Текст книги "Ангелы во брони"

Генерал хотел было что-то ответить, не роняя при этом генеральского достоинства, но у него зазвонил телефон. Коротко переговорив со звонившим, генерал сообщил с появившимся в голосе оптимизмом:

– Кажется, нашли Крымшамхалову. Мои опередили твоих, Генрих.

– Что? – вскинул одновременно и брови и усы президент ЧОПа.

О печальной участи боевиков собственного ЧОПа, натасканных лично им, Генрих уже знал.

– Постовой милиционер, пэпээсник, видел похожую дамочку, но был без напарника и, в соответствии с инструкцией, в одиночку задерживать ее не решился.

– Правильно сделал, – без усмешки отозвался Генрих. – Где она?

Генерал МВД назвал адрес, который только что слышал от подчиненного.

– Что?! – брови и усы Генриха поползли еще выше, чем в прошлый адрес. – Это же… Адрес погибшего Каляева! Крымшамхалова в квартире Каляева. Что ты на это скажешь?

– Ничего не понимаю, – только и отозвался милицейский чин.

– На сей раз я лично возглавлю боевую группу! – чуть понизив голос, сказал Генрих. – И выясню все! Не сомневайся, генерал. А твои люди пусть ищут правдолюбца.

Максим и Николай как ни в чем не бывало вышли из подземного перехода. Правда, совсем другого, не того, в котором укрылись от преследования группы майора Воробьева. Учения на случай боевых действий в городских условиях не пропали зря. Тогда руководство разведки ВДВ снабдило командиров разведдиверсионных групп (в том числе Водорезова) схемой тайных подземных коммуникаций. Разумеется, не всех, а лишь так называемой «верхней частью». Той самой, по которой лазили диггеры-любители, пользовались ремонтники метрополитена, а также службы МВД. Так называемое «Метро-2» (тайные коммуникации на случай войны или другого «особого периода») было для тех, кто оказался в «верхней части», практически недоступно. То есть диггеры-любители иногда (очень редко) натыкались на взрывонепроницаемые двери, но не более того. Открыть их без специальных приспособлений было невозможно, взорвать тоже. Но передвигаться из одной точки города в другую было вполне возможным делом. Что и продемонстрировали Водорезов со своим бывшим гвардии рядовым, вспомнив некогда досконально выученные схемы. Когда Николай позвонил Богданову на номер экстренной связи, Максим переспрашивать ничего не стал, но тут же назвал нужный адрес. И успел туда раньше воробьевской опергруппы. А уж снять замок с находившейся в подземном переходе двери, ведущей в «диггеровский лабиринт», для Максима и вовсе не представило никакой сложности.

– Что дальше, командир? – спросил, переведя дух, Максим.

– Стало быть, я снова командир? – вопросом на вопрос отозвался Николай.

– В соответствии с положением о воинских званиях, – улыбнулся Максим.

– Взять базу вдвоем сможем? – спросил Водорезов.

– Ты там был?

– Был, – кивнул Николай.

– И спрашиваешь? – поддел Водорезова гвардии рядовой.

– Присядем? – кивнул в сторону скамейки Николай.

Они присели на скамейку. Вот он, вроде бы родной город, никаких боевых действий. А они на войне. На самой настоящей, жестокой и беспощадной. В плен гвардейцев-десантников брать не будут. Точно так же, как и на Кавказе.

– Значит, так, рядовой Богданов, – заговорил Николай, но закончить свою фразу не успел.

К скамейке, на которой устроились они с Максимом, подошла женщина.

– Удивляться не стоит, резких движений делать тоже не стоит, – сказала Любовь Николаевна.

Люба была одета в строгий костюм, волосы убраны в узел, косметики минимум. Не Анна-Николь Смит, старший следователь по особо важным.

– Воробьев не такой дурак, полковник кое-чему его научил, – без лишних предисловий начала Люба. – Сумел-таки найти, куда вы провалились, и схему коммуникаций достал. Вы оба на прицеле, группа захвата на сей раз все учтет.

– А ты… Сумела их убедить, что сможешь уговорить нас? – не оглядываясь поинтересовался Водорезов.

– Им очень легко сейчас убить нас всех троих. Было бы легко… – продолжила Люба.

– И что мешает?

