Текст книги "Жена алхимика. Тайна русского Нострадамуса"

Глава 20. Мертвое тело Дианы

СОБОЛЕЗНОВАТЬ

Доказывать, что утрата – меньшее зло, чем сочувствие.

Амброз Бирс «Словарь Сатаны»

Когда Василий и София переводили один из вариантов «Завещания» Фламеля, Василий, знакомый с другими версиями этой работы, уже видел в переводе то, что надеялся увидеть. Теперь ему оставалось лишь сопоставить то, что у него было, с новым текстом. Этим он и занялся. Сравнивал, делал записи. Через пару часов все было готово. К его радости, основные изменения, которые ему удалось найти, относились ко второй части работы над философским камнем, а вот то, что он уже сделал, было сделано правильно. Конечно, он не мог знать до тех пор, пока не проведет последний эксперимент, насколько все правильно. Но Василий чувствовал, что сейчас все должно получиться так, как нужно. «А главное, на всю работу нужны считаные часы», – с удовольствием думал он.

«Завтра расскажу все Софии, и можем начинать. Не исключено, что уже завтра мы добудем с ней камень. Осталось совсем немного, да и то, что я не трогал его так давно, тоже очень кстати. Будто кто-то специально удерживал меня все это время», – подумал он.

«Но если завтра у меня будет камень, тогда… – было еще одно дело, размышлений о котором Василий избегал. – …тогда мне понадобится тело Дианы для того, чтобы оживить ее». – Василий даже не сомневался в том, что его ждет успех, но думать о теле Дианы было тяжело.

Мысли о том, что можно попытаться вернуть Диану, не тревожа ее могилы, Василия привлекали, но в итоге он вынужден был их отбросить. «Нет прямых указаний на то, как проводить с помощью философского камня оживление умерших. Но если провести аналогию с трансмутацией простых металлов в золото, то без тела тут не обойтись. Для превращения металла нужно расплавить его, добавить порошок, здесь важно то, что без исходного материала никакого превращения не бывает», – размышлял Василий.

«Но как же мне достать ее оттуда…» – Теперь, когда он решил, что без тела не обойдется, Василий принялся размышлять над планом.

«Получить разрешение на эксгумацию? Но это затянется на неизвестно какой срок. К тому же как я это обосную? Если и удастся получить, то чем объяснить то, что тело мне нужно здесь? Не хочу и думать о том, в каком она сейчас состоянии… Хорошо бы ее доставить сюда прямо в гробу, он, насколько я помню, достаточно прочный, а когда все будет готово – открыть», – размышлял Василий.

«Поехать ночью, разрыть могилу, вытащить ее… Но вряд ли никто этого не заметит. Шум поднимут, тело я не достану, только неприятности», – он никак не мог придумать надежный способ.

«А что, если вот прямо так, напролом. За деньги сейчас все можно купить. Наверняка там сейчас похоронная команда, роют могилы на завтра или пьянствуют», – Василий решил, что сами же работники кладбища ему и помогут. Он посмотрел на часы: «Да, десять вечера. Ну а какая разница, должен же там кто-то быть».

Василий открыл сейф, вытащил оттуда пачку достоинством в десять тысяч долларов, подумал, вытащил еще одну. До кладбища было полчаса езды. На улице ночь, он домчался еще быстрее.

У входа на кладбище, чуть в стороне прилепились здания службы ритуальных услуг. Там же был гараж, перед ним стоял катафалк – микроавтобус «Газель», маленький экскаватор. Дверь в гараж была открыта, оттуда лился неяркий свет. Василий подъехал к гаражу, вышел, заглянул.

Человек пять, мужчины в грязных спецовках, явно из той самой «похоронной команды», о которой он думал, сидели за импровизированным столиком, на котором стояла пара бутылок водки и нехитрая закуска.

– Здравствуйте. Кто тут у вас главный?» – начал Василий.

– И тебе не хворать, – ответили из-за стола.

Один из сидевших за столом поднялся, подошел к нему. Василий решил, что о таком деле лучше говорить наедине, и предложил мужчине выйти за ворота. Выглядел тот виноватым.

– Послушайте, мы завтра все исправим, – начал мужчина.

