Текст книги "Прекрасная Магелона"

Нельзя сказать, что Уленшпигель был всегда бескорыстен в своих проделках. Нищий бродяга знал цену деньгам. Замечательная находчивость и изобретательность помогали ему на время расставаться с нищетой. Четыреста гульденов получил он за невидимую картину с доверчивого ландграфа Гессенского (ист. 27). Много пожертвований собрал он, выдавая себя за странствующего продавца реликвий, всюду показывая какой-то череп, якобы принадлежащий святому Брандану. Еще больше денег ему перепало, когда он начал собирать на построение храма у добродетельных женщин. Желая прослыть добродетельными, дурные жены проявляли особую щедрость, и Уленшпигель «получал самые богатые пожертвования, о каких прежде и не слыхали» (ист. 31).

Впрочем, главный смысл приведенных шванков заключается в их сатирической направленности. В первом случае народная книга насмехается над раболепием придворной знати, которая, заботясь о своем происхождении, готова увидеть живописное изображение княжеской родословной там, где была всего лишь пустая белая стена. Второй шванк представляет собой выразительную зарисовку из жизни предреформационной Германии, когда по стране бродили ловкие обманщики, с выгодой для себя пользовавшиеся простодушием верующих.

Атмосфера десятилетий, непосредственно предшествующих реформации, переросшей в Великую крестьянскую войну, ощущается в народной книге. На ее страницах неоднократно появляются фигуры католических клириков, достойных осуждения. Попы погрязают в чревоугодии (ист. 37) и алчности (ист. 41), нарушают законы целибата (безбрачия), разглашают тайну исповеди (ист. 38), охотно принимают участие в мошеннических проделках (ист. 67). Упоминаются в книге рыцари-грабители, от которых на рубеже XV и XVI вв. сильно страдали немецкие города. К одному такому «благородному господину» Уленшпигель даже поступил на службу, и тот разъезжал вместе с ним «по многим местам, заставляя грабить, красть, отнимать чужое, как было в его обычаях» (ист. 10). С какой ненавистью горожане относились к этим феодалам-грабителям, ясно уже из первой главы народной книги, где упомянут замок Амплевен, который был магдебуржцами с помощью жителей другого города разрушен «как вредное разбойничье гнездо».

О неустройстве, царящем в германской империи, прямо говорится в известном шванке об очечном ремесле (ист. 62). Как-то раз Уленшпигель начал выделывать очки и на вопрос трирского епископа стал жаловаться на упадок очечного ремесла. По его словам, это ремесло стоит на пороге гибели, потому что «высокие господа, папы, кардиналы, епископы, император, короли, князья, советники, правители, судьи во всех городах и весях (спаси их господь!), в нынешнее время смотрят сквозь пальцы на то, что законно или незаконно, и это порой зависит иногда от денежных даяний». Иное было в прежние времена, когда на земле царили закон и правда. Тут нельзя не вспомнить призывы народной оппозиции накануне Великой крестьянской войны вернуть страну «к старой правде», т. е. к временам более справедливым, когда трудовому люду жилось не столь тяжко. Эти призывы начали звучать уже в XV в., по мере того как в Германии поднималось народное движение, направленное против возрастающего феодального произвола.

Герой народной книги неугомонный Тиль Уленшпигель не связывал свою судьбу с этим движением, с мятежными тайными обществами, возникавшими в Германии еще в XV в. («Бедный Конрад», «Башмак» и др.). Лихой бродяга, шут, фигляр, озорник, он, как вольная птица, перелетал с места на место, нигде долго не задерживаясь. Он не был участником политической борьбы, хотя и сочувствовал обездоленным, к числу которых сам принадлежал. И озорство его подчас бывало просто озорством, лишенным осознанной цели. К тому же оно довольно часто выступало в гробианской форме, содержащей немалую долю цинизма.

