Текст книги "Охотники за костями. Том 1"

– Столько всего картограф не написал.

– Да, часть из этих сведений – от меня. Время от времени до меня долетали рассказы про Сепик. Там, судя по всему, живут два различных народа, и один пребывает в подчинении у другого. – Она пожала плечами в ответ на его немигающий взгляд. – Меня интересуют такие вещи. – Затем нахмурилась, когда поняла, что холодное выражение лица великана вызвано отнюдь не равнодушием. – Что-то не так?

Карса Орлонг оскалил зубы:

– Расскажи мне про этот Сепик.

– Боюсь, мои знания на этом исчерпываются.

Нахмурившись из-за такого ответа, воин вновь склонился над картой.

– Мне понадобятся припасы. Скажи, там погода такая же, как и здесь?

– Ты собираешься в Сепик?

– Да. Скажи фалах'ду, что я требую выдать мне припасы, двух сменных лошадей и пять сотен полумесяцев серебром. Сушёные фрукты, бурдюки для воды. Три длинных дротика и охотничий лук с тремя десятками стрел, десять – с охотничьими наконечниками. Шесть запасных тетив и запас материала для оперенья. Брусок воска…

– Постой! Постой, Карса Орлонг. Почему фалах'д вдруг захочет просто подарить тебе это всё?

– Скажи ему, что если откажет, я останусь в его городе.

– Ага, понятно.

Она некоторое время подумала, затем спросила:

– А зачем ты хочешь попасть в Сепик?

Воин начал сворачивать карту.

– Хочу вот эту…

– Прости, но нет. Она стоит целое состояние…

– Я её верну.

– Нет, Карса Орлонг! – Она поднялась. – Если ты готов подождать, я сделаю копию – на шкуре, чтобы была прочнее…

– Сколько это займёт времени?

– Не знаю. Несколько дней…

– Ладно, но учти, ведьма, я уже хочу отправиться в путь.

Он вручил ей свёрнутую карту и зашагал в соседнюю комнату.

– И поесть.

Самар снова присела, чтобы собрать остальные карты. Свечи она не тронула. Каждая из них была аспектирована на местного мелкого божка, и огоньки привлекли внимание целой толпы духов. В коридоре собралось слишком много сущностей, от их присутствия воздух будто загустел, ибо многие из них считали друг друга врагами. Но Самар подозревала, что такой интерес духов вызвали не только жертвенные свечи. Что-то в самом Тоблакае…

Похоже, какие-то тайны кроются в личной истории Карсы Орлонга. И духи теперь подобрались поближе, словно… словно были напуганы…

– Ах, – прошептала Самар, – у меня просто нет выбора. Никакого…

Она обнажила поясной нож, плюнула на клинок и начала медленно проводить железным остриём сквозь пламя каждой свечи. Духи взвыли в её сознании, возмущённые таким неожиданным и жестоким пленом. Самар кивнула:

– Да. Мы, смертные, очень жестоки…

– Три лиги, – выдохнул Быстрый Бен.

Калам поскрёб щетину на подбородке. Старые раны – тот энкар'ал крепко подрал его у стены Вихря – ныли после долгого марш-броска за Четырнадцатой армией. Но после того, чтó они увидели на Пути, никто и думал жаловаться. Даже Ураган прекратил ворчать. Солдаты сидели на корточках позади убийцы и Высшего мага – неподвижные, практически невидимые в темноте.

– Так что, – задумчиво проговорил Калам, – будем их здесь ждать или дальше пойдём?

– Будем ждать, – ответил Быстрый Бен. – Мне нужно отдохнуть. В любом случае, мы все более-менее угадали, и по следу идти нетрудно. Леоман добрался до И'гхатана и даст там бой.

– А у нас и осадных орудий-то толком нет.

Чародей кивнул:

– Долгое дело может получиться.

– Ну, к этому нам не привыкать, верно?

– Я всё забываю, что ты не был под Кораллом.

Калам уселся спиной к склону холма и вытащил фляжку. Отпил, затем протянул её Высшему магу.

– Так же плохо, как в последний день под Крепью?

Быстрый Бен отхлебнул, затем скривился:

– Это же вода!

– Конечно, вода.

– Под Крепью… мы ни с кем не дрались. Просто земля обрушилась, и камни покатились.

– Выходит, «Мостожоги» погибли в бою.