– Простите, вы о чем? – не понял собеседника Василий.

– А вы разве не по поводу памятника, который сегодня случайно разбили?

– Нет, не знаю я ни о каком памятнике. У меня к вам дело.

Мужчине явно полегчало, он вытащил пачку сигарет, закурил.

– Что за дело в такое время?

– Пару месяцев назад у меня убили жену, – начал Василий.

– Соболезную, – сказал мужчина.

– Благодарю. Но дело не в этом. Хотя в этом, но в другом. Она похоронена здесь. – Василий все тянул с самым главным.

– Надо что-то подправить, а может, памятник хотите? – работник кладбища решил помочь ему высказаться.

– Да нет же. Скажите, ваши ребята могут ее откопать? – Василий решил больше не тянуть.

– Слушайте, сколько работаю, еще такого не было. Ни с того ни с сего, посреди ночи, тело выкопать. Вы с ума сошли, что ли? – ответил мужчина и с опаской сделал шаг в сторону от Василия.

– Нет, все нормально. Дело в том, что мне срочно нужно ее тело. Вместе с гробом.

– На это обычно целая пачка бумаг нужна, есть они у вас? – задал вопрос мужчина.

– Нету у меня никаких бумаг. За работу заплачу сколько скажете, – ответил Василий.

– Знаете, это точно не к нам. Если начальство узнает… Место тут теплое, мигом нас с работы турнут, а может, и дело заведут. А на наши места тут же толпа набежит, – ответил мужчина.

– Ну а тогда к кому? Говорю же, я заплачу, – настаивал на своем Василий.

– Не подумайте, что мне это надо, в любом случае мы этого делать не будем, но… сколько?

– Вас, кстати, как зовут? – решил немного сбавить обороты Василий.

– Виктор меня зовут, – ответил мужчина.

– А меня Василий. Будем знакомы. Так вот, Виктор, плачу десять тысяч долларов, прямо сейчас, если согласитесь. – Василий вынул из внутреннего кармана пачку и встряхнул в руке.

На Виктора пачка произвела впечатление, он с минуту помолчал и видел уже не деньги, а новую машину, простую, но все же лучше, чем его развалюха. Он видел норковую шубу для жены, о которой та мечтала уже пятый год, видел, как выбрасывает старый продавленный диван, как стены в квартире покрываются свежими обоями… Потом увидел платежки по трем кредитам, по которым каждый месяц приходилось отдавать чуть ли не всю зарплату. «Однако, если работникам пусть по пятьсот дать, да цены сейчас такие, ни на что и не хватит, – его мечты почти разбились о суровую реальность. – Может, он и больше заплатит, псих же, если с таким делом лезет», – подумал наконец Виктор и сказал Василию:

– Василий, не знаю, зачем вам это надо, но того, что вы предлагаете, недостаточно. Вы же понимаете, нужно ребятам заплатить, надо начальству дать. Вот если хотя бы… – Виктор хотел сказать «двадцать», но на секунду замолчал. – Если хотя бы тридцать, тогда можно об этом поговорить, – закончил он.

Василий не был стеснен в средствах, а сейчас, когда его дело, к которому он еще час назад не мог найти подхода, было близко к разрешению, и вовсе не думал о деньгах.

– Хорошо, пусть тридцать. Двадцать у меня с собой, еще десять – когда доставите гроб.

– Вы о доставке не говорили. Это дороже. – Виктор уже не мог остановиться.

– Только не тяните, говорите уже, сколько, и давайте делать, мне очень срочно это нужно.

– Вы пока отойдите в сторонку, а я посоветуюсь с ребятами. Только при них никаких разговоров о деньгах. Лады?

– Как вам будет угодно, – ответил Василий и отошел от дверей.

Виктор ушел обратно в гараж. Василий же ничего уже не видел, кроме Дианы, которая идет к нему из облака света. Не думал он ни о деньгах, ни о том, что у него могут возникнуть проблемы с законом. Теперь, когда все так удачно складывалось, София с ее французской кухней и прочими достоинствами потускнела и отошла куда-то на десятый план.

Виктор вошел в гараж, сел за стол, махнул рюмку водки.

– Тут вот что. Человек приехал из криминалистической лаборатории, им нужно тело для исследований. Убийство. Дело срочное, все документы в порядке, так что сейчас придется кое-кого откопать, – обратился он к работникам.

Те высказались в адрес нежданного гостя, но куда деваться. «Нам хоть заплатят?» – только и сказал один. «Ну, я поговорю, но вы же понимаете, государственная организация, откуда у них наличка? Там свои отношения между нашей и их конторой, заплатят, наверное, но уж не нам – точно», – ответил Виктор. Работники добавили еще пару ласковых слов в адрес всех организаций, но делать нечего, начали собираться.

Виктор вышел из гаража.

– Поговорил я с ребятами, сделаем все чисто. Откопаем, яму зароем, чтобы не видно было, привезем, куда скажете, и молчать будем. Только надо сорок тысяч.

– Главное, чтобы скорее, не позже, чем завтра утром. А лучше бы пока не рассвело. Мне лишнее внимание не нужно. Вам, думаю, тоже. Возьмите. Остальное, как приедем. – Василий протянул Виктору деньги. Тот спрятал их.

– Только не знаю уж, куда вам нужно везти, но это мы с вами вдвоем поедем, ребят в это дело лучше не впутывать.

– Хорошо, справимся и вдвоем, – ответил Василий.

На могиле Дианы не было пока ничего, кроме простого деревянного креста. Василий еще не думал о том, чтобы привести ее в порядок, поставить памятник. Он гнал от себя любые напоминания о том, что Дианы больше нет.

Яму выкопали очень быстро. Сначала – экскаватором, потом, когда ковш слегка царапнул по крышке, – лопатами. Подвели под гроб пару веревок, вытащили, очистили наскоро от земли и занесли в «Газель», которую уже подогнали сюда же. «А теперь зарываем», – сказал Виктор рабочим, которые уже было собрались расходиться. «Да что за…» – выругался один, но яму все же зарыли.

Виктор сел за руль катафалка, Василий поехал впереди, указывая дорогу. Так они добрались до его дома. Наблюдатели, которых Василий все не замечал, исправно отметили, во сколько уехал, во сколько и с кем приехал. Они записали, что во двор Василия, помимо его машины, въехала «Газель». После чего «Газель» развернулась и задним ходом проехала в гараж, который примыкал к дому. Заехав до половины, остановилась, после чего из нее что-то выгрузили. Они сообщили об этом Дмитрию Михайловичу, тот скомандовал еще одной группе проследить за «Газелью» и поговорить с водителем.

Василий и Виктор вытащили из машины гроб, поставили в гараже. Василий решил, что в подвале посторонним делать теперь нечего, поэтому сказал Виктору, что дальше справится сам, и пошел за оставшимися деньгами. Он рассчитался с Виктором. Тот трясущимися руками прятал деньги и уже подумывал о том, чтобы уволиться с работы и начать новую жизнь.

«И правильно, хорошо бы прямо сейчас из города уехать. Это ведь псих, извращенец, завтра он опять на кладбище припрется, да, может, и деньги потребует, – думал Виктор, выезжая за ворота и давая полный газ. А может, сдать его ментам? Но тогда он и меня за собой потянет, да и денег лишусь. Нет, буду молчать, а завтра же – дергать отсюда».

Когда звук отъезжающего катафалка растаял в ночи, Василий наконец полностью осознал: Диана здесь, в двух шагах от него. Ее белый лакированный гроб, измазанный землей, стоит сейчас на полу в его собственном гараже. Она умерла, и в его власти это исправить. «Только бы София не подвела», – думал он.

«Уверен, успешное алхимическое делание должны производить два человека, мужчина и женщина. Ведь Фламель не случайно писал, что камень он получил при единственном свидетеле – Пернелль. Он, как и прочие алхимики, любил подпустить тумана. Она, я абсолютно уверен, не просто свидетель. Она – помощник, без которого не видать успеха. Вполне возможно, что она ничего и не делала. Физическая помощь тут, конечно, не повредит, некоторые операции одному выполнять очень уж не с руки. Но дело тут в другом, само присутствие женщины важно в этом процессе», – Василий обдумывал завтрашний эксперимент, присев на стул в гараже у гроба Дианы, который стоял на полу.

Была глубокая ночь, почти утро. «Ведь София приедет через считаные часы, надо перенести ее в подвал», – очнулся Василий от размышлений, встал со стула и начал искать отвертку для того, чтобы открутить крышку гроба.

Глава 21. Отражение с того света

ЧАСЫ

Прибор большой моральной ценности, облегчающий человеку заботу о будущем напоминанием о том, какая уйма времени еще остается в его распоряжении.

Амброз Бирс «Словарь Сатаны»

«Знаю, есть одно зеркало, в музее хранится. О нем говорят, что оно принадлежало Ему, – подумал Семен, читая очередной заголовок, – говорят, что и сегодня не могут делать зеркала такого же качества и стойкости. Этому зеркалу уже больше трехсот лет, а оно как новое. Уж не о нем ли здесь речь?»

Хорошую вещь редко когда купить можно. Продают обычно ненужное. А настоящие ценности и не показывают никому, прячут. Правда, за очень большие деньги можно достать стоящую вещицу, но обычно, если хочешь чего-то особенного, это приходится самому делать. Или искать как следует там, где всякой дрянью торгуют. Вот, скажем, это зеркало. Не зря его арабский торговец прятал. Для себя, видно, держал. Да я не привык только то, что на прилавок выложено, разглядывать. Вот и усмотрел его.

Давно мне казалось, что в зеркалах скрыто больше, чем отражение того, что перед ними. Вот возьмем телескоп. Тот, что Ньютон изобрел. Зеркало там кривое, да только посмотришь в него на Луну и диву дашься. Чертежи-то Ньютон умеет рисовать, объяснял мне, как телескоп этот работает, да только думаю я, что дело не только в чертежах и проектах. Дело в зеркале. И то, что Ньютон объясняет лучами, оптикой, у того другое объяснение. Какое – пока сказать не могу.

А это вот зеркало, с виду обычное, но торговец, когда я все же уговорил его зеркало мне продать, возьми да и скажи: «Оно не простое, в нем умерших видеть можно». Может, он зашибить за него больше хотел, не знаю, может, запугать стремился, чтобы я его оставил.

Когда я уже купил его, хорошую цену дал, он рассказал, что нужно сделать для того, чтобы поговорить с тем, кто на том свете сейчас: «Пользоваться им можно только раз в году. В ту ночь, когда до конца года останется ровно столько же, сколько прошло с начала. Надо выбрать тихое место, чтобы никто не помешал. Когда покойника вызовешь, нужно, не отрываясь, на него смотреть до тех пор, пока его не отпустишь. Тогда и он на тебя смотреть будет, да в зеркале и останется. А если окликнет кто тебя, отведешь взгляд, тут и покойник свободу обретет. Его дух потом обратно не вернуть. Так и будет его призрак по тому месту скитаться, где его потревожили, да и тебя изведет. Для того, чтобы вызвать покойника, надо взять это зеркало, напротив поставить другое, поменьше, и сесть – так, чтобы большое видеть. Там, где делаешь это, темно должно быть. Между зеркалами надо поставить две черных свечи. Сначала зажги ту, что слева, потом – ту, что справа. Далее, напиши на длинном узком клочке бумаги имя того, кого призываешь. Возьми бумагу в правую руку и поднеси один конец сначала к правой свече, потом – к левой. И держи ту горящую бумагу до тех пор, пока терпеть сможешь. Когда уже совсем невмоготу станет – бумагу бросай между зеркалами и смотри в зеркальный коридор – оттуда придет тот, кого ты звал. Поговори с ним. Да не забудь, глаз с него не своди. Когда решишь, что узнал все, что хотел, – затуши руками свечи – сначала левую, потом правую – так, чтобы темнота настала. Тогда он уйдет и никому вреда не сделает».

Мне много с кем хотелось бы поговорить, да все время нужное пропускал. А тут случай представился. Ванька-то, слуга мой, помер, как тот пес, которого мне омолодить удалось. Я ведь и предполагал, что не проживет он долго. Когда он оклемался малость, денег ему отсыпал. Пусть, думаю, погуляет напоследок. Да только не протянул он и трех дней с тех пор, слег, да и конец ему пришел. Он ведь у меня грамотей был, я его между делом обучил. Потому, думаю, расскажет он мне все как есть, слова нужные найдет.

