Текст книги "Королевский пират"

Накор, а следом за ним и все остальные бросились к валуну. Приблизившись к Пагу на расстояние вытянутой руки, исалани сделал предостерегающий жест.

– Не подходите слишком близко. Это для вас опасно.

Паг оставался недвижим. Он походил на .изваяние с воздетыми к небу руками. Накор несколько раз обошел вокруг валуна. При этом он хмурился, беззвучно шевелил губами и то и дело поглядывал на Пага. Остальные наблюдали за ним, не говоря ни слова. Первым нарушил молчание Амос.

– Да что же это такое, в самом деле?

– Это – магия самого высокого порядка, адмирал, – почтительным шепотом ответил ему Энтони.

Накор поморщился и пренебрежительно махнул рукой:

– Вот еще! Говорил же я тебе, что никакой магии не существует! А то, что вы перед собой видите, всего лишь предупреждение: держитесь отсюда подальше!

– Он тряхнул головой и со вздохом добавил:

– Впрочем, все, что здесь происходит, наводит еще на кое-какие догадки…

– Говори! – потребовал герцог.

– Боюсь, что дела наши обстоят гораздо хуже, чем мы предполагали. – Сказав это, исалани невозмутимо повернулся и зашагал к трактиру.

– Неужто ты его здесь бросишь? – крикнул ему вдогонку Гарри.

Накор нехотя остановился и пожал плечами:

– Мне вовсе незачем здесь оставаться. Паг сам о себе позаботится. С ним все будет в порядке, вот увидите. Ему нужно лишь время, чтоб вызволить себя из западни. Что же до меня, то я продрог и проголодался.

– Нам следует его дождаться! – с укором произнес Николас.

– Как пожелаете. А я с вашего позволения вернусь в трактир. Паг тоже туда придет, когда покончит со своими делами.

Амос поспешно нагнал чародея и зашагал с ним рядом. Остальные, за исключением Энтони, потянулись за ними следом.

– С какими такими делами должен покончить наш Паг? Что ты имел в виду? – спросил Траск, искательно заглядывая в лицо Накора.

– Он наверняка теперь пытается узнать все, что можно, о судьбе пленников,

– пожав плечами, беззаботно ответил Накор. – Иначе он не остался бы в этой ловушке, а давным-давно высвободился бы из нее. – С этими словами он открыл дверь трактира и шагнул внутрь, за ним остальные. На пустыре остались лишь Паг и Энтони. Придворный чародей уселся на землю близ валуна и устремил неподвижный взор на огненную сеть, что окутывала невысокую фигуру Пага.

***

Паг направил свой внутренний взор на юго-запад, к островам, где, согласно уверениям Амоса Траска, должны были теперь находиться пленники из Крайди. Ему без труда удалось отыскать самый большой из этих островов, ибо мысли и чувства людей, что населяли раскинувшийся на нем город, сплелись в огромный шарообразный сгусток лучистой энергии, и Паг отчетливо различил его на фоне окружающего мрака.

Но внезапно откуда-то извне прозвучал сигнал тревоги. Паг понял, что неведомому противнику удалось разгадать его намерения. Ему грозила опасность, и зримым воплощением ее вскоре стала красная огненная точка, что стремительно приближалась к нему из темной дали. Пагу без труда удалось бы отразить эту атаку, но тогда враг догадался бы, что чародей остался невредим. Пагу же во что бы то ни стало нужно было обмануть его бдительность, заставить его поверить, что удар достиг своей цели. Лишь в этом случае он смог бы продолжить поиски.

С большой осторожностью, чтобы не обнаружить себя, Паг установил, откуда был послан этот убийственный заряд, и пустил по следу бестелесное создание, которое он вызвал к жизни и действиям с помощью своего магического искусства, – проводника сверхъестественных сил, которого он для краткости и ясности понятий привык именовать своей тенью.

Он видел, как тень скользнула по несуществующей огненной дороге, которую прочертил в небе красный шар, по магическому следу, не различимому для взора простых смертных, и устремилась вперед. Она почти слилась с окружающим мраком, и Паг был уверен, что противник не сможет увидеть ее и не почувствует ее приближения.