– Большая часть Войска Однорукого погибла в бою, – проговорил Быстрый Бен. – Даже Скворец, – добавил он. – Нога под ним подломилась. Молоток себя простить не может, и не скажу, что я очень удивлён. – Чародей пожал плечами в темноте. – Грязное было дело. Много чего пошло вкривь и вкось, как обычно. Но то, что Каллор обратится против нас… это мы должны были предвидеть.

– У меня на клинке есть место, чтобы за него зазубринку поставить, – сообщил Калам, забирая фляжку.

– И ты в этом не одинок, но его не так-то просто убить.

Рядом возник сержант Геслер:

– Вы двое вроде чего-то пили.

– Это вода, – сообщил Калам.

– Вот этого я не хотел слышать. Ладно, не обращайте на меня внимания.

– Мы обсуждали будущую осаду, – сказал убийца. – Долгое дело может получиться.

– Пусть так, – хмыкнул Геслер. – Тавор – женщина терпеливая. Хотя бы это мы о ней точно знаем.

– И больше ничего? – уточнил Быстрый Бен.

– Ты сам с ней говорил больше, чем любой из нас, чародей. Она всех держит на отдалении. Никто толком не знает, из какого она теста, кроме того, что адъюнкт по званию. Благородных кровей, да, из Унты. Из дома Паранов.

Калам и Быстрый Бен обменялись взглядами, затем убийца вытащил другую фляжку.

– Это уже не вода, – сказал он, бросая её сержанту. – Мы знали её брата. Ганоса Парана. Его назначили капитаном «Мостожогов» как раз перед тем, как нас забросили в Даруджистан.

– Он повёл взводы в Коралл, – добавил Быстрый Бен.

– И погиб? – спросил Геслер, отхлебнув из фляжки.

– Почти все погибли, – ответил Высший маг. – В любом случае, как офицер он себя не посрамил. Что до Тавор, то я знаю не больше вашего. Она ощетинилась колючками, но это – чтобы близко не подходили, а не чтобы поранить. Так мне кажется, во всяком случае.

– В И'гхатане она начнёт терять солдат, – сказал Калам.

Никто не ответил на это замечание. Разные командиры по-разному реагировали на потери. Одни упорствовали и бросали Худу всё больше и больше жизней. Другие отшатывались, и если потом ничего не происходило, боевой дух армии утекал в песок. Осада – это по большей части столкновение воль, а также соревнование в хитрости. Во время долгой погони от самой Рараку Леоман проявил себя сильным и в первом, и во втором. Калам сам толком не понимал, какой себя проявила в Рараку Тавор – кто-то другой перебил врагов за неё, точнее, за всю Четырнадцатую армию.

Призраки. «Мостожоги»… Взошедшие. О, боги, вот это страшная мысль. Они и при жизни все были полусумасшедшими, а уж теперь-то…

– Бен, – проговорил Калам, – а те призраки в Рараку… где они сейчас?

– Понятия не имею. Не с нами, во всяком случае.

– Призраки, – буркнул Геслер. – Значит, слухи оказались правдой – не чародейские заклятья погубили «Живодёров». У нас были невидимые союзники – кто они? – Он помолчал, затем сплюнул. – Оба ведь знаете, но говорить не хотите. И Скрипач тоже знает, да? А, всё равно. У всех есть секреты, и про мои у меня не спрашивайте. Вот и всё. – Он вернул фляжку. – Спасибо за ослиную мочу, Калам.

Оба слышали, как сержант отполз назад к своему взводу.

– Ослиную мочу? – переспросил Быстрый Бен.

– Вино из ползучей лозы. Он прав, на вкус – отвратительно. Я его нашёл в лагере «Живодёров». Хочешь?

– Почему бы и нет? В общем, когда я говорил, что призраки не с нами, думаю, я правду сказал. Но что-то идёт следом за армией.

– Ну, просто отлично.

– Я не…

– Тс-с! Я слышу…

На гребне поднялись фигуры. Блеснула древняя броня, топоры и сабли, варварские раскрашенные лица – хундрилы, «Выжженные слёзы». Выругавшись, Калам снова сел, спрятав в ножны свои длинные ножи.

– Вот зря вы так рисковали, дикари треклятые…

Один из хундрилов ответил:

– Идите за нами.

В трёх сотнях шагов от них, на дороге ждали всадники, среди них – адъюнкт Тавор. В сопровождении «Выжженных слёз» Калам, Быстрый Бен и Геслер со своим взводом приблизились к отряду.

