дверцу рукой. Конечно, она здесь, нет никаких сомнений. А ключ у дядюшки… надо незаметно взять его, никто не хватится, потому что никому нет дела до этой книжки. Никому, кроме него, Саввы.

Савва снова пошарил рукой по стене, и массивная полка встала на место. Савва сел за письменный стол и задумался. Лицо его окрасилось румянцем. Какая неслыханная удача! Вряд ли дядюшка сообщил бы ему, где находится книга. Унёс бы тайну в могилу… но, видимо, кто-то очень хочет, чтобы книга осталась у него, а не была похоронена под слоем пыли.

Скрипнула дверь, и Савва вздрогнул. Дверь открылась, и Савва чуть не вскрикнул от ужаса – ему показалось, что на пороге стоит привидение. Но то был дядюшка. Он тяжело дышал, видно, путь в библиотеку дался ему не просто.

– Что ты здесь делаешь? – Дядя жадно хватал ртом воздух.

– Зачем вы поднялись?! Мне захотелось почитать… я не думал, что это так расстроит вас.

– Ты хотел найти её? Признайся? – голос у дядюшки звучал хрипло, ему трудно было говорить.

– Вам не стоит так волноваться, дорогой дядюшка. Я вообще не понимаю, о чём вы говорите. Я хотел почитать на сон грядущий, и пришёл сюда, чтобы выбрать книгу.

– Ты лжёшь… – дядюшка вдруг закатил глаза, его затрясло мелкой дрожью, он попытался что-то сказать, но смог исторгнуть только нечто нечленораздельное. Он начал задыхаться и хватать ртом воздух. Савва испугался и подбежал к нему. Дядюшка упал, нелепо взмахнув руками, Савва закричал, и на крик сбежалась челядь.

Все вместе подняли тело и перенесли на кровать. Демьян Иванович не подавал признаков жизни. Одна его рука крепко сжимала что-то, висящее на верёвке на шее. Савва осторожно разжал пальцы: там оказался ключ. Какая-то баба запричитала:

– Барин, барин-то помер! Господи Иисусе! Без покаяния!

Все начали истово креститься, а на бабу зашикали.

Савва велел звать священника. Когда дворня разбежалась, Савва снял ключ с шеи дядюшки и положил в карман. Потом кликнул баб, чтобы посмотрели за барином – вдруг жив ещё?

Когда утихло, Савва пробрался в библиотеку и проделал трюк с книжной полкой. Дрожащей рукой вставил ключ в сейф, боясь, что не подойдёт, и провернул. Дверца поддалась, и Савва извлёк на свет вожделенную книгу в чёрном кожаном переплёте. От волнения у Саввы перехватило дыхание. В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги, Савва быстро спрятал книгу обратно, закрыл сейф и вернул полку на место, сделав вид, что изучает корешки с названиями.

Вошёл дворецкий:

– Батюшка прибыли, они у вашего дядюшки сейчас.

– Так он жив? – изумился Савва.

– Да. Как вы ушли, пошевелился и застонал, видно, в обмороке был. Батюшка его причащает. Кончается Демьян Иванович… – старик смахнул слезу, – большой души был человек! Уж как праздник, так и подарочки, и рюмочку поднесёт, и про детишек спросит, и про бабу мою… не гнушался нашим братом… эх, да что говорить! – верный слуга махнул рукой и отвернулся, плечи его затряслись.

Савве было чуждо это волнение. Он остался спокоен, как будто ничего не случилось. Но чтобы не прослыть чёрствым и неблагодарным, он сказал:

– Ну, полно тебе, Евдокимыч! Не убивайся так… все под Богом ходим! – Савва попытался сделать скорбное лицо.

Евдокимыч тяжело вздохнул:

– Понимаю, что всё в руках Божьих, но слёзы так и катятся, так и катятся, окаянные! Словно баба какая… стар я тоже уже… мысли всякие лезут… что там, да как? У Бога-то?

– Да ты поменьше думай об этом, дорогой мой! Или дел у тебя нет?

– Да есть, барин, есть дела-то… дел тех мне до самой смерти не переделать…

– Вот и ступай, делай дела-то… барина подготовить надо, распорядись там… я один хочу побыть. – Савве не терпелось остаться в одиночестве, и болтовня старика его раздражала.

Евдокимыч ещё раз вздохнул, повернулся и вышел, оставив, наконец, Савву одного. Савва закрыл дверь на ключ, чтобы никто больше случайно его не побеспокоил, и вытащил книгу из сейфа.

Кожа на обложке местами затёрлась и блестела. Савва нежно погладил её рукой. Медная застёжка позеленела, Савва отогнул её и открыл книгу. Его глазам предстали описания сатанинских ритуалов, сопровождаемые картинками. Многие картинки были откровенно непотребными и пугающими. Савва пробегал глазами по строчкам, жадно впитывая написанное.

Савва перелистывал страницу за страницей, где-то останавливался, перечитывая по нескольку раз. Наконец он устал, закрыл книгу и убрал в сейф. Глаза его горели, на губах блуждала улыбка. Дядя слабак: он испугался, испугался и спрятал книгу. Наверное, сейчас мнит себя великим грешником, пытается рассказать благообразному попику всю правду, кается… если обрёл дар речи, разумеется. А если нет, так только мычит или плачет. Идиот, мог бы иметь весь мир, а прожил жизнь земляного червяка. Боже, как слаб человек! Слаб и ничтожен!