Для того, чтобы с помощью тени узнать, кем был его неведомый враг и где он находился, требовалось немало времени. И Паг стал терпеливо ждать возвращения своего призрачного разведчика.

***

Незадолго до рассвета Паг легко спрыгнул с валуна. Энтони, который дремал неподалеку, завернувшись в плащ, тотчас же пробудился и стал тереть глаза. Купол, сотканный из красных световых нитей, по-прежнему возвышался над валуном, внутри же находился какой-то темный силуэт, отдаленно напоминавший фигуру Пага с воздетыми вверх руками.

Энтони поднялся на ноги, подошел вплотную к Пагу и тронул его за рукав балахона.

– Могу я быть вам чем-нибудь полезен?

Паг с улыбкой покачал головой:

– Благодарю, друг мой. Все самое тяжелое осталось позади. Я немного устал, только и всего. – Он пристально взглянул на огненный колокол и темную фигуру внутри него и вновь обратил взор к придворному чародею. – А где все остальные?

– Они вернулись в трактир.

Паг кивнул, вытянул руку и тронул одну из нитей указательным пальцем. Та с шипением вонзилась в землю. Фигура внутри оставалась недвижима.

– Пусть пока побудет здесь, – вполголоса пробормотал волшебник и зашагал ко входу в трактир. Энтони торопливо последовал за ним. – Сдается мне, что я вас прежде не встречал. – Он вопросительно взглянул на юношу, и тот поспешил ему представиться. – Так выходит, вы заступили место придворного чародея Крайди, что предназначалось мне? – добродушно усмехнулся Паг.

Энтони смешался и покраснел до корней волос:

– Разве я дерзнул бы… Меня сюда прислали, не спросив моего согласия… Я вовсе не искал этой должности, мастер…

– Зовите меня Пагом.

– А вас, – осмелел Энтони, – я просил бы говорить мне «ты».

– Идет, – кивнул Паг. – Ежели время позволит, я расскажу тебе, какой прискорбной неудачей окончились мои первые попытки овладения нашим ремеслом. Энтони слабо улыбнулся и покачал головой. – Я говорю вполне серьезно, – заверил его Паг. – Мне казалось даже, что я так никогда и не стану чародеем.

Паг отворил дверь трактира, и Мартин, а за ним и Маркус молча поднялись со своих походных постелей. Гарри вскочил на ноги, зевнул, потянулся и тряхнул головой.

– Кажется, у меня осталось немного кофе. Пойду взгляну. – Он сонно поплелся к сундуку, сколоченному из неструганых досок, в углу зала.

Мартин вопросительно взглянул на Пага. Тот с усталым вздохом опустился на пол у очага.

– Похоже, что Амос был прав. Этот набег был затеян для того, чтобы сбить вас со следа.

– А что это был за красный колокол, в котором вы очутились? – полюбопытствовал Маркус.

– Хитроумная ловушка, – пожал плечами Паг.

Накор задумчиво кивнул:

– И предупреждение, не так ли?

– И это тоже, – согласился Паг.

– Что с Маргарет и остальными пленниками? – спросил Мартин.

– Они находятся там, где предполагал Траск. – Паг развел руками. – Сожалею, но более точного места я вам указать не смогу. На меня напали как раз тогда, когда я их отыскал. Я успел разглядеть помещение, где их содержали. Это большая, мрачная, очень темная комната. Возможно, пакгауз. Мне удалось узнать, в каком настроении пребывают узники. Более всего их сейчас снедают чувства страха и отчаяния. – Он слабо улыбнулся и добавил. – Что же до твоей дочери, Мартин, то она просто вне себя от ярости и жажды мщения.

Герцог облегченно вздохнул и расправил плечи. В глазах его блеснули слезы радости:

– Спасибо тебе, друг! Ведь я опасался гораздо худшего.

– Ты можешь быть уверен по крайней мере в том, что минувшей ночью они были живы, – невесело усмехнулся Паг.

– А кто же это расставил вам западню? – с любопытством спросил исалани.