Бесформенная луна залила равнину серебристым светом – ночное светило казалось потрёпанным по краям, словно окружающая тьма его грызла. Калам задумался, почему он не замечал этого прежде. Да и всегда ли луна была такой?

– Добрый вечер, адъюнкт, – сказал Быстрый Бен.

– Почему вы вернулись? – требовательно спросила Тавор. – И почему вы не на Имперском Пути?

Её сопровождали Кулаки – виканец Темул, Блистиг, Кенеб и Тин Баральта, – а также Нихил и Бездна. Все, кроме самой Тавор, выглядели так, словно их недавно срочно разбудили.

Быстрый Бен слегка поёжился:

– Этим Путём воспользовались… другие. Мы сочли, что это небезопасно, и решили вам об этом немедленно сообщить. Леоман уже в И'гхатане.

– И вы считаете, что он будет там нас ждать?

– И'гхатан, – проговорил Калам. – Это горькое воспоминание для малазанцев – тех, кто ещё что-то помнит, конечно. Именно там Первый…

– Я знаю, Калам Мехар. Мне об этом не нужно напоминать. Ладно, придётся счесть ваше предположение верным. Сержант Геслер, прошу вас укрепить хундрильские заставы.

Морпех небрежно отдал честь, на его лице застыло насмешливое выражение.

Калам заметил, что Тавор провожает взглядом сержанта и его взвод. Затем она вновь посмотрела на Быстрого Бена.

– Высший маг.

Тот кивнул:

– На Имперском Пути мы обнаружили… Семена Луны. Десять или двенадцать цитаделей мы видели, прежде чем отступили.

– Худ нас побери, – пробормотал Блистиг. – Летающие крепости? Этот беловолосый ублюдок ещё парочку раскопал?

– Не думаю, Кулак, – возразил Быстрый Бен. – Аномандр Рейк теперь обосновался в Коралле, и он покинул Лунное Семя, поскольку оно разваливалось на куски. Так что, я думаю, теми цитаделями, которые мы видели на Пути, управляют их… хм, изначальные владельцы.

– И кто же они? – спросила Тавор.

– К'чейн че'малли, адъюнкт. Длиннохвостые или Короткохвостые. Или и те, и другие.

– И почему они оказались на Имперском Пути?

– Не знаю, – признался Быстрый Бен, – но у меня есть несколько соображений…

– Поделитесь же ими.

– Это старый Путь, практически мёртвый и заброшенный, хотя, разумеется, отнюдь не настолько мёртвый и заброшенный, как может показаться на первый взгляд. Также мы не знаем ни одного Пути, который бы традиция связывала с к'чейн че'маллями, но это не значит, что такого Пути никогда не существовало.

– Вы полагаете, что Имперский Путь принадлежал изначально к'чейн че'маллям?

Высший маг пожал плечами:

– Это возможно, адъюнкт.

– Что ещё?

– Хм, куда бы ни направлялись эти цитадели, они пытаются сделать так, чтобы их не увидели.

– Кто не увидел?

– Этого я не знаю.

Адъюнкт долго разглядывала Высшего мага, прежде чем сказать:

– Я хочу, чтобы вы это выяснили. Берите Калама и взвод Геслера. Возвращайтесь на Имперский Путь.

Убийца медленно кивнул, его совершенно не удивил этот безумный, абсурдный приказ. Выяснить? Это как именно?

– Нет ли, – проговорил Быстрый Бен немного нараспев, так он делал всегда, если сдерживался и не говорил то, что хотелось сказать, – нет ли у вас предложений по поводу того, каким образом мы могли бы это выяснить?

– Я уверена, что Высший маг и сам в состоянии что-то придумать.

– Позвольте поинтересоваться, адъюнкт, почему именно это для нас так важно?

– Вторжение на Имперский Путь важно для всех, кто желает служить Малазанской империи, вы не находите?

– Нахожу, адъюнкт, но ведь мы здесь участвуем в военной кампании, не так ли? Против последнего предводителя мятежников в Семи Городах? Разве вы не собираетесь взять в осаду И'гхатан, во время которой присутствие Высшего мага, не говоря уж о самом искусном убийце в Империи, может оказаться жизненно важным для нашей победы?

– Быстрый Бен, – холодно ответила Тавор, – Четырнадцатая армия вполне способна сама справиться с осадой – без вашей помощи и без участия Калама Мехара.

Ну, вот всё и решилось. Она знает про нашу тайную встречу с Дуджеком Одноруким и Тайшренном. И не доверяет нам. В общем-то, заслуженно.