И все-таки проделки Уленшпигеля обладали немалой взрывчатой силой. Они бросали вызов куртуазным традициям, продолжавшим заявлять о себе в немецкой литературе, а также расшатывали устои патриархального мира, под благолепным покровом которого скрывались рутина и социальная несправедливость, основанная на господстве имущего над неимущим. В этом плане весьма примечательны многочисленные шванки, в которых Уленшпигель выступает в качестве подмастерья, сводящего счеты со своими хозяевами. В шутовскую форму обличен здесь социальный протест, имевший вполне реальную историческую основу. Ведь, подобно Уленшпигелю, немецкие подмастерья XV и XVI вв. протестовали против чрезмерно длинного рабочего дня, против ночной работы, плохой пищи, низкой оплаты и т. п. Первая «производственная» история (ист. 19) в народной книге повествует о том, как Уленшпигель в Брауншвейге нанялся подмастерьем к пекарю и в отместку за то, что тот заставил его работать всю ночь, испек ему взамен хлеба мартышек и сов. В следующий раз в деревне Ульцен хозяин вновь заставляет Уленшпигеля работать всю ночь. Тот должен просеивать муку, чтобы к раннему утру все было готово. При этом в огне мастер ему отказал, предложив проводить работу в свете месяца. И Уленшпигель сеял муку во дворе, где светил месяц (ист. 20). В Ростоке у кузнеца Уленшпигеля вновь ожидала ночная работа, и он отплатил хозяину тем, что пробил в потолке большую дыру (ист. 39). Забавным образом отплатил, Уленшпигель портному, заставившему его работать в то время, когда он сам отправился спать (ист. 47). В Стендале Уленшпигель отомстил суконщику, заставлявшему подмастерьев работать полную неделю без выходных дней (ист. 50). А в одной деревне он отплатил скупому кузнецу, предложившему ему питаться из выгребной ямы (ист. 40). В своей ненапечатанной статье «К вопросу о народной книге XVI века о Тиле Уленшпигеле» (1953) Р. В. Френкель пришла к выводу, что «шванки» о Тиле-подмастерье отразили острую социальную борьбу между ремесленниками-мастерами и их подмастерьями. Тиль действует в них за собственный страх и риск, но требования, которые он отстаивает, – право на свободный от работы день раз в неделю, отмена ночной смены работы, ограничение работы при свечах, получение доброкачественной пищи – являлись обычными требованиями подмастерьев, которые они отстаивали в борьбе с мастерами, соединяясь в союзы, братства и товарищества».

В годы Великой крестьянской войны эти требования звучали особенно громко, зато после поражения народной революции Тиль Уленшпигель, продолжавший появляться на страницах немецких шванков, утратил свои мятежные чувства. Он стал заурядным гулякой, обжорой и лентяем. Таким изобразил его И. Фишарт в своем «Новом рифмованном Эйленшпигеле» (1572). Правда, немецкий сатирик конца XVI в. не уставал бичевать пороки, процветающие в германской империи. Последняя представляется ему царством плутов, из которых особенно выделяются ростовщики, приносящие огромный ущерб народу. Бичует он также алчных чиновников, купцов, утопающих в роскоши, невежественных врачей, католических попов и монахов.

И только великий бельгийский писатель XIX в. Шарль де Костер, правильно уловивший мятежный дух неугомонного Тиля, в замечательном романе «Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке» (1867) превратил героя народной книги в смелого борца за общее дело.[40]40
  Шарль де Костер. Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке / Пер. Н. Любимова, вступ, ст. Б. И. Пуришева. М., 1978.


[Закрыть]

Об огромном успехе народной книги свидетельствуют ее переводы на иностранные языки. Помимо английского, фламандского и голландского, «Уленшпигель» был переведен на языки французский, датский, шведский, латинский, чешский и польский, В конце XVIII в. книга была переведена с польского на русский язык.

На немецком языке книга только в XVI в. выдержала 16 изданий.

Как уже отмечалось выше, по словам Гёте, характерной особенностью народных книг являлась их дешевизна, их доступность широким кругам покупателей. И так было не только в конце XVIII в., но и в XVI в., когда народные книги пользовались особой популярностью. Занимательные истории светского характера, образующие основу немецких народных книг, печатались уже в XV в. Но это были обычно дорогие, «роскошные» издания большого формата, богато иллюстрированные тщательно выполненными ксилографиями, доступные только узкому кругу состоятельных любителей чтения. Они как бы подражали дорогим, великолепно оформленным рукописным книгам, обращенным к высшим слоям общества. По мере того как росли города и крепла бюргерская культура, происходила демократизация книжного дела. Книгоиздатели начали выпускать книги, рассчитанные на массового читателя. Они печатались на дешевой бумаге в небольшом формате и украшались незатейливыми гравюрами, нередко переходившими из одного издания в другое и даже иногда не вполне соответствовавшими данному тексту. Чтобы устранить возможные нарекания, вместо указания года издания в книге иногда указывалось: «Напечатано в этом году».

