Книга: Укус ангела - Павел Крусанов

Я еле это прочитала... Я мучала это. Понять я это просто уже не хотела. Слушала так - в одно ухо влетело, из другого вылетело то, что не интересно (в моем случае это было почти весь объем книги).

И если есть бред, который надо читать под стопочку водочки (бокал вина, бутолочку пива - на свой вкус), то здесь ничего не помогло)))

И начал он неплохо: патриархальная Россия, история рода, знакомая дихотомия друг-враг, борьба за полузаморскую красавицу. Захотелось сладкого томления от смеси гг. Лермонтова, Гончарова, Тургенева и иже. Над пирогом, правда, быстро зароились мухи, ну а куда в наше время без мух? С болота современного книжного рынка, по старинке ещё именуемого литературой некоторыми оптимистично настраивающими себя мненниками (бывшие критики), потянуло липскеровщинкой, пелевинфилософией, нуарно-задорным членовредительством Большого мэна; заглянул заграничный Павич, почуяв родное кипение русской кровушки. И пошли они рядить-управлять писательской кухней в тщетной попытке родить нечто супероригинальное. А то и до «Мастера и Маргариты» добраться – вот шуму-то будет! Но не зафурорилось. Булк и Борх улыбнулись, но врата Валгаллы не отворились.

Извергнувшись, можно и поговорить. Стиль Крусанова очаровывает сразу, чётко поэтический, тугой, звенящий. Но – с чрезмерностями: колокольчики звенят там, где им как бы и делать нечего. Затем мощный поток истории, географии и эзотерики сбивает с ног. Азиатских терминов в русском языке, оказывается, хватит на целый словарь. Забавно получается: читаешь, всё понятно, а слов не знаешь. А кругом какие-то фамилии, роман может заменить собой целую библиотеку.

Впрочем, как уже было сказано, увлечению сюжетом это отнюдь не мешает. Много интересных присказенек, некоторые хочется запомнить и использовать. Даже метание по хронологической стреле взад-вперёд мне не помешало – чувствовались продуманность и расчёт. И всё было бы просто замечательно, если бы элемент фантасмагоричности не стал быстро прогонять Тургенева и Гончарова, которым пришлось спешно удалиться, зажимая носы. Игры в солдатиков одержали верх; глава «Сим победиши» показалась вообще не нужной, кроме как для укрепления абсурдной истории государства. Ожидалось даже появление механических тилли-вилли прямиком из Гофмана, но берите выше. В общем, эффектная концовка, которая плохо вписывалась в сюжетный поток, наконец зафиксировала тематику: мы имеем дело с романом о власти и теми, кто её осуществляет. Ну, в принципе, как бы впечатляет, хоть и не верится, что старик и Бадняк – одно лицо.

Итак, знакомство свершилось; что дальше? А не знаю. Сам придёт в руки – почитаю, но искать не буду. И тем более трепетно ждать наслаждения от хорошей российской книги.

Автор уничтожает европейские ценности с их гуманизмом, либерализмом, демократией, а взамен предлагает торжество империи. Но сложно понять: он правда придерживается имперских взглядов или это гротескная сатира на российскую действительность?

Роман был написан в 1999 году, но страшно, насколько пророческим он оказался...вам будет казаться, будто его только что написали в пику политическим событиям последних лет в России.

И важно: это не фантастика, а именно мир магического реализма, где несложно поверить в реальность картины мира, написанной богатейшим русским языком.

✔Почему не стоит её читать?

Книгу придётся читать со словарём (ну или у меня недостаточный запас слов). Многие термины использовались на Руси, а теперь вышли из употребления. Например, пардус – так раньше называли крупного кошачьего хищника, чаще всего леопарда.

Конструкции текста местами очень громоздкие, приходится перечитывать абзацы. Но! Если читать очень внимательно, то можно найти просто невероятные высказывания, которые могли бы стать успешными мемами или героями пабликов с цитатами (но я там что-то Крусанова не видел). Короче, не проглатывайте книгу, там есть мысли-самородки, которые стоит обдумать.

P.S. К прочтению обязательно, для российской литературы книга уникальна.

Если вспомнить официальную аннотацию романа, где помпезно обещают «огромный концлагерь, в котором бесправными арбайтерами трудятся Павич и Маркес, Кундера и Филип Дик, Толкин и Белый», то можно уверенно сравнить «Укус ангела» с литературным паноптикумом, где автор любезно и даже с гордостью демонстрирует читателям — «здесь вот я такого уродца вывел, а тут вообще нечто невообразимое раздобыл, там... это не каждому дано понять».