– Разумеется, – проговорил с лёгким поклоном Быстрый Бен. – В таком случае, смею надеяться, «Выжженные слёзы» помогут нашим солдатам пополнить запасы. И прошу позволить нам отдохнуть до рассвета.

– Это приемлемо.

Высший маг отвернулся, на миг перехватил взгляд Калама. Ну да, Бен, она хочет, чтоб я оказался как можно дальше от её спины. В конце концов, это ведь Малазанская империя. Империя Ласиин, если говорить прямо. Только вот не меня тебе нужно опасаться, Тавор, не меня…

В этот момент из темноты вынырнула некая фигура и быстро зашагала к ним. Зелёные шелка, грациозные движения, лицо почти призрачное в лунном свете.

– М-м, полуночное назначение! Смею надеяться, все чрезвычайно важные вопросы уже решены?

Жемчуг. Калам ухмыльнулся ему и показал одной рукой знак, смысл которого мог понять только другой Коготь.

Увидев его, Жемчуг сморгнул.

Скоро, ублюдок. Скоро.

Тавор развернула коня:

– Здесь нам больше нечего делать.

– Не позволите ли поехать с кем-то из вас в одном седле? – спросил Жемчуг у собравшихся Кулаков.

Никто не ответил, и в следующий миг они уже поскакали карьером прочь по дороге.

Жемчуг тихонько закашлялся от пыли:

– Как невежливо.

– Сюда пешком дошёл, – заметил Быстрый Бен, – обратно тоже сдюжишь, Коготь.

– Похоже, иного выбора у меня нет, – бросил тот, взмахнув затянутой в перчатку рукой. – Кто знает, когда же мы вновь свидимся, друзья мои. Но до тех пор… доброй охоты…

Жемчуг пошёл обратно к лагерю.

Сколько же он сумел подслушать? Калам сделал полшага вперёд, но Быстрый Бен перехватил его и удержал.

– Расслабься, он просто рыбку ловит. Я почувствовал, как он кружил, подбираясь ближе. Ты его заставил сильно нервничать, Лам.

– Хорошо.

– Не очень. Это значит, что он не дурак.

– Ну да. Какая жалость.

– Как бы там ни было, – проговорил Быстрый Бен, – нам с тобой и Геслером нужно придумать способ прокатиться на одной из летающих цитаделей.

Калам повернул голову. Уставился на своего друга.

– Это ты пошутил сейчас?

– Боюсь, что нет.

Счастливый Союз купался в лучах солнца в небольшом кругу камней, а Флакон лежал рядом и смотрел, как он разделывается с накидочником, которого маг принёс ему на завтрак, – когда вдруг сапог военного образца опустился на скорпиона и раздавил, для верности провернув туда-сюда каблук.

Флакон отшатнулся в ужасе и потрясении, уставился на фигуру, загородившую свет. В его сердце поднялось убийственное желание. Солнце за спиной превращало фигуру в тёмный силуэт.

– Солдат, – проговорил женский голос с корелрийским акцентом, – какой это взвод?

Флакон несколько раз открыл и закрыл рот, затем тихо проговорил:

– Тот, который начнёт планировать твоё убийство, как только узнает, что ты сейчас сделала.

– Позволь-ка прояснить ситуацию, солдат, – сказала женщина. – Я – капитан Фарадан Сорт, и я терпеть не могу скорпионов. А теперь покажи-ка, как ты умеешь отдавать честь, лёжа.

– Честь тебе отдать, капитан? Которую? У меня их полно на выбор. Есть предпочтения?

– Отдай честь так, чтобы стало ясно: ты заметил, что лежишь на краю пропасти, в которую я сейчас скину твою жалкую задницу. Только сперва набью её кирпичами, конечно.

Ого.

– По уставу, значит. Есть, капитан.

Флакон выгнул спину, изобразил армейское приветствие и сумел продержаться несколько ударов сердца… ожидая от неё реакции, которой не последовало. Захрипев, маг снова уткнулся лицом в землю, вдохнув пригоршню пыли.

– Потом ещё разок попробуем, солдат. Как тебя звать?

– Хм… Улыбка, капитан.

– Ну-с, не думаю, что ты у меня будешь много улыбаться, так?

– Никак нет, капитан.

И она зашагала прочь.

Флакон уставился на плоское, мокрое место, которое было прежде Счастливым Союзом и половиной накидочника. Он чуть не плакал.

– Сержант.

