Текст книги "Жена алхимика. Тайна русского Нострадамуса"

Глава 22. Двойное убийство во имя любви

ОБДУМЫВАТЬ

Искать оправдания для уже принятого решения.

Амброз Бирс «Словарь Сатаны»

Василий нашел подходящую отвертку, подошел к гробу. Когда «Газель» выехала из гаража, он закрыл ворота. Теперь в замкнутом помещении начал появляться неприятный запах. «Если открыть, тут будет не продохнуть, что подумает София, когда придет?» – Василий, который уже начал выкручивать первый шуруп, затянул его и положил отвертку в карман.

«Лучше бы мне пока ее не трогать, пусть побудет так. А когда получим философский камень, тогда и откроем. А там – нужно будет совсем немного времени, да и София будет уже все знать, она ничему не удивится», – решил он.

«Только, как бы ей об этом помягче сказать. Я уверен, что она не против будет мне помогать в алхимических опытах, но если узнает о том, что у меня в доме стоит гроб с телом жены, не испугает ли это ее? Надо будет все же ее к этому подготовить. В конце концов, она ведь такой же ученый, как и я. И эксперименты, в которых использовали человеческие тела, проводились всегда, да и сейчас – чем занимаются патологоанатомы? Думаю, она меня поймет и не наделает глупостей», – продолжал размышлять Василий.

Он сходил на кухню, нашел там тряпку для вытирания пыли, взял чистящее средство в распылителе. Набрал ведро воды, растворил там пару колпачков дезинфицирующего раствора, которым обычно моют раковины и другую сантехнику, захватил еще одну тряпку и щетку.

Василий вымыл гроб сверху и с боков и собрался перетащить его в подвал. «Тяжелый все-таки», – подумал Василий, приподнимая его с одного конца. Он протащил последнее пристанище тела Дианы в направлении двери, которая вела из гаража в дом, и увидел, что на полу все еще остается земля. «Ну да, снизу-то я его не помыл», – упрекнул себя Василий, перевернул гроб на бок, почувствовал, как внутри что-то ударилось о деревянную стенку. «Прости, Диана! Тебе недолго осталось там лежать, так что потерпи», – подумал он, вычистил землю снизу и потащил гроб в подвал.

Когда он был уже у входной двери и начал спускаться, Василий едва не потерял равновесие под тяжестью. «Не хватало еще, чтобы он слетел с лестницы и разбился. Тогда мне точно не удастся толком подготовить Софию, весь дом пропахнет. Да, одному это делать ох как неудобно. Но кто поможет?» – подумал Василий, остановившись на верхней ступеньке.

От строителей во дворе осталось несколько досок, по которым они ходили в подвале, когда пол был уже почти готов и ему нужно было затвердеть. Василий принес эти доски, уложил их на ступени, как полозья, нашел в гараже веревку, обвязал гроб и аккуратно спустил его до самого низа. Там он передвинул свою ношу в один из углов.

Подвал хотя и был достаточно большим, но представлял собой одно помещение, поэтому в нем не было места, где гроб был бы не виден каждому входящему. «Нет, так не пойдет. Пожалуй, о том, что Диана здесь, ждет воскрешения, нужно сказать в самый последний момент. И дверь до этого неплохо бы запереть. Вдруг София кинется убегать, решив, что со мной что-то не так, если я держу тут тело жены? А со мной все в полнейшем порядке. Никогда еще я не чувствовал себя лучше. Когда первое удивление у Софии пройдет, она поймет, что все нормально, и мы сможем продолжать, поэтому сейчас надо принять меры. Да и запаха тут быть не должно, хотя можно будет сказать, что кошка где-то сдохла, но лучше и это предусмотреть», – подумал Василий.