– Сам не знаю. – Паг покачал головой. – Меня удивило и озадачило, что магический снаряд был послан вовсе не оттуда, где содержатся пленники. Неведомый враг находился в другой части света, на весьма значительном удалении как от Крайди, так и от Островов Заката. Могу сказать о нем лишь одно – это весьма и весьма могущественный волшебник. Он вознамерился меня уничтожить, когда узнал, что я разыскиваю принцессу Маргарет и прочих пленников.

Накор разочарованно вздохнул:

– Выходит, вам надо поскорее убраться отсюда.

Паг кивнул ему и снова беспомощно развел руками:

– Моя тень, которая нынче заключена в магическом куполе, скоро растает и исчезнет без следа. Когда это случится, я буду далеко отсюда. Новая атака наших врагов не будет таить в себе угрозы ни для кого из вас. Я же в случае чего сумею себя защитить. Но останься я здесь, и наш могущественный противник погубит всех, кто окажется поблизости от меня. Я навряд ли смогу ему в этом противостоять.

Исалани потер пальцем переносицу:

– Ничего не поделаешь. Придется нам плыть туда без вас, мастер Паг.

Мартин озадаченно переводил взгляд с одного волшебника на другого:

– Я не совсем понял, о чем вы.

– Паг получил предупреждение от наших врагов, – терпеливо пояснил Накор,

– и теперь он ничем не сможет нам помочь. Но лучше будет, если вы сами расскажете об этом его светлости, мастер.

– Да о чем же, во имя всех богов?! – нетерпеливо воскликнул Мартин.

К сидевшим у очага подошел Гарри с тяжелым подносом в руках. Приняв из его рук кружку с дымившимся кофе, Паг кивком и улыбкой поблагодарил сквайра, отхлебнул из кружки и обратился к Мартину:

– Не знаю, как нашему другу Накору удалось об этом проведать, но я и в самом деле получил недвусмысленное предупреждение от волшебника, который разгадал мои намерения. Если я попытаюсь проследить путь пленников и освободить их с помощью моих магических познаний, если я направлю корабль королевского флота вдогонку за похитителями, то стражам будет отдан приказ убивать наших юношей и девушек по одному до тех самых пор, пока мы не прекратим преследования. Ведь они не только пленники, но еще и заложники, понимаешь, лорд Мартин? Амос с досадой стукнул кружкой об пол:

– Значит, ежели только они увидят на горизонте флаг с гербом Королевства, то примутся перерезать глотки нашим юнцам и юницам!

– Вот именно, – нахмурившись, кивнул Паг.

Гарри с изумлением взглянул на исалани:

– Но как же вы об этом узнали?

Накор равнодушно пожал плечами:

– Просто догадался. Логично было предположить, что они прознают о родстве между Пагом и герцогом. И о том, что мастер постарается помочь его сиятельству вызволить из плена принцессу Маргарет. А что до угрозы убивать пленников по одному, то ведь заложников для того и захватывают, чтоб принуждать их близких вести себя так, как выгодно похитителям. Так было во все времена.

– Но кто же смог привести в действие такое мощное заклинание? – спросил Энтони, все это время не сводивший глаз с Пага.

– Этого я не знаю. – Паг удрученно покачал головой. – Да и магические приемы враждебного нам чародея мне неведомы. До сих пор я еще не сталкивался ни с чем подобным. – Он перевел взгляд на Мартина. – И это лишний раз доказывает правоту Амоса. Набег на Крайди они затеяли для того, чтобы скрыть свои истинные намерения.

Накор энергично закивал. На его некрасивом лице не осталось и следа былой беззаботности. Тонкие брови сошлись у переносицы, углы рта опустились вниз.

– У этих мнимых работорговцев, похоже, имеются очень уж могущественные союзники, лорд Мартин, – с печальным вздохом подытожил он.

В зале на несколько минут воцарилось гнетущее молчание.

– Я знаю, что нам делать! – внезапно пробасил Амос. Все-взоры обратились к нему. Адмирал с гордой, счастливой улыбкой воззрился на герцога.

– Что же ты предлагаешь? – с изрядной долей сомнения в голосе спросил Мартин.

Но Амос явно желал потянуть время, чтобы полнее насладиться своим триумфом.

– Я знаю, как нам добраться до Фрипорта, не подвергая опасности жизнь пленников.