Весьма забавно, что попутно отыскалось зерно, из которого впоследствии вырос роман «Железный пар». Почти весь синопсис линии старшего брата уложился в неполный абзац: «Порой Петру казалось, что философия в целом есть результат некоего осквернения ума. Ведь и вправду, старинное пособие по мраморированию бумаги со всеми своими, ныне памятными лишь штукарям, секретами: грунтом из отвара льняного семени, квасцами, бычьей желчью и фарфоровыми ступками для красок — в куда большей степени способствовало становлению мировоззрения, нежели пять аршинов защищённых за год диссертаций, густо засеянных «корреляциями», «дискурсами» и «модусами бытия».»

Учитывая, что герменевтика и эзотерика мне совершенно неинтересны, то впечатления колебались едва ли не диаметрально, от «едва читаемо» до «восхитительно». При этом условные эпизоды «иваново детство» и «африканские записки» весьма понравились. Чрезвычайно забавным получился Петруша, самонадеянный эгоистичный философ, не заметивший, как поспособствовал рождению чудовища. История Клюквы, сироты-пророчицы, которая во имя любви и мести раскроила империю на две части огненным поясом, оч-чень впечатлила.

Вообще роману свойственна сказочная и даже скорее фольклорная жестокость, которая выглядит абсолютно естественно для формирования новой ментально-философской архитектоники, необходимой, чтобы возвести на престол нового государя. Проблематика, если оставить за кадром эзотерические пляски, лежит в области устроения государства, природы власти и необходимых государю личных качеств.

Крайне забавно наблюдать переклички дебютного «Укуса ангела» с последним на данный момент «Железным паром». В обоих случаях фокус направлен на перестройку общества и философию власти. В целом «Железный пар» мне понравился чуть больше, чем «Укус ангела», из-за большей прозрачности стиля и смыслов, из-за более четких привязок к нашему современному миру и меньшего количества эзотерики, хотя по сумасбродности стиля выше стоит, конечно, дебют.

Итог: философское восхождение по лестнице Власти в бездну Апокалипсиса.

Возможно, а следом придет очередь преданий более отдаленных от сердца Гисперии народов, вплоть до инков и ольмеков (маори и тибетцев еще не забыть бы), но мне отчего-то кажется, что декларированная "имперскость" играет у Павла Васильевича роль в большей степени декоративную. Державные орлы, простершие крыла над Европой, Азией и значительной частью Америки (не говоря уж о черном континенте); скипетры, короны, пурпур мантий; все народы, от края до края Вселенной, повинуются Слову Императора ("и в стране озер семь больших племен слушали меня, чтили мой закон"); Вагнер и Глинка с вкраплениями Чайковского фоном; несокрушимая мощь военной машины в сочетании с безжалостностью к своим и чужим. Мальчики любят играть в солдатиков, а "Укус ангела" - она и есть, игрушечная баталия со старшей сестрой на роли единственного товарища по играм: "А потом мы установим Мировое Господство!"

Ну да, потому что он по определению не может быть чудовищем, серьезно относящимся к созданной собой Гисперии с олухом и садистом Иваном Некитаевым во главе. Он слишком умен, образован и талантлив, чтобы серьезно. Я далека и от мысли объявить "Укус ангела" романом-предостережением, антимилитаристским и бла-бла-бла. По-настоящему хороших антивоенных книг мировая литература знает много и пытаться контрабандой впихнуть в их ряд такую, которая пацифизма никаким боком в виду не имела, было бы как минимум дурновкусием. Вот, нащупала, это "Щелкунчик" наизнанку, в соответствии с лучшими традициями постмодерна. Набор составляющих почти тот же - фабуляция иная. На выходе имеем. что имеем.

Давайте оставим за рамками этого текста описания зверств и жестокостей, чинимых сторонами. Давайте не будем касаться и эзотерики, которая тут в объемах колоссальных, порою переходящих в промышленные. Поговорим о языке книги. Сказать, что он хорош - не сказать ничего. Много Гоголя, Набокова (времен "Ады", а не "Лолиты"), отчасти аксеновский "Остров Крым". Неизбежное влияние классики: от Пушкина и Толстого до Бунина. Временами невыносимый, но прекрасный Платонов. И совсем нет Павича - его много будет в других книгах писателя, но о них и разговор не здесь. И я совсем не поймала Фолкнера, о котором говорят, как об оказавшем значительное влияние на Крусанова. Право, ради одного языка стоит почитать "Укус":

"Ты не знал? Она разбилась в омлет о Херсонскую губернию".

Остается только добавить. что Руслан Габидуллин начитал аудиокнигу превосходно.