– Я, – буднично сообщила Дмитриева. – Точнее, один парень из спецназа МВД… Одним словом, у нас с ним добрые отношения. Были когда-то. После Чечни башню сносит, особенно когда его друзей обижают. Он в группе захвата старший. Поэтому, пока я здесь, никто огонь не откроет.

– Ну, пошли, Люба… – на правах командира принял окончательное решение Николай.

Против спецназа МВД, тем более озлобленного недавним проколом, дергаться было бесполезно. Сквозь землю уже не уйдешь. А уж как работают бойцы милицейских спецотрядов, Водорезов в Чечне насмотрелся, профи там были не хуже, чем в ВДВ. Особенно по части силового задержания.

3

Воробьев ударил Максима беззлобно, дескать, будем в расчете, парень, потом, может, и подружимся. Максим на ногах устоял, но слегка качнулся. Все-таки майор был не последним кик-боксером в «Динамо». Милицейский генерал, находившийся в загородной резиденции, куда доставили десантников, сделал вид, что ничего не заметил. Сидевшая по левую руку от него подполковник Дмитриева тоже. Здесь же был и следователь Рустам Муратович.

– Наручники можно снять, – смилостивился генерал МВД.

Спецназовцы МВД тут же выполнили распоряжение.

– Значит, так, – очень вежливым, пожалуй, отчасти наигранным тоном заговорил милицейский генерал. – Я… Точнее, мы, – кивнул он в сторону следователя прокуратуры и Любы, – ознакомились с вашими материалами. И, пожалуй, единодушно склонны верить, что Богданов не виновен в двойном убийстве.

После этого повисла выразительная пауза. Милицейский генерал не торопился с продолжением. Люба заметно нервничала, привычного ее спокойствия не наблюдалось. Следователь Рустам Муратович был традиционно флегматичным.

– Тогда в чем дело? – спросил Водорезов. – Мы можем быть свободны?

Генерал заметно поскучнел. Точно хотел сказать одно, а помимо его воли получалось совсем другое.

– Вот что, Николай. С вами сейчас будет разговор. Но хочу предупредить… Вы ведь как офицер знаете, что бывает за разглашение гостайны?

Сейчас генерал выглядел скучным и строгим. Чувствовалось, что все происходившее нервирует его больше, чем всех остальных.

– Я знаю, давайте по делу, – кивнул Водорезов.

– Вот Любовь Николаевна все поняла должным образом, – генерал МВД взглянул в сторону подполковника Дмитриевой.

– Очень хорошо, – отозвался Водорезов, отметив, что Люба старается не смотреть на них с Максимом и, судя по всему, желает приложиться к фляжке с коньяком, которой она не касалась с момента, как покинула стрелковый клуб.

– Тогда пройдите с товарищем, – кивнул генерал. – А вы, Максим, побудьте здесь, расслабьтесь. Арестовывать вас никто не собирается. Можете выпить кофе или, если желаете, коньяк…

– Чай с лимоном, если можно, – улыбнулся Максим.

Только улыбка у него при этом получилась недобрая. До Руслана по степени обаяния гвардии рядовому было далеко.

Водорезов в сопровождении двух молчаливых незнакомцев в штатском поднялся на второй этаж. Кабинет, куда его проводили, был скромным, окна наглухо зашторены, помещение освещалось ярким светом причудливой люстры. Посредине кабинета два кресла и журнальный столик.

– Ну вот, Николай, пришло время нам познакомиться. – Навстречу подполковнику поднялся высокий худощавый блондин лет сорока, с очень красивыми, на зависть многим женщинам, синими глазами.

Ранее Водорезов ни разу его не видел, а тот держался так, словно знал Николая много лет.

– Спецоперации в Африке, Афганистане, Югославии, Закавказье, – синеокий с ходу напомнил Водорезову о его боевом прошлом. – И везде вы показали себя на должном уровне. Надеюсь, правильно поймете меня и сейчас.

– Я тоже на это надеюсь. Кстати, кто вы такой и как мне вас называть? Вы столько знаете обо мне, а я даже не знаю… В каком вы звании?

– Я не военный и не из спецслужб, – ответил синеокий. – Можете называть меня Алексей Алексеевич. Так вот, Николай. Вы, действующий офицер разведки ВДВ, всегда руководствовались интересами государства, были верны присяге. Сейчас от вас требуется то же самое и ничего более.