– Ну говори же! – взмолился Паг.

Траск сиял, словно мальчишка, получивший в подарок игрушечный меч.

– Джентльмены, – хохотнув, проговорил он, – чтоб туда попасть и не вызвать у врагов никаких подозрений, нам придется выдать себя за пиратов!

***

Мастеровые дни и ночи напролет стучали молотками на палубе «Орла». Всеми работами руководил Амос Траск. Никто не пытался оспорить его авторитет по части оснащения пиратского судна, в которое должен был превратиться флагман королевского флота. Амоса беспокоило, что те немногие из бандитов, кто остался в живых после нападения на «Орла» близ Бэйрана, могли удержать в памяти облик судна и детали его экипировки. В таком случае наблюдательность головорезов дорого обошлась бы герцогу и его людям. Внешний вид корабля следовало изменить до неузнаваемости.

Двое подмастерьев плотника трудились над носовой фигурой, превращая благородного орла в ястреба-стервятника. Амос так изводил бедняг своими придирками, что те совсем было решились отказаться от работы, а заодно и от щедрого вознаграждения, обещанного Мартином, но адмирал неожиданно сменил гнев на милость и заявил, что птица не так уж и плоха, если ее выкрасить как подобает. Резное оперение деревянного ястреба покрыли несколькими слоями черной краски, на фоне которой зловеще выделялись яркие красно-оранжевые глаза. С кормы и носа тщательно соскоблили надписи «Королевский Орел», и маляр с нарочитой небрежностью замазал обнажившиеся доски свежей краской.

Реи и рангоуты переместили так, чтобы корабль как можно более походил на пиратский бриг, а посередине палубы соорудили нечто вроде дополнительной переборки. При ближайшем рассмотрении всякому стало бы видно, что это всего лишь подделка, но Траск не собирался пускать на свой корабль никого из посторонних. На носу разместили две платформы для баллист, с мачт сбили деревянные площадки для лучников, по которым всякий мог бы сразу опознать военный корабль королевского флота, и заменили их парусиновыми гамаками для арбалетчиков, бушприт подняли настолько, что на носу под ним смог бы теперь стоять человек в полный рост.

Целая бригада мастеровых и многие из членов команды были заняты «замызгиваньем несчастной посудины», как именовал их работу Амос Траск. Они соскребали краску с металлических и деревянных деталей, покрывали палубу пятнами дегтя и сажи, грязнили надраенные до блеска медные ручки дверей, и в результате всех этих усилий «Орел» стал и впрямь походить на зловещий и донельзя запущенный пиратский корабль. Амос был почти уверен, что никто теперь не смог бы узнать в этом трехмачтовике бывший флагман крондорского военного флота.

Мартин, Паг и Николас наблюдали за работой матросов и ремесленников, стоя у причала. Амос спустился к ним и приветствовал всех коротким кивком.

– Как дела на судне? – спросил Мартин.

Траск скорчил жалобную гримасу.

– Бедная посудина! Глаза б мои на такое не глядели! Точно благородную леди превращают в портовую шлюху! – Ответом ему был дружный смех всех троих, и Амос в свою очередь не удержался от улыбки. Он обернулся и снова взглянул на свой корабль. – Еще неделя, и ее было бы нипочем не отличить от заправского брига флибустьеров. Но время не ждет, да и то сказать, ведь эти мерзавцы видели «Орла» ночью и успели уж позабыть, каков он из себя. Пожалуй, что сойдет и так.

– Я тоже думаю, что все обойдется, – поддержал его Мартин.

– Так когда же мы отплываем? – нетерпеливо спросил Николас.

Амос помотал головой:

– Я знаю, что ты твердо вознамерился плыть вместе с нами, Ники, но заклинаю тебя, одумайся, пока не поздно!

– Это еще почему? – Николас вскинул голову и с вызовом взглянул на адмирала.

Амос протяжно вздохнул.