Он нашел на кухне большой рулон упаковочной пленки, обычно Диана заматывала в эту пленку чемоданы, когда они летали куда-нибудь. Василий плотно обмотал гроб пленкой, истратив на это почти весь рулон. «Так, теперь надо его замаскировать», – подумал он и вспомнил, что во дворе лежит картонная упаковка от стеллажей. На улице было уже почти светло. Василий вышел, вырезал несколько подходящих кусков, укрыл ими гроб и в довершение всего поставил перед ним и на него коробки с химическими реактивами, посудой и инструментами. Выглядело все так, будто у одной из стен подвала лежит всякий хлам, которому пока не нашлось места на полках. Василий включил на полную мощность вентиляцию в подвале, сел на стул около стола, на котором уже совсем скоро случится то, чего он так давно ждал.

«Я только одного пока не понял. Если верить Фламелю, а на него, в общем-то, у меня вся надежда, для получения золота из простого металла нужно смешать его с порошком философского камня и нагреть. Или сначала нагреть, а потом добавить порошок. По-моему, последовательность особой роли не играет. То есть у нас имеется металл, камень и огонь. Я хочу оживить Диану, преобразовать ее мертвое тело в живое с помощью философского камня. Значит, если делать все по аналогии с превращением несовершенного металла в совершенный, мне не хватает одной из частей формулы. Есть тело, есть камень. А что в роли огня? Уж точно это не обычный огонь». – Василий понимал, что сейчас, когда он так близок к своей цели, он наткнулся на противоречие, которое срочно надо разрешить.

«Алхимики считают все вокруг живым. Однако я полагаю, что есть разные формы жизни, если можно так выразиться. Философский камень – агент универсальный. Поэтому мы получаем уравнение следующего вида: что так же соотносится с обычным огнем, как, например, свинец с мертвым человеческим телом?» – Василий встал, прошелся по подвалу.

Он чувствовал, что ответ очень близко, нужно только немного расслабиться и позволить подсознанию самому этот ответ найти. Он решил пройтись по дому, в надежде, что движение натолкнет его на нужную мысль.

«Заодно посмотрю, не осталось ли где следов моих сегодняшних дел, иначе София может заподозрить что-то неладное, да, чего доброго, откажется от работы со мной. И, кстати, почему я так упорно хочу, чтобы она была со мной в решающий миг? Может быть, подсознание таким образом на что-то мне намекает? Только на что?» – размышлял Василий, поднимаясь по ступенькам подвальной лестницы.

Он осмотрел дом, проверил, не осталось ли где следов земли. Все было чисто. Он чувствовал, что еще немного, и он поймет, чего же недостает в его формуле воскрешения Дианы.

«Итак, что такое огонь? Это тепло, свет, движение. Из трех ингредиентов огонь – самый живой, – размышлял Василий. На мгновение он остановился, потом постучал себя по голове: – Дурак, как же я сразу не понял. Третий ингредиент возвращения Дианы – это живой человек. Человек в этой формуле заменяет огонь. София и есть третий элемент. Что происходит с огнем во время превращения свинца в золото? Он отдает тепло и исчезает. А это значит…» – Василий почувствовал, что ему нужно срочно сесть. Иначе ноги не удержат.

Когда он мечтал о воскрешении Дианы, он видел в своем деле лишь одно – возвращение жизни тому, кто ее утратил. Теперь же все выглядело уже совсем по-другому. Одну жизнь он собирался вернуть, а другую… «Получается, мне нужна чужая жизнь для того, чтобы вернуть жизнь Дианы. Проще говоря, Софию мне придется убить, иначе как она отдаст свое тепло? Да, пожалуй, никак. Но я же не хочу никого убивать, особенно ее». – Василий понял, что зашел уже слишком далеко в своих размышлениях. Еще немного, и обратного пути уже не будет.

«Но как я могу повернуть вспять, если все уже готово, если Диана уже здесь, уже ждет… Хотя, возможно, она сейчас вообще ничего не ощущает, но это неважно».

До приезда Софии оставалось всего-то часа два-три. Василий решил, что ему не помешает хотя бы немного вздремнуть, иначе весь день его будет клонить в сон. А сегодня ему нужно быть собранным, как никогда. Хотя эксперимент состоится через пару дней, ему нужно еще уговорить Софию помочь ему, да так, чтобы та ничего не заподозрила.