Смычок поднял глаза, заметил торквес на руке и медленно поднялся на ноги. Отдал честь, разглядывая высокую, статную женщину, которая стояла перед ним.

– Сержант Смычок, капитан. Четвёртый взвод.

– Хорошо. Вы теперь мои. Меня зовут Фарадан Сорт.

– Я всё ждал, когда вы появитесь, капитан. Подкрепления-то уже несколько дней как подоспели.

– Я была занята. Тебя это беспокоит, сержант?

– Никак нет, капитан.

– Я вижу, ты ветеран. Если тебе кажется, что поэтому получишь поблажки от меня, сообщаю – не получишь. Мне плевать, где ты был, под чьим командованием служил и скольким офицерам вогнал нож в спину. Меня интересует только одно: что ты знаешь о войне.

– Ни единому офицеру, капитан, я нож не вгонял… в спину. И о войне я ничего не знаю, кроме того, как на ней выжить.

– Сгодится. Где остальные мои взводы?

– Ну, одного вы недосчитаетесь. Геслерова. Их отправили на разведку, понятия не имею, когда они вернутся. Вон там стоит взвод Бордука. – Он указал рукой. – А за ними – Шнура. Остальных найдёте тут и там.

– Вы не ставите общий лагерь?

– Как одно подразделение? Нет.

– Отныне будете.

– Так точно.

Она бросила взгляд на солдат, которые всё ещё спали у костра.

– Солнце встало. Они уже должны быть разбужены, накормлены и готовы к маршу.

– Так точно.

– Так… разбуди их.

– Так точно.

Она уже пошла прочь, но затем повернулась и добавила:

– У тебя есть солдат по имени Улыбка, сержант Смычок?

– Есть.

– Пусть сегодня несёт двойную поклажу.

– Капитан?

– Ты меня слышал.

Смычок проводил её взглядом, затем повернулся к своим солдатам. Никто не спал, все смотрели на него.

– Да что я сделала?! – возмутилась Улыбка.

Смычок пожал плечами:

– Она наш капитан, Улыбка.

– И что?

– И то, что все капитаны – чокнутые. По крайней мере, эта – точно чокнутая, что подтверждает моё мнение. Согласен, Спрут?

– О да, Смычок. На всю голову чокнутая.

– «Двойную поклажу»!

В лагерь ввалился Флакон, в сложенных ладонях он нёс изуродованную массу.

– Счастливый Союз! Она его растоптала!

– Ну, вот всё и решилось, – хмыкнул Спрут, вставая. – Ей конец.

Кулак Кенеб вошёл в свой шатёр, расстёгивая шлем, затем стащил его с головы и уже собрался швырнуть на походную койку, когда заметил, что над открытым сундуком у задней стены показалась взъерошенная шевелюра.

– Свищ! Ты что там делал?

– Спал. Она не глупая, нет. Они идут, чтобы дождаться воскрешения.

Мальчишка выбрался из сундука. Он был одет, как обычно, в виканского покроя кожаную одежду, правда, сильно заношенную. Детская пухлость щёк начала отступать, так что можно было уже вообразить, каким мужчиной он станет, когда вырастет.

– Она? Ты имеешь в виду адъюнкта? И кто идёт? Что за «воскрешение»?

– Они её попытаются убить. Но это неправильно. Она – наша единственная надежда. Последняя надежда. Пойду, найду себе что-то поесть, раз мы выступаем на И'гхатан.

Мальчик бегом кинулся мимо Кенеба. За шатром послышался собачий лай. Кулак отодвинул полог и вышел наружу, чтобы увидеть, как Свищ мчится по проходу между палатками в сопровождении виканского пса Кривого и хэнской собачки по имени Таракан. Солдаты почтительно расступались, давая им дорогу.

Кулак вернулся внутрь. Очень странный ребёнок. Он уселся на койку, уставился в пустоту.

Осада. В идеале им бы ещё четыре-пять тысяч солдат, пять-шесть унтанских катапульт и четыре башни. Баллисты, мангонели, онагры, скорпионы, колёсные тараны и приставные лестницы. Ещё бы пригодилось несколько сапёрных подразделений с повозкой-другой морантской взрывчатки. И Высший маг – Быстрый Бен.