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя как родного внука и желаю тебе добра. А потому выслушай меня спокойно, без сердца. – Николас нехотя кивнул. – Меня тревожит, что ты ведешь себя как влюбленный юнец, а вовсе не как принц крови, коему надлежит глядеть на вещи здраво и быть рассудительным. – Николае собрался было возразить ему, но Траск не дал ему заговорить. – Подожди, я еще не закончил. Я ж ведь не слепой! Я видел, как ты переменился в лице, когда в первый раз увидел леди Эбигейл. Останься все как прежде, я от души пожелал бы тебе успеха и присоветовал бы как можно скорее затащить ее в постель. – Щеки Николаса покрыл густой румянец. Амос сдержанно усмехнулся и потрепал его по плечу. – Но теперь слишком многое поставлено на карту, понимаешь?

Принц упрямо помотал головой:

– Нет!

– Давно ли ты гляделся в зеркало, дружок? Ведь ты ж копия своего папаши, да продлят боги дни его высочества Аруты! Он правит Крондором вот уж три десятка лет, и за эти годы любой из тех головорезов с Островов Заката, что напали на Крайди, мог его увидеть и запомнить. И вот ты, его живой портрет, заявишься во Фрипорт под видом пирата…

– Я могу изменить свой облик, – с вызовом ответил на это Николас. – К примеру, отращу бороду. Да мало ли…

– Взгляни-ка лучше сюда, – мягко, но настойчиво прервал его Траск. Принц проследил за взглядом адмирала и понурил голову. Траск смотрел на его сапоги. Левый заметно отличался от правого. – Ведь о твоем увечье, дружок, – добавил адмирал, переходя почти на шепот, – как и о вашем с Арутой сходстве, известно всякому.

– Но я мог бы… – с глазами, полными слез, пробормотал принц и запнулся, не зная, возможно ли скрыть увечье от посторонних взоров.

Рука Мартина легла на его плечо:

– С этим ничего нельзя поделать, Николас. Тебе остается только одно: смириться и не искушать судьбу.

Принц резко отпрянул от него. Неподдельное сочувствие, нотки которого он уловил в голосе дяди, больно кольнуло его самолюбие. Он исподлобья посмотрел сперва на Амоса, потом на Мартина и наконец – на Пага. Взор чародея был красноречивее всяких слов. В душе Николаса затеплилась надежда.

– Неужто вы мне поможете?

– Я мог бы тебя исцелить, но помочь себе сумеешь только ты сам, – с загадочной полуулыбкой отвечал ему Паг.

– Я готов.

– Боюсь, у тебя для этого недостанет смелости, – мягко возразил волшебник.

Николас нахмурился и помотал головой.

– Скажите мне, что я должен сделать, чтоб избавиться от своего увечья! – потребовал он. – И я исполню все в точности, чего бы мне это ни стоило.

– Все, что нам с тобой нужно на первых порах, – это тишина и уединение. – Паг улыбнулся и положил руку на плечо Николаса. Увлекая его за собой прочь от остальных, он замедлил шаги, обернулся и обратился к Мартину:

– Мы будем в замке. Нам потребуется помощь. Скажи Накору и Энтони, чтобы они отправились туда следом за нами. – Мартин кивнул, и Паг с Николасом продолжили свой путь.

Они молча шли через сожженный город. Паг погрузился в размышления, Николас же был слишком взволнован, чтобы говорить. Но у ворот крепости чародей внезапно остановился.

– Давай подождем здесь остальных.

– Да. Как вам угодно, – поспешно ответил Николас.

– Что ты сейчас чувствуешь? – Паг пристально, изучающе взглянул на юношу.

Принц смешался и беспомощно развел руками:

– Не знаю… Сказать по правде, я… Мне страшно.

Паг ободряюще ему улыбнулся:

– Чего же именно ты боишься?

– Я боюсь потерпеть поражение. А еще того больше – навлечь беду на других. Боюсь, что злодеи дознаются, кто мы такие, и умертвят пленников. – Он опустил голову и глухо, с горечью добавил:

– Похоже, я боюсь всего на свете!

– Но что-то ведь страшит тебя более всего остального?

Николас долго ему не отвечал и наконец с усилием произнес:

– Показать себя слабым, трусливым, никчемным человеком.

Лицо Пага просветлело:

– В таком случае ты почти наверняка избавишься от своего недуга.