– Государство – это вы? – тут же уточнил Водорезов.

– Да, – кивнул Алексей Алексеевич и положил перед Николаем документ, удостоверяющий то, что синеокий блондин и в самом деле занимал высокую должность в одном из высших органов государственной власти.

– Продолжайте, – пожал плечами Водорезов.

– Так вот. Скажу коротко – вы, подполковник, и ваш гвардии рядовой невольно вторглись в сферу новейших разработок оборонного значения. Вы, разумеется, действовали из благороднейших побуждений, хотели справедливости, а получилось… Получилось то, что получилось. Вы должны обо всем забыть. Про базу, про Угря-Сторожева, про рефрижераторы, про то, что было в Чечне… Похоронить и адрес потерять. Повторяю, вы сунули нос в секретные разработки стратегического характера. Вопросов лучше не задавать, я все равно вам на них не отвечу.

– А как быть с Максимом Богдановым? Ведь базу-лабораторию отыскал именно он.

– Богданов – беглый уголовник. Его убьют при задержании… Не напрягайтесь, подполковник, я не такой мерзавец, каким кажусь. С Богдановым все будет в порядке. У него нет близких родственников, семьи. Выдадим документы на другое имя, купим квартиру, подыщем работу, дадим небольшой стартовый капитал. Все-таки он классный спец, многое умеет. Такой профессионализм должен быть вознагражден.

«В обмен на молчание», – чуть было вслух не произнес Водорезов и на некоторое время задумался. Синеокий Алексей Алексеевич, в свою очередь, не торопил его с ответом. «Секретные разработки стратегического характера… – размышлял Николай. – Возможно такое? Но почему на каком-то заброшенном „Долгострое“? Почему с привлечением откровенных уголовников? А что, если все обстоит следующим образом – в начале 90-х некие правительственные чиновники и генералы, сросшиеся с оргпреступными кланами, затеяли нехилый бизнес. Не просто торговлю человеческими органами (что весьма прибыльно), но еще и ряд научных разработок в области трансплантологии, пересадки органов. В этом случае их финансируют крупнейшие акулы бизнеса, как отечественного, так и мирового. Жить и быть здоровыми хотят все. В данном случае богачи поверили в проект Сторожева-Угря. Но не только богачи, но и кое-кто в высших эшелонах власти. Каляев, милицейский чин, вот этот синеокий. Формально все маскируется под обычные научные опыты, на деле убийства людей с целью завладения их органами, продажи чужой жизни ради здоровья и молодости тех, кто готов за это платить. Ментовско-фээсбэшное прикрытие не дает завести уголовные дела, синеокий сумел изобразить все как некие секретные стратегические исследования. Поэтому ни полковнику Яковлеву, ни следователю Любе, при всей их упертости, к базе-лаборатории не подступиться… Именно так все и обстоит на самом деле! И еще – ОНИ БОЯТСЯ! И покойный Каляев, и генерал МВД, и этот синеокий. Раз боятся, то у подполковника и его лучшего рядового есть шанс…»

– Секретные разработки? – переспросил Водорезов. – А точнее банальная торговля человеческими органами. Только под очень солидной и денежной «крышей»… Или не так?

Сейчас он решил немного поддразнить синеокого, вызвать таким образом огонь на себя, посмотреть на реакцию блондинистого «стратега».

– Сейчас не время это выяснять. Хватит вопросов. Я не собираюсь вас пугать, вы старший офицер, сами неоднократно участвовали в специальных операциях. Знаете, что свидетелей профессионалы не оставляют!

«Вот ты и сорвался! – мысленно возликовал Николай. – Стал в открытую угрожать, физиономия задергалась, хорош стратег! Ну что ж, кое-что сейчас через нервы твои и говорливость я выясню!»

– Значит, кругом ваши люди, – продолжил Водорезов. – И эта гнида Угорь, и убийца целой семьи… Кажется, Генрих?

– Да, Генрих, и вы про него забудете.