Неужели она только из гордыни отослала его прочь? Встречи с Дуджеком Одноруким проходили напряжённо. Невозможно было понять, почему Тавор наотрез отказалась от всякой помощи, если не считать пополнения из Квон-Тали. Спору нет, Дуджеку и самому было чем заняться: его Войску нужно было заново оккупировать города, укреплять гарнизоны, утихомиривать воинственные поселения. Но прибытие в Маадильское море адмирала Нока с третью всего имперского флота самым серьёзным образом отбило у местного населения желание бунтовать. К тому же Кенеб подозревал, что анархия и ужасы самого мятежа ничуть не меньше склоняли семигородцев к миру, чем военное присутствие Империи.

Кто-то поскрёбся во внешнюю стенку шатра.

– Войдите.

Под полог нырнул Блистиг:

– Хорошо, что ты один. Тин Баральта говорил с вождём Голом. В общем, мы понимали, что дело может дойти до осады…

– Блистиг, – перебил Кенеб, – это неправильно. Адъюнкт командует Четырнадцатой армией. Ей было приказано подавить мятеж, она это и делает. Символично, что последнюю искру придётся погасить в И'гхатане, легендарном родном городе Дриджны-Апокалипсиса…

– Ага, и эту легенду мы, таким образом, подкормим.

– Только если проиграем.

– Малазанцы гибнут под И'гхатаном. Этот город сгорел дотла во время последней осады. Дассем Ультор, отряд Первого Меча. Первая армия, и Девятая. Восемь, десять тысяч солдат? И'гхатан пьёт малазанскую кровь, и жажда его бесконечна.

– Ты это своим офицерам рассказываешь, Блистиг?

Тот подошёл к сундуку, захлопнул крышку и сел.

– Нет, конечно. Ты что, решил, что я свихнулся? Но, нижние боги, неужели ты не чувствуешь… нарастающего ужаса?

– Так же было, когда мы шли в Рараку, – сказал Кенеб, – и в итоге ничего не произошло, в этом и проблема. Единственная проблема, Блистиг. Нам нужно затупить мечи, нужно выпустить напряжение, вот и всё.

– Нельзя ей было отсылать Быстрого Бена и Калама. Всем до ризановой задницы, что там происходит на Имперском Пути!

Кенеб отвёл взгляд и пожалел, что не может с этим поспорить.

– Должно быть, у неё на то свои причины.

– Хочу их узнать.

– Почему Баральта решил поговорить с Голлом?

– Потому что все мы встревожены, Кенеб, вот почему. Мы хотим её припереть к стенке, все Кулаки как один, и заставить ответить на наши вопросы. Пусть назовёт свои причины, а мы хоть на самом деле оценим, как она вообще мыслит.

– Нет. Без меня. Мы ещё даже не подошли к И'гхатану. Подожди и увидишь, что она задумала.

Блистиг заворчал и поднялся:

– Я передам остальным твой совет, Кенеб. Только, кхм, учти, что не одни солдаты заждались.

– Я знаю. Подожди и увидишь.

Когда Блистиг ушёл, Кенеб снова опустился на койку. Снаружи было слышно, как снимают палатки и собирают поклажу, вдалеке ревели волы. Утренний воздух разрывали крики. Армия готовилась к очередному дню долгого марша. «Выжженные слёзы», виканцы, сэтийцы, малазанцы. На что способно такое пёстрое сборище солдат? Мы ведь сразимся с Леоманом Кистенём, будь он неладен. А он уже расквасил нам нос однажды. Конечно, партизанские налёты – это одно, а полномасштабная осада – совсем другое. Может, он боится ничуть не меньше нашего.

Приятная мысль. Жаль только, что он в неё ни капельки не верил.

Четырнадцатую армию разбудили, и теперь вся она пришла в движение. Сержант Хеллиан сидела на обочине дороги. Голова у неё раскалывалась. Восемь дней с этой треклятой, разнесчастной армией и проклятой капитаншей, и вот – у неё кончился ром. Три солдата из её недоукомплектованного взвода заканчивали паковать вещи. Никто не рисковал обращаться к своей похмельной и злобной начальнице.

Хеллиан преследовали горькие воспоминания о событии, которое ко всему этому привело. Разгромленный храм, перебитые жрецы, чиновники и следователи… нужно было отослать всех свидетелей подальше, желательно так, чтобы они живыми не вернулись. Ну, кто же будет их за такое винить? Нет, постой, Хеллиан и будет! Миром правят дураки, вот в чём дело. Двадцать два жреца Д'рек погибли в собственном храме в квартале, за который она отвечала. Да вот только патрули никогда не пускали в храмы, так что она ничего бы не смогла поделать, как бы там ни сложилось. Но нет, так не пойдёт. Куда же подевались убийцы, сержант Хеллиан? И почему вы не видели, как они сбежали? И где тот мужчина, что пришёл с вами, а потом исчез?