В связи с возросшим спросом на дешевые книги предприимчивые издатели в Страсбурге, Аугсбурге, Франкфурте-на-Майне, Мюнхене и Нюрнберге начали снабжать ярмарочных продавцов ходовым товаром. Так, на ярмарках Германии появились «народные книги», охотно раскупаемые горожанами, а то и грамотными крестьянами. До нас дошел любопытный документ, дающий представление о том, как в XVI в. шла торговля этими книгами. Франкфуртский книгопродавец Михаэль Хардер отметил в своем торговом реестре, что в 1569 г. на ярмарке им продано около 2400 книг. Из них 233 – «Семь мудрых мастеров», 202 – «И в шутку, и в серьез», 196 – «Фортунат», 176 – «Магелона», 158 – «Мелузина», 157 – «Понт», 144 – «Гальми», 135 – «Октавиан», 118 – «Отврати печаль», 97 – «Гуг Шаплер», 85 – «Апполоний», 77 – «Уленшпигель», 70 – «Луцидарий», 56 – «Тристан и Изольда», 52 – «Флорио и Бианчеффоре», 39 – «Барбаросса», 37 – «Фиерабрас», 34 – «Роговой Зигфрид», 32 – «Маркольф», 39 – «Шильдбюргеры», 24 – «Оливье», 17 – «Герцог Эрнст», 18 – «Оливье и Артур», 8 – «Поп из Каленберга».[41]41
  Grundposition der deutschen Literatur im 16. Jahrhundert. Weimar, 1976, S. 252–253.


[Закрыть]

Реестр М. Хардера дает живое представление о том, как бойко шла торговля народными книгами на немецких ярмарках XVI в., как разнообразны были запросы покупателей, проявляющих интерес и к сборникам популярных шванков, и к старинным героическим сказаниям, и к рыцарским любовным историям, и к волшебным сказкам.

И конечно, значение народных книг не только в том, что на протяжении столетий они являлись излюбленным чтением простых людей Германии, но и в том, что в истории немецкой литературы они занимают прочное место. С ними связана традиция, которую по справедливости можно назвать романтической. От «Прекрасной Магелоны», «Мелузины» и «Фортуната» с его волшебным кошельком через любовно-авантюрные романы эпохи барокко к писателям времен романтизма тянутся прочные нити. Ведь не случайно «открытие» народных книг было совершено романтиками, непосредственно к ним обращавшимися. Другая линия литературного развития восходит к сборникам шванков, преодолевавшим «романтическое» двоемирие и прочно утверждавшимся среди земных реалий.[42]42
  Spnewald J. Vom Eulenspiegel zum «Simplizissimus»: Zur Genesis des Realismus in den Anfängen der deutschen Prosaerzählung. В., 1974, S. 28 etc.


[Закрыть] Такие книги, как «Уленшпигель», стояли у истоков реалистической немецкой прозы, поначалу еще весьма наивной, не знавшей сложных характеров. Ведь фигура Уленшпигеля лишена развития, с самого начала до конца она нарисована в контурной ксилографической манере. О движении времени мы узнаем только потому, что умножается количество похождений Тиля.

Вместе с тем уже в «Уленшпигеле» ясно намечены признаки бурной эпохи, завершившейся Реформацией. Да и сам Уленшпигель при всей его художественной статичности являлся воплощением неугомонной энергии, выступавшей чаще всего в форме плутовства. От народной книги путь перебрасывался к плутовским романам Гриммельсгаузена с незабываемой фигурой Симплициссимуса и его соратников, а затем и к другим произведениям немецкой литературы, в которых подчас скрещивались обе художественные линии.

Да еще и сейчас старинные немецкие народные книги могут привлечь читателя своей непосредственностью, наивной занимательностью и ярким вымыслом.[43]43
  В настоящем томе воспроизведены ксилографии из «Прекрасной Магелоны» издания Генриха Штейнера, 1535 г; гравюры на дереве (факсимиле) первого издания «Фортуната» (1509 г., Аугсбург), автором которых предположительно является Йорг-Брей Старший, гравюра на дереве (титульный лист) «Тиля Уленшпигеля» (1515 г., Страсбург), а также ксилографии из стихотворной обработки «Тиля Уленшпигеля» И.Фишарта (1573 г.).