– Он так ценен вам? Или просто дорог как память? Секретные стратегические разработки и наемный убийца, мясник…

– А что поделать? – сверкнул синими очами Алексей Алексеевич. – Вы, Николай, ангела из себя тоже не стройте! Сколько чеченских головорезов в первую войну против вас воевали, головы вашим солдатикам отрезали, в рабство людей угоняли?! А потом, во вторую кампанию что-то наверху щелкнуло, – собеседник Водорезова выразительно показал своими синими очами под потолок. – Что-то НАВЕРХУ ЩЕЛКНУЛО, – повторил он и тут же без паузы продолжил: – И многие эти головорезы перешли на нашу, дорогой подполковник, сторону. Кое-кто даже, поговаривают, академию Фрунзе окончил и теперь, как вы, Николай, подполковничьи погоны носит… Вам лучше знать, господин десантник, правда это или дурацкие разговоры…

– Не будем об этом. – Водорезову не хотелось касаться больной для него темы.

– Просто с Генрихом то же самое. Он больше не бандит, не отморозок… Ну, не будем задавать больше вопросов, а, подполковник?

– И какое же звание получит Генрих?

– Никакого. Как и прежде, останется президентом ЧОПа. Но работать будет исключительно на нас.

– И он готов?

– А он уже давно работает на наши структуры. Еще с середины девяностых, когда входил в одну из столичных преступных группировок в качестве «рядовой торпеды». Он тогда быстро понял, кому нужно служить, волей случая вышел на наших людей. С тех пор неплохо помог нам, устраняя тех, кто мешал бизнесу крышуемых нами деловых людей. К слову сказать, все устраненные Генрихом были законченными мерзавцами, бандитами-беспредельщиками. Мы же помогли Генриху из «рядовой торпеды» стать лидером группировки, а затем и вовсе сумели легализовать его банду, зарегистрировав ЧОП. Таким образом, натасканные Генрихом костоломы из бандитов превратились в добропорядочных частных охранников.

«А завербовал его либо Каляев, либо ментовский чин, с которым только что беседовали…» – сделал мысленное заключение Водорезов. ЧТО-ТО НАВЕРХУ ЩЕЛКНУЛО. Очень точно синеглазый господин охарактеризовал явление, которому еще совсем недавно не находилось внятной формулировки.

Что-то наверху щелкнуло…

– Не нравится мне все это, – продолжил свою «разведку боем» Водорезов.

– Николай, почему вам так нравится играть передо мною эдакого «мальчика наоборот»? – спросил Алексей Алексеевич.

– Если все идут пешком с барабаном и флажком – он садится в авто-БУС и берет с собой трубу… – процитировал на память детский стишок Николай.

– Это про вас, – кивнул синеокий. – Перед своими генералами вы можете вести себя как заблагорассудится, а вот со мной извольте вести себя серьезно. Сейчас вы зачем-то клоунничаете, тянете время. Рискуете разозлить меня… Получить прибыль – не рискуя, приобрести опыт – не подвергаясь опасности, удостоиться награды – не работая, – столь же невозможно, как жить, не будучи рожденным.

Алексей Алексеевич явно привык, чтобы последнее слово оставалось за ним.

– Вот с этим я не спорю, – согласился с последним высказывнием синеокого Водорезов.

– Это философ Сенека. Так вот, Николай. Давайте условимся, что ангелы существуют на небесах, и лично вы далеко не святой человек. За ваше молчание, за то, что вы забудете про лабораторию, вы получите очень хороший гонорар.

– Видите ли, Алексей Алексеевич, тут есть один маленький психологический нюанс, – мягким тоном заговорил Водорезов. – Я на ваши условия согласен. Но вот Максим Богданов… Я поговорю с ним, сумею убедить. Он согласится забыть про «Долгострой», согласится поменять фамилию, но вот про Генриха забыть, увы, не сможет. Даже если пообещает.

– И что?

– Отдайте Богданову Генриха, и он успокоится.

– Вы еще будете условия мне ставить! – вновь сверкнул синим сиянием прекрасных глаз «стратег».

– Просто это наиболее оптимальный вариант, – пожал плечами Водорезов. – Мы вам молчание, вы нам Генриха…

– И деньги, и квартиру Богданову, – кивнул синеокий.

– Последнее вы предложили сами… Неужели вам так дорог Генрих? Убийца, костолом. Был Альфред Степанович Сторожев, Угорь, но вы ведь его не шибко пожалели. Уж не тот ли же Генрих его и убрал? Впрочем, это мне не сильно интересно. Важно, что вы эту сволочь Угря ликвидировали и не поморщились.