Он принял душ, устроился в кровати, но сон к нему не приближался. Теперь он снова думал о Софии не как об одном из ингредиентов воскрешения Дианы, а как о живом человеке, который ему к тому же весьма симпатичен. Он лежал на одной половине кровати, вторая, холодная и пустая, напоминала ему о том, что здесь хватит места для двоих. «София вполне могла бы быть здесь, со мной», – подумал он.

«Так, теперь надо все обдумать еще раз. А что, если все, что я тут спланировал, – это бред? Ведь никто раньше ничего подобного не делал. Теперь я точно уверен в том, что для того, чтобы воскресить Диану, мне придется пожертвовать Софией. Я не случайно выбрал именно ее. Причем, видимо, я в любом случае ее потеряю. Возможно, когда дело дойдет до последнего эксперимента, ее убивать не придется. Я верю в то, что уж, раз мне дано желание добыть философский камень, интуиция в решающий момент подскажет мне верный путь. И не факт, что физически пожертвовать Софией – это и есть тот самый путь. Но что она обо мне подумает, когда поймет, что я преспокойно принимал ее у себя в доме, рассказывал о Фламеле и алхимии, а в это время у меня в подвале… Думаю, она постарается как можно быстрее отсюда исчезнуть, да еще и милицию, или полицию, как сейчас принято говорить, вызовет. Не думаю, что мне что-то особое грозит за то, что я уже сейчас сделал. Видимо, это тянет максимум на административное правонарушение, а может, и вообще ни на что особое не тянет. Но София уж точно после этого ко мне не приблизится. А ведь сейчас мне кажется, что я ей симпатичен. Стала бы она раскрывать здесь свои кулинарные таланты, если бы воспринимала меня лишь как работодателя? Не думаю. Если же придется принести Софию в жертву ради воскрешения Дианы, хорошо, если Диана вернется. А если нет? Ведь далеко не факт, что у меня получится сделать этот проклятый камень, а уж то, что жену удастся вернуть, – это просто один шанс на миллиард. Но в любом случае, воскреснет Диана или нет, я превращусь в самого обычного преступника, убийцу. Хотя делаю я это из лучших побуждений, но имею ли я право отнимать жизнь? И, кстати, как быть с Николь? Она ведь первая обеспокоится пропажей Софии. Будет здесь – поднимет шум, будет еще где – начнет искать. Значит, удастся мне опыт или нет, если я ради этого лишу жизни Софию, то лучше бы и Николь была здесь. Придется убить и ее. А она этого не заслужила, да этого вообще никто не заслужил. И Диана бы не согласилась на такие жертвы. Представляю ее себе, когда она встает из гроба и видит в доме два трупа. Захочет ли она после этого со мной остаться? Хотя, уверен, захочет. Я ведь избавил ее от смерти, а за все в этом мире надо платить. Тогда, правда, точно придется бежать отсюда. Ведь Софию и Николь рано или поздно хватятся, а в агентстве, которое ее ко мне направило, есть мой адрес, сюда придут искать в первую очередь, да и машина их будет у моих ворот стоять. Надо бы и от нее избавиться». – Василий чувствовал, что совершенно запутался. Всюду – жертвы и неопределенность.

«Что у меня есть сейчас? Есть жизнь, которой многие могут позавидовать. Я ни в чем не нуждаюсь, прекрасно зарабатываю, а если и перестану зарабатывать, сбережений хватит до конца жизни. У меня отличная работа, которая увлекает – дальше некуда. Да, я потерял жену, да, я любил и люблю ее, но жизнь продолжается. Нельзя же ставить на себе крест лишь потому, что часть твоей прежней жизни исчезла? Есть София, в которую я, если честно говорить, почти влюбился. И она, если здраво смотреть на вещи, не скрывает своего расположения ко мне. Что, если мне отказаться от этой безумной идеи? Вернуть Диану обратно на кладбище, запереть чертов подвал, выбросить ключ от него и просто жить дальше? Ведь сейчас еще не поздно повернуть все вспять. Я пока ничего такого не сделал, что изменило бы жизнь навсегда. Ну, поддался минутной слабости, малость спятил, притащил в дом гроб жены. Его увезут, закопают, и делу конец. Может, я напился и сам не понимал, что делаю? И с Софией тогда будет шанс. А если не она – так мало ли в мире интересных девушек? Можно попросту продать здесь все, уехать куда-нибудь, начать новую жизнь и забыть это все, как страшный сон». – Василий уже был готов отказаться от своей идеи, но тут снова перед ним появился образ Дианы.