Вскоре на вершину холма поднялись Энтони и Накор. Придворный чародей поклонился Пагу:

– Герцог Мартин сказал, что вы желали нас видеть.

Паг кивнул:

– Николасу предстоит пройти через серьезное испытание. Мы должны будем ему помочь.

– С превеликой радостью, – улыбнулся Накор, Энтони же озадаченно нахмурился:

– Боюсь, я не понимаю, в чем дело.

Николас с волнением и надеждой взглянул на Пага:

– Мастер взялся избавить меня от увечья.

– Ничего подобного, – запротестовал чародей.

– Но как же так…

Паг жестом велел ему замолчать:

– Подобное не под силу никому, Николас…

– …Кроме тебя самого, – подхватил исалани.

– Мы можем лишь помочь тебе в этом. Если ты будешь нуждаться в помощи.

Николас растерянно заморгал:

– Я решительно ничего не понимаю.

Паг взял его за руку и повлек к руинам замка.

– Пойдем, я все тебе объясню.

Они вошли в обезображенный огнем главный зал и направились к лестнице, что вела в северную башню. Поднявшись по ступеням. Пат кивнул в сторону открытого проема, который зиял на месте сгоревшей двери.

– Прежде это была моя комната. А Кулган, мой добрый учитель, жил наверху.

– А теперь ее занимаю я, – со смущенной улыбкой сказал Энтони. – Вернее, я жил тут прежде, до пожара. Сперва я хотел было поселиться наверху, но тут было гораздо теплее, да и воздух всегда оставался свежим. Весь дым выходил из комнаты по изогнутой трубе над печкой. – Он указал на потеки расплавленного метала под отверстием для трубы в наружной стене.

– В свое время я заказал эту трубу и вытяжной зонт над печью замковому кузнецу, – с грустной улыбкой кивнул Пат. По лицу его скользнула тень. Было очевидно, что он перенесся мыслями в далекое прошлое. Оба чародея и Николас молчали, почтительно ожидая, когда он вновь заговорит с ними. Паг снова обвел глазами комнату, которая много лет назад была его жилищем, и с улыбкой обратился к принцу:

– Я рад, что ты именно здесь подвергнешься назначенному тебе испытанию. – Он кивком пригласил Николаса пройти в каморку. Принц с готовностью ему повиновался. – Сядь у окна. Сбрось сапоги.

Николас послушно уселся на черный от пепла пол и один за другим стянул с ног сапоги. Паг опустился на корточки напротив него. Накор и Энтони остановились рядом с чародеем.

– Николас, прежде всего ты должен уяснить себе кое-что важное о своей собственной природе, о ее свойствах, которые роднят тебя с большинством людей, что живут на этой планете, да и на многих других тоже.

– Что именно? – живо спросил принц.

– Мало кому из живущих удается познать самих себя. Мы отдаем себе отчет в том, что нам нравится, а что нет, что делает нас счастливыми и что заставляет грустить. Но бренная реальность слишком над нами довлеет, и потому мы зачастую до смертного своего часа не можем постичь глубинной сути своего «я». – Николас после некоторого колебания коротко кивнул, и Паг продолжил:

– Знай же, что причины врожденных увечий, подобных твоему, почти не поддаются определению. На этот счет существует множество всяких теорий. Святые отцы и монахи из разных орденов перечислят тебе десятки и сотни таковых, если ты их об этом спросишь, но доподлинно об этом ничего и никому не известно. Мы можем лишь строить догадки.

– Может статься, что твой врожденный изъян – это испытание, ниспосланное тебе богами, из коего ты должен извлечь урок, Николас, – вставил Накор.

Паг согласно кивнул:

– Многие полагают, что именно так все и обстоит.

– Чему же может научить меня это уродство? – в голосе принца звучали досада, недоверие и некоторый вызов.

– Многому, – твердо ответил Паг. – Смирению и гордости, отваге и осторожности, мужеству, милосердию…

– Или вовсе ничему, – с усмешкой вставил исалани.

– Много лет назад, когда ты был ребенком, твой отец призвал в Крондорский дворец множество магов и священников, и те пытались тебя исцелить. Помнишь?

– спросил Паг.