Убийцы. Не было никаких убийц. Во всяком случае, обыкновенных. Скорей уж, демон, который вырвался на волю во время какого-нибудь тайного ритуала, обряда, который пошёл вкривь и вкось. Идиоты сами себя погубили, вот так и было. Мужчина тот был, небось, сам жрец-расстрига из другого храма, чародей, скорее всего. Когда он понял, что произошло, тут же удрал, а её оставил разбираться с последствиями.

Нечестно, но кто и где видел в этом мире честность?

Рядом с ней опустилась громада Урба:

– Мы почти готовы, сержант.

– Ты должен был его придушить.

– Я и хотел. Честно.

– Правда?

– Правда.

– Но потом он ускользнул, – проговорила Хеллиан. – Как червяк.

– Капитан хочет, чтобы мы присоединились к остальным взводам её роты. Они чуть дальше по дороге. Нужно их догнать, пока не дали сигнал выступать.

Хеллиан покосилась на двух остальных солдат. Близнецы, Дохляк и Неженка. Юные, потерянные… ну, может, по годам и не юные, но всё равно зелёные. Хеллиан сомневалась, что они бы сумели с боем вырваться даже с пикника повитух. Хотя, конечно, говорят, посиделки у них случались жёсткие. Особенно если какая-нибудь беременная дурочка туда забредала. Ладно, это всё было в Картуле, в городе пауков, в городе хруста под ногами, городе паутины и ещё чего похуже. Тут на много лиг ни одного пикника повитух не найдёшь.

Там пауки летали по воздуху, но они хоть были крошечные – такого легко забить среднего размера камнем.

– Ох, Бездна, – простонала Хеллиан. – Найди мне чего-нибудь выпить.

Урб протянул ей бурдюк с водой.

– Не этого, идиот!

– Может, у кого-то из других солдат роты…

Она вскинула голову и прищурилась.

– Хорошая мысль. Ладно, помоги встать… нет, не помогай.

Пошатываясь, она поднялась на ноги.

– Ты в порядке, сержант?

– Буду, – процедила Хеллиан, – когда ты мой череп зажмёшь между ладоней и раздавишь.

Урб нахмурился:

– У меня будут неприятности, если я так поступлю.

– Нет, со мной – не будет. Ладно, забудь. Веди нас, Неженка.

– Но мы же на дороге, сержант.

– А ты веди. Практикуйся.

– Но я же ничего не увижу, – не сдавался молодой солдат. – Слишком много народу и повозок.

Ох, боги из вонючей Бездны, дайте мне только дожить до того, чтобы его убить.

– Тебе по силам нас отвести, Дохляк?

– Никак нет, сержант. Легко.

– Хорошо. Веди уже.

– А мне прикрыть фланг, да? – спросил Неженка.

– Ага, только отойди за горизонт, кактус ты шипомозглый!

– Это вам не какой-нибудь обычный скорпион, – заявил Может, придвигаясь, чтобы посмотреть поближе (но не слишком близко).

– Здоровенный, – протянул Мазок. – Я таких прежде видал, но никогда настолько… здоровенных.

– Может, он просто мутант, а все его братики и сестрички маленькие. Поэтому он одинокий и поэтому такой злобный.

Мазок покосился на друга:

– Да, не исключено. У тебя, я вижу, котелок вовсю варит. Что скажешь, сумеет он разделаться со Счастливым Союзом? Их ведь, как ни крути, двое…

– Ну, может, нам нужно найти второго такого же.

– Но ты ведь сказал, что все его братики и сестрички были маленькие.

– Ах, да. Ну, может, у него есть дядя или ещё кто.

– Большой.

– Здоровенный. Побольше этого.

– Надо искать.

– Да не парьтесь, – сказал Флакон, который сидел в тени валуна всего в пяти шагах от двух солдат из Бордукова взвода.

Оба вздрогнули, затем Мазок зашипел:

– Шпионил!

– Не шпионил. Скорбел.

– С чего бы это? – взвился Может. – Мы ведь ещё даже не добрались до И'гхатана.

– Видели уже новую капитаншу?

Солдаты переглянулись, затем Мазок сказал:

– Нет. Но слыхали, что её нам назначили.

– Она уже здесь. И она убила Счастливый Союз. Каблуком придавила и… Хрусь!