Савва потёр пальцами виски – голова раскалывалась. В дверь робко постучали. Савва вскочил и открыл дверь. На пороге стоял испуганный Евдокимыч.

– Барин сейчас помрёт! Идите скорее, Савва Андреевич, он вас велел кликать. Видно, попрощаться хочет. Батюшка ужо и причастил его…

Савва выбежал за дверь и бросился в комнату к дяде. Тот лежал на кровати и смотрел прямо перед собой. Савва подошёл к нему и сел рядом на стул. Батюшка стоял рядом. Дядюшка глазами показал, чтобы тот вышел, а потом вперил угасающий взор в Савву и прошептал:

– Книгу… книгу сожги… умо…ляю… сожги… зло… ключ… где?..

– Какой ключ? – Савва сделал вид, что не понимает.

– К…люч… на шее…

– Не знаю, дядюшка, о чём вы говорите… разве это так важно? Ключ какой-то… простимся давайте.

– Про…щай, Са…в…ва… не поми… най… лихом… ты… взя…л… я… – дядюшка хотел ещё что-то сказать, но вдруг узрел что-то на противоположной стене и с ужасом уставился на неё. Глаза его расширились, он начал хватать ртом воздух, пальцы конвульсивно сжимались и разжимались, цепляясь за простыню. Савва понял, что дядюшка уже шагнул за невидимую грань, отделяющую мир мёртвых от мира живых. Он с некоторым интересом, хотя и не без брезгливости наблюдал момент умирания живого существа. Плоть дядюшки начала содрогаться, очевидно, дух не очень охотно покидал её. Дядюшка исторг крик, и бездыханный откинулся на подушки. Савва закрыл ему глаза рукой и вышел из комнаты.

Дворовые собрались за дверью, они молча воззрились на Савву. Он кивнул и велел приготовить новопреставленного к погребению. Люди зашушукались, кто-то всхлипнул, бабы заголосили, начали истово креститься. Савва прошёл через толпу и удалился в свою комнату. Смерть, как он и ожидал, не произвела на него особенного впечатления, хотя сам факт перехода человеческой души за грань невозможного его взволновал. Дядюшка явно что-то увидел в момент смерти. Жаль, не смог сказать об этом… но Савва был уверен, что что-то было… это что-то было пугающим, судя по реакции дядюшки… неужели за ним пришёл Дьявол? Не похоже, что можно так испугаться Ангела…

Савва одетым лёг на кровать, заложив руки за голову. Мысли его вернулись к Надин. Надин ему нужна. В ближайшее время он сделает ей предложение, и она не откажет ему. Надин переедет сюда, и будет полностью в его власти. Но разве она не хочет этого? Уйти от света, от сплетен и пересудов, поселиться в деревне… конечно, она этого хочет. Но в данном случае у Надин особая миссия. Он скажет ей об этом после свадьбы.

В комнате стало темно, и Савва зажёг свечу. Пламя отбрасывало на стену неясные тени, и Савве показалось, что комната наполнилась чудовищами. Он торопливо разделся, стараясь не смотреть на стены, задул свечу и лёг в постель.

После дядюшкиных похорон Савва написал Надин, что ждёт её у себя в самое ближайшее время. Надин ответила, что постарается приехать через пару недель, если Савва задержится в деревне. Савва ответил ей, что пока останется в деревне, так как после смерти дядюшки надо привести в порядок дела.

Надин появилась в имении Саввы ровно через две недели, как и обещала. Савва встретил её. Надин выглядела похудевшей и посерьёзневшей. Савва бросился навстречу, когда она выходила из двуколки.

– Надин! – Савва подал ей руку. – Как я ждал вас!

Он так посмотрел на Надин, что та смутилась. Савва поцеловал ей руку:

– Как славно, что вы приехали! Я совсем одичал здесь. После смерти дядюшки мне очень одиноко. Я всё боялся, что вы не приедете…

– Как я могла не приехать? Матушка мне все уши про вас прожужжала. Вы произвели на неё впечатление. Если бы я не захотела ехать, она бы просто-напросто меня выгнала из дома.

– Так вы не хотели ехать? – На лице Саввы читалось такое искреннее огорчение, что Надин улыбнулась:

– Нет, ну что вы… я тоже хотела вас навестить. Если бы я не хотела, вряд ли матушке удалось бы меня уговорить. Ну что же мы стоим? Я продрогла, трясясь по вашим дорогам.

– О! Простите меня, я отвратительный хозяин! Пожалуйте в дом, я велю принести чаю и чего-нибудь покрепче, чтобы вы согрелись.

Савва подхватил саквояж Надин и понёс в дом. Надин шла за ним. Спина Саввы, которая маячила перед ней, выглядела ровной и широкой, и Надин показалось, что за эту спину можно спрятаться. Она любовалась стройной фигурой молодого человека, его решительной поступью, и думала, что в браке есть не только отрицательные стороны.