– Альфреда Степановича Сторожева я всегда очень уважал, – как-то совсем не к месту произнес Алексей Алексеевич.

«Я, кажется, что-то нащупал, – интуитивно отметил Николай. – Нужно продолжать в том же духе, в том же направлении!»

– Сторожев был редким мерзавцем и негодяем. Неужели вы другого мнения? – спросил Водорезов, намеренно уводя разговор от существа вопроса.

Синеокий махнул ладонью, ничего не ответил.

– Он козел был. Козлина вонючий. Морда мерзкая, дергалась все время, правильно Угрем назвали. Боялся он, потому как трусом был. Из-за этого его и убили?

– О чем вы? – теперь у Алексея Алексеевича задергалась физиономия.

– О том, что убили Угря, потому как морда у него мерзкая и дерганая, – как ни в чем не бывало ответил Водорезов. – Или за что-то другое?

– Повторяю, Сторожев Альфред Степанович был моим… уважаемым деловым партнером. Ну а что случилось, то случилось. И больше ни слова об этом!

«Сторожев мертв, а этот заискивает перед ним так, будто Угорь все слышит и при случае припомнит!» – подвел итог Водорезов и переменил тему:

– Так как насчет Генриха?

– А знаете… Отдам я вам Генриха, – смилостивился синеокий. – Будем считать это актом народной дипломатии и последующего примирения.

– Угорь мразью был на два порядка выше, но вы его «отдали». Ну а уж Генрих… Тогда будем считать, что договорились.

И Водорезов вновь отметил, что при фразе о том, что «Угорь был мразью» Алексей Алексеевич вновь занервничал. Сторожев, выходит, и мертвый для некоторых страшен?

– Как вас с таким ростом взяли в ВДВ? – вдруг ни с того ни с сего спросил «стратег». – Я знаю, что в Рязанское десантное принимают лишь тех, кто не меньше ста семидесяти пяти…

– Я окончил Тульское артиллерийское, но десантный факультет.

– Так вы и из пушки хорошо стреляете? – выдавил усмешку Алексей Алексеевич.

– Стреляю.

– Значит, так. Встречаемся через час. Вот адрес.

– Кафе? – увидев адрес, переспросил Водорезов. – Не самое престижное, за пределами МКАД. Конспирация?

– Хотите получить Генриха, подъезжайте в это кафе вместе с Богдановым. Можете делать с ним что угодно, если справитесь. Насчет остального… Как договаривались!

Телефонный звонок прервал только начавшиеся объяснения Руслана с Кариной. Голос подал городской телефон. Кизил взял трубку, но со словами не торопился.

– Простите, это Руслан? – послышался мужской голос.

– Предположим. – Кизил пытался вспомнить эту интонацию и одновременно с трудом сдерживал удивление. Стало быть, кое-кто хорошо осведомлен о его местонахождении.

– Это говорит Туб, – пояснил мужской голос. – Вас, Руслан, сейчас будут убивать. Немедленно покиньте квартиру. Меня можете не благодарить.

На этом разговор был закончен. Руслан привык к действию, но сейчас в буквальном смысле застыл с телефонной трубкой в руках.

– Что такое? – спросила Карина.

– Кажется, ты все-таки привела «хвост», – покачал головой Руслан. – Приведи ее в чувство, немедленно! – кивнув на не подающую признаков жизни Екатерину, скомандовал Кизил, а сам бросился к окнам.

Карина не заставила себя ждать, лишних вопросов задавать не стала, а нанесла Екатерине несколько хлестких ударов по щекам. Второй удар прозвучал одновременно с выстрелом, в комнате Руслан нос к носу столкнулся с одним из бойцов Генриха, проникших в квартиру с балкона, куда он попал при помощи альпинистского снаряжения. Боец «Защиты Люкс» выбил армейским ботинком балконную дверь и влетел в комнату, держа наготове пистолет-пулемет, но Руслан выстрелил первым. Реакция вновь не изменила ему. Кизил дважды выстрелил в сторону балкона, на случай других альпинистов, и еще пару раз вверх, откуда подобные «гости» могли спуститься.

– Руслан! – послышался голос пришедшей в себя Екатерины.

– Все в порядке, – вернувшись в комнату с дымящим пистолетом в руках, попытался улыбнуться Кизил.

Улыбка его на сей раз потеряла всякое обаяние и напоминала оскал. Волк, загнанный в яму, может только скалить зубы.

– Реалити-шоу продолжается! – подмигнул Руслан Оленьке, вышедшей из детской и снявшей наконец наушники.

– А где же Ксюша Колчак? – как ни в чем не бывало спросила девочка, которую уже в который раз бессовестно «разводили» взрослые дяди и тети.

– Снова в пробке, – ответил Руслан. – Но за ней послан вертолет. А пока вместо нее будет тетя Карина.

Тетя Карина, в свою очередь, мило улыбнулась и даже погладила бледную, дрожащую Екатерину по оголенному плечу. Тетя Карина, конечно, не Ксюша Колчак, но магически-гипнотизирующего обаяния ей тоже было не занимать. Оленька восторженно уставилась на новую «звезду» реалити-шоу. И в ту же минуту послышался гулкий удар в дверь. Руслан выстрелил, но пуля срикошетила – дверь в квартире Каляева была бронированной. Однако любую броню при желании можно взломать. А у тех, кто находился по ту сторону двери, такое желание имелось.

– Крымшамхалова, сука, сдавайся! – послышался злой крик, и еще более сильный удар в буквальном смысле сотряс бронированную дверь.

Казалось, били специальным тараном. Из-за того, что дверь была пуленепробиваемой, Руслан не мог остановить осаждающих квартиру. Минут за десять, если не быстрее, они высадят дверь, далее последуют длинные автоматные очереди. Перевалят всех, включая Оленьку, с нетерпением ждущую Ксюшу Колчак. Последним шансом для Руслана оставалось сообщить тем, кто штурмует квартиру, что у него в заложницах женщина и ребенок. Ничего другого в голову Кизила прийти не могло.

– Отсюда есть выход… – негромкий голос Кати донесся до Руслана в тот момент, когда он уже, казалось, принял окончательное решение.

– Ну!!! – крикнул Руслан, опустив пистолет.

Катя метнулась в спальную комнату, молча распахнула дверь одного из бельевых шкафов, скинула на пол вешалки. Там был тайный проход, ведущий в квартиру, находящуюся в соседнем подъезде.

– Поэтому обстановка в квартире такая скромная? – вставила язвительный вопрос «тетя Карина». – Генерал потратился на тайный ход?

– На то он и генерал, – ответил Руслан.

Все-таки ему фартило! Сейчас он уйдет отсюда. В его руках генеральская дочь, у которой, в свою очередь, генеральские счета, наследство. Через нее, Катю Мятликову-Каляеву, Кизил еще сумеет реализовать свой план, прибрать к рукам бизнес генерала. Таким образом, несмотря на некоторые осложнения, план Кизила развивался полным ходом.

В помощь Генриху и его бойцам подоспели подчиненные генерала МВД под руководством майора Воробьева. Милицейские спецназовцы в штурме квартир были признанными спецами, в отличие от мордобойцев из «Защиты Люкс». У них имелось специальное оборудование для высаживания самых прочных дверей, другие спецсредства.

Неожиданно на связь с Генрихом вышел сам генерал:

– Генрих, ты немедленно нужен здесь! Адрес загородного офиса ты знаешь.

Пожав плечами, Генрих сообщил своим подчиненным, что вынужден покинуть их по приказу свыше. В самом деле, деваться из квартиры Крымшамхаловой и ее возможным сообщникам некуда. Через минуту-другую в помощь подвалят еще какие-то крутые менты, непосредственные подчиненные генерала. Деваться бандитке некуда, завалят при задержании. Конечно, лучше, чтобы под его, Генриха, контролем, но с генералом не поспоришь.

Невидимый враг с такой силой ударил тараном в дверь генеральской квартиры, что «броня» влетела в коридор, в свою очередь, сорвав с петель дверь, ведущую в спальную комнату. Бойцы МВД дали короткие очереди.

– Суки!!! – не смог сдержать себя Руслан, стреляя с двух рук.

Катя, Карина и Оленька уже скрылись в чреве шкафа-убежища, но Кизилу нужно было задержать преследователей, чтобы те не смогли сразу же обнаружить тайный ход. Иначе немедленно свяжутся по рации, кругом все оцепят. Нет, у Руслана и его баб должна быть фора, хотя бы в десять минут. Нельзя так запросто пускать ментов (или кто там они?!) в квартиру. Штурмующие дали еще одну короткую очередь, которая прошла над головой Кизила. После этого на какие-то секунды наступило затишье. Руслан ощутил, что в результате короткого ближнего боя у него основательно заложило уши. «Все, ухожу!» – решил Руслан и рванул к спасительному шкафу. Через мгновение он оказался в узком тамбуре вместе с женщинами.

– Где мы выйдем? – спросил Руслан Катю.

– Пройдем одну квартиру, выйдем через следующую, – ответила та.

– Значит, через подъезд?

– Да.

Держа наготове оружие, Руслан пошел первым по глухому узкому коридору. Следом за ним Катя с Оленькой, замыкающей шла Карина, опять же с оружием наготове.

Бойцы спецназа МВД не имели привычки заставлять себя ждать. Поскольку выстрелов из квартиры не слышалось, четверо автоматчиков ворвались в нее. Следом за ними – майор Воробьев и оперативники. Сотрудника ЧОПа «Защита Люкс» готовы были проникнуть в квартиру следом за ними.

– Никого, майор, – аж присвистнул один из спецназовцев, быстро и профессионально обследовав квартиру.

Осторожно следуя по тамбуру-коридору, Екатерина вдруг остановилась, обернулась к дышащей ей в спину Карине.

– А ты, тварь, сдохнешь! – зло прошипела Катя и что есть сил толкнула Карину.

Опытная бандитка никак не ожидала атаки именно в этот момент, поэтому невольно отступила. Этого вполне хватило Екатерине, чтобы нажать не видимую ни Кариной, ни Русланом, кнопку на стене. Между ней и Кариной захлопнулись глухие непробиваемые двери. Они выросли из стен, словно створки турникета в метро. Таким образом Катя отрезала Кизила от Карины.

– Что ты делаешь?! – крикнул обернувшийся Руслан.

– Я не хочу, чтобы эта баба была с нами!

В руках у Кати был пистолет. Когда и где она сумела его добыть?! Ничего не скажешь – дочка стоит папы-генерала. Убить, обезоружить ее прямо сейчас? Руслану это не составило бы большого труда. «Бабы есть бабы…» – вновь подумал Руслан, с трудом сдерживая себя.

– Она привела в нашу квартиру убийц! – выдала последний аргумент Катя. – Быстрее уходим, Руслан.

И Руслан двинулся дальше по спасительному коридору. Из двух женщин приходится выбирать одну, и Кизил свой выбор сделал. Опять же повинуясь спасительной звериной интуиции. Уже в который раз звериная натура взяла верх над человеческими качествами Руслана.

– Шкаф проверили? – спросил у подчиненных майор Воробьев.

– Да он узенький, – пожал плечами спецназовец. – Крымшамхалова скорее застрелится, чем будет в три погибели там сидеть.

– В таком случае мне нужен ее труп, – категорично заявил майор.

– Почему труп? – не понял спецназовец.

– Ты же сам сказал «она скорее застрелится», – ответил Воробьев, указывая на шкаф стволом своего «макарова».

Спецназовец более лишних вопросов не задавал. Вскинул автомат, остальные бойцы сделали то же самое.

– На эту тему есть хороший анекдот… – громким голосом начал отвлекающий маневр спецназовец.

Однако веселить окружающих он не стал, вместо этого внезапным движением распахнул дверцу шкафа. Тут же из его чрева грохнули четыре выстрела. Одна из пуль ударила спецназовца в кевларовый бронежилет и отбросила на диван. Автоматчики ответили очередями, Воробьев, в свою очередь, тоже трижды выстрелил.

Карина лежала на полу тамбура. Очередь спецназовцев задела бедро, пол стал липким от ее крови. В обойме осталось два патрона. Карина уперла ствол пистолета под собственный подбородок, но выстрелить не успела. Следующая короткая очередь пронзила кисть ее руки, пистолет отлетел в сторону. А еще через мгновение ее накрыли чем-то тяжелым, как впоследствии выяснилось, специальным бронещитом. После этого дважды ударили, подняли с пола, заломили руки…

– Она вся в крови, немедленно перевязать! – отдал распоряжение Воробьев.

Карина стонала, лежа на диване, один из спецназовцев, имеющий медицинскую подготовку, бинтовал ее.

– Ранение не опасное, но крови много потеряла, – констатировал медицински подкованный спец.

– В таком случае начнем допрос не откладывая, – принял решение Воробьев. – Как ты оказалась в квартире? Кто еще был с тобой?

Могучая фигура майора нависла над обездвиженной, побледневшей, некогда смуглой Кариной Крымшамхаловой. Вместо ответа Воробьев получил плевок в свою вспотевшую физиономию. На это у Карины сил пока еще хватало. Майор не сразу нашелся с ответными действиями. Из замешательства его вывел спокойный женский голос:

– Крымшамхаловой сейчас нужен покой. Пожалуй, стоит вызвать «Скорую».

В комнате появилась старший следователь Любовь Николаевна Дмитриева. Сейчас она была одета строго и скромно, роскошные блондинистые волосы были собраны в привычный узел на затылке.

– Вы-то как здесь оказались? – досадливо спросил Воробьев.

– Убивать вы Карину Александровну не стали, – вместо ответа констатировала Люба. – Значит, хотите что-то выяснить у нее. И я, как это ни странно, тоже кое-что хочу узнать. Но для начала женщине необходима квалифицированная медицинская помощь.

– Ох, Любовь Николаевна, – только и вздохнул майор Воробьев. – Шли бы вы… Своей дорогой.

– Я как раз иду в этом направлении… Но «Скорую» все-таки следует вызвать!

При этих словах Дмитриева выразительно переглянулась с бойцами спецназа. Воробьев прекрасно понимал, что его авторитет в милицейской среде куда ниже, чем у Любы. Ко всему прочему, она была старше его по званию.

– Я буду говорить с ней. – Карина сделала вялое движение рукой в сторону Любы.

– Тогда оставьте нас наедине. – Люба буквально прожгла взглядом майора Воробьева.

Тот не возражал, связываться-ссориться с Дмитриевой ему не хотелось, к тому же баба бабу поймет, точнее расколет, лучше. Потом Крымшамхалова в любом случае достанется Воробьеву и людям Генриха.

«Любимая, это все туфта! Все совсем не так! Я люблю тебя! Тебя и только тебя! Я убью ее, убью эту генеральскую сучку и весь их поганый бизнес будет принадлежать нам!» – эти слова буквально-таки клокотали в сознании Руслана. Но он молчал. Молча вместе с Екатериной и ее дочкой прошел по спасительному коридору, молча вышел из подъезда и тут же, подняв руку, остановил такси. Назвал адрес, машина тронулась.

– Ну что, Карина Александровна… Кизил бросил тебя.

Люба не спросила, а произнесла эту фразу уверенным утвердительным тоном. Будто была рядом с ними в узком тамбуре, ставшем для Крымчанки ловушкой. Карина не знала, что на это ответить.

– Где Кизил? – спросила Дмитриева.

Карина молчала.

– Я следователь Дмитриева, – продолжила Люба. – Ты наверняка слышала обо мне и должна знать, что я не опускаюсь до беспредела. И слово свое держу. Если не хочешь разговаривать со мной, тебя станут допрашивать другие. Они сумеют вытащить из тебя все, а потом убьют.

Про ментовскую следачку Дмитриеву Карина слышала. Слово та держала и подследственных под пресс не ставила. Но ей, Карине-Крымчанке, что теперь до этого? Ей сохранят жизнь… Но для чего?! Чтобы отомстить Руслану и его сучке?! Но когда это будет?! Расколоться перед следачкой?! Но это не для нее, Крымчанка всегда была упертой и никогда никого не сдавала. Вот только что будет дальше? В любом случае ее увезут в больницу, обколят разной гадостью, поставят охрану. Этот майор начнет вытряхивать из нее все о Руслане. Потом ее убьют. Майор мараться не станет, скорее всего сделают какой-нибудь мерзкий укол… Вот и вся жизнь Карины Крымшамхаловой, неудавшейся балерины, уголовницы-рецидивистки. Тем не менее… У нее есть единственный шанс, и она не упустит его.