Николас пожал плечами:

– Смутно. Мне запомнилось лишь, что было очень больно.

Паг накрыл рукой ладонь принца.

– Так я и думал. – Он пытливо заглянул в глаза Николаса и улыбнулся ему. Голос его, когда он заговорил, звучал ласково и проникновенно:

– Поверь, Николас, лишь тебе одному под силу избавить себя от этого изъяна. Знаешь ли ты, что есть страх?

Николас пожал плечами. Веки его начали тяжелеть, по телу пробежали мурашки.

– Страх? – повторил он, едва ворочая языком. – Почему вы об этом спросили?

– Потому, – назидательно проговорил Паг, – что именно страх определяет многие из наших поступков, он оплетает наши души незримыми путами, он подталкивает нас к проторенным, исхоженным путям и принуждает остерегаться всего нового и неизведанного. Он редко себя обнаруживает, и мы склонны принимать его нашептывания за голос разума, а то разрушительное воздействие, которое он на нас оказывает, – за приверженность здравому смыслу, рассудительность и житейскую мудрость. – Он ободряюще улыбнулся принцу и сжал его руку. – Храбрец – это вовсе не тот, кто ничего не боится. Истинная смелость проявляет себя в готовности идти на риск вопреки всем страхам, в уменье их преодолеть. Ты можешь добиться успеха, лишь осознав всю сложность того, что тебе предстоит, и всю опасность задуманного. Ведь риск поражения очень велик. Но тебе этот урок необходим.

Николас слабо улыбнулся и пробормотал:

– Отец когда-то говорил мне почти то же самое. – Мысли его начали путаться, в голове звенело. Он чувствовал себя так, словно выпил лишнего.

– Николас, когда бы ты, будучи несмышленым дитятей, пожелал исцелиться от увечья, лекари, маги и святые отцы смогли бы совладать с твоим недугом. Всем их усилиям противостоял страх, что и поныне гнездится в твоей душе. По неведомым мне причинам ты все эти годы слишком дорожил тем обличьем, которое он принял, и душа твоя была не готова его отринуть. Теперь тебе надлежит понять его подлинную суть и от него избавиться. Лишь так ты победишь свой недуг. Готов ли ты к этому, Николас?

Принц не смог вымолвить ни слова. Он лишь слабо кивнул в ответ Пагу. Глаза его закрылись, голова бессильно свесилась на грудь.

Откуда-то издалека до него снова донесся голос чародея:

– Спи, Николас. Сон, что тебе приснится, непременно окажется вещим.

***

Николаса объяла густая, теплая, влажная тьма. Ему было уютно и покойно. Он чувствовал себя здесь в полной безопасности. Внезапно кто-то негромко позвал его:

– Николас?

– Что?

– Ты. готов?

Вопрос этот его озадачил.

– К чему я должен быть готов?

– К тому, чтобы узнать правду о себе.

Его охватила паника. Чувство покоя и уюта исчезло без следа. По телу пробежал озноб. Помедлив, он едва слышно прошептал:

– Да.

Его ослепил яркий полуденный свет. Он очутился в просторных дворцовых покоях, под самым потолком, близ распахнутого настежь окна. Внизу он разглядел дитя, горько рыдавшее на руках у дородной рыжеволосой женщины. Кормилица. Губы ее шевелились. Он не мог расслышать слов, но откуда-то ему было известно, о чем она говорила. Она уверяла своего питомца, что не даст его в обиду и никому не позволит причинить ему зло.

Николаса охватила ярость. Женщина лгала! Она никогда и ничем его не защитила от бесчисленных обид и от насмешек окружающих. Видение подернулось дымкой, потускнело и вскоре исчезло. Он увидел себя ребенком, который медленно, припадая на левую ногу, брел по длинному дворцовому коридору в свою спальню. Навстречу ему шли два маленьких пажа. Они поклонились ему и, стоило ему отойти на несколько шагов, принялись оживленно шептаться между собой. Он знал, что они говорят о его увечье и уж конечно насмехаются над ним. Он бросился в свою комнату с горящими щеками и глазами полными слез, изо всех сил хлопнул дверью и поклялся никогда больше не переступать порога спальни. Его душили слезы обиды и ярости. Он проплакал в одиночестве несколько долгих часов. К вечеру один из пажей доложил ему о скором приходе отца.