[Закрыть]

Комментарии

Немецкая народная книга о Рыцаре Серебряные Ключи и о Прекрасной Магелоне является переводом на немецкий язык популярного в средние века и эпоху Возрождения французского рыцарского романа о Петре Прованском и неаполитанской принцессе Магелоне. На немецкий язык этот роман перевел в 1527 г. секретаре саксонского курфюрста Фридриха Мудрого и воспитатель его наследника Вейт Варбек (Veit Warbeck, 1490–1534). Переводчик был одним из образованнейших людей своего времени. Он родился в 1490 г. в г. Швебиш-Гмюнд (Schwвbisch-Gmund) в состоятельной бюргерской семье, глава которой мечтал о возведении своего рода в дворянское достоинство. Мечты отца унаследовал и сын. Начав свою деятельность на дипломатическом поприще, Варбек в 1506 г. продолжил свое образование в Париже и добился там различных ученых степеней, в том числе степени магистра искусств Парижского университета. Возвратившись на родину в 1514 г., он приступил к изучению права в Виттенберге, где стал ревностным учеником и другом Лютера. Дружеские отношения поддерживал также Вейт Варбек с выдающимися учеными-гуманистами немецкого Возрождения Г. Спалатином и Ф. Меланхтоном. В 1519 г. Варбек принял духовный сан, а в 1523 г. он был назначен воспитателем наследного принца Иоганна Фридриха. В 1532 г., когда его воспитанник стал курфюрстом, он был произведен в вице-канцлеры. Спустя два года Вейт Варбек умер, так и не будучи пожалован дворянским званием.

Предполагается, что роман о Магелоне он преподнес принцу Иоганну Фридриху в качестве свадебного дара по случаю его бракосочетания с принцессой Сибиллой де Клев 2 июня 1527 г. Книга как нельзя лучше соответствовала этому торжественному случаю, она повествовала о любви и верности отпрысков двух знатнейших домов Европы.

До настоящего времени сохранилось две редакции французского рыцарского романа о Магелоне, хронологический разрыв между которыми исчерпывается приблизительно двумя десятилетиями. Первая редакция, наиболее ранняя и наиболее архаичная, датируется исследователями 1-й половиной XV в. Она представлена рукописями и единственным печатным изданием Б. Бьюйе (Лион, ок. 1480). Вторая редакция, записанная в 1453 г., известна не только в рукописях, она многократно печаталась в XV в. По мнению французских ученых, вторая редакция представляет собой краткий вариант первой, подвергшийся к тому же языково-стилистической обработке. Советский исследователь В. Д. Кузьмина[44]44
  Кузьмина В. Д. Рыцарский роман на Руси: Бова, Петр Златых Ключей. М., 1964


[Закрыть] утверждает, что вторая редакция отличается от первой принципиальными изменениями, заключающимися в отходе от традиций средневекового повествования и приближении книги к литературным нормам и духу эпохи Возрождения. Основой для перевода В. Варбека послужила вторая редакция французского романа, причем переводчик, в свою очередь, усилил возрожденческую направленность книги.

Современное литературоведение выдвигает три основные гипотезы локализации романа. Согласно двум из них, сказочный восточный сюжет во время крестовых походов был занесен на юг Франции, где он в XII–XIII вв. ассимилировался с рыцарскими романами и местной легендой о. Магелон. Затем спустя два столетия, в течение которых роман существовал в устной традиции, он был обработан и записан по одной гипотезе при дворе Анжуйской династии, владевшей Провансом и мечтавшей объединить Прованс и Неаполь, по другой – при дворе герцогов Бургундских, покровительствовавших наукам и искусствам.[45]45
  Там же, с. 136–142.


[Закрыть] Согласно третьей гипотезе, которая нам представляется наиболее вероятной, прототипом всех европейских версий романа о Магелоне является древняя итальянская легенда, инвариант которой – бегство влюбленных из дома – восходит, скорее всего, к позднеантичным временам. Об этом свидетельствуют едва заметные намеки в тексте книги, где говорится, что описываемые события произошли в период перехода галльских племен в христианство (IV–V вв.), – когда Прованс, Лангедок и Аквитания были независимыми от Франции государствами. Недаром этот сюжет в его различных вариациях получил блестящее развитие в итальянской новелле эпохи Возрождения.

Древняя итальянская легенда связана с о-вом Магелон, лежащим у Средиземноморского побережья Франции. Этот остров в VIII в. захватывался маврами и поэтому назывался Сарацинской гаванью или островом Сарацинской гавани (Port sarrasin). Из этого следует, что проникновение на остров восточных сказочных мотивов могло произойти и несколькими столетиями ранее крестовых походов. Древняя итальянская легенда сохранила реальные черты исторического колорита острова, где действительно существовала упоминаемая в легенде Церковь Святого Петра. Святой Петр Магелонский был, видимо, местным святым. Церковь, как это было принято в средние века, была посвящена местному святому. Однако в легенде название реально существующей церкви получает иное обоснование: она посвящена принцессой Магелоной ее пропавшему возлюбленному. В древнейшем варианте легенды имена героев были скорее всего иными. Трансформация названия острова в имя принцессы произошла на другом этапе ее развития, скорее всего в Италии, тогда же и строительство церкви получило иное обоснование. Древняя итальянская легенда, обогатившись в ХП – XIII вв. эпизодами из авантюрных рыцарских романов, послужила основой итальянской версии романа, к которой восходят большинство его европейских редакций, в том числе и французской второй, переведенной В. Варбеком на немецкий язык.

Основой перевода В. Варбека послужила французская рукопись на пергаменте с проступавшим между строк латинским переводом текста романа – палимпсест. Позже перевод и оригинал хранились в библиотеке курфюрста Иоганна Фридриха Великодушного, воспитанника В. Варбека. вместе с частью этой библиотеки они были переданы в Исторический отдел библиотеки кобургских герцогов в Готе (SchloBbibliothek zu Gotha), где в настоящее время хранится факсимиле рукописи Варбека.

Книга Варбека лишена, как отмечалось исследователями, рабской подражательности и по своей сути является самостоятельным художественным произведением. Автор использовал языково-стилистические средства, сформировавшиеся до него и в его эпоху ставшие традиционными для немецкой прозы (см. ниже: «Фортунат». Примечания). По своему содержанию и по стилю «Прекрасная Магелона» близка к куртуазному рыцарскому роману, но отличается от него большей психологической тонкостью. Доминантой книги является мотив всепобеждающей любви и верности, недаром она была включена в издававшуюся в XVI в. антологию любовных историй – «Книгу любви» («Buch der Liebe»).

Роман о Прекрасной Магелоне был одной из популярнейших в Германии народных книг. Интерес к ней не угасал на протяжении столетий. В XVI в. в составе «Книги любви» «Прекрасная Магелона» печаталась 15 раз. До настоящего времени дошли также 5 верхненемецких и одно нижненемецкое издания XVII в. и 11 изданий, вышедших в XVIII в.

«Прекрасная Магелона» неизменно привлекала к себе внимание немецких поэтов. В XVI в. Ганс Сакс трижды обращался к этому сюжету, создав на его основе стихотворение в форме Meisterlied, a также шпрух (1554) и драму (1555). В том же столетии Валентин Шуман творчески переработал народную книгу и создал свою версию этого романа – «Кристофа Мюмпельгардского и Веронику Английскую» («Christoph von Mümpelgard und Veronika von England»). Роман был напечатан Шуманом в собрании его шванков, вышедших под названием «Ночная книжица» («Nacht buchlein») в 1559 г. Особое внимание уделили «Прекрасной Магелоне» немецкие романтики. В 1797 г. Людвиг Тик опубликовал свой роман «Прекрасная Магелона», в тексте которого имелись стихи. Несколько композиторов, в том числе и Брамс, положили стихи на музыку, так возникли популярные в свое время романсы.

Книга Варбека существовала поначалу лишь в рукописи Впервые она была напечатана Штейнером в 1535 і в Аугсбурге. Г Штейяер допустил значительное искажение и упрощение текста оригинала Его поправки переходили затем из одного издания в другое. Без текстуальных изменений рукопись Варбека была издана в конце XIX в Иоганном Больте в серии Библиотека старинных немецких переводов» (см.: «Прекрасная Магелона», Тексты, 2) Данный перевод на русский язык выполнен по тексту, вошедшему в трехтомное собрание немецких народных книг, выпущенное в 1968 г в ГДР, основанием для которого послужило издание Больте. От последнего оно отличается лишь унификацией умлаутов. На Руси немецкая народная книга о Прекрасной Магелоне известна со 2-й половины XVII в. через промежуточный польский вариант романа. Хотя известны различные варианты и обработки этого сюжета в России и на Украине, полностью книга В. Варбека переведена на русский язык впервые. Подробно история литературного развития этого романа на Руси прослежена литературоведом В. Д Кузьминой.[46]46
  Там же.


[Закрыть]

Тексты.

1. Em sehr iustige Histori von dem Ritter rait den silbern Schоusseln und der schoncn Magelonna – DeutscheZolksbucher. In: 3 Bd. Beilm; Weimar; Aufbau-Verlag, 1968 Bd 1, S 165–240.

2. Die schфne Mageiona, nach der Ongmalhandschrift herausgegeben von Johannes Bolte, in Bibhothek altйrer deutscher Ubersetzimgen Weimar, 1894