Оба вскочили на ноги.

– Убийца! – прорычал Может, а затем взглянул на скорпиона в круге камней у своих ног. – Ну, ладно, пусть только попробует тронуть Искру – он ей ногу отхватит, и на сапог не посмотрит…

– Не глупи, – бросил Флакон. – И, кстати, Искра не мальчик. Искра – девочка.

– Так даже лучше. Девочки злее будут.

– Меленькие, которых везде видно, – это мальчики. Девочек в округе не слишком много, но уж что поделаешь. Они застенчивые. В общем, лучше вам её отпустить.

– Почему это? – возмутился Мазок. – Никакая треклятая капитанша не посмеет…

– Её вам надо в последнюю очередь опасаться, Мазок. Самцы учуют её запах, сигнал, что она в беде. И за вами поползут сотни. А потом тысячи. И они будут совсем не в дружелюбном настроении, если ты понимаешь, о чём я.

Может улыбнулся:

– Интересно. Ты в этом уверен, Флакон?

– Не выдумывай глупостей.

– А почему нет? В глупостях нам равных нет. То есть, хм, это…

– Может хотел сказать, – вмешался Мазок, – что мы своей головой думать умеем. Совсем своей, Флакон. Так что о нас не беспокойся.

– Она убила Счастливый Союз. Не будет больше боёв. Передайте остальным взводам с новыми скорпионами. Пусть отпустят малышей.

– Ладно, – кивнул Мазок.

Флакон внимательно посмотрел на обоих.

– Вашей Искры тоже касается.

– Само собой. Мы только на неё ещё немного полюбуемся, только и всего.

Может снова улыбнулся.

Поднявшись на ноги, Флакон замешкался, затем покачал головой и зашагал к стоянке своего взвода. Армия уже была почти готова выступать. Без особого воодушевления, чего, впрочем, и следовало ожидать от армии, которой предстояло осадить город.

И на небе – ни облачка. Снова. Снова пыль, снова жара, снова пот. Кровные слепни и блох-клещи, а над головой – треклятые стервятники. Не отстают от самой Рарарку. Зато это будет последний день на марше. Впереди – старый тракт, несколько заброшенных деревень, одичавшие козы на оголившихся холмах, вдалеке – всадники, следящие за армией с высокой гряды.

Остальные солдаты взвода уже стояли на ногах, только его и ждали. Флакон заметил, что Улыбка согнулась под двумя вещмешками.

– Что это с тобой стряслось? – спросил он.

В ответном взгляде плескались унижение и обида.

– Не знаю. Новая капитанша приказала. Я её ненавижу.

– Не удивлён, – проговорил Флакон, поднимая собственное снаряжение с земли и продевая руки в лямки. – Это у тебя барахло Смычка, что ли?

– Не всё, – сообщила Улыбка. – Морантскую взрывчатку он мне не доверил.

И хвала Опоннам за это.

– А капитанша не заглядывала?

– Нет. Сука. Мы решили её убить, если ты не знал.

– Вот как. Ну, я лично слёз лить не буду. А кто это «мы», кстати?

– Я и Спрут. Он её отвлечёт, а я ей нож в спину всажу. Сегодня вечером.

– Кулак Кенеб тебя за это вздёрнет, если ты не знала.

– Мы всё устроим так, будто это был несчастный случай.

Вдали взвыли горны.

– Так, ладно, – сказал Смычок. – Выдвигаемся.

Надрывный скрип колёс в колеях, грохот и стук по неровной брусчатке, рёв волов, тысячи солдат пришли в движение – поднялся неимоверный шум, а в воздух уже взвилась первая туча пыли.

Корик поравнялся с Флаконом.

– Они этого не сделают, – сообщил он.

– Чего не сделают? Не убьют капитаншу?

– Я к ней хорошо присмотрелся, – объяснил сэтиец. – Она не просто из Корелри. Она со Стены Бури.

Флакон подозрительно покосился на кряжистого солдата:

– Ты-то откуда знаешь?

– У неё на ножнах серебристая полоска. Она участком командовала.

– Это просто смешно, Корик. Во-первых, если мне правду рассказывали, со Стены нельзя просто так взять и уйти. К тому же, эта женщина – капитан в самой неподготовленной армии во всей Малазанской империи. Если она командовала на участке Стены и билась с Буревестниками, её бы, по меньшей мере, Кулаком назначили.

– Только если она об этом говорила другим, Флакон, – но полоска-то рассказывает другую историю.