Он с трудом заставил себя подняться с постели, ополоснул лицо прохладной водой из серебряного кувшина, что стоял на умывальном столике, и стал дожидаться принца. Когда тот пришел, мальчик постарался принять веселый и беззаботный вид. Он знал, что отец терпеть не может слез. Арута поманил его за собой. Николасу следовало выйти в зал приемов и участвовать в очередной церемонии. Он подчинился, позабыв о своей клятве не покидать пределов спальни. Он сотни раз давал себе этот обет и неизменно его нарушал. Ему было шесть лет от роду.

Вскоре и это видение сменилось другим. Старшие братья, великовозрастные юнцы, высокие, стройные, сильные, с медно-рыжими волосами, унаследованными от принцессы Аниты, веселились вовсю и наперебой острили на его счет, делая вид, что вовсе его не замечают. Они называли его то мартышкой, то черным тараканом. Не помня себя от обиды и боли, он бросился прочь.

Картины прошлого замелькали перед его глазами с лихорадочной поспешностью. Он видел красавицу сестру, слишком занятую собой, чтобы обращать внимание на младшего брата, родителей, все время которых было посвящено государственным делам, сонм вышколенных слуг, за чьим усердием проглядывало полное равнодушие к застенчивому и замкнутому ребенку.

Но внезапно все эти образы прошлого, что навек впечатались в его память, уступили место настоящему, и Николас снова услыхал голос Пага:

– Готов ли ты остаться один на один со своей болью?

Николасу сделалось страшно, но несмотря на испуг, он все еще не мог стряхнуть с себя сонного оцепенения.

– Но ведь я и так… все это время… был в ее власти, – с усилием прошептал он.

– Ты ошибаешься, – мягко возразил Паг. – Виденья, что тебя посетили, – это всего лишь воспоминания о былом. Твоя боль не исчезла вместе с ними. И ты должен исторгнуть ее из своей души и увидеть наконец, какова она на самом деле, без всяких прикрас. Это будет нелегко.

Тело Николаса сотрясла дрожь.

– И этого нельзя избежать?

– Нельзя, принц.

Он снова очутился во тьме. Откуда-то до него долетели чарующие звуки нежного девичьего голоса. Он тщетно пытался открыть глаза. Внезапно зрение к нему вернулось, и он увидел юную прекрасную девушку с волосами цвета льна. Она неторопливой, плавной поступью шла к нему через длинный, богато украшенный зал. Сквозь ее полупрозрачные одежды проглядывали контуры стройного тела. Вглядевшись в черты лица девушки, он прошептал:

– Эбигейл?

Та кивнула и засмеялась. Николас скорее почувствовал, чем услыхал ее смех:

– Я стану для тебя кем угодно.

Тело принца сладостным трепетом отозвалось на чарующие, чувственные звуки девичьего голоса, которые он различал теперь с удивительной отчетливостью. Но на глаза его тотчас же набежали слезы разочарования, ибо в этом прельстительном образе ему почудилось нечто зловещее.

Девушка внезапно куда-то исчезла, и через мгновение перед ним предстала его мать – молодая, веселая и не правдоподобно красивая. Такой он ее запомнил в годы своего далекого детства. И тут оказалось, что он и в самом деле вдруг превратился в ребенка, едва научившегося говорить. Мать взяла его на руки, прижала к груди и стала тихо нашептывать слова любви и утешения. Ее нежное дыхание щекотало его шею. Ему было тепло и уютно. Он снова почувствовал себя огражденным от всех опасностей.

Но тут из потаенных глубин его существа прозвучал едва различимый сигнал тревоги. Он резко отпрянул от матери.

– Я давно уже не дитя!

Рука его коснулась чьей-то теплой, нежной и упругой плоти. Перед ним вновь была Эбигейл. Ладонь его оказалась на ее округлой груди. Огромные голубые глаза девушки глядели на него не мигая, розовые губы приоткрылись, обнажив ряд жемчужных зубов. Оттолкнув ее, он крикнул: