Книга: Я сижу на берегу - Рубен Гальего

Мне повезло, Мише тоже повезло. Он должен был сдохнуть в приюте для душевнобольных, потому что плохо учился и не слушался старших. Я должен был спокойно умереть в обычном доме престарелых. Я был хорошим мальчиком, я хорошо учился и никогда не спорил со взрослыми. То, что мы оказались в одном заведении, не совсем совпадало с традиционными историями про плохих и хороших детей. Но на правильные истории нам с Мишей было плевать, мы хотели жить, всего лишь хотели жить, ничего больше

Можно ли оставаться полноценным человеком, не имея рук или ног? Можно ли сострадать человеку, когда сам изо всех сил терпишь и превозмогаешь боль? Можно ли радоваться, когда последняя партия в шахматы, ценою в жизнь, проиграна в твою пользу? Как и ранее, не взывая вас к жалости, автор обо всем этом поведует в своем романе. Ко второй книге у меня, по-видимому, уже выработался иммунитет, и, не смотря на то, что читая некоторые эпизоды, начинают шевелиться волосы на голове, меня она уже так не шокировала, как «Белое на черном».

Книга состоит из двух частей, театральной постановки вокруг серединки событий. Мне больше понравилась серединка, ведь постановка была направлена больше на самокопание главного героя и более явное стремление описать систему в ее отрицательном виде. Да, в серединке тоже описывалась система, но это выглядело как факты, а не как личная оценка автора. И в это веришь лучше, и сопереживаешь острее.

Книга местами тяжелая, местами меланхоличная, местами как я люблю - философская. Книга подойдет, если вы хотите после прочтения задуматься о жизни за счет вида с другого ракурса.

Способность дотянуться до колес инвалидного кресла переоценить невозможно. Иногда, когда я просыпаюсь утром, мне совсем не хочется жить. Мне плохо, очень плохо. В такие дни я повторяю себе одно и то же. Я – счастливый человек, я могу сам сходить в туалет.

Роман «Я сижу на берегу» представляет собой череду эпизодов из жизни двух друзей сначала в детском доме, потом в доме престарелых. Но дружба их необычна. Это, скорее, даже не совсем дружба в привычном для нас смысле слова. Между Рубеном и Мишей возникает крепкий и достаточно эффективный симбиоз: один получает возможность интеллектуального общения, другой – непрерывный уход.

– Миша. – Что? – Я боюсь. Почти всегда я знаю, что Миша скажет. Чаще всего Миша начинает фразу с утверждения, что я дурак. На этот раз все происходит хуже, гораздо хуже. – Правильно делаешь, что боишься. Я тоже боюсь.

Как и подобает мемуарной литературе, почти все рассказы-главы сюжетно автономны. В основном автор описывает события, пережитые в интернатах, а также людей, с ними связанных. Я понимаю: читателю позволено увидеть лишь верхушку айсберга. Почему? В одном из своих интервью Рубен Гальего поведал историю о том, что однажды он дал почитать одну из версий своего романа альпинисту – человеку сильному физически и морально. Знакомый Гальего альпинист осилил не более 10 страниц книги, а дальше отказался читать (слишком велик оказался ужас от понимания происходящего в местах для детей с ограниченными возможностями здоровья). Тогда в очередной раз Гальего понял, что нельзя обрушивать на неподготовленного читателя ПРАВДУ о том, что значит быть не таким, как большинство.

– Вот ты посмотри, Маня. Посмотри на него. – Она кивает в мою сторону. – Ты посмотри на него внимательно. Ни рук, ни ног. И не человек вовсе, даже не полчеловека, а видишь, тоже друг у него есть. Понимать надо. Друг!

Как измерить силу воли человека? Мы жалеем людей, имеющих справки об инвалидности. Но если серьёзно задуматься на эту тему, выяснится, что люди с ограниченными возможностями передвижения гораздо сильнее большинства из нас. И сила эта проявляется ежедневно, ежечасно в непрекращающейся борьбе над собственной физикой тела. Говорят, суицид – удел людей слабовольных. Не в данном случае. Едва ли не самым часто повторяющимся мотивом романа становится потенциальное самоубийство и способы удачно его совершить при парализованных конечностях. Отвоевать себе право на смерть – ещё одно проявление силы воли.

Самое сильное преступление в интернате – попытка суицида. Кончать с собой – запрещено.

Что есть человек? Обязательно ли иметь движимые руки и ноги, чтобы им считаться? Где спрятана суть человека? Для меня быть человеком – значит уметь размышлять и выражать свои мысли осознанно и свободно. Исходя из этого достаточно грубого, но отражающего суть моих соображений, определения, не каждого здорового человека можно называть полноценным.

Умение подносить ложку ко рту ценится в моем мире гораздо больше, чем способность читать.

Закончить отзыв на эту книгу я хочу отрывком из интервью 2013 г. Рубено Гальего газете «Совершенно секретно»:

– Кто подтолкнул к тому, что надо учиться? – Пацаны, десять человек в палате для доходяг. Трубчевский детдом, Брянская область. Лес, глухая провинция. Я попал на кровать, где до меня жил мальчик Марат. Он умер, потому что окна не были заклеены и из них дуло. Так что нянечки называли меня Маратом в первые дни – пока не привыкли. Эти мальчики-переростки, которых директор детдома держал у себя лишних два года – за что и огреб по полной программе, – были блестящи: читали наизусть, учили языки, заставляли меня учиться. Умерли они в течение месяца в доме престарелых – и это стало одним из важнейших событий моей жизни: всех моих сокамерников по факту увезли на казнь.

На фотографии: Рубен Гонзалес-Гальего (источник фото здесь)

– Чего бы ты хотел? – спрашиваю я Мишу. – Сдохнуть. – Я серьезно. – Сдохнуть быстро и безболезненно.

Книга состоит из трех частей или актов. Первый и третий - это пьеса в театре абсурда. Второй акт - это зарисовки из жизни двух обитателей из дома престарелых и инвалидов. Рубен - он же автор книги - с рождения болен ДЦП. Передвигается на инвалидной коляске, более менее может за собой ухаживать. Миша болен миопатией. С каждым годом его мышцы атрофируются, он не может жить без посторонней помощи.

В основном, книга состоит из диалогов Рубена и Миши. И если сначала книга воспринимается достаточно легко, не смотря на тяжелую тему, то постепенно легкость сменяется чувством, как будто тебя пришибли мешком по голове. Живешь ты себе спокойно в своем здоровом мире, паришься из-за каких-то мелочей. А кто-то живет совсем по другому. И живет, и иногда даже хочет продолжать жить.

Умение подносить ложку ко рту ценится в моем мире гораздо больше, чем способность читать.

Я - счастливый человек, я могу сам сходить в туалет.

– Мы – насекомые, – говорит Миша. – Тутовый шелкопряд, – отвечаю я. – Не понял. – Тутовый шелкопряд – полезное насекомое. Из него шелк делают. – Тогда мы – тараканы. – Почему не мухи? Миша не смотрит на меня. Миша смотрит на банку с тараканами. – Мухи – летают.

Глупо злиться на того, кто кормит тебя с ложки.

Эта книга из тех, которые хочется скорее захлопнуть. Но даже после этого она тебя не отпускает, и ты продолжаешь прокручивать в голове сюжет, анализировать диалоги...