В ее глазах стояли слезы. «Ты – моя последняя надежда. Здесь так холодно. Спаси меня», – беззвучно говорила она. Василий не смог выдержать беспредельной тоски в ее глазах, ему хотелось обнять, согреть ее, хотелось, чтобы она снова увидела голубое небо, чтобы снова вдохнула тот воздух, которым дышат, не задумываясь о том, какое же это чудо – просто жить.

Этот образ начисто смел в нем все попытки повернуть назад. Он почувствовал, что на все готов ради того, чтобы вырвать Диану из темницы смерти. «Не плачь, Диана, скоро мы встретимся», – прошептал он и уснул. София и Николь в это время уже собирались к нему.

Глава 23. Лед летней ночью

ЯЗЫЧНИК

Темный дикарь, по глупости поклоняющийся тому, что он может видеть и осязать.

Амброз Бирс «Словарь Сатаны»

«Похоже, и правда остался этот и еще один, последний. Снова Самого записки», – Семен принялся читать документ.

Жаль, нет больше Петра. И надо же было такому случиться. Вечно он, как простой рабочий, за все брался. Это и хорошо – сам все пробовал и знал, как устроено. Его не провести было. Но это и плохо – не берег себя. Вот и застудился до смерти. Видно, думал, что его царскому величеству все нипочем. Надеялся я сделать так, чтобы и он, и я, и другие достойные люди могли жить дольше, да только ничего у меня не вышло. Вот только Джейн моя и осталась. Хотя я так до сих пор и не понял, как же она получилась.

Особенно неясно мне – как она сознанием обзавелась, как мысли читать смогла. Она, видно, всех переживет, да и за обществом моим присмотрит. Я застращал их как следует, долго будут помнить, и они, и те, кто после них придет. И слухов нужных подпустил. Пускай дураки ищут то, что на видном месте лежит. А если кто задумает против моей воли пойти, тут уже Джейн поработает. Если не заржавеет в доме под озером. Я ведь не знаю, как долго они будут того человека ждать, что порошок добудет, что будет в этих местах через сто, двести, а может, и через пятьсот лет. Но озеро большое, подкоп под него сделан основательный, ее жилищу, уверен, ничто не грозит. Умно я им свою последнюю волю оставил, которая будет известна, только когда они цели достигнут. Да того бумаге доверить не могу, не знаю, не попадет ли она в чужие руки.

Мне теперь и свет не мил, живу в уединении, в любимом поместье. Все же не оставляю я надежды добыть философский порошок, да только, видно, на моем веку этому не бывать. Если я не смог ничего стоящего сделать, когда моложе был, то куда мне сейчас. Сейчас я только на то и годен, чтобы фокусы показывать. Обо мне, знаю, и так в народе плетут невесть что, да и благородные господа небылицами не брезгуют. А недавно вот я им всем новое чудо показал. Хотя какое чудо, все, как всегда, по науке. Дело было так.

Лето на дворе, жара. Решил я тряхнуть стариной, устроить прием. Ну, попить да поесть любой рад, поэтому собрались у меня все, кого пригласил, да и еще с ними набежало. Мне-то неважно, когда хочется общества, так чем больше – тем лучше. А в поместье у меня пруд есть. Не очень большой, но довольно глубокий и чистый, подземными ключами питается.

Днем общество там гуляло, а под вечер собрались в доме. Тем временем я лакеям указание дал – полчаса никого не выпускать, а работники уже знали, что делать. И вот через некоторое время доложили мне, что все готово. Приглашаю я гостей к пруду прогуляться. На улице уже темно, факелы всюду горят, особенно – вокруг того пруда. И мостки устроены, с берега в воду ведут. Дошли мы до тех мостков, я впереди всех был.

Остальные остановились, светом любуются, а я по тем мосткам да по пруду и пошел. Ну они, понятно, загомонили. Новое чудо колдун показывает. Я прогулялся по озеру, выхожу на берег, а слуги мои уже коньки приготовили: «Не желаете ли по льду покататься?» Общество, конечно, не поверило. Пошло тростьми в воду тыкать. Да только нет воды – натуральный лед.

Одно семейство, набожное донельзя, тут же убралось восвояси. Как же, дьявол озеро среди лета заморозил. Негоже православному человеку в прелесть впадать. Эти первые пойдут по Москве языками чесать, пустозвонство и невежество им не грех, да в другие города письма писать начнут. От таких, как они, больше всего слухов да небылиц. Но мне это, наоборот, весело. Смешно видеть, как люди готовы все колдовством да дьявольским присутствием описывать. Нет бы подумать малость да, пусть и в старости, грамоте поучиться. А им все, что непонятно, – все чертовщина.

Так вот, одни скрылись, а остальные коньки надели и по озеру кататься начали. Даже те, кого и среди зимы на лед не затащить, и тех любопытство взяло. Когда накатались, когда каждый убедился, что лед настоящий, вернулись снова в дом. Я-то своим людям подмигнул, посидели мы в доме, и я снова общество приглашаю прогуляться.

Подходим мы к пруду, а там лебеди да утки плавают. Один глазам не поверил, пошел проверять, да с мостков в воду по самую шею и ушел. Будто и не катались только что на коньках. «Как же это возможно?» – спрашивают, а я только посмеиваюсь. Так никто ничего и не понял. А на самом-то деле все – проще некуда.

Пруд тот глубокий, ключи, которые его питают, ледяные. Он и в самую жару не прогревается. Зимой дал я указание, чтобы пруд перегородили на две части и в одной половине ледяную корку заморозили, а в другой чтобы льду намерзать не давали. Когда намерзло достаточно, отволокли льдину на ту сторону, где вода была, да затопили ее. Потом еще наморозили. Лед тот в глубине пруда и лежит, тяжестью придавленный. И не тает, ну разве что чуть-чуть. А когда время пришло, груз убрали, льдины и всплыли. Потом их по пруду расставили, будто он весь замерз, а промежутки между льдинами от ледовой толщи схватились. Осталось только почистить его – и готов каток. Вот и весь секрет. А обществу легче небылицы сочинять, нежели подумать о том, откуда среди лета лед можно добыть.

Семен перевернул еще одну страницу. В папке, которую дал ему Вениамин Петрович, осталось несколько листов.

«Ладно, дочитаю потом. Уверен, все это стоит обговорить. Ведь, судя по тому, что сейчас происходит, многое из сказанного здесь – далеко не выдумка. Взять хотя бы случай на нашей встрече. Если предположить, что Дмитрий Михайлович и вправду задумал что-то нехорошее, то, как бы дико это ни звучало, похоже, я знаю, что именно видели на радарах. А тренированного бойца что до полусмерти напугало? Хорошо бы еще узнать, что он сказал, если оклемался. Нам всем срочно нужно встретиться снова». – Семен уже набирал номер Вениамина Петровича.

Глава 24. Золото и бессмертие

КРАСНОРЕЧИЕ

Искусство убеждать глупцов, что белое есть белое. Включает и способность представлять любой цвет в виде белого.

Амброз Бирс «Словарь Сатаны»

Спал Василий крепко и без сновидений. Он еще вчера, когда проводил Софию и Николь, завел будильник на сотовом телефоне – так, чтобы прозвонил он за час до их прихода. Однако проснулся он раньше срока от телефонного звонка. Это была София. Она звонила предупредить, что они собираются приехать пораньше, чтобы успеть приготовить завтрак. «Ну что за умница, – подумал Василий, – еще и настоящий завтрак придумала приготовить». В последний раз он нормально завтракал еще при Диане.

После сна, пусть и недолгого, вчерашние ночные похождения казались ему чем-то вроде воспоминаний о фильме, который смотрел в полусне и, не досмотрев до конца, все-таки уснул. В его памяти всплыли рассуждения о живой аналогии огня, но то, что в ночи казалось совершенно реальным и необходимым, утром потеряло четкость. «Я и вправду думал о том, чтобы ее убить? – ужаснулся Василий. – Хорошо бы еще кое-что почитать перед началом. Уверен, тут нужно полагаться и на интуицию, но вдруг я заблуждаюсь?» – размышлял он о главном эксперименте.

Он наскоро принял душ и пошел в кабинет рыться в книгах и бумагах. Ему не только нужно было окончательно понять, как все будет выглядеть, но и освежить в памяти факты о Фламеле, завершив историю которого он надеялся подготовить Софию к мысли о том, что алхимия вполне может воскрешать умерших.

«В конце концов, если Диану вернуть не удастся, может быть, Софию то, что она увидит в подвале, от меня и не оттолкнет. Ведь надо же понимать, что тело человека, которого хотят сделать живым, это необходимая часть происходящего. И каким бы это тело ни было, где бы ни находилось, это ничего не меняет. Да и что такого, что она тут, в подвале?» – размышлял он.

Глядя в окно на то, как ясное утро окончательно победило ночь, Василий на какой-то миг подумал, что, может быть, нет в подвале тела Дианы. «А если и правда приснилось? Я ведь весь на нервах. Пойду проверю, а то так можно вконец запутаться», – думал он, уже отпирая тяжелую дверь. Там все еще гудела вентиляция, ни в доме, ни в подвале не было и намека на запах тлена, который Василий вчера явственно ощутил в гараже. Он включил свет и заглянул в подвал. «Нет, не приснилось».

Приехали София и Николь. София несла большой пакет с продуктами. Николь сразу ушла в отведенную ей комнату, а София принялась готовить завтрак. Василий сидел за кухонным столом и не мог оторвать от нее глаз.

– Вы прекрасны, – вырвалось у Василия.

Она обернулась, улыбнулась ему.

– Вы мне льстите. Что может быть хорошего в кухонной работе. К тому же большую ее часть я сделала заранее, а теперь лишь довожу все до нужной кондиции.

– Не скажите, когда человек что-то делает умело и с удовольствием, это всегда прекрасно. Кстати, хотите, я пока продолжу рассказ о Фламеле?

– Да, это будет интересно. Готовить я люблю, но под хорошую историю все получается быстрее.

– Так вот, насколько я помню, остановились мы на том, что Фламель сказочно разбогател и тратил все средства на благотворительность. Жили они с женой, как говорится, долго и счастливо, но все когда-то заканчивается. Пернелль умерла. Он пережил ее лет на пятнадцать. Могила Фламеля была в церкви Сен-Жак-ля-Бушери. Он много жертвовал этой церкви. И, кстати, через эту церковь следовал путь паломников, которые направлялись в Сантьяго-де-Компостела, к могиле святого Иакова – то есть туда, куда ходил и сам Фламель. В наши дни церковь не сохранилась, на ее месте теперь стоит башня Сен-Жак. Казалось бы, Фламель оставил после себя заметный след в жизни Парижа, достойно отошел в мир иной. О его душе молились еще очень и очень долго. Умер он примерно в 1418 году. Когда пару сотен лет спустя случилось так, что его могилу пришлось вскрыть, тела там не было. Надгробная плита Фламеля с некоторых пор выставляется в музее Клюни.

– Куда же делось тело?

– Здесь возможно немало вариантов. На мой взгляд, остановиться можно на трех из них. Первый – такого человека, как Фламель, никогда и не существовало. Он – чья-то мистификация. Второй – тело кто-то выкрал после похорон. И третий – Фламель существовал, но похороны свои он инсценировал. Мне кажется, что, как бы невероятно это ни звучало, вероятнее всего именно третий вариант.

– Вы полагаете, что он не умер?

– Если принять гипотезу о том, что ему удалось добыть философский камень, а тому есть масса косвенных подтверждений, то, если следовать за мыслью алхимиков, изложенной в их трудах, он вполне мог обрести бессмертие. Сам он высказывался об этом довольно сдержанно, говорил о том, что если принимать небольшие количества раствора камня, можно избавиться от болезней и прожить столько, сколько человеку отведено. Но даже если оттолкнуться от этой идеи, возникает вопрос: а сколько человеку отведено? Что, если старение – это род болезни, и, пользуясь камнем, можно победить и это «заболевание»? Более того, что, если камень способен не только продлевать годы живым, но и возвращать жизнь умершим?

– В общем-то, я стараюсь смотреть на все без предубеждения. Науке до сих пор неизвестно до конца – что такое «жизнь». Точно так же, как неизвестен способ трансмутации металлов без использования высоких энергий. – сказала София.

– Я вижу, вы кое-что успели узнать о современном отношении к алхимии?

– Не могу сказать, что особо много узнала, но порылась вчера в Интернете, и этот факт мне показался интересным. У меня все готово, сейчас позову Николь, и можно завтракать.

– Кстати, эти круассаны немного не такие, как те, что были в прошлый раз, – сказал Василий, распробовав одно из блюд.

– Да, на этот раз я больше внимания уделила тесту, на самом деле, я вроде говорила уже, оно готовится довольно долго, в прошлый раз я, можно сказать, на скорую руку их сделала.

– Ну, замечательно было и тогда. Кстати, вот еще кое-что по Фламелю. Финал, так сказать.

– Я – вся внимание.

– Пишут, что Фламеля с супругой много раз видели после смерти. Есть сведения, что их встречали в Парижской опере в 1761 году, их видели на Востоке – там, где сейчас Турция. Говорили, что он появлялся в кабаках и предлагал некоторым посетителям купить секрет философского камня за баснословные деньги. Конечно, подтверждений этому нет, но просто так подобные слухи не появляются. Как думаете?

– Да, не появляются. – сказала София.

Они почти закончили завтрак, Николь ушла, София и Василий остались на кухне вдвоем.

– У меня будет к вам серьезный разговор. – начал Василий и на мгновение замолк, все еще собираясь с мыслями. – Возможно, вам это покажется весьма странным, но по крайней мере выслушайте меня. – продолжил он.

– Как всегда, готова слушать. – ответила София.

– Я ведь интересуюсь алхимией не только как теоретик. С тех пор, как я узнал о философском камне и о том, с каким скептицизмом научное сообщество относится к алхимии, я захотел доказать всем, и в первую очередь, наверное, себе, что философский камень существует на самом деле. Или то, что все это – ложь. Но надеюсь я, конечно, на первое. Только не смейтесь, но я не только ученый, который занимается историей. Я еще и алхимик. Все привыкли к тому, что алхимики бывают «средневековыми», «древними», или еще какими угодно, а я – алхимик современный, как бы странно это ни звучало.

София встала из-за стола, подошла к окну и, не глядя на Василия, сказала:

– Знаете, а меня это не удивляет. Вы с таким жаром относитесь ко всему, что связано с алхимией, что не испытать это самому было бы на вас не похоже. Я знаю вас совсем немного, но уже вижу, что вы готовы идти до конца.

Василий засиял от такого ответа.

– Под этим домом есть большой подвал. Когда дом еще только проектировали, я решил сделать там лабораторию. Сейчас я провожу один очень важный эксперимент. Начал я его еще до трагедии, какое-то время ничем не занимался, а вот теперь, когда с вашей помощью переведен тот вариант «Завещания» Фламеля, который я считаю наиболее близким к истине, я готов продолжать.

– Если эксперимент удастся, что тогда? – сказала София.

– Тогда я продемонстрирую всему миру, что алхимия совершенно реальна. Ну а если ничего не получится – буду изучать дальше, возможно, сейчас я еще чего-то не знаю. Но у меня очень хорошее предчувствие. И у меня есть к вам один вопрос, очень важный.

Теперь София стояла спиной к окну и смотрела на Василия.

– В этом эксперименте мне понадобится помощь. Ничего особенного, но боюсь, что сам я не справлюсь. В алхимическом делании должны участвовать двое. Вы сможете мне помочь?

– Простите, но я должна это спросить. Я, когда читала про трансмутацию и высокие энергии, наткнулась на заметку, где говорилось, что многие древние алхимики погибли от ядовитых испарений, от взрывов, которые случались в ходе неудачных экспериментов. Только не подумайте, что я против, но все же… В конце концов, отвечаю я не только за себя. Это опасно для жизни?

– Хороший вопрос. С абсолютной уверенностью заявляю: это совершенно безопасно. Те алхимики, которые гибли, либо не понимали, что делают, и смешивали все подряд, либо искали новые пути. Я однажды, когда уже процесс алхимического делания был в целом мне ясен, понятно было, какие нужны ингредиенты, какова последовательность операций, заручился поддержкой одного химика и проверил все этапы на предмет ядов и взрывчатых веществ. Если все делать правильно, это совершенно безопасно.

– Тогда еще вопрос, вы говорите, что кое-что новое узнали из того текста, что мы переводили. Это может повлиять на безопасность?

– Процесс остается тем же, который я проверял. Меняются некоторые детали, но детали очень важные, без учета которых успеха не видать, – сказал Василий.

– Честно говоря, с одной стороны, я не слишком удивилась, а вот с другой – все же это так неожиданно. Вы не против, если я немного подумаю? Например – до завтрашнего утра. Так вот сразу ответить на подобный вопрос я не могу. Хорошо?

– Как скажете. Помните только, что работу свою я держу в строгом секрете, и вы – один из немногих людей, которому я доверился. Я не сомневаюсь в вашей честности и порядочности, но сразу хочу попросить: что бы вы ни решили, пусть это останется между нами.

– Не сомневайтесь, все это в любом случае останется между нами.

София помолчала, прошлась по кухне, поправила салфетку на столе, плотнее прикрыла кран, из которого капала вода.

– Послушайте, Василий. У меня сейчас голова разрывается от мыслей, хочу принять верное решение. Давайте сегодня не будем уже ничем заниматься. Поедемте все вместе, погуляем где-нибудь в парке. Подышим воздухом, я в Интернете посижу, почитаю. В общем, мне надо собраться с мыслями. И так это будет лучше всего. Что думаете?

Василий на минуту задумался: «Давно же я никуда не ездил. Да хоть бы и в парк. Проветриться и мне не помешает».

– А поехали. Тут неподалеку есть хороший парк, рядом речка. И сеть там, кстати, ловит, в Интернете посидите.

– Отлично, тогда сейчас мы с Николь наведем порядок и отправляемся.

– Вот и хорошо. Я пока соберусь.

Василий поднялся в их с Дианой спальню, решил переодеться во что-нибудь подходящее для поездки в парк. Открыл шкаф. Там, вперемежку с его вещами, все еще лежали вещи Дианы. Там все еще витал запах ее духов. После похорон он никого не подпустил к ее одежде, хотя прекрасно знал о традиции раздавать вещи покойного. Для него она была живой, а сейчас – живой как никогда.

«А может, зря я с ними еду на природу? Стоит ли сближаться? Если мне придется принести Софию в жертву и избавиться от Николь как от свидетеля, смогу ли я? Хотя мы уже и так с ними… кто со стороны посмотрит – счастливое семейство. Если придется – все равно это будет тяжело. Мне уже жаль их. Но Диана… Ради нее я готов на все. Главное, чтобы София все спокойно взвесила и приняла единственно верное решение», – подумал Василий.