Настало время, когда можно зеркало использовать. Сделал я все, как тот торговец мне сказал. Смотрю, и правда, тень какая-то в зеркальном коридоре появилась, приближается. Я на нее во все глаза смотрю. Вот приблизилась, не пойму толком, то ли это мой Ванька, то ли еще кто. Спрашиваю его: «Назови себя».

Когда сказал я это, тень начала форму принимать, лицо показалось, остальное как в тумане. Ну, по лицу вижу – Ванька. Когда лицо совсем ясно видно стало, вижу, губы шевелятся, и голос гость мой подал. Сухой, безжизненный голос, будто само зеркало со мной разговаривает.

«Слуга твой прибыл», – отвечает. Я-то знаю, что теням с того света полностью верить нельзя. Называется слугой, а кто на деле пришел – того точно не скажешь. Ну ладно, думаю, предположим, он это и есть.

Спрашиваю дальше: «Расскажи, как умирал ты?» Мне, конечно, любопытно знать, что он на том свете видел, да только то, что чувствовал, когда умирал, важнее. Я ведь руки-то не опустил после того, как его извел. Может быть, сделал я что не так, потому он и умер. А мне, если удастся состав правильный получить, так и самому не помешало бы моложе сделаться, да и государь, знаю, захочет на себе это испытать.

Отвечает тень: «Должен я тебе признаться, раз уж свиделись. Хозяин ты был хороший, почем зря не наказывал, как у других бывало. А я грешным делом бежать хотел. Ты ведь мне щедро денег отсыпал. Я и десятой части не прогулял, когда в город выходил-то. Остальное во дворе зарыл. У правого столба ворот. Забери, чего добру зря пропадать. И еще, не рассказал я тебе, но хула на тебя от народа идет, я всякого наслушался. Называют тебя колдуном, сказывают про птиц адских, которых ты с башни запускаешь. Много чего люди говорят, ты поостерегся бы. Негоже, если через то тебя суду предадут. И еще одно. Ты ведь меня грамоте обучил, за что тебе кланяюсь. Мне с той грамоты заработок хороший был. Неграмотных-то полно, а бумажка всякому бывает нужна. И еще, я записки вел. Я их в твоем же подвале схоронил, где у тебя склянки. Там, если войти, надо у правой стены нижний ряд каменной кладки простучать, один из камней и выдаст мой тайник».

Я ему отвечаю: «Спасибо, Иван, на добром слове. Возьму я и деньги, и записки твои. Только мне больше сейчас интересно узнать, что чувствовал ты, когда умирал. Объясню: это мне нужно для того, чтобы правильный состав изобрести. Самому государю то желательно, так что говори все как есть».

Он помолчал, потом начал: «Дело было так. Сначала, когда я моложе сделался, стало мне хорошо. И рука у меня болела, так перестала. Видно, сильный состав, если не только молодит, но и хвори лечит. Потом, недолго совсем, чувствовал я себя так, будто и правда моложе стал. Я все в зеркала смотрел, не верилось мне. Ну да когда меня знакомцы старые не узнали, тут уж я совсем поверил. Недолго это было, начало меня потом давить изнутри, будто обручами меня стягивают. Голову, грудь сдавливало. Сначала слабо, будто в душной горнице весь день просидел, а дальше – сильнее. Стал я забывать – кто я, где нахожусь. Потом дышать стало тяжело. И такое чувство, будто руки и ноги отнимаются. Тогда я слег. Лежу, обручи вроде бы остановились, да только будто возвращается ко мне мой возраст. И рука, о которой я говорил, что болеть перестала, снова заныла. И силы меня оставили. Не мог я ни подняться, ни слова сказать, ни есть мне, ни пить не хотелось. Будто иссушило меня что изнутри. Самого момента, когда помер я, не помню. Сначала сделалось мне легко, помню, как дышать перестал, а дальше чернота».

Я говорю ему: «Спасибо тебе за то, что рассказал о своих последних минутах. Не знаю пока как, но это мне помочь должно. Поведай теперь, что ты на том свете видел».

Продолжает Ванька: «После черноты вроде светлеть начало. И шум начал подниматься. Похоже, будто в лесу ты в тихий день, и вдруг ветер налетел. И все сильнее тот шум, как будто ураган. Я вижу, слышу, но себя не ощущаю. Потом будто начал я куда-то падать. Лечу вниз, но не страшно мне, как бывает, если и вправду упадешь. Только в ушах шумит. Потом остановилось. Светлее стало, но все в густом тумане. И свет идет не от неба, как если в низину забредешь, когда туман упадет, а отовсюду. И шум этот прекратился. Тихо. Только в такой тишине обычно свое дыхание слышишь, чувствуешь, как сердце бьется, а здесь – ничего. И тишина – не такая, как если уши заткнуть, а другая. Прозрачная тишина, чистая. И я как будто часть тумана, который вокруг, будто я и есть этот туман».

«Иван, а видел ты там еще кого-нибудь?» – спрашиваю его.

«В тумане не очень-то разглядишь, но слышал иногда шорохи. Вот если сидишь в лесу осенью, ветра нет, листья с деревьев падают. Они так же шуршат, пока до земли летят. Я так думаю, это такие же, как я, сюда прибывают. И то, что им громким шумом слышится, для меня – лишь шорох», – отвечает Ванька.

«Скажи, а как ты сам думаешь, что дальше-то? И что это за место? Ад или рай? По мне, так ты за страдания свои прижизненные должен в райских кущах обретаться», – продолжаю я разговор.

«Думаю, что, кто бы ни решал, куда мне попасть, решения еще нет. Ведь там, где я сейчас, мне не плохо, но и не хорошо. В аду я должен был бы мучиться, в раю – наслаждаться, а здесь – ни то, ни другое. А куда меня определят, об этом уж не мне судить. Вот ты думаешь, что я страдания принял, а может, я в чем согрешил, да так, что и сам не помню, а здесь все знают. Скажу тебе одно. Как бы там ни было, но, по мне, лучше бы поскорее они решили. Мне – так хоть бы и в ад, ведь и в аду люди живут, как-нибудь и мы протянем. И с чертями, знать, можно договориться», – отвечает Ванька.

Хотел я еще с ним поговорить, да слышу за дверью разговор. Не иначе сам Петр пожаловал, его голос ни с чьим не спутаешь. Ну а его закрытая дверь не удержит, если со мной свидеться решил. А я наказ торговца помню. «Прощай, Ванька», – говорю тени. Ванька вроде как головой мне кивнул. Затушил я свечи, еще дым от них не развеялся, дверь распахнулась.

«Что ты сидишь в темноте, – Петр мне говорит, – все колдуешь?». – «Да какое колдовство, наука темноты требует», – отвечаю ему. «Что же это за наука, когда свечи у тебя черные да зеркал наставил?» – он мне говорит.

Ну, видать, и до него те слухи дошли, о которых Ванька мой рассказал. «А то и наставил, что изучаю, как трубу сделать лучше, чем у Ньютона вышло. Тебе же и нужно будет для артиллерии», – отвечаю ему.

А он мне: «Ты трубами не прикрывайся, всякое тут о тебе говорят, да только прямо никто не скажет, за свою же шкуру боятся».

«Вот если скажет кто на меня слово и дело государево, тогда и спросишь, а так – мало ли о чем темный народ судачит», – отвечаю.

Петр поостыл. Говорит мне: «Когда ты эликсир свой сделаешь? Только подданных моих изводишь своими науками, а толку никакого». Тут я ему напомнил, что по науке толк есть даже в неудаче, и что как бы там ни было, а эликсир я все одно добуду. На том и порешили.

«Эх, туманные дела в старину творились. Яков такими вопросами задавался, которые и сегодня без ответа остаются», – подумал Семен.

«О, да я почти дочитал эти сказания, ну да уже добью их сегодня. И хорошо бы это с Вениамином Петровичем обсудить. В целом – сказки, наверное, но рациональное зерно тут все же есть. Не случайно же это общество уже столько лет существует». – Семен продолжил читать.